Вне времени

Выглянув в окно, никто точно и не сказал бы, день там или ночь. Дождь размеренно стучал по стеклам, за которыми висела угнетающая серая туча, что словно обхватила башню своими щупальцами. Иногда это черное полотно пронзала золотая вспышка — молния, что огнем рассекала пространство. Следующий за ней громовой раскат заставлял вздрогнуть, обрушиваясь молотом на стойкую башню, что не поддавалась страху. Да уж, Гермиона до сих пор к этому всему не привыкла. К высоким отстраненным окнам, к бушующим дождям, к этим людям, да даже к гостиной Когтеврана, что уж говорить о другом времени. Она уже месяц здесь, но не продвинулась в своих поисках не то что ни на шаг, ни на миллиметр! Девушка проводила в библиотеке часы, но это не приносило результатов. Она изучила каждую секцию вдоль и поперек, искала потайные места, но кроме «Истории Римской империи» не нашла ничего. Да и ее она пока не рискнула рассмотреть. Что-то в ней пугало девушку. Может, прошлый хозяин производил такое впечатление. Единственное имя, выведенное в библиотечной карточке, заявляло, что Том Реддл — первый и единственный хозяин этой книги, а она, как воровка, забрала ее себе из укромного места, где старый и потрепанный томик ожидал своего владельца, хоть тот и бросил книгу на произвол судьбы. Поэтому находка так и лежала в ее прикроватной тумбочке, ожидая своего часа, там же находился и библиотечный билет. Конечно, девушка понимала, что исследования на такую тему не найдет в школьной библиотеке, но… хотя бы какое-нибудь упоминание! Она прочитала десятки книг этой эпохи, что могли быть отдаленно связанными с перемещением во времени, но там не было ни слова про Маховики. Важные артефакты, находящиеся под контролем министерства, даже вскользь не упоминались, более того, на них нет ни малейших намеков. Руки опускались, но Гермиона обещала себе не сдаваться. Она решила для себя, что должна проверить все варианты, а их пока что было два: Запретная секция, куда у нее нет доступа, и библиотека Когтеврана, которая сейчас простиралась перед ее глазами. Вариант с Запретной секцией медленно рушился на ее глазах. Чтобы получить доступ, надо иметь разрешение от одного из профессоров, но она понятия не имела, кто может дать ей его. В этом мире девушка — незнакомка, что свалилась им на голову после начала учебного года, они не могут доверять ей. И Гермиона их понимает — сама относится ко всему с опаской, ведь одно неверное движение, и ее будущее изменилось. «Ты никогда не вернешься в свое столь обожаемое настоящее. Ты уже изменила ход истории. Думаешь, твое появление никак не повлияло на мир? Или общение с Пандорой или Барти тоже, по твоему мнению, не возымело на них никакого действия. Ошибаешься. Эффект бабочки в действии», — коварный голос не отпускал ее. Гермиона долгое время спорила с этим демоном, что поселился внутри нее, хотя в глубине души знала — он прав. Одним своим появлением в середине месяца, последующим распределением она неосознанно повлияла на многих людей. Но ведь у нее не было иного выбора. Правда? Девушка уверяла себя, что пока ничего глобального не произошло, но, черт, это лишь убеждения.. Конечно, все уже покатилось на максимальной скорости в неизвестном направлении. Все. Нет больше ее мира. Глаза застелила почти привычная пелена слез. В какой момент времени печаль и отчаяние стали для нее обыденностью? Она готова разрыдаться и уйти, когда видит в Джеймсе и Лили черты Гарри. Неимоверно счастлива, когда Когтевран, ее факультет, одерживает победу, но грустит в одиночестве на празднике, ведь остается лишней здесь. Девушка радуется, когда находит друга в лице Пандоры, и почти плачет после недавнего разговора с Барти. Она подняла глаза к небу, что возвышалось над ней, и оттуда упали еще несколько особо крупных капель, звонко стукнув по стеклу. В единении с ними с глаз девушки сорвались слезинки и упали на ладони. Привычным, но таким горьким, отчасти озлобленным жестом она утерла их. Остаться здесь навсегда — боль на всю жизнь и тяжелое испытание, но вернуться в настоящее и не обнаружить там того, что делало это настоящее ее домом, — непосильная ноша, особенно с осознанием того, что во всем виновата она. Дурацкий голос мешает жить, думать, рассуждать. И она вновь трет глаза докрасна, опять готова царапать кожу ногтями, оставляя яркие полосы, кусать губы до крови, лишь бы заставить мозг переключиться на насущную проблему и заставить думать над ее решением. В этот раз она прикусила щеку, и резкая боль вернула в реальность. Запретная секция… Если у кого и просить разрешение, то у директора. Дамблдор знает про нее все, и, рассказав ему о своих планах, Гермиона надеялась, что он поймет и выдаст такой желаемый пропуск. Но все оказалось не так просто. В какой-то момент она подумала, что директор игнорирует или, чего хуже, избегает ее. Гермиона хотела подойти к нему после ужина, но он, сторонясь всех, быстро уходил из Большого зала. Хорошо, может быть, Дамблдор не хочет, чтобы другие ученики или профессора видели их, ведь о том, откуда она, знает только Макгонагалл. Тогда Гермиона решила поймать директора у кабинета, но все было еще хуже, ведь она даже не встретила его. Пару раз из-за горгульи показывалась Макгонагалл, но, так же избегая ее, быстро уходила. И как бы Гермиона ни старалась завести разговор, дальше фразы: «Добрый вечер, профессор», ничего не заходило. Поэтому план с Запретной секцией пока откладывался. Гермиона обязательно получит то разрешение и сделает для этого все. Кто знает, что таит в себе этот раздел? Сейчас же перед ней открывались сотни полок, что почти ломились от книг. Беглым взглядом еще тогда она оценила объем работы — немаленький. Проходя мимо шкафов и мысленно сортируя их содержимое, Гермиона пришла к выводу: они расположены в полном беспорядке. Кто взял, прочитал, там и оставил. Это, конечно, добавляет головной боли, но она точно справится. Не может быть иначе. Девушка подошла к первой полке и провела кончиком пальца по корешку. Знакомый запах пыльных страниц окутал ее. Как же сейчас хочется не думать обо всем этом. Просто сесть в кресло и окунуться в хорошую историю. Она окинула взглядом комнату и заметила пару книг, что лежали оставленными. На подоконнике, столике у стеллажа, каминной полке. В гостиной сейчас никого не было — заканчивался обед и начинались факультативы, значит, здесь будет максимум несколько младшекурсников. Гермиона взглянула на одну книгу, другую, следующую — все не то. Дополнительные пособия по трансфигурации, приложение к истории магии, целительство… Да, вряд ли кто возьмет для домашнего чтения инструкцию по Маховикам времени и дополнение, что делать, если он сломался. Девушка вновь подошла к полке. Впереди много работы, а так не хотелось к ней приступать. Как обычно, перед началом чего-то масштабного или просто нового на нее нашло желание отложить все это. Сразу вспомнились мелкие дела и тысяча и одна причина дождаться более подходящего времени. Гермиона возвела глаза к небу и испустила досадный вздох. Как же не хватает терпения и собранности. Девушка направилась к окну, затем с грустью окинула взглядом двор — серая и унылая картина, которую может исправить только белый чистый снег, но и он пойдет не скоро. Стекло запотело, неровными линиями текли капли, оставляя мокрый след. Неосознанно она провела пальцем, рисуя плавный узор. В последнее время Гермиона стала сама не своя: то привязывается к людям, то расстраивается из-за любой мелочи. Мысли улетали, оставляя девушку наедине с дождем, а он и не думал прекращать свою мелодию. Так и тянулись минуты, медленно и спокойно. Душевное равновесие возвращалось к ней, тихо поглаживая знакомой рукой по плечу. На миг показалось, что в стекле мелькнуло отражение родителей. Ради них она и продолжала быть сильной. На глазах хотели собраться слезы, но она их опередила и с силой сжала веки. «Не надо, не надо сдаваться! Смотри, тебя ждут и любят так много людей, ты нужна им, Гермиона. У тебя все получится, ведь иначе и быть не может.» Пару секунд на восстановление дыхания, и она в порядке. Да, пока это состояние покоя очень шаткое и хлипкое, но начало положено. Впереди большая история, где она сыграет главную роль. Теперь, зная, что ее ждут и любят, работа казалась не такой уж и неподъемной. Первая полка пролетела незаметно: учебники и пособия для младших курсов, какие-то детские книжки волшебников. Вторая полка оказалась такой же бесполезной. «Магия целительства», «Начинающий зельевар», «История палочек: от и до»… Все не то. Она смотрела дальше, заглядывала на полки выше, резво перебирала старинные издания, мысленно анализируя, может ли в них быть полезная информация. Книги были в пыли и явно не привлекали внимания обычных учеников, но в них не было ничего полезного — давно забытые вещи, спрятанные сюда, чья-то история, рукопись, навсегда потерянная, спрятанное от лишних глаз признание. Такое бесполезное для нее, но целая жизнь для кого-то. Истории, которые готовы были поведать эти вещи, только и ждали молчаливого слушателя. Стена пыли, что она подняла, заставила ее сморщиться. Сколько лет сюда никто не заглядывал? Книги ждали, когда кто-нибудь вновь углубится в них, пошелестит страницами, найдет что-нибудь важное и нужное. Но Гермиона не находила, почти отчаивалась, но вновь вспоминала фантомное прикосновение руки и продолжала искать. Ладони сушились от пыли, но продолжали перебирать книги. Голова болела от количества информации, названий, что ничем не помогали ей. Неужели придется прочесть каждую книгу? Что ж, если понадобится — она сделает это. Но Гермиона очень сомневалась, что найдет что-то про путешествия во времени в старой помятой книге «Магия-немагия». Она отошла от полок, проверив два шкафа, когда за дверью послышался голос орла. Ее время закончилось, за окном краснел закат, заливая своими огненными лучами Запретный лес. Гермиона подхватила сумку и скрылась в комнате. Обычно эти полки не пользовались популярностью и, начни она искать что-то в них на глазах у всех — вызовет подозрения. К ней и так относились с большой осторожностью и без надобности не разговаривали. Она не то чтобы хотела подружиться с ними — чем меньше ее замечали, тем целее оставалось будущее. Но где-то на задворках сознания крутилась навязчивая мысль: «Ты не вернешься в будущее. Его нет, как нет и способа это сделать. Адаптируйся, знакомься и, главное, мирись со своим новым положением.» Нет. Ни за что. Гермиона будет бороться до конца и вернет себе свое время. Быстрым шагом он вошла в помещение и на всей скорости свалилась на кровать. Закат давил на нее, выпускал темные тени, что разбегались от одного угла к другому, порождая сомнения и заблуждения, напоминая то тот ужасный поход в Запретный лес, то ночь Хэллоуина, когда они увидели мисс Норрис, то само воплощение грусти и страха — дементоров. Что ж, здесь пока никто не хочет ее убить. Зацепившись за размышление о смерти, Гермиона вновь вспомнила магловскую книгу. В тот день после разговора с Барти она вернулась за ней и унесла к себе. Так этот старый и потрепанный том лежал у нее, ожидая, когда придет его время. Видимо, наступила та пора. Легким движением палочки Гермиона зажгла свечи, что стояли на столе, быстро выхватила книгу из тумбочки и приблизилась к огню. Косые полосы света очертили темную обложку. Она провела ладонью по корешку, ощупывая неровности, повертела книгу в руках, рассматривая. На первый взгляд, совершенно обычная, так и не скажешь, что ее держал в руках молодой волшебник, что станет самым опасным преступником магической Британии. Гермиона осторожно открыла содержание и, найдя необходимую страницу, развернула главу «Всепобеждающая древнеримская армия». Кажется, просто научная статья, где разбиралась стратегия, удачные планы и походы. «Римская армия, известная своими победами, славилась эффективностью и дисциплиной. Небольшое государство на Апеннинском полуострове контролировало большую часть территории западного мира: от Британских островов до Ближнего Востока, от реки Рейн до Северной Африки», — гласило начало. Неужели молодой Том Реддл просто увлекался историей Рима? Нет, в этом должна быть какая-то логика, не зря же именно эта глава привлекла его внимание. Неужели еще в раннем юношестве его привлекала идея создания своей армии, или же… он стал использовать римскую как прообраз. Гермиона быстро, чуть ли не надрывая страницы, пролистала главу, а взгляд вновь цеплялся за пометки карандашом. Такие непривычные в Хогвартсе, где всегда используют перья. Война по сезону. «Здравый расчет возможностей сопротивления и своих сил. Погода играет роль в разведке и молниеносной атаке», — было выведено рядом аккуратным почерком с сильным нажимом. Децимация — казнь каждого десятого при возникновении мятежа. «Сеет индивидуализм. Никто не будет выгораживать другого, зная, что тоже подвергнется казни. Общая идеология, но превозношения себя единолично.» Служба как обязанность и привилегия. Фраза была обведена, но над точкой был дорисован вопросительный знак. Рядом было добавлено ровными печатными буквами лишь одно слово: «Разве?» Руки Гермионы затряслись, кожа покрылась мурашками, а глаза неподвижно смотрели на последнюю строчку, призывающую чтить умерших, зная, что эта учесть может постичь каждого: Memento mori! Но не само известное выражение так напугало ее, как слова дописанные рядом все тем же Томом Реддлом: «Зачем помнить о смерти, если можно ею управлять?». Она отказывалась верить, сознание упорно крутилось вокруг прочитанного, а книга с тихим стуком упала на стол и захлопнулась. Это и есть прототип Пожирателей смерти. Возможно, отчасти. Но почему-то Гермиона была уверена, что этот сумасшедший может воплотить прочитанное в жизнь. Отсюда и название его приспешников… Они смеются над смертью и управляют ею же. Голова раскалывалась на части от осознания важности ее находки. Это буквально частичное устройство армии Тома Реддла, но… что она может с этим сделать? Разве оно несет какую-нибудь практическую помощь? Гермиона возвела глаза к небу и с тяжелым вздохом опустила голову на руку. Жизнь не становится легче. Надо было ей влезть еще и сюда? Видимо, да. За дверью послышались отдаленные шаги, и Гермиона вскочила, пряча книгу обратно. Вскоре в комнату вошла Кэти, ее взгляд был потухшим, а сама девушка выглядела расстроенной. Она прошла к своей кровати, легла на нее и, задернув балдахин, обняла себя. Гермиона не хотела вмешиваться в чужую жизнь, поэтому, стараясь придать себе расслабленный вид, взяла учебник по ЗОТИ и вернулась в гостиную. Там уже собирались ученики, они располагались в креслах, настроенные на долгую работу. Возле окна сидела Сивилла, в свете луны ее лицо приобрело мертвенно-бледный цвет, волосы напоминали свалявшийся ком, взгляд отстраненно блуждал по человеку, что сидел перед ней. Это была Элиза Корнер. Девушка завороженно, словно под гипнозом, смотрела на свою ладонь, а за ее плечом, крепко вцепившись в него, стояла Саманта Голдштейн. Однокурсницы были невероятно увлечены словами предсказательницы, и Гермиона сразу поняла, что слезы Кэти — тоже дело рук Сивиллы. Может, и Гермионе стоит проверить способности Трелони, попросив предсказание? Где-то между девочками вертелся и Златопуст, но от него лишь отмахивались. Гермиона не знала, как долго это продолжалось, но вскоре к ним подошел Квирелл и начал что-то очень долго объяснять Трелони. Та сначала кивала, но потом закатила глаза и загробным шепотом стала что-то говорить ему. Староста не повелся на «предсказания» девушки и, набрав в грудь побольше воздуха, объявил на всю гостиную: — Сивилла, ты не предсказательница! Хватит пугать однокурсников, и я вообще запретил собираться этому вашему кружку, — он с деловым видом достал свой вечный свиток и внес туда пару пометок. — Третье предупреждение, Сивилла. По грани ходишь, — с важным видом он ушел под насмешливый взгляд Ксенофилиуса, второго старосты, а девушки, опустив головы, быстро разбрелись по разным углам. Только в их взгляде мелькнула привычная хитринка. Кто помешает собираться им в женском общежитии? Гермиона сидела в привычном уголке, под высокими полками. В руках она вертела перо, пытаясь понять, как правильно делать новый взмах палочки. День настойчиво шел к концу, главное, что не ее жизнь. В темноте Гермиону догоняли угнетающие мысли. Она поступила безответственно, изменила будущее, не поговорила с Барти, не утешила Кэти, не сделала задание по ЗОТИ, нашла книгу Тома Реддла и забрала ее себе. Разве есть в этом хоть что-то положительное?