Вне времени

Идеально чистый пол сверкал на утреннем солнце, стены светились белизной, которая с непривычки резала глаза. В воздухе стоял настолько знакомый, но от этого не менее неприятный, запах спирта и лекарственных трав. В открытые окна влетал дурманящий аромат осени: сырость земли после недавнего дождя, северный ветер, облетевшие мокрые листья. По помещению кружила мадам Помфри, резво перемещаясь от одного больного к другому. В ее руках умещались одновременно и несколько склянок, и травы, и даже волшебная палочка, которая по ее малейшему движению исполняла любые поручения. Здесь, под приоткрытым окном, сидел, крепко прижав к себе руку, уставший Альберт Бут, охотник Когтеврана. Его рука была перемотана в районе кисти. Мадам Помфри аккуратно меняла белоснежный бинт, постоянно спрашивая его самочувствие. По лицу парня трудно было понять, болит его рука или нет, но лицо его заметно побледнело. Альберт отрешенно смотрел в сторону и, кажется, даже задремал. После матча он до самой ночи праздновал победу, а когда эйфория прошла, Альберт понял, что с его рукой что-то не так, она не работает привычным образом. Вероятно, тот удар Медоуз был слишком сильным. Когтевранец злился на нее, хоть и понимал, что такова игра. Альберт очень надеялся, что кость срастется быстро и правильно. Не хотелось бы пропускать тренировки и следующий матч. Недалеко от него на неудобной кровати, под плотно закрытым окном лежал Барти Крауч. Он уже проснулся, свет неправильно и непривычно яркий резал глаза, отдаваясь болью. Такие окна не нравились Барти — они напоминали дом. С его самого раннего детства отец старался пустить в дом больше света. Появлялся в его жизни на мгновение и ставил свои условия. Наверное, поэтому Барти так нравятся темные окна в гостиной Слизерина. Зелье подействовало, голова перестала болеть и в общем прошли и слабость, и непрерывная дрожь, поэтому парень не собирался лежать без дела. Слизеринец пришел сюда ночью, с большим жаром, почти валясь с ног. Мадам Помфри удивилась ночному визиту, но, узнав, что случилось, сразу же принялась за свою работу, что, скорее, можно назвать ее призванием. Эта ночь выдалась неспокойной, ведь почти сразу после него пришел Альберт, чья рука опухла до ненормальных размеров. Выходя из комнаты, Барти схватил только сумку, где была книга по рунам, которую он так и не выложил после матча. Парень раздраженно отложил учебник, когда мадам Помфри подошла к нему с суровым взглядом. — Дорогой, дай себе полный покой. Оставь книги ненадолго, сегодня еще выходной, за него я поставлю тебя на ноги, — лекарь проверила температуру и оставила ему зелье. Конечно, он не собирался слушать ее указания и, стоило мадам Помфри скрыться в своем кабинете, Барти вновь начал читать. Такой драгоценный день не может пропасть. В ночной темноте Барти не разглядел других больных, на соседних койках никого не было, и вообще больничное крыло почти пустовало. Где-то в углу лежал кто-то полностью замотанный в бинты. Ею оказалась одна первокурсница с Пуффендуя, что перепутала ингредиенты зелья, и оно, ожидаемо, взорвалось, облив ее. Под удар попал и бедный сосед девочки, что сейчас занимает место рядом с ней. Бинты скрывали лишь часть его лица и руки, оставляя большую часть тела открытой, но зрелище все равно не самое приятное. Ближе к кабинету лекаря лежал еще один больной, которого трудно заметить и в обычное время. Он был отгорожен ширмой, за которую только мадам Помфри могла заглянуть, что делала достаточно часто. Неизвестно, что с ним случилось, но она уделяла ему повышенное внимание. Время здесь тянулось неравномерно: сначала казалось, что Барти провел тут почти сутки, но не было и полудня, когда же мадам Помфри открыла посещение, оставшийся день пролетел слишком быстро. Первыми в распахнувшиеся двери влетела команда Когтеврана. В их главе шла Маргарет, которая, быстро спросив у лекаря, что случилось с парнем и сможет ли он играть, подошла к Альберту и положила на прикроватную тумбочку шоколад. Игроки окружили напарника, расспрашивая о здоровье и отвлекая его своими разговорами. Не раз упомянули и подлых игроков другого факультета, но, опустив сентиментальность, не рассказали ничего важного. Находясь в отдалении от своего факультета, почти запертым здесь, начинаешь скучать по новостям. Чуть позже зашли несколько пуффендуйцев. Подойдя к больным, они дружно вздрогнули. Кажется, теперь зельеварение станет их новым страхом. С первого взгляда, разговаривать с ними не о чем, больные-то и ответить из-за бинтов не смогут, но их друзья были другого мнения. Они заняли стулья возле их постелей и остались почти до самого вечера, и разговор, точнее рассказы не прекращались ни на секунду. С их стороны постоянно слышался шум разворачиваемых упаковок и дружный детский смех. Ушли пуффендуйцы лишь когда мадам Помфри объявила о скором начале ужина и попросила дать ее подопечным возможность отдохнуть и восстановиться. Барти, к своему удивлению, тоже не остался один. Вскоре после пуффендуйцев в медицинское крыло заглянул неожиданный гость. Гермиона, тихо пройдя сквозь двери, стараясь не обращать на себя внимания, остановилась рядом с Барти. Она долго стояла, не зная, с чего начать разговор. Юноша не обращал на нее внимания до тех пор, пока Гермиона все же не начала говорить: — Привет, я тут пришла тебя навестить, — сказала девушка и села на стул, стоящий неподалеку. Барти оглянулся на нее, сильно удивившись. Появление девушки вызвало в нем смешанные эмоции: он и был рад ее видеть, ведь что может быть лучше, чем встреча с другом в этом обособленном от мира помещении, но, с другой стороны, какие-то неясные сомнения начали грызть его, заставляя усомниться в Гермионе. Стряхнув навязчивые мысли и отогнав сомнения, Барти постарался настроиться на дружелюбный тон. Он все еще неверяще смотрел на нее, но книгу отложил. — Привет, спасибо, но не стоило, — юноша продолжал размышлять, а демоны подозрения, появившиеся из-за болезни, продолжали напирать на него. Что привело ее сюда? Она что-то хотела от него? Увы, Барти сейчас не в том настроении, чтобы требовать от него чего-то, он даже не в силах разговаривать с кем-то. Просто оставьте его одного, наедине с книгами и своими проблемами. — Ты что-то хотела? — Я просто пришла навестить. Знаешь, проявить внимание… — Не стоило. Если что-то хочешь — говори, — Барти смотрел на нее слишком красноречивым взглядом: «Оставь меня». Гермиона понимающе кивнула и, махнув рукой на прощание, уже собиралась уходить, как Барти ее остановил: — Постой, Гермиона. Как ты узнала, что я здесь? — рациональная часть не оставляла его, просто наконец проснулась. Девушка молчала, не поворачиваясь к нему. — Тогда… можешь мне одолжить свои свитки по истории магии? Гермиона резко развернулась и, поискав в сумке, протянула ему желаемое. Ее рука чуть тряслась, глаза старались не встречаться с его, во взгляде появилось… разочарование? Кажется, она поняла, что значит общаться с учеником Слизерина. Барти хотел извиниться, исправить ситуацию, но чертова гордость затыкала горло и выжимала в кровать. Только они начали общение, и он опять испортил все, как привычно. Тяжело вздохнув, в основном из-за разочарования в себе, Барти принял из ее рук свитки и отложил на тумбочку. — Спасибо. Может, потом еще как-нибудь встретимся? — спросил он, но вопрос остался без ответа. Горький взгляд Гермионы пробежал по нему, и она, пожав плечами, быстро удалилась из медицинского крыла. Для Барти наступил относительный покой, однако его одинокое счастье продлилось недолго.

***

Утро в гостиной Слизерина выдалось странным. Регулус Блэк был не в лучшем расположении духа, но, кажется, сейчас его что-то тяготило сильнее чем обычно. Этим утром он, к собственному удивлению, не обнаружил своего соседа. Барти просто не мог встать раньше него. Его друг будет спать до последнего, а сейчас его нет. Регулус вышел в гостиную, где встретил Эвана. Розье его не заметил — слишком увлеченно писал письмо, что абсолютно не характерно для него, а потом, быстро свернув его, убрал в карман мантии. Против обычая, он не пристал к нему, и Регулус в который раз удивился, может, даже жалел, что Эван не привязался к нему. День начинался все страннее. Блэк думал, что дойдет до Большого зала в одиночестве, но Эван все равно догнал его на полпути: — Хей, Реджи! Я уж думал, ты нарушил режим, — весело говорил он, несмотря на недавний проигрыш. День прошел — Эван забыл все неудачи. Видимо, так жить легче. Раньше так и было, но сейчас Розье выглядел иначе. Но Регулус не обратил на это внимания это обращение что-то разбудило в нем. — Не смей так меня называть, — Блэк то ли нервно, то ли раздраженно повел плечом, в голосе зазвенела ненависть. Он и сам не понял, почему отреагировал так, но это прозвище очень не нравилось ему. Когда Барти не пришел на обед, а тем более его не было в библиотеке, Регулус точно знал, где он. И пошел в медицинское крыло. Барти уже углубился в чтение чужих конспектов, благо почерк у девушки был разборный. Когда ушла команда Когтеврана в комнате воцарилась долгожданная тишина, нарушаемая лишь тихими разговорами пуффендуйцев и редким щебетом оставшихся птиц. Никто его не отвлекал, не беря в расчет мадам Помфри, и Барти был почти доволен. Почти… Зачем он так жестко ответил Гермионе? Она, наверное, последний человек, который мог раздражать его. В следующий раз, юноша решил, он поговорит с ней нормально. Если она, конечно, согласится на встречу. Дверь распахнулась, и Барти против воли глянул туда, о чем мгновенно пожалел. Он мог делать вид, что никого нет. Регулус подошел к нему и сел на тот же стул, где недавно была Гермиона. Блэк долго сидел молча, рассматривая окружение, и лишь иногда бросая взгляд на Барти. Наверное, они бы так и не смогли начать разговор, но появилась мадам Помфри, которая, заметив Регулуса, сразу оживилась: — Ой! Еще посетители, тогда не буду сильно отвлекать, — она оставила еще один флакон на тумбочке и уже хотела уйти, но замерла. — Но отдыхать надо больше, не перегружать организм… — сказала лекарь, как бы себе, но Барти понял, что обращались к нему. — Ага, будто у меня есть время на это, — пробурчал Барти, вновь обращая все внимание на конспект, когда мадам Помфри ушла. — Может, она отчасти и права… — одними губами произнес Регулус. — И как тебя угораздило? — громче сказал он, привлекая внимание друга. — Сам не знаю, Реджи, просто так получилось, — Барти со вздохом отложил записи. Он хотел кое-что узнать, но не знал, как лучше у этому подойти. — Помнишь сестер Паркинсон? Тех, что ходили за тобой на втором курсе. — Помню. Как такое забыть? — задумавшись на пару секунд, ответил Регулус, тряхнув головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Они еще и на недавнем приеме у Блэков были… Я думал опять придется терпеть их, но им, кажется, не хватило смелости подойти. — Да… Недавно пересекся в коридоре с Элизабет, — начал Барти, стараясь плавно подвести к теме, но потревоженный болезнью мозг, не думал собирать пазл в единое целое. Он же слышал недавний слух про них, только вспомнить бы про что он… Регулус хмыкнул, явно радуясь, что сам избежал этого. — Помнишь, что недавно говорила Алекто? — заядлая сплетница, Барти уверен, что она-то точно знает про Паркинсон пару секретов. — Ммм… что-то про тайные встречи Амелии с каким-то пуффендуйцем? — медленно говорил Регулус, а в глазах Барти разгорался огонек. Точно. Это именно то, что ему нужно. — А почему ты собственно интересуешься? — оживился Регулус, в предчувствии того, что друг собирается влезть туда, куда не стоит. — Хм, да так… — отстраненно ответил Барти и улыбнулся. — Чего это ты решил прийти? — Да так, знаешь ли, друга навестить. Не каждый день ты пропадаешь куда-то. — Ага, в отличие от тебя. Не застать Регулуса ночью — обычное дело, — усмехнулся Барти, откидываясь на спинку кровати. Солнце пускало по покрывалу свои золотые лучики, чем очень его рассмешило. И вот не лень же ей, погоде, так кардинально меняться почти каждый день. Но разве можно ожидать иного? Октябрь в Шотландии — самый дождливый период. — Даже не думай, что из-за этого я пропущу Дуэльный клуб. — О, так ты все еще уверен, что тогда была ничья? Расслабься, Флитвик просто не хотел тебя расстраивать, — усмехнувшись, ответил Блэк, собираясь уходить. — Но так уж и быть, дам тебе шанс на реванш. И не буду отвлекать от твоего любимого дела, — с сарказмом сказал Регулус и быстро ушел, не прощаясь. Ночь наступила незаметно. Луна пришла в свои владения, а на полу все так же были полосы света. Россыпь звезд, хорошо просматриваемая отсюда, блестела на небе. Воцарилась настоящая тишина. Здесь все идет своим чередом, у жизни свой ход. Он замедляется, успокаивает и немалую роль в этом играет хозяйка этого места. Барти не горел желанием оставаться в медицинском крыле и готов был даже спорить с лекарем, но в этом не было необходимости, ведь мадам Помфри сдержала свое слово и, оставив его на одну ночь, на следующий будний день разрешила ему вновь вернутся к учебе. Теперь у Барти имелся свой козырь в рукаве против сестер Паркинсон, и им не стоит досаждать ни ему, ни Гермионе.