Джинсы Тарковского — Атлантида
Терпит гордый крейсер бедствие
Не терпит море, я терплю и мне не больно
Нет, мне больно, но не очень
Убийцы Crystal, Summer of Haze — Я все вижу
Микаса проснулась в пять утра и очень долго готовилась, избавлялась от жутких отеков на лице после долгой истерики. Сначала умылась холодной водой, сделала массаж лица, приложила лед, эффект был, но недостаточный, чтобы выйти в люди. Тогда Аккерман решилась пойти на крайние меры — приняла мочегонное средство. Стало казаться, что теперь жидкость в девушке не держится совсем, придется ехать на такси. Оделась в джинсы и топ, сверху накинула рубашку, придирчиво посмотрела на себя в зеркало, добавила пудры на лицо. На кухне встретила Армина. Сонный парень гипнотизировал взглядом чашку кофе. — Доброе утро, — сказала тихо. — А? — дернулся друг — Привет, Микаса, уже готова покорять мир? — Готова не расплакаться посреди рабочего дня, — ухмыльнулась девушка. — Все настолько плохо? Он цепляется к тебе? — Арлерт обеспокоенно посмотрел на нее, взял в руки горячий напиток — Слушай, тебе необязательно там работать при таких условиях. — Он не разговаривает со мной, — призналась девушка, — на самом деле, даже в одной комнате мы крайне малое количество времени проводим вместе. — Ты из-за этого расстроена? — Микаса сжалась. — Не знаю, я будто чего-то другого от него ожидала, а ему плевать. — Но ты же этого и хотела, верно? Чтобы он не искал тебя и не пытался сблизиться. — Да, — неуверенно ответила девушка, — не знаю, мне казалось, я знаю, чего хочу, а теперь снова запуталась. — А что насчет того парня? — Армин выпрямил спину, чуть прищурился — кажется, ты ему нравишься. — Тебе не кажется, — фыркнула Микаса, — он написал вчера «спокойной ночи», а сегодня «доброе утро», мне нравится его внимание, да и он сам, но будто что-то тормозит меня. — Ты сама себя тормозишь, — мятый и сонный Эрен появился на кухне, — слишком много думаешь, просто позволь себе уже двигаться дальше, даже если с этой лошадиной мордой. — Подслушивал? — возмутилась девушка, уперев руки в бока. — Да вас попробуй не услышать, — Эрен громко зевнул, потянулся, — весь сон мне сбили. — Страдалец, посмотрите только, — Аккерман закатила глаза, попрощалась с друзьями и вышла из квартиры, по пути вызывая такси и жалея, что не сходила перед выходом в туалет. Стало совсем сложно терпеть, когда она подъехала, буквально вылетела из машины и рванула в офис. — На работу как на праздник? — засмеялся Конни, он и Саша с Жаном тоже уже подошли. — Ага, не могу терпеть, как работать хочу, — съязвила Микаса и дернула дверь, сразу вбежала внутрь. — Микаса, стой, — позвал Жан, и девушка чудом сдержала эмоции, развернулась и выдавила улыбку, — может, сходим поужинать сегодня куда-нибудь? — Конечно, обязательно, — она даже не думала, не могла думать ни о чем кроме своего мочевого пузыря, который вот-вот собирался лопнуть, не дожидаясь реакции парня, убежала в сторону туалета. — Свидание значит, Кирштейн? — Жан обернулся, все еще улыбаясь и увидел Леви, лицо мужчины не показывало эмоций вообще. — Да, а что? — вдруг с вызовом ответил парень, почувствовав себя уверенным как никогда. — В приличное место тогда веди, не в забегаловку с бургерами и картошкой фри.***
Когда Микаса вошла в кабинет, Леви сразу собрал свои вещи и вышел, коротко поздоровался, Ханджи весело улыбнулась и увлекла девушку в работу. Через час выпитая утром таблетка вновь дала о себе знать. Аккерман отставила кипу бумаг и вышла из кабинета, по пути улыбнулась Жану, поздоровалась с теми, кого еще не видела. Когда возвращалась через фойе, обратила внимание на прозрачную дверь на выход, там стоял Леви. Ноги сами повели ее к нему, стрельнет сигарету, как повод. — Угостишь? — робко спросила девушка, взяла протянутую пачку и зажигалку. Сделала первую затяжку и пожалела, теперь весь день этот запах преследовать будет — Как настроение перед свиданием? — нервно спрашивает он, отворачивается в сторону и достает новую сигарету. Дурак, сейчас она об тебя окурок потушит. — Замечательно, — резко отвечает, все равно смотрит прямо на него, скажи, что против, скажи, что любишь меня. — Жан хороший парень, не обидит, — почему-то говорит Аккерман, все еще сам не решил, как к этому относится. — В отличие от тебя? — он поднимает на нее глаза и теряется, замечает, что она плакала ночью, спала плохо, наверное, из-за него? Сколько же он еще не видел. Стало стыдно. — Мне жаль, — говорит Леви, Микаса прерывает. — Что жаль? — она часто дышит, уже не курит, сигарета медленно тлеет между пальцев, того и гляди обожжет. — Жаль, что не смог тебе нормально все объяснить. Пойми, не лучшая я пара для тебя. Еще при первой встрече сказал, что все это плохая идея. — Действительно, плохая, — тихо отвечает девушка, вдруг улыбается, — но это все ведь уже не важно? Мы друг другу никто, живем свои жизни, я иду на свидание с Жаном, ты трешься со своей Петрой. — У меня с ней ничего нет, — обрывает Аккерман, — умерь свое воображение, лучше в работу силы вложи, — разворачивается и уходит внутрь. Черноволосая победно вскидывает голову, он нервничает, видно, приятно. В конце рабочего дня Микасу ловит Энни, блондинка отпускает рукав коллеги и спрашивает: — Слушай, вчера тебя встречали парни, тот светленький, он тебе кто? — Друг, сосед по квартире, — отвечает Аккерман, — что случилось? — А сегодня он тоже встретит тебя? — с надеждой в голосе спросила Леонхарт, быстро оглянулась. — Не собирался вроде, — Микасе становится смешно, неужели эта хмурая девчонка запала на Арлерта? — А можешь завтра попросить его, чтобы зашел? — Зачем? — Ну, — начала Энни, нервно поправила края белой толстовки, — надо, просто попроси, ладно? Микаса согласилась, смеясь, вернулась к Жану, который уже ждал ее у входа, протянув руку, девушка не раздумывая вложила свою ладонь в его, стало спокойно. — Я не очень голодная, если честно, — призналась девушка, когда парень спросил, чего бы ей хотелось, — можем пойти ко мне, купим чипсы, посмотрим что-нибудь. — Твои соседи не будут против? — Жан смутился, это была проверка? Что он должен сейчас ответить? — Не переживай за них, — махнула рукой Микаса, — так что? — Отличная идея, — улыбнулся Киртшейн, — тогда закуски покупаю я. Парней дома не оказалось, чему Микаса была рада, они сразу прошли к ней в комнату. — Отвернись, мне нужно переодеться, — хитро улыбнулась и не стала ждать его реакции, расстегивая рубашку, Жан отвернулся к ноутбуку, занялся выбором фильма, боковым зрением замечая движение у шкафа. Не сдержался бросил короткий взгляд, как раз когда девушка нагнулась, доставая что-то с нижней полки. Улыбнулся, понял, что обычно так не наклоняются, слишком уж спина прямая. Она дразнила его, а он велся. — Уже можно смотреть? — спросил, хотя слышал, что она еще шуршит одеждой. — Можно, — ответила еле слышно, Жан повернул голову, Микаса стояла прямо, чуть приподняв подбородок, она была в пижамных шортах и незастегнутой рубашке, было видно часть ее груди. Пальцы застыли на нижней пуговице. Кирштейн поднял взгляд на ее лицо, на приоткрытый рот, затем в глаза, они казались почти черными в полумраке комнаты. Девушка сделала два шага вперед, встала прямо перед парнем, все еще не застегивая рубашку, опустила руки, которые сразу поймал в свои Жан, он не прекращал зрительный контакт, медленно поднес ее ладони к своему лицу, аккуратно поцеловал костяшки. Переложил одну ладонь к себе на щеку, вторую продолжил поглаживать, потянул девушку на себя. Микаса села на его колени, прижалась ближе, провела ладонью по крепкой мужской груди. Наклонилась к лицу Жана, коротко поцеловала в нос. Он улыбнулся, завел свои руки под ее рубашку, провел по бокам, груди, потянулся к ее губам. — Если ты сейчас же не остановишь меня, я тебя поцелую, — прошептал прямо в приоткрытый рот. — Сомнительные у тебя угрозы, — ухмыльнулась она, он сдержал слово, поцеловал мягко, пробуя. Микаса зарылась пальцами в его волосы, сжимала, они словно шелк в ее руках. Касания Жана стали тверже, одной рукой держал девушку за шею, углубил поцелуй, другой водил по бедру, слегка заходя пальцами под шорты. Он повалил ее на диван, навис сверху, развел края рубашки и поцеловал ее сначала в шею, спустился ниже, задержался на груди, поочередно засосав каждую под тихие стоны Микасы, стянул с девушки шорты вместе с трусами. Провел языком по внутренней стороне бедра, почувствовал руку на своих волосах, поднял взгляд и улыбнулся. Девушка смотрела на него почти с любовью (иначе он этот взгляд описать не мог). Аккерман плавилась под его прикосновениями, а когда он начал лизать ей, расслабилась полностью, не смущалась совершенно, будто они встречаются уже несколько лет. И будто он знает, как ей нравится. — Подожди, — она шепчет, — иди сюда, хочу тебя в себе. — У меня нет презерватива, — признается Жан, отрываясь от нее. — Плевать, просто сделай это уже, — почти рычит, тянет на себя и Кирштейн сдается, не мог отказать ей. Двигается сначала медленно, ускоряется, смотрит на ее лицо и думает, что хотел бы нарисовать ее сейчас, такая прекрасная в своем удовольствии. — Повернись, — почти приказывает, слезая с нее. Микаса хищно улыбается, выполняет его просьбу и выгибается в спине, Жан проводит по ней ладонью вниз, чуть сжимает шею и входит снова, теперь двигается быстро, хлопки тел громкие. Оба стонут, когда Жан чувствует, что вот-вот кончит, достает член и начинает дрочить, доводя себя, но Микаса откидывает его руку и накрывает орган ртом, двигается быстро, втягивает щеки, так, что парень при одном взгляде на нее кончает. Жан притягивает девушку к себе, прижимается своим лбом к ее, тяжело дышит, держит ее чуть дрожащее мокрое от пота тело и не может поверить, что все это с ним происходит. Микаса прикрыла глаза, успокаивает себя, отчего-то вдруг стало очень стыдно. Обнимает парня руками за шею, вот он — такой прекрасный в ее руках и никуда от нее не уходит, не отталкивает, не избегает, наоборот, сам тянется, прижимает к себе как самое ценное, что имеет. Нет ничего важнее сейчас, только дыхание его, пальцы его, только он. В дверь стучат, оба вздрагивают от неожиданности, но Микаса успевает ответить до того, как гость решит открыть дверь. — Что такое? — раздраженная, не знает, сколько сидела так, в его объятиях, но явно мало. — Микаса, ты не одна? — спрашивает Армин. — Не одна, — она отвечает и смотрит на Жана, тот немного испуганный прикрылся простыней, чем вызвал у девушки легкий смешок, — Эрен тоже дома? — Почти, он ждет курьера снизу, мы заказали пиццу, присоединяйтесь, — последние слова говорил уже отдаляясь от комнаты, и Микаса была уверена, что друг улыбался. — Голоден? — улыбнулась девушка, собирая с пола свои вещи. — Немного, — признается Жан, и кивает, когда Аккерман передает ему его белье, — не будет странно, если я сяду есть с твоими друзьями? — С чего бы? — Микаса прищурилась, улыбнулась — Ты стесняешься? — Нет, просто, странно как-то, — пожал плечами. — Просто не обращай внимания на Эрена, он любит глупо шутить, — она подошла и слегка сжала его руку своей, — если побежишь прямо сейчас — успеешь в душ. Жан последовал ее совету и, взяв полотенце, отправился в санузел. Микаса же двинулась на кухню, где уже сидел Армин. — Ничего не говори, — прикрыв глаза, прошептала девушка, — просто молчи. Друг рассмеялся, осторожно сжал ее плечо. — Если тебе с ним хорошо — то и мы счастливы будем, знаешь же, — он ободряюще кивнул в сторону холодильника, — будете пиво? Я взял больше, чем обычно, как чувствовал. — Да, было бы неплохо. Жан взглянул на свое отражение в зеркале, поправил волосы, слегка похлопал себя по щекам. Не побьют же его ее друзья, в самом деле, он их уже видел, нормальные ребята. Открыл дверь и тут же наткнулся на хитро улыбающегося Эрена. — Привет, Жанчик. Вечер прошел проще, чем он ожидал, друзья Микасы и правда оказались хорошими парнями, даже Йегер, который отказывался называть его иначе как «Жанчик», когда не стебался, был вполне приятным человеком. Они шутили и смеялись, но Кирштейн жалел, что сидел не рядом с Аккерман, а напротив, потому что когда она смеялась особо сильно, то наклонялась лбом к плечу Арлерта. Хотел, чтобы к нему так жалась, чтобы губами слегка мазала, случайно. Она его с ума сводила своим присутствием, а после выпитого алкоголя, когда тело и разум расслабились, она вообще нереальной казалась. — Эй, Жан, — позвал его Армин, — этот блондин, кажется, и не пил вовсе, бутылка все еще полная на половину, в то время как остальные члены застолья заканчивали по третьей, — ты останешься тут сегодня? Уже поздно. Парень нервно глянул на экран телефона — час ночи, вот черт, посидел называется. — Оставайся, — подала голос Микаса, — поедем на работу вместе. — Да у меня рубашка, — Жан провел руками по своей мятой одежде, — не очень хочется в таком виде в офис, уже и правда поздно, лучше поеду домой. — Можешь взять что-нибудь из моего, — вдруг сказал Эрен, до этого отвлекшийся на телефон, — мы примерно одного размера, потом вернешь. Жан замялся, посмотрел на всех троих друзей, задержался на Микасе, та смотрела почти щенячьими глазами. Остаться на ночь у нее, с ней? Почему он только сомневается? — Если это тебя не затруднит, — согласился Кирштейн, улыбнувшись, Микаса сразу потянула вперед свою бутылку, чокнуться. Он заметил, что она заметно расслабилась, когда он согласился, похоже, он ей нравится. Ей было дико страшно, что он уедет, хотелось держать его при себе, связать по рукам и ногам, запереть в комнате, лишь бы всегда был тут. Он же не может бросить ее после того, КАК на нее смотрел. Сейчас, когда он лежит за ее спиной, обнимает за талию, ровно дышит в затылок, ей было спокойно. Они долго и влажно целовались, прежде чем улечься спать. Все было так правильно теперь. НЕТ. Микаса резко открыла глаза. Что она делает? Этого ли она хотела? Почему вообще сомневается? Аккуратно вылезла из объятий Жана, взяла телефон со стола и вышла из комнаты, в коридоре огляделась — друзья уже спят. Зашла в ванну и закрыла за собой дверь, свет не включала, осела на пол, прижимая к себе колени. Яркий свет от смартфона ослепил на мгновение, но девушка прищурилась и убавила яркость. Зашла в рабочий чат и нашла контакт Леви, перешла к нему — в сети. Вот же, будто сидел и ждал. Разозлилась, что он там, сидит и ждет, пока она ему в слезах напишет? Не напишет — обойдется. Микаса притянула телефон ближе к лицу, стараясь рассмотреть аватарку. Нажала на иконку и чуть не вскрикнула — палец задел кнопку «вызов», судорожно сбросила звонок. Заблокировала телефон и убрала на пол, прижала ладони ко рту. Нервно всхлипнула, в надежде, что вызов не прошел, и он не увидел ее позор. Слезы градом потекли из глаз, когда экран загорелся от входящего сообщения.Ты в порядке?
получено в 02:45
Микаса задрожала, закрыла глаза ладонями, майка промокла от слез. Было страшно, больно и стыдно. Какая же идиотка.Микаса, ответь, я волнуюсь.
Получено в 02:47
Она снова посмотрела на телефон. Волнуется. С плеч словно сняли тяжелый походный рюкзак. Она глубоко вдохнула, выдохнула, решила ответить, пальцы тряслись, пока сообщение наб ирала.Все хорошо, случайно нажала.
Отправлено в 02:48
Ладно, ты меня напугала.
Получено в 02:49
Она сомневается немного, но решает продолжить переписку.Извини, разбудила?
Отправлено в 02:49
Нет.
Получено в 02:50
Микаса вдруг злится на него, раздражает, как односложно он отвечает. Потом злится на себя, вот вдруг важно стало, как он там отвечает, она три года не общалась с ним вообще и спокойно жила. А теперь вдруг гадко стало, обидно. И очень стыдно. Посмотрела в сторону, где за стеной была ее спальня, там сейчас Жан спит, не подозревая, чем она тут занимается. Девушка тихо заплакала, зажимая рот краем майки. Мерзкая, мерзкая девчонка, тупая сука, которая сама жить нормально не может, и другим не дает. Такие, как она, должны быть изолированы от общества. Резко вскакивает на ноги, открывает белоснежную дверцу шкафчика рядом с зеркалом и достает небольшую пластиковую коробку с красным крестом. Возвращается на пол и ставит перед собой аптечку, включает фонарик на телефоне, направляя свет наверх, аккуратно перебирает упаковки от лекарств, голова жутко болит, в висках словно гвозди, забитые глубоко-глубоко одним четким ударом. Пальцы трясутся, глаза с трудом различают названия препаратов, дыхание учащается, воздуха катастрофически не хватает и Микасе кажется, что она вот-вот в обморок упадет. Находит нужное лекарство, глотает не запивая, таблетка неприятно царапает горло, не проходит. Она пытается собрать слюну и сглотнуть с ее помощью, с трудом справляется, вспотела. Проводит сырыми ладонями по такому же лицу, убирает пряди волос за уши, хватается за виски. Начинает считать, трижды сбивается, доходя до тринадцати, ложится на пол, холодный кафель приятно холодит щеку, боль отступает.