Своё место

Илейра Просыпаться в лазарете начало становиться тревожной привычкой. Куда хуже этого осознавать причины, почему я в очередной раз тут оказалась. Перед глазами, пронеслись события недавнего прошлого. В горле появился горький комок, а грудь стиснуло от стыда и обиды. Одна мысль, что толпа народу видела меня чуть ли не голой, заставляла сжиматься и жаждать провалиться сквозь землю. Какой позор! Как теперь смотреть людям в глаза? Да и нужно ли, ведь им было так весело наблюдать за моим унижением… И эта обида, что не давала нормально вздохнуть. Обида на саму себя — я оказалась слишком глупой и позволила заманить себя в ловушку и была настолько слаба, что не смогла защититься. Обида на этот новый мир, куда забросила жизнь. Где намного больше ценятся материальные блага, чем духовные. И что совсем уж нелепо — обида на эту четвёрку, решившую будто они имеют право так со мной поступить. Даже ненавидеть их, как раньше, не получалось! Для ненависти нужен какой-то запал, внутреннее пламя, а моё словно задули, как фитиль свечи… — Наконец-то ты проснулась! — я так задумалась, что не заметила прихода Джали. — Давай одевайся и пойдём отсюда. На глаза снова навернулись слёзы, стоило вспомнить, как она пыталась меня защитить. — Только сырость разводить не надо, — простонала Джали, которая терпеть не могла всякую сентиментальщину. — Я не специально, — шмыгнула я носом. — Одевайся давай уже, — кивнула она на сложенную на стуле одежду. И об этом позаботилась. Закусив губу пыталась себя взять в руки. Джали слёзы не любила даже больше, чем многие мужчины. Не знаю где она взяла вещи, взамен погибшим от лап графа, но сели они как влитые. — Не люблю я это дело, но смотря на твоё уныло-похоронное лицо понимаю, не избежать разговора, — вздохнула Джали усаживаясь прямо на койку. — А? — моргнула я удивлённо. — Дай угадаю, — протянула она, — тебе сейчас стыдно показаться на глаза людям и всё такое? В ответ только кивнула. — И с какой радости тебе стыдно? — продолжала Джали. — Ты сама, по своей воле разгуливала почти раздетая? А может, крутила перед кем-то хвостом и давала поводы надеяться на большее за что и поплатилась? Отрицательно покачала головой. — Тогда чего тебе стыдиться? — не останавливалась подруга. — Фигурка у тебя, по вашим канонам красоты, на зависть большинству местных красоток, а мужикам только слюнями капать остаётся. Стыдно должно быть тем, кто счёл случившееся весёлым. Это говорит об их душевной ущербности, хотя именно поэтому им и неведомо такое чувство, как стыд. В конце концов, отбрось в сторону своё излишне строгое воспитание и вспомни где находишься. Даже я уже в курсе довольно свободных нравов среди магов в целом и в этой академии в частности. Джали во всём права. В деревне нравы строгие. Девица до свадьбы должна блюсти невинность, иначе стыд и позор, никто на такой не женится и все будут тыкать пальцами. Даже юбка чуть короче установленной длинны — неприлично и бесстыдство. Дедушка, конечно, не столь строг был в этих вопросах, иначе не бегать мне по лесу в штанах. И всё же он многократно повторял — честь нужно беречь для любимого мужа, обнажаться можно только перед ним. Зная историю мамы, я прекрасно его понимала, но сейчас эти вложенные в голову догмы отравляли мне жизнь, войдя в конфликт с местными реалиями. Так уж сложилось, что беречь невинность требовали только от женщин. К мужчинам в любом обществе, во все времена, были куда терпимее. Но и эти традиции теряли свою силу, когда дело касалось одарённых женщин. Их главной ценностью были кровь и магия. Имея дар, девушка могла хоть с кучей парней переваляться до свадьбы, всё равно желающих взять её в жёны будет предостаточно. Ведь она может передать магический дар детям. Кроме того, не все одарённые женщины стремились скорее замуж. Многие предпочитали полностью подчинить себе магию и годами заниматься только ей. Но и это не было препятствием к замужеству. Маги живут и сохраняют молодость долго. В сотню лет магиня могла выглядеть на двадцать. Мужчин готовых ради дара жены закрыть глаза на её истинный возраст хватало. Естественно, при таком раскладе женщины не стремились к целомудрию и позволяли себе радости жизни, что уже давно никем не осуждалось. Впрочем, среди аристократии невинность тоже мало кто всерьёз берёг. Живи, развлекайся, главное — не попадайся, чтобы не разразился скандал. Аристократки мастерски научились как подделывать девственность, обводя мужей вокруг пальца, так и вовсе её восстанавливать при помощи магов-целителей. Всё это я узнала, слушая бесконечный трёп соседок. Даже из их утомительной болтовни, порой можно было вычленить крохи полезной информации. Такой, как знание нравов общества, в котором волею судьбы живу. Жаль, от этого знания легче не становилось. Себя в миг, по одному желанию, не переделаешь и воспитание просто так не отбросишь. Потому мне было стыдно, вопреки здравому смыслу и словам Джали. — Илей, — чуть улыбнулась она, заметив мои терзания, — ты столько уже вытерпела. Не сдалась этому кмарову сыну на милость, не прогнулась под давлением. Неужели сейчас, когда всё закончилось, ты отступишь? Позволишь этим уродам радоваться победе? К тому же, большинству сейчас будет совсем не до тебя, поверь мне. Слова подруги заставили меня дёрнуться. Внутри вспыхнул протест. Почти месяц сплошных издёвок и насмешек, которые не дали желаемых результатов и вынудили графа с дружками действовать максимально жёстко. И после всего этого покорно сдаться? Джали права, не для того я столько вынесла, чтобы радовать скотов. — Ни за что, — произнесла я полная мрачной решимости. Пусть мне невыносимо стыдно, горько и даже страшно, но я продолжу ходить с гордо поднятой головой. Чтобы все видели — сломать меня не удалось. Тем более, учитывая мою ситуацию с магией, терять мне не чего. Вспомнился смутно знакомый голос, после которого повисла тишина. И Джали обмолвилась, что всё закончилось и народу будет не до меня… Любопытно. — Что же такого произошло, пока я тут валялась? — О, много чего! Тебе понравится!

***

В комнате меня ждали взгляды соседок, полные превосходства. Двоих из трёх. Анноли, дела не было до сплетен и общественных скандалов, зато Талина с Денизой не пропускали ничего. Вот и сейчас они смотрели на меня, не скрывая насмешки. — Смотрите, кто пришёл, — протянула Талина, — наша местная знаменитость. — Не обижай убогую, — ответила Дениза. — Она и так обижена жизнью. Боги не додали ей мозгов. Иначе не оказалась бы в таком положении. — Ах, ты права! — поддакнула Талина. — Так обидеть душку Гидара! Всего-то нужно было помнить своё место и быть ласковой… Они продолжали обсуждать, какая я глупая, что не оценила прелесть графского предложения. Посмела его оскорбить и обидеть. Что поделом мне, меньше высовываться буду. А я смотрела на них и неожиданно для себя почувствовала жалость. Именно жалость к девчонкам, коим никогда не суждено стать хозяйками своих жизней. С рождения за них всё решали родители. Говорили им как себя вести, одеваться и с кем общаться. Теперь их цель — найти себе богатого и родовитого мужа, который после свадьбы будет распоряжаться их судьбами вместо родителей. Даже сюда они пришли, чтобы повысить свою ценность на брачном рынке путём частичной разблокировки печати, благодаря чему у них появится шанс передать магию детям. И пока есть возможность, обе из кожи вон лезли, стараясь привлечь внимание, найти жениха самостоятельно, по душе. Иначе это сделают родители — продадут тому, кто будет готов больше заплатить. Такова жуткая реальность во многих аристократических и просто богатых семьях — сыновья наследники и продолжатели рода, а дочери товар, с помощью которого можно повысить благосостояние семейства. Так не везде, но обрывков разговоров между Талиной и Денизой мне хватило для понимания, они обе находятся именно в такой ситуации. Потому мне их стало искренне жаль, несмотря на все их насмешки. — Считаете я зарвалась? — пусть мне и жаль их, но терпеть гнусные насмешки я была не в настроении. — Ради Богов, считайте дальше. Только я не продаюсь. Ни на время, ни навсегда. Но куда вам понять, ведь вы тут именно за этим — найти покупателя, пока этого не сделали родители. Жестоко? Возможно. Но я устала молча сносить все издёвки и оскорбления. К тому же, я всего лишь озвучила правду, которая им самим прекрасно известна. Не моя вина, что они оказались в таком положении. Не я в ответе за то, что им не хватило ума или решительности пойти наперекор вбитым с детства установкам, и попытаться взять собственную жизнь в свои руки. Для этого они слишком… инфантильны. Вон, Анноли хватило духу отречься от былой жизни, чтобы в последствии стать самой себе хозяйкой. А ведь она дочь одного из могущественных герцогов империи, привыкшая с детства к роскоши и услужливости окружающих. Но у нее есть внутренний стержень. Характер и ум, которые заставляют её стремиться к большему, а не плыть по течению. Талина с Денизой всего этого лишены. Не дожидаясь ответа покинула комнату. У меня были куда более важные дела, чем выслушивать вопли двух недалёких девиц. Первым делом, решила нанести визит куратору. Он, конечно, знает почему я сегодня не пришла, но мало ли. Вдруг даже это в его глазах не является уважительной причиной для пропуска занятия? Впрочем, если верить Джали, ему, как и остальным, не до меня… Пока я куковала в лазарете, академию потрясло шокирующее известие — быть проверке. Не простой, а под руководством самого герцога Эрвейского, так его разозлило увиденное. Особенно, что там присутствовали преподаватели и не пытались остановить безобразие. Люди подотчётного ему ведомства имеперской безопасности вытащат на свет все неприглядные эпизоды и очевидные преступления, которые покрывались с подачи ректора. Многие профессора были виновны в нарушении преподавательской этики и потаканию беззаконию. Про титулованных студентов и говорить нечего. Почти за каждым водились грешки, и порой не малые. Теперь все они, как студенты, так и профессора, отчаянно боялись, что их прегрешения станут известны безопасникам и за них придётся отвечать. Над академией повисла тягостная атмосфера всеобщей нервозности. Народ притих, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Всё это я отметила по пути к кабинету куратора. Никто не шептался и смеялся в спину. Всем действительно стало резко не до меня и недавнего представления. Даже отвыкла от этого. Оказывается, приятное чувство. Куратор Тристор нашёлся в своём кабинете. С мученическим видом он чах над горой бумаг. Интересно, а какие нарушения водятся за ним? Чем для него обернётся эта проверка? Мне он не показался жестоким или равнодушным. Напротив, он был из тех профессоров, которые пытались призывать разошедшихся аристократов к порядку, и те его слушали. Жаль, стоило ему скрыться с глаз, как вся эта благодать испарялась без следа. Разговор вышел коротким. Куратор Тристор не имел ко мне претензий, но откровенно заявил, сейчас у него совершенно нет для меня времени. Велел прийти завтра после занятий, чтобы решить, как быть дальше. У меня крайне ограничено время, ещё и день прошёл впустую. И отчего-то казалось, что теперь у куратора из-за проверки времени на меня почти не осталось. Стало страшно. Но я не имею права сдаваться! Следующим я решила нанести визит шодену. С утра он ясно дал понять — в благодарностях, общении и друзьях не нуждается. При этом, кроме Джали он единственный решил мне помочь, когда меня выставили на посмешище. Потому я всё равно хочу сказать ему «спасибо». Не для него, для себя. Не люблю чувствовать себя обязанной. Да и балахон надо вернуть. За чужим предметом гардероба пришлось возвращаться в комнату. К моей радости, там никого не было. Прихватив чужую одёжку отправилась прямиком к мужскому общежитию, игнорируя изумлённые взгляды. После сегодняшнего мне не страшны чужие гадкие выдумки, а репутацию мою уже сложно чем-то испортить. Комендант, такой же мрачный, как большинство обитателей академии, только услышав цель визита, послал меня в элитное общежитие. Не живёт здесь нужный мне парень, по его словам. Перепутать шодена с кем-то невозможно. Да и кто бы согласился с ним жить, с такой ужасающей славой их расы… В элитном общежитии, которое больше походило на огромный роскошнейший дом, комендант был не менее мрачен, чем его коллега классом попроще, что не помешало ему посмотреть на меня, как на какую-то грязь. Но ему пришлось вызвать Кастиана, ведь я отказалась идти комнату шодена сама. Ни к чему. Наш контакт будет кратким. Любителям грязных подробностей покажется крайне скучным. Ждать пришлось недолго. Кастиан появился и застыл неподалёку мрачным молчаливым призраком. Снова в чёрном балахоне, укрывающим его от чужих глаз с головы до пят… И тут меня пронзило осознанием — я видела его до всей этой ситуации! Там, в лесу, жутковатый, но завораживающий какой-то нечеловеческой красотой монстр, на глазах преображающийся в человека с Кастианом — одно лицо. Сама того не осознавая, я умудрилась запечатлеть его образ, когда он снял балахон. Как в живую видела высокую подтянутую фигуру, иссиня-черные волосы, забранные в косу и утончённые черты. По-эльфийски изящное, но одновременно хищное лицо. Невероятно смазливый, но даже одень Кастиана в платье, вряд ли бы кто принял его за девушку. Яркая, запоминающая внешность. Не удивлюсь, если после сегодняшнего у него завелся ряд поклонниц, падких на красивую обёртку. Озвучивать своё открытие не стала. Ни к чему. Возможно, он и так это понимает. А нет, так ему же спокойнее. — Пришла вернуть тебе твою вещь, — произнесла я, стараясь чтобы голос звучал ровно. — И сказать спасибо, пусть тебе это и не нужно. Хотелось добавить, это был благородный поступок, и я ценю это душой, да не решилась. Не хотелось снова выслушивать, как он ни в ком и ничём не нуждается. Потому стоило шодену забрать свой балахон, развернулась, собираясь уйти. — У тебя сердце воина, — послышалось вдруг, заставив меня замереть. — Сильные даже больно упав, вновь поднимаются и идут вперёд с гордо поднятой головой, а слабые сдаются. Ты сильная и храбрая девушка. Моё уважение. Всё это Кастиан произнёс привычно тихим шелестящим голосом, а потом убил на повал неожиданно слегка поклонившись. А ещё с его слов мне хотелось горько рассмеяться. Сильная и храбрая? Ах, если бы! Я всего лишь дикая лесовичка, которую не научили признавать авторитеты и общаться с людьми. Из-за чего я постоянно совершаю глупые ошибки и нарываюсь на неприятности. — Ошибаешься, — обронила я, невесело усмехнувшись. — У меня всего лишь нет выбора. Я или буду бороться, или очень скоро погибну. — Многие предпочли бы сдаться, — мне послышалось, или он усмехнулся. — Я не многие, — ответила, ощутив укол тоски. Чужая в этом мире аристократов, лишняя везде, кроме родного леса. Есть ли где-то место, где я буду своей? Встречу ли я людей, что примут мен такой, какая есть? — И этим выгодно отличаешься, — прошелестел Кастиан. Ничего отвечать на это не стала. Ещё раз поблагодарив на автомате, поспешила уйти. Странный разговор. Саму себя я не считаю какой-то особенной в хорошем смысле слова, скорее я чужеродный элемент в здешних реалиях. В дверях столкнулась Шаоном. Чудом не налетела на него всем телом. Он кинул на меня такой мрачный, полный ярости взгляд, что я чудом не шарахнулась в сторону. И в целом он выглядел как человек полный бессильной злости и обречённой тоски. Похоже, властный отец был сильно недоволен и хорошо пропесочил заигравшегося отпрыска. Не моё это дело, своих проблем хватает. Не до выяснения причин недовольства братца. Выжить бы… А ему полезно, иногда получить трёпку.

***

Этот день явно решил, что мне мало досталось. Иначе я не знаю, как ещё расценивать вызов к ректору, поздно вечером. Ужин остался позади, я спокойно готовилась к завтрашнему дню, заканчивая переписывать конспекты Джали, как раздался стук в дверь. Открывать пришлось мне, так как Анноли отсутствовала, Талина с Денизой намазали на лицо какую-то вонючую дрянь коричневого цвета и скорее выпрыгнут в окно, чем покажутся кому-то в таком виде. Там обнаружился апатичный слуга, который передал мне распоряжение явиться к начальству. Неужели снова проблемы? Не хочет ли, ректор выставить меня виноватой во всём произошедшем? А что, удобно и снимает львиную часть ответственности — девица вела себя вызывающе, постоянно оскорбляла и провоцировала достойных людей, а значит и наказывать надо её. И вся недавняя ситуация уже не кажется такой мерзкой и жестокой. Если он думает, что я с подобным соглашусь, то сильно заблуждается. Когда я ходила к нему в поисках помощи и поддержки, меня выставили вон, даже слушать толком не стали, пусть теперь пожинает плоды своего наплевательства. К тому же, если верить леди Камелии, он за него получал не мало монет. Впрочем, что гадать, нужно идти. Вздохнув отложила бумаги в сторону и направилась за новыми неприятностями. В том, что ждут меня именно они, не сомневалась ни минуты. А переступив порог кабинета невольно изумилась. В ректорском кресле меня поджидал не ректор Корган, а сам герцог Эрвейский. — Илейра Олсин, — то ли поприветствовал, то ли констатировал он. — Ваша светлость, — опомнившись, попыталась сделать реверанс, но вышла откровенно жалкая пародия. — Присаживайся, — кивнул герцог на диванчик для гостей, сам при этом поднялся на ноги. Подойдя к окну, он с минуту созерцал открывшийся ему пейзаж. Я не рисковала первая начинать разговор. Не по чину. Если местных аристократов я изначально не воспринимала авторитетами, то в присутствии этого мужчины робела и чувствовала неуверенность. — Не буду ходить долго вокруг да около, — наконец заговори он. — Я велел позвать тебя сюда, чтобы сообщить, что ты моя дочь. Как должна реагировать на подобное заявление простолюдинка? Испытать шок, радость, надежду, или на худой конец — испугаться. А я банально застыла. У меня разом кончились не то что слова, мысли и те разбежались в разные стороны от такой прямоты. Такого развития событий я никак не ожидала. Даже помыслить о нём не могла. Пусть и побледнел герцог в нашу прошлую встречу, наверняка вспомнив мою мать, но чтобы вот так утверждать? И ведь вряд ли он стал бы кидаться такими словами без полной уверенности. Проверил? Но как и когда? Пока в лазарете валялась — пришёл быстро ответ. — Ты знала, — не вопрос, утверждение. Всё это время, герцог внимательно следил за моим лицом и от него не укрылась моя реакция, а в проницательности ему не откажешь… — Знала, — решила быть предельно прямолинейной. — Уже несколько месяцев. Перед смертью дедушка открыл мне тайну моего появления на свет. Возможно, это глупо. Стоило попытаться как-то отовраться. Только мне ли тягаться в искусстве лжи с главой имперской службы безопасности? — Почему не сказала при нашей прошлой встрече? — допытывался герцог с непроницаемым лицом. — Зачем? — удивилась я в ответ. — Ваша светлость, кровное родство не делает нас родными людьми. Можете быть спокойны, на ваше имя, деньги или какие иные блага я не претендую. Ничего плохого против вас, вашей семьи или империи не замышляю. Давайте сделаем вид, что этого разговора не было и будем жить, как жили. — Нет. Прозвучало резко, даже зло. А мне стало страшновато. Почему нет? Я предложила самый оптимальный выход из ситуации. Не верит? — Я принесу вам магическую клятву молчать. Никто никогда не узнает о нашем кровном родстве. — Нет. Снова нет? Да почему? Неужели он так жаждет меня уничтожить? Предупреждал ведь дедушка избегать герцога Эрвейского и его родни всеми возможными способами! Только разве я виновата? Так сложились обстоятельства! Моя мать за связь с ним заплатила жизнью, но я так не хочу! — Что вам нужно? — спросила, стараясь не выдавать страха. — Какие гарантии? Я понимаю, избавиться проще всего. Именно так поступили с моей матерью. Но я хочу жить! — Что? — тут в голосе мужчины послышалась растерянность. — Как поступили с твоей матерью? — Прокляли на смерть. Некромантским проклятием. И её, и меня. Если бы дедушка с мамой не повстречали настоящую ведьму, я бы даже на свет не родилась. Обе погибли бы намного раньше, — говорила я, чуть дрожащим голосом. — Все эти годы вы были уверены, та история и все её последствия в прошлом, но тут выяснилось, что ребёнок выжил. Но во имя богов, оставьте мне жизнь! Вы же второй человек, после императора. Вы должны нести в мир закон и справедливость, а не уничтожать неугодных. Высказавшись, старалась унять нервы. Этот монолог, всколыхнул воспоминания. Исповедь дедушки, которая перевернула всю мою жизнь. Горечь и обида, а былое неверие сейчас сменилось страхом. — Отец, — произнёс герцог мёртвым, тусклым голосом. Он и сам выглядел не очень. Бледный, аж серый. Сжал кулаки и зажмурился. Лицо исказилось, словно от боли. Длилось это считанные секунды. Взяв себя в руки, герцог повернулся ко мне с горящими глазами и выпалил: — Я любил твою мать! Как никого и никогда! Я мечтал провести с ней жизнь, а принёс смерть. Не смог уберечь и защитить, потому что был слишком слаб. Сейчас всё иначе. Айси ушла, но оставила мне бесценный дар — тебя. А ты говоришь забыть и сделать вид, что ничего не было. Не бывать этому! Я собираюсь признать тебя и представить императору и обществу. Теперь тебе не придётся опасаться будущего, никто не посмеет косо на тебя посмотреть! Ничего себе… Вот это поворот! За событиями я определённо не успевала. Недавно я опасалась за свою жизнь, теперь же… тоже необходимо опасаться за свою жизнь. Повод только другой. — А меня спросить не хотите, ваша светлость? — вырвалось у меня. — Или моё мнение значения не имеет? — О чём ты? — нахмурился мужчина. — Как я уже говорила, кровного родства мало, чтобы стать родными, — попыталась я объясниться. — Мы с вами чужие люди. И я совершенно не хочу жить в высшем обществе. Академия ясно показала, что представляют из себя аристократы и никакого желания иметь с ними что-то общее нет. Я девчонка, выросшая в лесу, так что блеск драгоценностей и мягкость шелков меня не особо манят. А деньги на жизнь будут, бедных магов не бывает. Надо только закончить академию. Тем более, у меня особо и выбора нет. Ответом стало молчание. Герцог смотрел на меня пристально, во взгляде мне чудилась глубокая печаль. Мне не было известно, о чём он думает, но хотелось надеяться, мои слова хоть что-то да значили. — Ты права, — произнёс он спустя минуты две. — Нам нужно узнать друг друга лучше. Тебе необходимо время принять меня. Твои желания много значат для меня, но не проси меня от тебя отказаться. Ты всё, что осталось от моей единственной возлюбленной. Её последний дар, моя драгоценная дочка. Я знаю, о твоей ситуации с магией и учить тебя буду сам. Никому в этой кмаровой академии не доверю столь важное дело. К тому же, так мы сможем чаще видеться. А пока отдыхай. Сегодня у тебя был тяжёлый, полный потрясений день, девочка моя. Подойдя в плотную, герцог неожиданно наклонился и поцеловал меня в лоб, после чего покинул кабинет. Я так и стояла, пытаясь осознать, чем мне грозит вся эта ситуация. Одно известно точно — как раньше больше ничего не будет. Недавно я очень страшилась гнева герцога. Не оказалась бы его милость ещё хуже.