Секс проклятье капитанов

Следующее утро у капитана Укитаке выдалось паршивым. И по его оценке настолько плохо он не выглядел с последнего похода в бар с Шунсуем. Глянув в зеркало, он не сомневался, что его третьи офицеры закатят истерику из-за его бледного цвета лица и мешков под глазами. Прошлой ночью ему поспать не удалось, и это было заметно. Снова и снова он проигрывал в голове свою встречу с лейтенантом Куроцучи, пытаясь понять, где ошибся и в какой момент всё это можно было предотвратить. Это должен был быть просто поцелуй, "соприкосновение губами", как она это описала. Но, чёрт возьми, это было нечто большее. И он понял это, как только притянул её к себе, — в этот раз всё было совсем по-другому даже ещё до того, как он коснулся её губ своими. Объятия с ней ощущались так правильно. Искренняя и бесхитростная Куроцучи-сан была просто сама собой. Такая невинная, она не пыталась отгородиться от него или претвориться кем-то другим. «Теперь уже не такая невинная», — мрачно подумал Укитаке, вспоминая, как закончился тот поцелуй. Он не мог остановиться, пробуя её на вкус, исследуя каждый уголок её рта своим языком. А потом она осторожно начала повторять его действия своим языком, и он полностью потерял голову. Следующее, что капитан осознал, было то, — что он впился ей в губы, в то время как одной рукой сжимал её прекрасную задницу, а другой скользил вверх по её бедру, намереваясь задрать её и без того короткую юбку как можно выше. И этого ему хватило, чтобы осознать, насколько далеко он зашёл. Поэтому он резко оборвал поцелуй, сказал ей, что они больше не будут целоваться, и что он не желает быть её партнером в этом. Нему смотрела на него своими умными темными глазами, скрывая свои чувства, и не разрывала с ним зрительный контакт, оставаясь у него на коленях. Но как только она поняла, что его не переубедить, поднялась на ноги и пожелала ему спокойной ночи, оставив его считать себя последним идиотом и заниматься самобичеванием. Он хотел её. Он хотел её сейчас больше, чем когда-либо в своей жизни хотел женщину. И отослал её в объятия кого-то другого. Похоже, он действительно проклят.

***

Сидя на траве, Нему наблюдала за спаррингом капитана Зараки и одного из членов его отряда, ожидая окончания поединка, чтобы поговорить с неприветливым капитаном. Он был следующим в её списке кандидатов, но она чувствовала… тревогу. Идея исследования теории Мацумото-сан показалась ей интригующей и хорошим способом узнать новые грани её человеческой стороны, которая так часто задвигалась куда-то глубоко внутрь, что она чаще чувствовала себя скорее инструментом, чем человеком. Однако теперь ей было… грустно… а её разум был затуманен. Она не спала прошлой ночью, анализируя свою встречу с капитаном Укитаке, чтобы выяснить, что именно она сделала не так или что могла сделать по-другому в конце, чтобы изменить его мнение. Казалось, ему нравилось целовать её, и его тело точно отреагировало на её тело, — она это почувствовала. Это значит, что он хотел заняться с ней сексом, ну или, по крайней мере, она была почти уверена, что это именно то, что это значит. Но если он хотел её, то почему остановился? Он сказал, что это потому, что она слишком неопытна и поэтому связываться с ней было бы неправильно. Но это не имеет никакого смысла, как ей тогда набраться опыта, если он не хочет её учить? А она очень, очень хотела, чтобы он стал её учителем. Нему понравилось, как он её целовал, прижимал к себе, касался её кожи. Ей хотелось сделать это снова даже больше, чем хотелось, чтобы отец ей гордился. А ведь Нему никогда раньше не хотелось ничего больше этого. Ей было больно, как будто от незаживающей раны, и она инстинктивно знала, что только капитан Укитаке может эту боль облегчить. — Что тебе нужно? Подняв голову, Нему с удивлением посмотрела на капитана Зараки. Она так глубоко задумалась, что даже не заметила его приближения. — Я… извините, я не заметила вас, капитан. Его было трудно не заметить, а Куроцучи была не из тех, кто витает в облаках, так что Зараки даже заинтересовался тем, что творилось в её сложно устроенной голове. — Ну сейчас-то уже заметила, так что ты хочешь? — Могу я поговорить с вам несколько минут, если вы не слишком заняты? Резко кивнув, Зараки опустился на траву рядом с ней, рассеянно вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Если речь пойдёт о той секс ерунде, которую вы женщины там задумали, я не хочу в этом участвовать. Заметив её удивленный взгляд, Зараки слегка ухмыльнулся: — Ячиру часто трещит об этом. — Оу. — Ничуть не разочарованная, Нэму вопросительно посмотрела на внушительного капитана: — А могу я спросить, что вы обо всём этом думаете? Повернувшись лицом к тренировочному полю, Зараки задумался о её вопросе. — Я думаю, что лейтенант мелкого капитана права, но не вижу смысла поднимать из-за этого такой шум. Хотя не то чтобы паре дебилов не нужен был пинок под зад. Думаю, к концу недели все уже узнают о том вашем разговоре и будут трахаться как кролики, а это только доказывает, насколько люди тупые. — А вам нравится секс, капитан Зараки? Моргнув, Зараки повернулся к ней с самым потрясенным лицом, которое когда-либо появлялось на его лице за всю историю его долгой жизни. «Только эта женщина могла спросить такое с совершенно невозмутимым выражением лица», — подумал Зараки, продолжая внимательно за ней наблюдать. Кому-то действительно стоит научить эту девушку такту и тому, что можно говорить малознакомым людям, а что нельзя. Но её откровенность, конечно, поражает. Разрываясь между шоком и весельем, Зараки грубо рассмеялся и покачал головой, отвечая ей: — Прошло много времени с последнего раза, но да, мне это нравится. — И вам это нравится так же сильно, как сражаться? — Ну была одна женщина, с которой... да. — Мне нравится целовать капитана Укитаке больше, чем математические расчёты и даже больше, чем когда на меня не кричат, — призналась Нему в ответ на его откровенность. — Но он сказал, что больше не будет меня целовать, потому что я слишком неопытна, и он не может этим пользоваться. Переваривая её заявление, Зараки пришла в голову идея, от которой на его лице возникла легкая, но довольно злорадная улыбка. Такой план не только доставит ему массу удовольствия, но и поможет бедной девушке. — Думаю, я знаю, как можно заставить его передумать. — Правда? Как? — Смотри, вот что ты сделаешь...

***

Генерал Ямамото смотрел на своих капитанов и лейтенантов, покидающих собрание, и задавался вопросом, что, чёрт возьми, с ними происходит Лейтенанты Абарай и Изуру выглядели так, будто страдали от похмелья, лейтенант Хинамори, похоже, всю ночь рыдала, а капитан Укитаке выглядел настолько больным, что было непонятно и удивительно, зачем он вообще пришёл на собрание. Капитан Кьёраку ухмылялся как идиот до того, как заметил состояние своего лучшего друга, а на лице капитана Зараки застыла кривая ухмылка, от которой у старика кровь похолодела. А ещё все бросали друг на друга странные взгляды, что только убедило генерала Ямамото в том, что что-то определенно не так. От него что-то скрывали, и ему это не нравилось. Даже лейтенанты Исе и Куроцучи, похоже, думали о посторонних вещах, а ведь обычно именно на них он мог рассчитывать. По крайней мере, что они сделают вид, что слушают всё, что он говорит. — Похоже, все они чем-то озабочены, капитан, — тихо сказал лейтенант Сасакибе, пока они смотрели, как последние люди покидают помещение. — Да, определенно. Только капитан Унохана, похоже, не вовлечена в происходящее. — Я этим немедленно займусь, генерал. — Хорошо.

***

— Ужасно выглядишь, — прямо заявил капитан Кьёраку, как только они вышли с собрания. — Зачем ты вообще сюда пришёл, когда так болен? Пойдём, сдадим тебя на руки четвёртому отряду, да, Нанао-чан? Покачав головой, Укитаке почувствовал, что у него снова начинает болеть голова. — Я не болен, просто не мог уснуть прошлой ночью. — Кашель не давал вам спать? — обеспокоенно спросила Нанао, внимательно изучая лучшего друга своего капитана. Он был бы безутешен, если бы что-то случилось с капитаном Укитаке, да и ей тоже нравился этот дурашливый, но добрый капитан. — Возможно, стоит показаться капитану Унохане. На всякий случай. — Да честное слово, мне просто нужно немного поспать. — «Ну, на самом деле, то, что мне сейчас нужно совершенно невозмутимо стоит менее чем в трех метрах от меня рядом со своим отцом», — мрачно подумал капитан Укитаке, разглядывая её так внимательно, что совершенно упустил всё, что говорили ему Нанао-сан и Шунсуй. Боже мой, а она действительно очень красива, и почему он никогда не замечал этого раньше? Её красота не была кричащей, скорее тихой. Нужно было по-настоящему рассмотреть её, чтобы увидеть, насколько она на самом деле идеальна. Эти длинные-длинные ноги, шелковистые темные волосы и гладкая, едва загорелая кожа. Погруженный в размышления о том, сколько он отдал бы за возможность прикоснуться к этой шелковистой коже, Укитаке не осознавал, что его друзья пытаются привлечь его внимание, пока Шунсуй не протянул руку и не потянул его за ухо. — Ааййй. — Неужели! Хоть это привлекло твоё внимание, — сказал капитан Кьёраку, крепко схватив друга за руку, Нанао сделала то же самое с другой стороны. Кьёраку одарил своего лучшего друга взглядом не терпящим возражений. — Ты идешь в четвёртый отряд. Прямо сейчас. — Не обращая внимания на протесты, они оба бросились в четвёртый и не отпускали его, пока протестующего капитана с тихим изумлением не встретила капитан Унохана.

***

— И почему же Хинамори продолжала всё собрание сверлить вас взглядом? — спросила Мацумото по пути в офис, и дразня толкнула своего капитана локтем. «На том собрании было немало напряженных взглядов», — подумала она, задаваясь вопросом, сколько же проблем она натворила. Это всегда каким-то образом входило из под контроля, даже когда она планировала что-то совершенно незначительное. — Что-то случилось во время ваших дружеских посиделок, о чём мне следует знать? — добавила она, когда её капитан проигнорировал её первый вопрос. — Дружеских посиделок? — сухо повторил её капитан, глядя на неё с далеко не веселым лицом. — Ну, когда в конце свидания не предполагается возможность поцелуя, то это с тем же успехом можно называть дружескими посиделками, капитан. А теперь расскажите мне всё. Закатив глаза, капитан Хицугая уже не в первый раз задался вопросом, как кто-то намного старше его может иногда быть таким незрелым. — К твоему сведению, ничего такого, что стоило бы упомянуть, не произошло. Мы просто немного разругались в конце, потому что я сказал ей, что считаю, что Ичимару лучше, чем Айзен. Удивленная Мацумото посмотрела на своего капитана. — Но вы никогда не говорили про Гина ничего хорошего. Он вам не нравился даже до того, как перешёл на темную сторону! Вы говорили, что это чудо, что я не выбеленная блондинка, учитывая насколько плохой у меня вкус на мужчин! — И я всё ещё придерживаюсь того же мнения. Ичимару тебя не заслуживает и никогда не заслужит. Тот факт, что Айзен на мой взгляд ещё хуже него, просто означает, что они находятся на двух разных уровнях ублюдочности, — объяснил свою позицию её капитан. — Есть такое слово? Посмотрев на неё мрачным взглядом, Хицугая лишь покачал головой. — Я просто хочу сказать, что и у тебя, и у Момо ужасный вкус на мужчин. Но так уж вышло, что её вкус ещё хуже, чем твой. — Ну, я бы так не сказала. — Улыбнувшись, Мацумото похлопала его по голове — жест, который он терпел только от неё. — В конце концов, мы обе обожаем вас, не так ли? Слегка покраснев, Хицугая нахмурился. — Проблема Хинамори в том, что человека, в которого она влюбилась, не существует, — мягко объяснила Мацумото, на этот раз серьезно. Ведь её капитан заботился о Хинамори и искренне хотел ей помочь. Проблема заключалась в том, что, будучи парнем, капитан просто не был запрограммирован на понимание всех тонкостей женского разума. — В своем воображении Хинамори превратила Айзена в Мистера Совершенство, которым он никогда не был. Даже тогда, когда он дурачил весь Готей картинкой Мистера Славного Парня. Все остальные, когда правда о нём раскрылась, приняли это и изменили своё мнение о нём. Но Хинамори... она не может избавиться от этой иллюзии, потому что держится за неё так долго, что для неё она уже реальнее всего остального. Хинамори не такая, как ты или я, капитан, ей нужна опора, чтобы держаться на плаву. И Айзен был для неё такой опорой, вроде надёжного камня, на который всегда можно было положиться. И я думаю, она верит, что утонет, если отпустит его, даже несмотря на то, что этот камень тянет её вниз, а не помогает удерживать голову над водой. — Так как мне заставить её отпустить этот чёртов камень? — А вы не заставите. — С пониманием, Мацумото утешающе положила руку на поникшие плечи своего капитана. — Она должна прийти к этому сама. А возможно всё-таки утонуть, но это её выбор, а не ваш. Взглянув ей в глаза, Хицугая накрыл её руку своей. — Почему ты не тонешь? — Потому что для меня никогда не было тайной, какой Гин на самом деле. Я всегда знала, что не смогу удержать его, поэтому для него таким камнем была я.

***

— Ох, жесть, как же болит голова, — застонал Ренджи, потирая виски. Собрание было почти таким же мучительным, как лекция, которую он выслушал от капитана за свой внешний вид. В ушах всё ещё звенело, когда он пришел выслушивать очередную скучную речь генерала, от которой голова только сильнее разболелась. — Хватит жаловаться, — горько промычал Кира, бледный, как привидение, с оттенком зелени. — Если кто-то тут и должен жаловаться, так это я. Это ты меня втянул в этот запой. Хотя это и было правдой, Ренджи всё же чувствовал, что имеет такое же право жаловаться, поскольку он не только был тем, кто оплатил весь алкоголь, но и тем, кому вообще изначально требовалось напиться. Ну или пойти и бросить вызов тому тупому Квинси и Ичиго, но капитан запретил ему спускаться в мир живых, когда он попросил разрешения. Вот придурок. — А почему вы двое с похмелья? — спросил Хисаги, подходя к своим двум сильно страдающим друзьям. — Вы же знали про это собрание заранее. Генерал выглядел недовольным, когда мы уходили. — Он спивался с жалобным лицом, и я, как идиот, спросил его, в чём причина, — ответил Кира, тыча пальцем в сторону Ренджи, перекладывая всю вину на плечи своего недалекого друга. — Но если бы ты слышал, что говорят женщины, тебе бы тоже потребовалось несколько порций чего-то крепкого. — Я знаю, что они говорили, — сухо ответил Хисаги, понимая их попытки забыться в алкоголе. А кто бы не попытался? Это действительно были темные времена для мужчин Готея-13, и Хисаги решил, что им нужно держаться вместе, потому что женщины, скорее всего, заклюют их по одиночке, если не объединиться. Поэтому он, как их семпай, должен был дать им хороший совет. — Ну да, это паршиво, конечно, но тебе не кажется, что лучше доказать их неправоту, чем пытаться утопиться в саке? — Тебе-то легко говорить. Если я буду бегать за Рукией, мой капитан разрежет меня на куски и сложит в оригами. Представив гирлянды из журавлей и цветов из плоти Ренджи, украшающих дом капитана Кучики, Хисаги не знал, посмеяться ему или выблевать свой завтрак. А ведь красноволосый в чём-то прав. Кучики, скорее всего, убьет любого, кто попытается подобраться слишком близко к его драгоценной младшей сестре, независимо от того, кто это будет. То, что это был Ренджи… ох, это ситуацию лучше ничуть не делало. Этот парень, каким бы симпатичным он ни был, был грубым, громким и временами немного идиотом. Нет, это определенно не то, как Кучики представлял подходящего поклонника для Рукии-сан. — Ну, если бы ты смог уговорить её, она, возможно, смогла бы склонить и брата на твою сторону. — Это маловероятно, но не стоит недооценивать власть младших сестер над старшими братьями. Все те бывшие Хисаги, что подсылали своих братьев избить его, только подтверждают это заявление. — Удачи с этим, — поделился своим мнением Кира.

***

— Что ты задумал? — Как всегда прямолинейный капитан Комамура смотрел на капитана Зараки с прищуром, пока они шли по улице. В это время лейтенант Кусаджиши как обычно, сидела на плече Зараки, с интересом рассматривая обоих капитанов. — О чём ты? — спросил капитан Зараки, слегка приподняв бровь, хотя и догадывался, о чём речь. В конце концов, Комамура хитрый старый лис. Уж простите за каламбур. — Если ты доставишь неприятности лейтенанту Куроцучи, её капитан тебя прикончит. А капитана Укитаке все любят, и если тебя за него не прибьет капитан Кьёраку, то это сделает генерал Ямамото. Было бы неразумно заставлять кого-либо из этих людей думать, что ты хочешь навредить лейтенанту Куроцучи или капитану Укитаке. — Нет-нет, мой Кенни никогда бы не причинил вреда Нему-чану или Уки-сану. Правда, Кенни? Причинить вред, нет, но он хотел немного повеселиться с Укитаке, прежде чем всё закончится. Капитан, конечно, не будет благодарить его в ближайшее время, но Зараки решил, что даже само по себе веселье стоило отсутствия благодарности. А если затем добавить к этому капитана Хицугаю и лейтенанта Хинамори, то капитан Зараки решил, что любые травмы, которые он может получить за свое участие в этом, определенно того стоят. — Тебе не о чем беспокоиться. — Почему-то мне кажется, что ты со мной не до конца честен. — Тогда тебе придется просто подождать и понаблюдать.