Своё место

Илейра Погода стояла чудесная, солнечная, ещё по-летнему тёплая. Такие дни, как бы намекали — нужно радоваться жизни, но мне хотелось плакать. Лесной домик, маленький и уютный. Светлые стены, неизменный пряный запах трав. Тут прошла вся моя жизнь. Эти стены были немыми свидетелями моих радостей и огорчений, пока я росла и взрослела. Любая мелочь тут напоминала о счастье, которое уже не повторится. Мой родной дом. Дом, где я до недавнего времени планировала прожить всю жизнь. Наивная. Беда пришла в середине весны. Дедушка, заболел. Он был тем человеком, который заменил мне мать и отца, кто щедро делился со мной своей любовью. Благодаря ему, моё детство и юность были исключительно счастливыми и беззаботными. Я росла не зная горестей и печалей, свято уверенная, моё будущее — этот домик в лесу. Я тоже буду лечить людей, как мой дедушка. И тут вдруг, когда природа начала оживать, мой самый родной человек наоборот — увядать. Конечно мне не нравилось, что дедушка болеет, но я сначала не придавала случившемуся особого значения. Простудился, бывает. Он же делает такие снадобья, которые даже безнадежных на ноги ставят, значит, скоро и он поправится. Я в очередной раз пыталась напоить его целебной настойкой, когда он мягко взял меня за руку и сказал слова, которые выбили у меня почву из-под ног. — Не нужно, Лейри, не поможет. Я умираю, милая. С того дня он начал рассказывать вещи, которые буквально разрушали мой такой простой и светлый мир. Он наконец рассказал мне о матери, хотя раньше эта тема всегда была под запретом. — Я надеялся, у меня будет больше времени. Ты станешь старше, мудрее, я успею тебя подготовить к реальной жизни и ты успеешь найти своё место в этом мире. Не сбылось. Слушай меня, Лейри. Слушай внимательно. Ты имеешь право знать. Нужно было раньше рассказать… И он рассказал. Оказалось, раньше они — дедушка и мама — жили в столице. Бабушка как-то задержалась у подруги и погибла от рук пьяного грабителя. Глупая и трагическая смерть. Но дедушка справился, он уже тогда был на хорошем счету в городской страже, что приносило пусть не большой, но стабильный доход. Это помогло выжить ему с ребёнком на руках. Мама повзрослела, дедушка собирался отправить её в школу знахарей и травников, чтобы та могла в будущем иметь уважаемую профессию и стабильный доход. У мамы определенно был талант, ей нравилось возиться с травами и варить снадобья, но без диплома школы, она не имела права заниматься любимым делом. — Без бумажки — ты букашка, — ворчал дедушка. — Раньше было достаточно таланта. Знать своё дело, а сейчас любой бездарь — знахарь, если имеет бумажку. Неладное дедушка заметил не сразу. Если раньше мама горела школой травников, ждала своего семнадцатилетия — именно с такого возраста принимали на обучение — то последнее время эта мечта словно померкла. Она витала в облаках, часто куда-то отлучалась. Но дедушка любил свою дочь, доверял ей, потому не считал нужным выпытывать что-то или следить за ней. Когда маме, наконец, исполнилось семнадцать, она внезапно заявила, что передумала поступать в школу травников и знахарей. Ей это больше не нужно. Она повстречала чудесного парня и уверена, они скоро поженятся. На все дедушкины возражения и возмущения, мол, дело в руках лучше эфемерных надежд, мама смеялась и говорила, что дедушка скоро сам всё поймёт. Понимать дедушка не хотел. Запоздало осознал, что занимаясь любимой службой, упустил дочь. Стал приглядываться с кем и как мама общается, пробовал даже проследить. Бесполезно. Мама виртуозно исчезала из поля зрения, чтобы появиться позже сияя от счастья. Происходящее дедушке не нравилось, он пытался разговаривать с дочерью. Убеждать, ругать. Просил познакомить с избранником — всё было бесполезно. На все его слова, мама смеялась и говорила: «Папа, не нужно переживать. Я знаю, что делаю. Он замечательный. Ты полюбишь его, как только вы познакомитесь.» Тревога дедушки росла. Ссоры стали частым явлением под крышей дома, где раньше царили любовь и взаимопонимание. Дедушка интуитивно чуял беду, но даже в кошмарном сне, он не подозревал, чем обернётся любовь его драгоценной дочки. В тот чёрный день, мама вернулась домой и на ней лица не было. Страшно бледная, тоска во взгляде. Казалось, будто сама жизнь покинула её. Тогда-то она и призналась дедушке, что влюбилась ни в кого-то, а в самого Диона Фернора наследника герцога Эрвейского. Всё было как в сказке, он говорил, что любит и скоро они поженятся. А недавно мама узнала, что носит под сердцем ребёнка и поспешила порадовать возлюбленного. Вопреки её ожиданиям, он не оказался рад. Мигом заледенел, велел возвращаться домой и ушёл ни сказав больше ни слова. И если мама страдала оплакивая несчастную любовь, то дедушка был в ужасе. Герцог Эрвейский — страшный человек. Некоторые вовсе считали, он не человек, а воплотившееся в человеческом обличии порождение Мрака. Он был жесток, беспощаден и совершенно беспринципен. С ним предпочитали не связываться даже равные, а встретив на улице — перейти на другую сторону дороги. В отличии от юной и наивной мамы, дедушка отлично понимал, даже если бы Дион любил маму, герцог Эрвейский никогда бы не позволит своему единственному сыну и наследнику жениться на простолюдинке. Скорее он бы тихо устранит такую избранницу сына и всю её семью. И отказ юного Диона от женитьбы вовсе не означал безопасность. Стоит герцогу узнать о беременности мамы от его наследника, как он счет времени пойдёт на часы, если ни на минуты. Герцог не потерпит рождения бастарда в своём роду. Тем более — от безродной девчонки. И он не ошибся. С утра пораньше в лавку явились трое в тёмных одеждах без опознавательных знаков, одним своим видом нагоняя жуть. Они настойчиво советовали избавиться от ребёнка. Сроку дали три дня. Что ждёт по истечении срока в случае невыполнения требований, дедушка боялся и думать. Мама узнав о визите и ультиматуме, наотрез отказалась прерывать беременность. Никакие уговоры не действовали. Да и самому дедушке претила мысль оборвать только зародившуюся жизнь. Они решили бежать. Собрав в небольшие узлы всё самое ценное, ушли в ночи. Наверное, сами боги им потворствовали, раз люди герцога, которые несомненно следили за домом, ничего не заметили. Больше двух месяцев скитаний по дорогам, маленьким городам и деревушкам прошло прежде, чем они добрались до места, ставшего мне домом. Два месяца постоянного страха, который гнал их всё дальше от больших городов и цивилизации. За это время мама сильно сдала. Из молодой, полной жизни и энергии девушки, она превратилась в скелет с пустыми глазами. Рядом с Редьково — так называлась деревня, рядом с которой находился наш дом — маме стало совсем плохо, и дедушка бросился к людям просить помощи. Те отправили его к ведьме, что проживала в лесу. Дедушка не особо верил в ведовство, а если бы и верил, ему было уже всё равно. Он и к демону на поклон пойти был готов, только бы помог его дочери. Ведьма оказалась самой настоящей. Даже такой скептик, как мой дедушка сразу понял — перед ним далеко не простая знахарка. Было что-то в пожилой женщине такое, некая аура, что дедушку проняло. В отличии от обычных знахарей или магов-целителей, ведьма не проводила привычного осмотра. Она села напротив, взяла маму за руки и закрыла глаза. Минуты три ведьма так сидела, совершенно не шевелясь. После посмотрела на дедушку и от этого взгляда у него внутри всё оборвалось. — Прокляли девчулю твою. И её, и дитя. На смерть прокляли, очень не хотели, чтобы дитя родилось. Некромант проклинал, сильный. Кто проклинал дедушке было совершенно ясно. Не зря герцог Эрвейский имел славу сильнейшего некроманта империи. Но как он мог это сделать на расстоянии? Впрочем, что дедушка знал о магии? А, может, проклятие вовсе дело рук Диона? Решил таким образом избавиться от проблемы. Кардинально. Да и какая разница, кто проклял, важнее — можно ли проклятие снять? Об этом дедушка и спросил ведьму. — Связь матери и дитя — сильнейшая в мире. Особенно, когда дитя находится в утробе. Девчуля твоя, даже не зная о проклятии, подсознательно стремиться защитить дитя и перетянула часть проклятия, адресованную ребёнку, на себя. Оттого и угасает так быстро — двойное проклятие её убивает. И спасти её уже невозможно, только богам такое по силам. Слишком поздно вы пришли, слишком сильно навредило проклятие. Но я могла бы попытаться спасти жизнь ребёнку, дать девчуле сил доносить и родить, оградить дитя от проклятия. В пустой альтруизм дедушка давно не верил. За всё нужно платить. Но потянет ли он плату? Что нужно от него ведьме? И пока дедушка размышлял об этом, стараясь не думать, что единственная и горячо любимая дочь в любом случае обречена, мама бросилась ведьме в ноги. — Помоги! Умоляю, спаси моего ребёнка! Это было первое яркое проявление эмоций, за всё то время, что прошло с того рокового дня, когда мама сообщила о своей беременности и связи с сыном герцога. После она пребывала в какой-то апатии, будто полусне. Ничего её особо не тревожило, ничего не вызывало интереса. Ведьма согласилась помочь, а платой стало то, что дедушка будет должен занять её место. Прожить остаток жизни в этом лесном домике, перенять её силу, преумножить и отдать миру, когда придёт его час. Дедушка согласился и остаток дня, а потом и всю ночь просидел на ступеньках домишки, пока ведьма проводила свои обряды. Утром она сообщила, что теперь мама сможет доносить и родить. Затем попросила пойти за ней, позволила взглянуть на спящую маму, а затем увлекла его в соседнюю комнату, которая и служила ведьме спальней. Там она переоделась за ширмой в нарядный сарафан, достала толстую, большую книгу и легла в постель. — Подойди, — велела ведьма. — Я спасла твою внучку, потому что она нужна этому миру. Она очень важна и должна жить, — на миг ведьма прикрыла глаза. — Время ведьм уходит, я одна из последних в этом мире. Мы рождаемся в гармонии с природой, и умирая возвращаем миру силу, которой он нас наделил. Спасая ребёнка, я потратила почти все накопленные силы и теперь тебе предстоит за меня собирать силу, чтобы потом вернуть её миру. Для этого отдаю тебе остатки своих сил, — горячая, нереально горячая, рука ведьмы сжала дедушкины пальцы и на несколько мгновений зрение её помутилось. — Всё, что тебе нужно знать, ты найдёшь в гримуаре. Меня не хорони, сожги тело на закате. Сказав всё это, ведьма закрыла глаза и перестала дышать. дедушка был в ужасе. У него на руках осталась умирающая дочь и мертвая ведьма. Но будучи человеком волевым, он смог взять себя в руки и выполнить последнюю просьбу ведьмы. После он целиком посвятил себя уходу за мамой и изучению гримуара, который оказался кладезем знаний нескольких поколений ведьм и ведьмаков. Время летело быстро, дедушка с ужасом ждал родов. Понимал, как только мама родит — умрёт. Молил дни не лететь столь стремительно, но время всё равно мчалось перёд. Мама была только на восьмом месяце, когда начались схватки. Почти сутки мучилась и наконец я появилась на свет. — Илейра, — сказала она, когда дедушка дал ей меня на руки. — Какая ты красивая, доченька моя. Я тебя очень люблю и всегда буду рядом, пусть ты и не почувствуешь этого. Будь счастлива, сокровище моё. Больше мама не сказала ничего. Проклятие пожрало последние силы и её сердце остановилось. Хоронить маму дедушка не стал, а сжёг тело по обычаю ведьм. Искренне верил, так душа мамы легче найдёт дорогу в божественные чертоги. Так и остались мы вдвоём. Дедушка занял место старой ведьмы. Собирал травы, варил снадобья и лечил людей, которые пусть и не сразу, но стали приходить к нему в поисках спасения от недугов. Учился жить по новой. Я росла и грелась в свете его искренней любви. Кто-то мог бы возненавидеть ребёнка из-за которого перевернулась вся жизнь. Рождение которого стало приговором для любимой дочери. Кто-то, но не дедушка. Рано потеряв жену и лишившись дочери, он всю нерастраченную любовь и заботу направил на меня, сделав моё детство счастливым и беззаботным. Он учил меня не только сбору трав и изготовлению снадобий, но и наукам необходимым в жизни. Письмо, счёт, история и география. Даже основам этикета и музыке. Занятия мне нравились, дедушка умел подавать материал так, что мне было интересно учиться. В подростковом возрасте, когда дедушка взял меня с собой в деревню, я с удивлением обнаружила, что большинство живущих там людей не умеют читать. Мне было известно, что в ближайшем городке Смилле, есть школа, куда может прийти любой желающий и бесплатно обучиться грамоте и счёту. Ещё отец нынешнего императора велел открыть в каждом, даже маленьком городке, школы, чтобы любой желающий мог выучить основные науки. Так почему люди не идут учиться? Мне это было совершенно непонятно, потому я задала данный вопрос дедушке. — На что крестьянину грамота? — мягко усмехнулся он. — Хлеб деревенского жителя — земля, скотина и лес. А для этого совершенно не нужно умение читать. К тому же обучение отнимает время, столь нужное для работы на земле и уходе за скотиной. Детей с малых ногтей приучают к работе. Ты заметила, в деревне в каждой семье много деток? И всех нужно накормить и одеть, а это возможно только если много работать. И правда, грамота при таком раскладе не самый нужный навык. Ну, а мне она тогда зачем? Ведь я собираюсь, как и дедушка стать травницей, жить в нашем домике и лечить людей. — Это не твоя судьба, — отверг дедушка мои рассуждения. — Ты рождена для большего. Для чего он и сам сказать не мог, но крепко помнил слова старой ведьмы, что я важна для мира. Они пугали его. Дедушка мечтал, чтобы я перебралась жить в город и зажила простой и понятной жизнью честной девушки простого происхождения. Об этом он мне сообщил этой роковой весной. Как и признал, что мечты его глупы и эгоистичны. — Твой отец — будь он проклят — маг. И не из слабых. И как бы мне не хотелось иного, но ты должна отправиться в столицу, пройти распределение и учиться магии. Это твоя судьба. Если ты, как я того хочу, осядешь в каком небольшом городке и будешь вести жизнь простого человека — это будет ошибкой. Я знаю. Я так чувствую. Ведьмин дар, пусть и не родной мне, даёт о себе знать. — Но я не хочу учиться никакой магии! — горячо возразила я. — И в город переезжать не хочу. Я хочу жить здесь и как ты собирать травы и лечить людей! — Это не твоя судьба, Лейри. Да и никто не позволит тебе практиковать травничество и знахарство без диплома специальной школы. Это ведьм не трогают, а обычный человек может угодить за это в тюрьму. Ты должна стать магичкой. Теперь я это знаю. На вопрос, с чего дедушка вообще взял, что у меня есть дар, он рассказала мне про рисунок на моей спине в основании шеи. Сколько бы я раньше не спрашивала, что это за узоры, дедушка отказывался говорить и только перед смертью посвятил меня в то, что это печать. Магический узор, с которым рождается человек, если имеет склонность к магии. Печать блокирует способности, чтобы необученный маг по неосторожности и незнанию не навредил себе или окружающим. В процессе обучения, она меняется, давая доступ к силе. Также рассказал он мне про академии магии, которых в империи было три. На севере находилась академия, где обучались артефакторы и маги со средними способностями. Из таких получались хорошие сотрудники различных ведомств, где нужно не только бумажки перебирать, но и колдовать. Ближе у югу учились те, кто имел слабый дар, потому учили там в основном бытовых магов и магов-теоретиков. Ну и в столице — сильнейшие и богатейшие. Там готовили боевых магов, для борьбы с порождениями Мрака и тех, кому пророчат лучшие должности в столице. Кроме того, дедушка рассказывал многое о жизни. Обо всём по чуть-чуть. Упорно старался донести до меня мысль: жизнь сложная штука, а люди далеко не все хорошие. Нужно всегда соблюдать осторожность и нельзя слепо доверять кому попало. Пояснял про взаимоотношения классов. Что простолюдин аристократу не ровня и от последних лучше вовсе держаться подальше. Я уже давно заметила, дедушка не любит аристократов. Не испытывает к ним никакого пиетета и даже уважения. И только узнав историю своего рождения, поняла откуда такая неприязнь. Показал он мне и отца. Несколько газетных портретов, настолько точных, что люди казались там будто живые. Изображения совсем юного отца, где говорилось о его женитьбе, а позже о появлении двоих детей. Статья о принятии титула герцога. А вот изображение, где он старше, стал правой рукой императора. А здесь вовсе его жена и дети: сын и дочь. Двойняшки. При этом совершенно непохожие. Ну и совсем свежий магопортрет: герцог с семьёй на каком-то приеме во дворце. — Запомни, Лейри, — говорил дедушка, — если с простыми аристократами лучше просто не связываться, ничего хорошего это не принесет — гнилые людишки, убеждённые в собственной значимости и исключительности — то герцога Эрвейского и его семейства нужно избегать. Он ничуть не лучше своего папаши и стоит ему понять, кто ты такая, как он тебя не пощадит. Уничтожит, как когда-то его отец твою бедную мать. Приближалось лето, дедушка таял на глазах и постоянно повторял, что так много нужно рассказать, столькому не успел научить. А меня душило отчаяние из-за осознания неотвратимости чудовищной потери. Всё своё время я проводила с ним и молила богов, чтобы не забирали единственного родного человека. Боги оказались глухи. В первый день лета дедушки не стало. Первые дни после смерти дедушки оказались словно подёрнуты дымкой. Как он и завещал, я сожгла его тело на закате. А потом полумёртвая от горя сутками пялилась в пространство, заставляя себя дышать. Мне не хотелось жить. И только его слова, что я должна быть сильной и стать счастливой вопреки всему, заставляли цепляться за реальность и жизнь. Постепенно стало легче. Мне было безумно больно, но я поняла, что жизнь не кончилась. Солнце всё также встаёт и садиться, люди занимаются своими повседневными делами. Вскоре я осознала, что имел ввиду дедушка, когда говорил, что мне тут жизни в любом случае не дадут. — Когда меня не станет, уезжай, — убеждал он. — Здесь тебе жизни не будет. Ты не такая, как деревенские парни и девки. Совсем иная. Слишком хороша для них. Они это знают, потому только сильнее хотят тебя заполучить. Меня они боятся, потому не суются. Но как только меня не станет, ты останешься одна, такая беззащитная и желанная для этих скотов. Они уже сейчас слюнями давятся и мне очень больно и страшно, что без меня они могут тебя обидеть. Он знал. В отличии от меня, которая ничего не замечала, дедушка видел алчущие взгляды деревенских парней и ненавидящие девчонок. Наверное, именно поэтому он последние годы не брал меня с собой в деревню. Но мне нужно было туда. Продать травы — на дорогу и жизнь нужны деньги, сообщить старосте, что уезжаю. Визит прошёл хорошо. Травы пришлось отдать по дешёвке, но иначе было слишком долго и хлопотно искать покупателей. Староста заметно расстроился узнав о моём отъезде, отговаривал. И я засомневалась. Уезжать не хотелось. Тут мой дом, где знакома каждая травинка и камешек на дороге, а там — большой, неизведанный и пугающий мир. А то что парни смотрят голодными глазами, да Мрак с ними! Пусть смотрят, мне они не интересны и если кто будет свататься — откажу. Не будут же они применять ко мне силу? Наивная идиотка! Ганя, средний сын деревенского кузнеца и первый парень на деревне, заявился, когда на улице стояла непроглядная темень. Услышав стук в дверь, я, привыкшая, что к дедушке за снадобьем могли пожаловать даже среди ночи, открыла дверь без всякой задней мысли. — Попалась, — неприятно ухмыльнулся парень. — Ты даже не представляешь, сколько я ждал. Как увидел тебя два года назад, так и понял, что мне нужна ты и только ты. Только старый ведьмак стерёг тебя, как дракон сокровище. Ну ничего, сегодня ты станешь моей, а потом быстро свадебку справим. Не бойся, Илей, я буду нежен. От ужаса я онемела. Какая же я дура! Предупреждал дедушка, велел сразу уходить. А я всё медлила, сомневалась. Да ещё и дверь открыла посреди ночи, как последняя недалёкая идиотка. Зато Ганя медлить не стал. Шагнув вперёд, он грубо притиснул меня к себе и заткнул рот мерзким, слюнявым поцелуем. В страшном сне не могла подумать, что мой первый поцелуй будет таким! Накатила тошнота. Собрав все силы начала отбиваться. — Не сопротивляйся, а то будет хуже, — прошипел Ганя, перестав терзать мой рот. Взгляд его горел липкой похотью и уверенностью в своём превосходстве. Паника накатывала волнами. В какой-то момент мне удалось высвободить руку. На полке нашарила пузырёк с какой-то приправой. Кое-как сняла крышку и швырнула содержимое банки в лицо подонку. Перец! Это я удачно нашарила. — Тварь! — взревел Ганя. Отпустив меня, он тёр глаза из которых обильно лились слёзы, и параллельно постоянно чихал. Ждать, когда несостоявшийся насильник придёт в себя, или тем более, помогать ему, я не стала. Метнулась к двери и рванула в лес. Страшно мне не было. Ночной лес, и звери, обитающие в нём, куда безопаснее того же Гани. Домой вернулась только к обеду следующего дня, отлично выспавшись на мягкой травке. Долго медлила перед возвращением, опасалась застать дома Ганю. К счастью, он ушёл. Но перед этим сорвал свою злобу на ничем неповинной мебели и посуде. Всё было перевернуто и раскурочено. Сволочь! Ждать больше нельзя. Уходить нужно немедленно. Не сомневаюсь, этот урод этой же ночью явится мстить. Сборы не заняли много времени. Хорошо, что всё самое ценное хранилось в своеобразном тайнике под половицей. Сложив одежду в дорожный мешок, достала деньги, документы и любимые книги. Жаль, что ведьмин гримуар исчез с дедушкиной смертью. Будто просто растворился в пространстве. Вот уж воистину бесценная книга была! Собравшись, села на скамью и осматривала дом, в котором выросла. Где была так счастлива. Сердце сжималось от тоски. Старалась запомнить каждую мелочь, малейшую щёлочку, чтобы закрыв глаза хотя бы мысленно могла побывать дома. Я знала, сюда я больше не вернусь. Откуда? Чувствовала так. Сейчас я навсегда прощалась с родным и дорогим мне местом. Хватит! Пора в путь. Решительно перешагнув порог, заперла дверь и устремилась по едва заметной лесной тропинке, собираясь обойти деревню стороной. Впереди меня ждала столица империи — Кертер и распределение в академию магии, которое определит, где я проведу ближайшие шесть лет.