Чемпионы

На тротуаре у дорожки, ведущей к дому номер четыре по Тисовой улице вот уже некоторое время стоял высокий, стройный, одетый в дорогую одежду мужчина. Это был Себастьян Делакур собственной персоной. Стороннему наблюдателю могло показаться, что данный мужчина, просто молча стоял на улице, задумавшись над своими мыслями, стоял и смотрел в сторону вышеупомянутого дома. В его черных волосах уже можно было заметить несколько седых прядей, да и признаться, что какие-то черты в его внешности словно говорили о том, что этот мужчина не был местным. Что-то в нем словно «кричало» - этот мужчина никогда не жил в Литтл-Уинкинге. Взгляд его карих глаз при этом перемещался от одной детали окружающей его действительности к другой, словно мужчина пытался запомнить в деталях каждую мелочь, каждый дюйм пространства перед домом номер четыре. Если же его пристальный взгляд попадал на изредка проходящих мимо людей, то этот цепкий взгляд у них обычно вызывал чувство тревоги и желание побыстрее пройти мимо, не становясь объектом пристального внимания странного мужчины. Дело, которое привело его фактически на порог дома номер четыре по Тисовой улице этого небольшого городка, откровенно было настолько запутанным, что ставило его, Себастьяна Делакура, в форменный тупик. Он пришел сюда в поисках информации, информации о Мальчике-Который-Выжил, о Гарри Джеймсе Поттере. И надо признать информации о Гарри, как о знаменитости, как о легенде магического мира Британии, было хоть отбавляй, но если ты вздумал собрать её воедино для составления наиболее полной картины о «легенде», то неизбежно натыкаешься на то, что информация, полученная от разных источников, начинает неизбежно противоречить друг другу. И если бы Себастян не видел лично, что Гарри Поттер существует, что он такой же человек из плоти и крови, то услышав, что рассказывают о Гарри Поттере, сказал бы, что такого человека просто не может существовать на самом деле. Настолько неправдоподобно звучали некоторые рассказы о жизни этого человека. И стоя перед этим заурядным с виду домом, и обдумывая все что он уже успел разузнать о Мальчике-Который-Выжил, он начал по-настоящему верить в то, что никто по-настоящему не знает Гарри Поттера. Все истории написанные или рассказываемые в магическом мире о Гарри объединяло только одно. Они все утверждали то, что мальчик провел все свое детство до школы либо в волшебном замке, подозрительно походящим на Хогвартс, либо в роскошном поместье с сотней слуг, выполняющих все его прихоти. Истории о маленьком принце… Однако если судить по документам, к которым Себастьян смог получить доступ в Британском Министерстве магии и внимательно изучить их, выходила совсем другая история о национальном герое волшебной Британии. И если верить этим документам, то дом, в котором рос до одиннадцати лет Гарри Поттер находился и вовсе в магловском мире в городке под названием Литтл-Уинкинг, который находился в графстве Суррей. Опекунами Гарри Поттера тоже были самые настоящие маглы. Что действительно стало сюрпризом для Себастьяна Делакура, так это то, что чтобы получить даже такую незначительную информацию, ему пришлось приложить немало усилий. Но Себастьсян не был огорчен этим фактом так как информация, полученная им, была исключительно правдивой, в отличие от той которую «скармливали» обычным обывателям магического мира. Полученная Себастьяном информация, не радовала его, так как «рисовала» не очень приятную картину жизни Гарри Поттера. Судя по ней, Гарри Поттер не только проживал с семьей Дурслей, которые по некоторым слухам его не очень-то и любили, но в довершение к этому его финансы полностью контролировал Альбус Дамблдор. Такое положение дел, было для Себастьяна Делакура крайне непонятным и вызывающим чувства, которым он пока и сам не мог дать точной оценки. Но его интуиция просто «вопила» о том, что это все было крайне неправильным. Себастьян также догадывался, что лишь ознакомившись с завещанием Поттеров он для себя сможет лучше понять, что ему так не понравилось в этой ситуации. И он попытался запросить и эту, интересующую его информацию, но обнаружил, что информация о завещании Поттеров старших была засекречена. Засекречена все тем же Альбусом Дамблдором. И ведь судя по информации, которую удалось получить где-то хитростью, а где-то и вовсе звонкой монетой Альбусу Дамблдору и ранее поступали запросы от некоторых лиц о том, чтобы публично раскрыть текст завещания родителей Гарри, но на каждый такой запрос неизбежно приходил отрицательный ответ, завизированный действующим главой Визенгамота Британии. Никто по правде не мог сказать, а существовало ли вообще завещание родителей Гарри Поттера в природе, только слова Альбуса Дамблдора подтверждали сей факт. Помимо этого, в документах, полученных Себастьяном, сообщалось о том, что Британским департаментом тайн было зафиксировано, что Гарри Поттер был объектом активного Пророчества, но дополнительной информации об этом пророчестве, его содержании, или о том, кем и когда оно было сделано в данных документах не упоминалось. И что самое главное, то, что вызывало у Себастьяна искреннее удивление то, что кроме этих немногочисленных документов и табелях оценок Гарри Поттера за предыдущие экзамены в Хогвартсе, в Министерстве больше не было никакой информации о Гарри Поттере. В личных делах других детей в большинстве случаев были и другие записи. Были, к примеру, отметки о случайном использование магии, документы в которых отображалась разнообразная медицинская информация, а у детей, которые числились как сироты, были так же отметки о проводимых, и что не менее важно, обязательных проверках социальными службами, которые должны были следить за тем, что их подопечные чувствуют себя комфортно в семьях опекунов. Но ничего из вышеперечисленного не было в личном деле Мальчика-Который-Выжил. Сказать, что это было странно, значит сильно преуменьшить масштаб «странностей», которые словно аура окружали Гарри Поттера. Здесь по мнению Себастьяна Делакура было что-то «дурнопахнущее», и он, будучи по профессии политиком и очень неглупым человеком в придачу, мог сложить два и два и сделать вывод, что эти странности скорее всего были следствием политических игр на самом верху. Поскольку Себастьян в конечном итоге не смог получить достаточно информации о Гарри Поттере из документов Министерства Магии, он решил пойти другим путем и обратиться к сведениям, которые должны были быть в магловском мире. И признаться, что те сведения, которые он получил из магловских источников показывали картину, как бы не худшую, чем та, которая вырисовывалась после ознакомления с документами из магического мира. Хотя на поведение семейства Дурсль по отношению к их племяннику, официально не поступало ни одной жалобы ни от соседей, ни от посторонних в социальные службы, огромное количество записей, свидетельствующих о посещениях больницы их племянником, было крайне тревожным фактом, на который, впрочем, как оказывалось никто не обращал никакого внимания. «Копая» информацию дальше, Себастьян обнаружил, что эти посещения были связаны отнюдь не с болезнями, как можно было бы логически предположить, а с серьезными травмами, такими как неоднократные переломы рук, ног, ребер и фактов сотрясений мозга у ребенка. И это могло свидетельствовать о том, что либо Гарри Поттер был невероятно неуклюжим мальчиком, склонным к получению серьезных травм, либо в доме его опекунов происходило что-то такое, что не должно происходить с ребенком. Интересной была и информация из табелей школьных оценок Гарри. Сначала они были довольно впечатляющими для его возраста, но затем, начиная со второй четверти первого его года обучения в школе, они резко ухудшились. Причем никаких логичных комментариев этому от учителей дано не было, возникало ощущение, что как будто по волшебству учителя стали относиться к Гарри необоснованно несправедливо! И Себастьян мог только догадываться, почему это могло произойти, где-то на краю сознания понимая, что история и в этом была «нечиста». Информация о самом семействе Дурсль была гораздо менее интересна, по крайней мере если судить по тем документам, которые удалось на них собрать. Семья состояла из Петунии Дурсль, в девичестве Эванс, которая в данный момент была домохозяйкой, Вернона Дурсль, занимающего в данный момент пост управляющего директора магловской компании по производству электроинструментов и Дадли Дурсль, их родного сына, который, по мнению, которое высказывали соседи семейства, не отличался умом и смекалкой. В общем был таким, каким мог показаться Гарри Поттер, если судить по его оценкам, которые ему ставили учителя в школе. По тем же документам, собранным на данную семью, выходило, что на их счету не было ни одного штрафа за парковку, а в финансовом отношении они были вполне благополучны. Опять же, такое нарочито яркое отсутствие недостатков у этой семьи уже само по себе навевало на подозрение. У каждого среднестатистической семьи просто не могло быть в быту все настолько идеально, всегда были какие-то мелочи, к примеру хотя бы одна просрочка платежа по кредитной карте, штраф, публичная ссора с соседями, или что-то в этом роде, то, что могло бы хоть в малой степени очернять безупречную репутацию семьи. Но не в случае с семьей Дурсль у них просто «как по волшебству» не происходило ничего похожего, и это все заставляло Себастьяна задуматься, а в самом- то деле не было ли здесь какого-то вмешательства волшебников. И снова полное отсутствие проверок социальных служб, тотальное отсутствие. Хотя у Себастьяна еще не было полной картины происходящего в жизни Гарри Поттера, но те кусочки информации, которые он смог уже получить ясно указывали на то, что эта картина будет крайне нелицеприятной. И после всего этого Себастьян Делакур достаточно быстро решил для себя, что теперь он обязательно постарается помочь не только Флер, но и Гарри. Ведь помимо всего прочего Гарри спас жизнь его старшей дочери, причем он действовал только из добрых побуждений, не имея цели получить за свой поступок какой-либо награды, ведь только в этом случае мог образоваться долг жизни. Когда же Себастьян «вынырнул» из своих раздумий и снова обратил свое внимание на, казалось бы, вполне себе обычный дом, стоящий перед ним, у него внезапно возникло тревожное чувство, что он очень близок к получению ответов на вопросы, которые тревожили его во время проведения его небольшого расследования. Двухэтажный дом, который видел перед собой Себастьян Делакур, был построен в совершенно типичном для магловских небольших городков, стиле. Дом, возможно и мог бы выглядеть бы уютным, если бы в нем проживала семья, которая бы по-настоящему бы о нем заботилась. Вместо этого видно было что дом был лишен всякой индивидуальности. Все в нем - от ярко-белой краски, до белого пикетного забора, окружавшего двор, и идеально высаженных роз под подоконником – все выглядело так, словно в нем жили какие-то роботы в которых было заложено понятие об перфекционизме и совершенно отсутствовало понятие об искусстве и красоте. Даже серебристый мерседес, стоявший у подъезда, был припаркован настолько идеально, словно припарковавший его человек специально вымерял угол парковки машины, стараясь припарковать машину так как это могло быть показано в каком-то модном журнале, описывающем быт «идеальных» небольших городков в Великобритании! Остальные дома и участки рядом с ними на Тисовой улице в городке Литтл-Уинкинг были лишь немногим лучше, как будто они старались не отставать от дома номер четыре. В разных домах правда мелькали намеки на какую-то индивидуальность, но это было редкостью тут. Кроме того, похоже, что жители на этой улице, были весьма любопытными персонами. Только за первые тридцать секунд, когда Себастьян остановился на тротуаре у подъездной дорожки к дому, в котором проживало семейство Дурсль, женщины, по крайней мере из четырех соседних домов выглянули из окон пытаясь рассмотреть кто решил навестить  Дурслей в этот час. Понимая, что выглядит довольно странно, стоя так долго на тротуаре у дома, Себастьян повернулся и расслабленной походкой направился к входной двери ведущей в дом номер четыре, его безупречный вид и выражение полного спокойствия и расслабленности на лице не выдавали в нем никаких эмоций. У него и так уже были подозрения относительно этой семьи и в особенности их отношения к своему племяннику, но пока что лучше бы они не догадались о целях его визита в их дом, по крайней мере в первые минуты. Он будет реагировать в соответствии с информацией, которую от них получит не более и не менее. Осмотрев себя и убедившись, что его внешний вид безупречен, Себастьян неспешно протянул руку и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла высокая, тощая женщина с лицом глядя на которое можно было сказать, что в нем прослеживались некоторые «лошадиные» черты, да и в целом внешний вид женщины, открывшей Себастьяну дверь был весьма отталкивающим. На ней было одета копия платья, которую можно было увидеть в модных журналах, правда отвратительно сшитая копия надо отметить. Её шею украшал, если можно так выразится, кулон в форме сердца висевший на золотая цепочке, который, как впрочем и сама цепочка, совершенно не подходили к фасону платья, которое было надето в данный момент на миссис Дурсль. Ее туфли на высоких каблуках прибавляли ей дюйм или два роста, но они выглядели столь же безвкусно как и остальная одежда хозяйки дома. Как человек, который по семейным «обстоятельствам» был окружён вейлами, и не просто вейлами, а вейлами, которые следили за тенденциями современной моды и одевались всегда гармонично и красиво, он подмечал все недостатки во внешнем виде женщины, которая открыла ему дверь. – Да, чем могу быть полезна? – спросила она, презрительно поджав свои губы. – Петуния Дурсль, я полагаю? – в ответ ей спросил Себастьян. – Так что вам нужно? – огрызнулась женщина, не утруждая себя не подтвердить ни опровергнуть заявление, стоявшего перед ней мужчины.   – Доброго дня вам, мадам, меня зовут Себастьян Делакур, – не реагируя на, явно, хамский тон своей собеседницы спокойно продолжил свою речь Себастьян. – У меня важное дело к вам и вашему мужу, если позволите, и оно не отнимет у вас много времени. Также Себастьян заметил, что миссис Дурсль придирчиво осмотрела внешний вид собеседника и, судя по всему, осталась им удовлетворена, что признаться, немного позабавило его. Судя по тому, что он успел узнать об этой семье, Себастьян предположил, что на этих людей вполне вероятно произведет впечатление если человек пришедший к ним в дом по всем внешним признакам будет богат. Хотя даже если это было бы не так, это было бы не так важно, так как сам Себастьян считал, что важно при первом знакомстве выглядеть респектабельно. Поэтому он надел свой лучший магловский костюм, и, если быть до конца откровенным, стоимость данного костюма заметно превышала ту которую мог себе позволить потратить человек со средним доходом. И в отличие от женщины, стоящей перед ним, одежда Себастьяна действительно относилась к брендовой! И конечно же, Петунья Дурсль не могла не оценить внешний вид её собеседника. В её взгляде и без всякой легилименции читался вопрос. – Что же может понадобится от нас столь респектабельному, без сомнений, мужчине? Но Себастьяну было, откровенно, все равно на то, что думает о нем сейчас Петуния Дурсль, самое главное сейчас попасть в дом и начать разговор с этим семейством. Себастьян был уверен, что он в любом случае получит от них ответы на интересующие его вопросы. – Хорошо, - сказала Петуния, пропуская наконец Себастьяна в дом. – Вы можете подождать в гостиной, а я пока позову Вернона. – `Merci. Внутри дом был таким же типичным и безликим, как и снаружи. На ярко-белых стенах висело всего несколько фотографий в рамках, на каждой из которых была запечатлена семья из трех человек. То, что сразу бросилось в глаза Себастьяну – ни на одной из этих фотографий не было видно Гарри Поттера, что косвенно подтверждало его собственные подозрения. Мужчина и ребенок на этих фотографиях выглядели чрезмерно толстыми, словно чревоугодие было для них любимым занятием. Пока Петунья проводила Себастьяна в гостиную можно было подметить и другие моменты, которые подчеркивали, насколько безвкусным, безликим мог показаться этот дом стороннему наблюдателю. На эти мысли наводили такие мелочи как баснословно дорогущий паркет на полу в коридоре дома, который, впрочем, совершенно неуместно смотрелся на фоне того, как выглядел коридор в целом, да и внешний вид самой гостиной был не на много приятнее. Такой же неестественно безупречный, как и все остальное в доме. И снова здесь были только фотографии семейства Дурсль и снова никакого Гарри. Себастьян откровенно начинал злится так как понимал, что уже по одному этому факту было ясно, что эти люди не любят своего племянника. Устроившись на просевшем со временем и под воздействием веса мужчин семейства диване, Себастьян терпеливо ждал возвращения Петуньи Дурсль с её мужем, в его мозгу в этот момент возникали о больничные бланки с диагнозами, которые ставили врачи маленькому мальчику, волею судьбы оказавшемуся под опекой этих людей. Ему откровенно хотелось наплевать на всё, предварительно связав этих людей, напоить их веритасерумом, но время для таких радикальных мер ещё не пришло. Осторожность в таком деле была крайне необходима, если и совершать такие поступки, то необходимо было убедиться, что никто не сможет обвинить его в этом в будущем. Наконец Петуния вернулась вместе с мужем, и Себастьян поднялся с дивана, чтобы поприветствовать главу семейства. Себастьяну в тот момент очень хотелось забыть про мораль и законы общества, которому он принадлежал и сделать все что пожелает с представителями этого семейства, но, вздохнув про себя, он усилием воли подавил в себе этот порыв. Он уже встречал подобный тип людей как семейство Дурсль, и он не сомневался, что и без его участия они когда-нибудь сполна получат по заслугам. Вживую Вернон выглядел еще более отвратительно, чем казался по фотографиям. Он был просто невообразимо толст, настолько что никакая фотография не могла передать этого в полной мере. Одет отец семейства был в брюки с рубашкой, пуговицы на которой, впрочем, как и пуговица на штанах мужчины, едва застегивались из-за того насколько большим был живот Вернона Дурсль. По своему внешнему виду он напоминал Себастьяну моржа, выбравшегося на сушу. Себастьяну пришлось подавить в себе гримасу отвращения, когда он протягивал руку для рукопожатия. – `Bonjour, мистер Дурсль, – поприветствовал он Вернона. – Меня зовут Себастьян Делакур и я хотел бы в первую очередь поблагодарить вас за то, что нашли время встретиться со мной. Дурсль хмыкнул и пожал ему руку, при этом он откровенно оценивающе рассматривал его дорогой костюм, как и внешний вид в целом. Очевидно, что Вернон Дурсль был тем человеком, который судит о других людях по толщине их кошелька, а не по их действиям или по моральным качествам. И Себастьян определенно не хотел бы иметь ничего общего с таким человеком. – Я принесу вам напитки, – сказала мужчинам Петуния и потом добавила мягким, как ей показалось голосом. – Пожалуйста, Себастьян, располагайтесь поудобнее. Себастьяна слегка передернуло от настолько фамильярного к себе отношения. В обществе, в котором он привык находится, считалось грубым тоном – называть человека по имени без его на то разрешения! Однако он не стал заострять на этом инциденте внимание, а вместо этого кивнул Петуньи и снова сел на диван. Про себя же он подумал: «пусть думают, что они сами в праве задавать тон беседы, тем будет приятнее разрушить их иллюзии в дальнейшем». Вернону же потребовалось почти все время, пока Петуния отсутствовала, чтобы устроиться в мягком кресле, стоящем напротив дивана. В этом человеке, если судить по его виду было не менее четырехсот фунтов веса и он едва мог уместиться в этом кресле. Да и вообще весь внешний вид Вернона Дурсля, как и его манера вести себя с собеседником вызывали желание натравить на него и его семейку социальную службу, и пару тройку налоговых проверок. И, судя по всему, лишний вес этого представителя человеческого общества действительно был банальным ожирением от потакания своему чрезмерному аппетиту, а не результатом болезни.   Петуния вернулась обратно, неся поднос с изящными бокалами из искусственного хрусталя и бутылкой вина. Себастьян мог только надеяться, что она таким образом не пыталась произвести на него впечатление. Он со своего места смог рассмотреть этикетку на бутылке, и понял, что данное вино действительно произведено на довольно известной винодельне, но то, что он отметил для себя еще, что в год, который был указан на этикетке бутылки был признан годом, когда на винограднике, откуда был взят виноград для этого вина, был особенно ужасный урожай. Эта партия вина принесла огромные убытки той винодельне и была распродана с очень большой скидкой. Себастьян терпеливо подождал, пока Петуния раздаст бокалы и займет свое место, отметив, что эта женщина даже не знает, как правильно подавать вино гостям. Он не был снобом, совсем нет, но как политик он знал все формальные и неформальные правила общения в цивилизованном обществе и старался по возможности их соблюдать - и видеть такую жалкую попытку произвести на него хорошее впечатление… это было просто выше его сил. А ведь они еще даже не знали, цель его визита! – Так в чем же дело? - хрипло спросил Вернон, делая довольно большой глоток из своего бокала. – Что привело Вас в наш дом? Не спеша отвечать на заданный ему вопрос Себастьян сделал небольшой глоток вина из своего бокала, заставив себя не скривится от его вкуса. Впрочем, это было не так важно, он добился того, что таким образом семейство Дурсль попалось на его небольшую психологическую уловку и теперь он перехватит инициативу ведения данной беседы. Выждав еще буквально мгновение, Себастьян отставил бокал с вином на стол, надеясь, что ему больше не придётся пить такую бурду, и ответил. – Я пришел поговорить с вами по очень важному, касающемуся моей семьи, вопросу, мистер Дурсль, – сказал он всем своим видом показывая предельную серьезность темы, о которой он говорит. – Ваш племянник, – в этот момент глаза у Вернона и Петуньи синхронно выпучились словно хотели покинуть место, предназначенное им природой, – и моя дочь пережили нечто, что будет иметь серьезные последствия для них обоих. – продолжил говорить Себастьян, как, будто бы не замечая изменений в лицах четы Дурсль. Он старался тщательно подбирать слова, и ему было интересно как отреагируют дядя и тетя Гарри Поттера на его, Себастьяна, слова. Но то, что он в итоге увидел и услышал, превзошло даже самые худшие его опасения! Петуния побелела, лицо Вернона мгновенно побагровело, и он почти мгновенно, что трудно было ожидать от человека его комплекции, вскочил с кресла. Вернона просто начало трясти от ели сдерживаемого гнева, что при его весе смотрелось скорее комично, чем страшно. После чего следующую свою фразу он практически прорычал, словно дикий раненый зверь. – МЫ НЕ ОТВЕЧАЕМ ЗА ЭТОГО УРОДА! – продолжая фактически рычать продолжил свою гневную речь Вернон. - ЧТО БЫ ОН НИ СДЕЛАЛ, ОН САМ ВИНОВАТ! ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ! ЗАБЕРИТЕ ЕГО, ЧТОБЫ МЫ... – МОЛЧАТЬ! - резко прервал этот поток крика Себастьян. После этого в комнате наступила гробовая тишина. Через несколько мгновений после этого Себастьян медленно встал с дивана, позволяя при этом своему отвращению и гневу по отношению к этим людям впервые проявиться на своем лице. Он ничего не мог с собой поделать. По сути, то, что он сейчас услышал это то, что эти, с позволения сказать люди, решили сразу вызвать полицию, чтобы что? Написать заявление на своего племянника только из-за того, что мальчик мог быть в чем-то виноват, причем его вина еще не была хоть каким-либо способом доказана? И это было ужасно по мнению Себастьяна. – Ваш племянник спас жизнь моей дочери, мистер Дурсль, – все так же жестко смотря на чету Дурсль, продолжил говорить Себастьян. После этих слов Себастьяна Вернон побледнел и медленно отступил назад, чтобы снова опуститься на свое место, видимо увидев во взгляде мужчины что-то такое, что напугало его до глубины души. Петуния, напротив, видимо только начала заводится. Её лицо исказилось так, словно ей под нос сунули нечто дурно пахнущее, а когда она заговорила, от ее голоса у Себастьяна сразу разболелась голова, настолько противно он звучал. – Я совершенно уверена в том, что вы ошибаетесь, – прошипела она. – Этот мальчишка только и делает, что постоянно врет! Вы бы лучше присматривали за своей дочерью, она не дай бог связалась с таким уродом как он! После этих слов Петуньи глаза Себастьяна еще больше сузились от гнева, но, когда он повернулся, чтобы высказать, не стесняясь в выражениях то, что он думает о ней и о её обращении с ребенком, то в его голове зародилось тревожное подозрение. Продолжая скрывать свои истинные эмоции, он притворился, что всерьез был озадачен её словами. Ему захотелось докопаться до сути, до причины почему родственники Гарри его так ненавидят и, желательно, разобраться побыстрее. И снова он решил более тщательно подбирать слова. – Уродом? – спросил он без яда или ненависти в голосе. – Что вы имеете в виду? Моя дочь в опасности рядом с ним? – Он ненормальный! – презрительно фыркнув, сказала Петуния. – Вам не понять, но помяните мое слово, он принесет вам одни неприятности! Пока она говорила, Себастьян сделал то, что делал крайне редко – он прибег к поверхностному чтению мыслей, так называемой мягкой легилименцией. У него был определенный талант к данному направлению магии, талант, который он развивал с лучшими наставниками из числа французских авроров, и эти занятия позволили Себастьяну гордиться своим умением. Гордиться, но в то же время недолюбливать его, ведь это было, по сути, вторжением в святая святых человека – в его мысли. Но в данном случае Себастьян вполне мог пойти на сделку со своей совестью. Да и по большому счету у него и не оставалось выбора, если он хочет узнать правду, то ему придётся прибегнуть и к таким методам «общения». Но Себастьян даже не ожидал того, что то, что он увидит в мыслях Петунии Дурсль, вызовет у него такое чувство брезгливости и тошноты одновременно. В ее мыслях то почему она называла своего племянника уродом и ненормальным означало попросту то, что он владеет магией! Да, определенно, Дурсли относились к тому типу людей, которые бы встали в первых рядах инквизиторов, объяви сейчас Ватикан о начале новой охоты на ведьм. Они были фанатиками, причем самыми худшими из всех возможных! Бедный мальчик был воспитан людьми, которые ненавидели его просто за то какова была его природа, и, судя по мыслям Петунии, она знала о его наследии все то время, которое он провел у них. И тут, конечно, сам собой напрашивался вопрос - кому в здравом уме пришло в голову поместить на воспитание потомственного мага к этим чудовищам? – Понятно, - медленно произнес Себастьян, продолжая смотреть Петунии в глаза при этом ничем не выдавать своих истинных мыслей. Он сел обратно на диван и, не сводя глаз с Петунии, в то время как Вернон настороженно наблюдал за ним, и продолжил говорить. – Если он такой проблемный, то почему вы взяли его к себе? Насколько я понимаю, он сирота. Петуния снова фыркнула, и её глаза сузились в гневе, яростные мысли так свободно проносились в её голове, что Себастьян едва-едва мог почувствовать их и понять. – Вы думаете, он у нас, потому что мы сами по своей воле захотели воспитывать его? - спросила она с изрядной долей яда в голосе. – Его подбросили нам, оставили младенцем на нашем крыльце, и дали указания вырастить его! Если бы мы бросили его или отдали в детский дом, ОНИ бы узнали! – Они? – скептически спросил Себастьян, просто чтобы эмоции вновь захлестнули Петунью, и она продолжила свой рассказ. – Такие же уроды, как и он! – с презрением в голосе словно бы «выплюнул» данную фразу Вернон, наконец-то набравшийся храбрости, чтобы заговорить. – Они - черное пятно в истории нашего общества! Кучка бесполезных попрошаек и негодяев, все они, до единого! Петуния бросила на него уничижительный взгляд за его вспышку гнева, а Себастьян едва смог подавить ухмылку, невольно появившуюся на его лице. Мысленно же Себастьян сейчас желал, не смотря на свою искреннюю веру в то, что каждому человеку и так воздастся по его заслугам, особенно видя перед собой людей, чьи действия ни раз и не два приводили маленького Гарри Поттера в магловскую больницу, посодействовать лично скорейшему торжеству справедливости. Но сначала ему было необходимо в точности привести в исполнение свой план, и бедный мальчик никогда больше не вернется в этот дом и не увидит этих ужасных людей. А когда это будет сделано, он лично сможет проконтролировать надлежащее исполнение справедливого наказания для этих людей... Себастьян Делакур определенно не терпел жестокого обращения с детьми! На лице Себастьяна появилась улыбка, которая по своему внешнему виду сделала бы честь любой акуле. После чего он, наклонившись чуть вперед и пригвоздив Петунию взглядом, вкрадчиво сказал ей. – А что, если я смогу заставить его исчезнуть из вашей жизни? – сказав это Себастьян махнул рукой в пренебрежительном жесте. – Вас бы это устроило? Петуния подозрительно сузила глаза после того, как услышала такое заманчивое с её точки зрения предложение, интерес к словам Себастьяна можно было отчетливо видеть по выражению её лица. – Я думала, он спас вашу дочь? – не смотря на явный интерес к этому предложению подозрительно спросила она у мужчины, сидящего на против. – Если он действительно представляет опасность для неё, то логично предположить, что я должен предпринять шаги, чтобы уменьшить эту опасность, – легко ответил он ей. – У меня много секретов, миссис Дурсль, и еще один не сделает никакой погоды для меня. Петуния пристально посмотрела на него, и судя по её взгляду Себастьян мог смело поздравить себя с тем, что так быстро нашел правильные слова в разговоре с этими людьми. Он не предполагал то, что так быстро сможет расположить к себе членов этого семейства и сможет уладить дело, с которым он к ним пришел, так легко, но после всего того, что было сказано теперь необходимо было идти до конца. Сложившееся положение вещей могло положительно сказаться даже в ситуации возникновения судебного разбирательств в магловском суде. Это был неожиданный, но приятный бонус! Флер, из-за собственных проблем в социальном плане и из за природной наблюдательности могла бы стать в потенциале хорошим психологом, она внимательно наблюдала за людьми не вступая с ними в близкий контакт, и могла очень хорошо определять характер того или иного человека. И она отчетливо видела, что Гарри Поттер был добрым и отзывчивым человеком и явно не заслуживал подобного к себе обращения со стороны своих родственников, судя по всему в интересах Себастьяна было увезти Гарри Поттера из этой семьи! Вернон же, услышав слова Себастьяна, широко раскрыл глаза, а в его взгляде отчетливо читалась надежда на то, что он скинет с себя заботу о нелюбимом племяннике, и это, по мнению Себастьяна, выглядело отвратительно. Петуния, тем временем, просто  улыбалась, и в этой её улыбке можно было легко увидеть мстительное ликование из-за перспективы никогда больше не увидеть своего племянника. Отвращение, наблюдавшего за этой картиной Себастьяна, как ему казалось, било все разумные рамки и пределы. – Вы уверены, что сможете это сделать? - спросила Петуния и в ее голосе послышались заговорщицкие нотки. – Они... Эти ... Они являются очень коварными тварями! – Уверяю вас `madame, это не составит для меня никакого труда, – честно ответил он ей. Затем он полез в карман своего пиджака и достал из него рулон пергамента и черное перо.    – Видите ли, я знаю, кем является ваш племянник, - признался он, – и знаю, как необходимо поступать с такими людьми. Просто подпишите этот бланк, и он исчезнет из вашей жизни раз и навсегда. И «Они» так же больше не смогут вас тронуть. Взгляд Петунии расширился от удивления, когда она увидела в руках у мужчины перо, а затем она снова нахмурилась, вспоминая то, что говорил им этот мужчина ранее. То, что они оказались столь доверчивыми, чтобы поверить ему на слово заставляло Петунию ругать себя и Вернона последними словами. Они даже не подумали о том, что их собеседник мог оказаться волшебником! Даже то, что они не могли представить, что волшебники могут так мастерски притворятся обычными людьми, нисколько не уменьшало её разочарования в их с Верноном наблюдательности! Петуния взяла бланк в свои руки и внимательно прочитала его содержимое, после этого, ушедшее было с её лица, мстительное выражение вернулось к ней. Затем она повернулась и передала бланк для ознакомления своему мужу, который был все так же захвачен перспективой избавиться от их племянника – Он прав, Вернон! – вздохнула с облегчением она. – Если мы подпишем данные бумаги то он получит опекунство над этим паршивцем, и это будет уже его проблема! И если он захочет избавится от этого урода, то к нам у этих чокнутых не будет никаких вопросов или причин преследовать нас! Улыбка Вернона повторила улыбку которая была на лице его жены. – Да, – медленно кивнул он. – Да, я думаю, это является идеальным решением нашей проблемы, и если мы это сделаем, то Дадли сможет вернуть свою вторую спальню! – Повернувшись к Себастьяну, Вернон добавил: – Где нам необходимо подписать? Некоторое время спустя документ, предложенный Себастьяном семейству Дурсль был подписан и на удивление со стороны семейства Дурсль не поступило ни одной жалобы даже на что подписывали они этот документ Кровавым пером, которое как известно использовало кровь подписывающего вместо чернил, и его использование было делом достаточно болезненным! Себастьян был потрясен! Он до конца не мог поверить в то, что эти люди с такой легкостью отказались от опеки над своим племянником на основании слов человека, которого они никогда ранее не видели. И, что было еще ужаснее, они понимали по намекам со слов мужчины, что их племянник скорее всего в скором времени будет убит! И только  многолетний опыт в политике позволил ему не выдать ярости которая охватила Себастьяна в этот момент! После того, как подписанный документ перекочевал из рук семейства Дурсль к Себастьяну Делакуру, они взяли в руки свои бокалы с вином и подняли тост за, успешно проведенную для каждой стороны, сделку. – Теперь, когда все дела которые у меня были к вам были улажены, - вежливо сказал Себастьян, отставляя в сторону свой бокал с вином, к которому он так почти и не притронулся – нам с вами осталось прояснить всего лишь один, последний, вопрос. – Когда говорил эти слова, он достал свою палочку, и маглы побледнели, от того как улыбался им ранее спокойный и сдержанный в разговоре мужчина, который ничуть не жалел о том что сейчас он своими руками воздаст им по заслугам. И последнее что можно было услышать до того момента как мужчина наложил на комнату заклинание которое препятствовало любым способам услышать то, что в ней происходило, был тихий и зловещий шепот мужчины – Теперь то, мы узнаем, как именно вы обращались со своим племянником!