Dakooka — Ве42ер
На пороге самый обычный вечер
Что будет, если продлится он вечность?
Что, если я тебя больше не встречу?
Charusha — Останься со мной
Она думала о нем долго, вспоминала пережитые с ним моменты, [додумывала за него несказанные фразы.] — Извините, купите нам пиво? — кассир в магазине не поверил трем явно несовершеннолетним девчонкам, так что подруги решили обратиться к первому прохожему, которого встретили на улице. Договариваться отправили Микасу — проиграла в камень-ножницы-бумага. Она с надеждой и легкой улыбкой смотрела на молодого человека, он только что подъехал к супермаркету на мотоцикле, снял с себя шлем и, нахмурившись, смотрел на школьницу. — Чего? — он смотрел чуть исподлобья, но даже так Микаса видела его синие глаза — яркие, живые. — У нас есть деньги, — Аккерман выпрямила спину, говорила увереннее, — просто у нас с подругами паспортов с собой нет, а вы вроде в магазин собираетесь, захватите, пожалуйста, и для нас пару бутылочек. — Паспорта нет? — спросил он, провел пальцами между прядями черных волос, Микаса невольно задержала на них взгляд — длинные, красивые — А, может, вам, девочки, восемнадцати нет? — он ухмыльнулся, заметив ее замешательство. — Могли бы просто отказаться, — она собралась развернуться и уйти, найти кого-нибудь менее дотошного, но мотоциклист ее остановил: — Да ладно, пойдем, покажешь, что вам взять. Она победно улыбнулась подругам и показала пальцами знак «окей», следуя за парнем, он оказался чуть ниже ее, от чего она на момент засомневалась, совершеннолетний ли он сам. Молча шла за ним, пока тот набирал в корзинку продукты — бутылку минеральной воды, сыр, пару стейков и сладкий перец. Микаса не проронила ни звука, пока они не дошли до алкогольного отдела и парень выжидательно посмотрел на нее. — Ну, — протянул он нервно, — бери быстро только, тороплюсь. Микаса кивнула и рванулась к полкам, взяла в обе руки по бутылке дешевого светлого пива. — Стоп, — резко ответил он, отводя от нее корзинку, — только не говори, что вы реально собирались эту мочу пить. — На что деньги есть — то и пьем, — обиженно ответила Микаса и снова пожалела, что не подошла к кому-нибудь другому, дернуло же ее к красавчику обратиться. — Тц, ясно, пойдем, — он кивнул головой вперед и пошел, не дожидаясь девушки. — Куда? — За нормальным алкоголем, — он взял бутылку хорошего виски, колу и стаканчики, объяснил по пути на кассу, как правильно мешать, оплатил и отказался брать деньги от подружек, заметил, что та, которая подошла к нему особенно подозрительно смотрит, передал девушкам пакет с выпивкой и жестом пригласил ее одну отойти. Что-то в ней приковывало его внимание. То ли темно-серые глаза с легким азиатским разрезом, то ли прямая, почти армейская осанка. Что-то в ней его волновало и тянуло. — Почему нервничаешь? [Боишься меня?] — она отрицательно покачала головой. — Вам же есть, где все это распивать и вы не собираетесь сесть в каком-нибудь парке? — она замялась, на вдохе, и он устало опустил голову — Серьезно? Сколько вам лет вообще? — Семнадцать, — гордо ответила она, — даже если нас полиция поймает, не сдадим вас, не переживайте. — Не выкай мне, — он недовольно поморщился, почувствовал резкую необходимость узнать, кто она, — как тебя зовут? — Микаса Аккерман, — ответила быстро, он вздрогнул, не ожидал, понимал, что не один с такой фамилией по миру ходит, но такого точно не ожидал, — а вас, ой, тебя? — Леви Аккерман, — ответил он и усмехнулся, заметив на ее лице недоверие, — не смотри так, это правда, могу и паспорт показать. — Покажи, — она, казалось, совсем забыла о своих ожидающих подругах, весь мир сузился до одного квадратного метра, которое занимали такие разные люди с такой одинаковой фамилией. Леви цыкнул и достал из внутреннего кармана кожаной куртки небольшую книжку, открыл нужную страницу и показал Микасе, та схватила тонкими пальцами документ, пытаясь притянуть к себе, но он не дал, — аккуратнее. — Извините, просто впервые встречаю однофамильца, — признала она, чуть смутившись, но при этом посмотрела прямо в глаза. — Ничего, — он убрал паспорт, — дай номер свой. — Зачем? — она игралась, знала, зачем просят номер и спрашивают имя, хотела, чтобы он ее спросил. — Увезу тебя до дома, когда напьешься, [хочу увидеть тебя снова], — он протянул ей свой телефон, она ввела номер, сразу сохранила контакт, подписав «Аккерман», он оценил, улыбнулся, нажал вызов, дождавшись, когда из ее кармана зазвучит музыка, — позвони когда будешь не в состоянии писать. Натянул на голову шлем и уехал, а Микаса еще секунд пять смотрела ему вслед. Никогда еще она не была так впечатлена незнакомцем, но энергетика Леви ее с ума свела за такой короткий промежуток времени, хотелось говорить с ним еще, он казался таким умным, хотя, на самом деле ничего необычного и не сказал. Леви приехал за ней через два часа, в полицейский участок, распивающих в общественном месте несовершеннолетних девчонок заметил какой-то очень честный молодой патрульный, позвонил коллегам и забрал девчонок. Микаса едва успела написать сообщение новому знакомому, это был необдуманный порыв, но очень правильный, как оказалось. Леви приехал в участок, где, как оказалось, дежурным сегодня был его дядя. Еще один Аккерман громко смеялся, но звонить родителям «юных алкоголичек» не стал, проследил за тем, как Леви заказал такси и посадил в машину двух подружек Микасы, но саму ее вызвался довезти сам. — Ты только держи в голове, что ей семнадцать, — хохотал Кенни, похлопав по плечу племянника, — а то встретимся с тобой при других обстоятельствах. Леви нервно скинул руку дяди с плеча, закатил глаза. — Ты как? — спросил парень, всматриваясь в лицо девушки, та опустила голову, обхватила себя руками и едва заметно дрожала — Замерзла? — Нет, я, — она подняла на него взгляд, задержалась глядя прямо ему в глаза, затем стала смотреть ему в грудь, так было проще, даже ключицы, торчащие из-под тонкой кофты с длинным рукавом не отвлекали почти, — просто испугалась, да и стыдно ужас. — Что попались? — спросил он, протягивая ей шлем, девушка удивленно посмотрела. — Нет, ты серьезно сейчас? — она подошла ближе, взяла в руки экипировку, надела, Леви помог застегнуть, случайно задел пальцами горячую шею, тут же убрал руки, сел на мотоцикл. — Держись крепко, [никогда не отпускай], — она послушалась, села и обхватила его талию руками, сначала пыталась держаться на расстоянии, но как только они набрали скорость, прижалась грудью к спине, закрыла глаза, подумала, а как он там без шлема едет, видит ли хоть что-то? Он привез ее к побережью реки, проходящей через весь город и разделяющей его на две половины. — Зачем мы тут? — спросила Микаса, сняв шлем, в голову ворвались неприятные мысли о том, что ей придется как-то «отработать» свое спасение, они тут же показались глупостью — вряд ли бы он стал так напрягаться ради секса. Такие как он, по мнению полуазиатки, вообще не напрягаются, слишком он красив для того, чтобы стараться получить внимание. — Проветриться, зачем тебе перед родителями позориться в таком состоянии? [Побыть рядом с тобой], — он просто пожал плечами и сел в метре от воды, она села рядом, слишком близко. — Мои родители в Сигансине, здесь я живу в общежитии от универа, — зачем-то прояснила она, но была уверена, что ему интересно знать, где и с кем она живет. — Хорошо, — ответил он, долго смотрел на нее, пока она не повернулась к нему, все еще чуть пьяная, она чувствовала, как ее током пробивает от одного его присутствия. Он опустил взгляд на ее губы, чуть приоткрытые, попытался представить их вкус, наверняка все еще отдают терпким виски, что он выбрал. Чуть наклонил голову вперед, будто вслушивался в ее монолог, но она молчала, глубоко дышала, смотрела то на глаза, то на губы Леви, и он внезапно вспомнил, что она на десять лет его моложе. Резко отпрянул, когда она почти коснулась его губ своими. Она разочарованно выдохнула. Неудавшийся поцелуй застыл на ее губах. Она хотела этого, кончики пальцев неприятно покалывало. — Почему ты не поцеловал меня? — спросила Микаса, отстранилась и прижала тыльную сторону ладони ко лбу, голова болела, но она была уверена — дотронься он ее, и все сразу бы прошло. — Ты же понимаешь, что я старше тебя? — он почти шептал, не смог бы собрать сейчас в себе силы говорить громко и звучно. Она его с ума сводила, и это даже не казалось странным, только где-то в глубине его души мерзким червяком извивалась совесть, напоминавшая о разнице в возрасте. — Ну и что? — взъелась девушка, положила левую руку на траву за его спиной и придвинулась почти вплотную — Ты уже спас меня и моих подруг от проблем, привез меня сюда, сидишь тут и загадочно смотришь. Ну и что, что мне семнадцать, через полгода уже совершеннолетняя буду, что там разница в три-четыре года? — Леви выглядел молодо, ярко, вкупе с небольшим ростом, едва ли на двадцать пять тянул по ее мнению. — Микаса, — он развернулся и накрыл ее ладонь своей, — не три-четыре года, десять лет у нас с тобой разница, понимаешь? — сердце бешено билось. Леви чувствовал тревогу, чувствовал, как напряглось его тело, когда она снова двинулась вперед, он догадывался, что он первый у нее, что он должен быть первым. Прикрыл глаза, боднул ее лоб своим, остановился. Микаса же приняла это как приглашение, потянулась вперед, аккуратно касаясь его губ своими. Девушка едва заметно выдохнула, когда он ответил на поцелуй, сжала правой рукой воротник его лонгслива, отчаянно. Он наклонился над ней, положил ладонь на талию, не мог оторваться от сладких мягких губ, углубил, засасывая ее язык, отчего Микаса заметно обмякла в его руках — правая уже придерживала ее затылок, не давая отстраниться, сейчас он не мог оторваться. Чувствовал себя школьником, которому перепало внимание самой красивой одноклассницы. Резко оторвался от девушки, осторожно вернул ее в вертикальное положение и отвернулся, прижимая кончики пальцев к губам, распухшие, они все еще имели ее вкус. Внизу живота росло напряжение. Микасе было все равно на разницу в возрасте, хоть сто лет, было кощунством игнорировать горячую волну, что он в ней вызывал. Целоваться с ним было самым правильным из принятых ею решений. Он не был первым, с кем она целовалась, на вечеринках с подружками нередко бутылочка указывала на нее, но теперь она чувствовала явную разницу между поцелуем с девушкой и парнем. А, может, значение имел опыт того, с кем она целовалась? С девушками было приятно, но с Леви было жарко, влажно, отбивало все мысли, заставляя отдаваться поцелую полностью. Когда он прекратил поцелуй, почувствовала пугающую пустоту, жажду в нем как в воде. Потянулась инстинктивно за ним. — Постой, [никогда не останавливайся], нам не стоит, — он говорил с трудом, терялся в эмоциях, хотел ее всю и прямо сейчас, от чего совесть кричала, плакала. Он ведь взрослый мужик и должен держать себя в руках. Отодвинулся от нее, она долго смотрела, но он ей не ответил взглядом, всматривался в водную гладь, на отражение фонарей в ней, вытянул ноги и оперся на руки, закрыл глаза. Почувствовал, тяжесть на коленях, Микаса положила на них голову, свернулась калачиком на траве рядом. Леви вдруг стало спокойно, он вслушивался в ее тихое дыхание, казалось, заснула, но глаза открыты, смотрит вперед себя. Он провел кончиками пальцев по ее волосам, аккуратно убрал прядь с лица за ухо, она чуть вздрогнула. — Вставай, увезу тебя домой, [к себе домой бы увез], — убрал ее голову с колен, встал и ушел. Первым порывом было отказаться и вернуться в общежитие самостоятельно, ее никогда еще не отвергали и было обидно. Она посмотрела на него, согнувшегося над мотоциклом, передумала. Даже если в последний раз видит его, хочет побыть еще немного. Микаса подошла, тихо, назвала адрес, надела шлем и села сзади, аккуратно сжала в ладонях куртку, не прижималась больше, обнять не смогла. В глазах защипало, когда они подъехали к нужному зданию. Крепко зажмурилась и выдохнула, сняла и вернула шлем. Поблагодарила кивком и развернулась. — Микаса, — позвал он хрипло, волновался. — Что? — она не поворачивалась, не хотела смотреть. — Когда тебе восемнадцать исполнится? — ей стало весело, не смогла сдержать улыбку и повернулась. — Десятого февраля, а что? — Увидимся одиннадцатого февраля, — пообещал он, вздрогнул, когда она прижалась к нему, когда подбежать успела? Обнял в ответ одной рукой, аккуратно, вдохнул аромат ее волос. Все следующие месяцы Микаса провела как на иголках, все время вспоминала Леви и его обещание. А что, если передумает и не появится? Да и где же они встретиться должны? А вдруг захочет раньше ее увидеть, наплюет на свое же правило? Ох, она очень хотела, чтобы он передумал. Все время оглядывалась, находясь в общественных местах, рассматривала каждого мотоциклиста, специально шла в тот магазин, у которого его впервые встретила, хотя было совсем не по пути. Подружки хихикали над ней, не понимая, что в нем зацепило Аккерман. Со временем успокоилась, перестала искать его во всех прохожих, считать дни до встречи и постоянно представлять, как это будет. Активно занялась учебой, не давая себе отвлекаться на сердечные дела. Когда наступили холода и выпал первый снег, подумала о том, как же он теперь пользуется своим не самым безопасным транспортом. Придумывала ему занятия, она не знала, кем работает ее однофамилец, но считала, что точно кем-то крутым, такие как он не могут ерундой заниматься. Может, он хирург, руки у него красивые и сильные, или полицейский — уж очень серьезным выглядел. Или модель — волосы аккуратно уложены, лицо притягательное такое, глаза яркие. Микаса была уверенна — кем он ни был, он в своем деле точно лучший. Идеализировать Леви было легко, она поймала себя на мысли, что уже не уверена, был ли он вообще, может, это все тот виски над ней злую шутку сыграл? А виски откуда? Точно, их купил ей Леви Аккерман, этот загадочный Леви, ну и что, что старше ее на десять лет? Люди и с большей разницей в возрасте в отношения вступают, подумаешь. Она точно знала, что хочет встречаться с ним, даже не зная ничего кроме имени и возраста. Подружки предлагали ей поискать информацию о нем в интернете, но Микаса, посидев над открытым браузером с минуту, решила, что не будет этого делать. Внезапно стало страшно, что все ее фантазии глупость. Окажется, о, обязательно окажется, что он преступник или женат, а, может, все сразу. Даже если они не встретятся одиннадцатого февраля, пусть тогда останется кем-то идеальным в ее голове.***
Яркое зимнее солнце отражалось от снега и слепило Микасу, когда она вышла из здания университета после пар, голова все еще немного гудела после вина, которое она вчера выпила с друзьями, отмечая совершеннолетие, закончилась вечеринка только под утро, но молодой организм очень старался, так что она смогла вполне стойко просидеть на учебе, даже ни разу не заснула. Она не сразу заметила его, первым делом в глаза бросился букет кроваво-красных роз, большой, тяжелый на вид. Подумала, кого это так встречают? Экзамены еще не скоро, с чем поздравление? «Букет» двинулся ей навстречу и она услышала за спиной громкий шепот подруг, обернулась, все еще щурила глаза и встретилась взглядом с довольными девочками. — Вы чего? — спросила, заметила, как они огромными глазами смотрят ей за спину. По спине прошелся холодок. Не может быть. Она уже перестала надеяться, что он придет, смирилась. А он пришел. Точно он, даже смотреть не надо, внезапно все ощущения стали острее, слышала, как он сзади дышит, шуршит упаковкой цветов, запах его одеколона, даже теплом от него словно веяло, стало жарко. Подруги прошептали «удачи» и, смеясь, ушли. — Привет, — сказала тихо, повернулась. — С прошедшим, — улыбнулся Леви, протянул букет, — отлично выглядишь. [Я скучал.] Она прыснула, ага, будто она себя в зеркало не видела сегодня, едва умыться смогла, на голове бардак, еще и пахнет от нее, наверное, жутко. — Ага, как с конкурса красоты, — она закатила глаза, забирая букет, опустила лицо, едва касаясь кончиком носа бутонов, добавила, поднимая головы, — ты здесь, одиннадцатого февраля, как обещал. — Как обещал, — повторил он, не отрывая глаз от ее лица, хотелось долго-долго смотреть на нее, — ты сомневалась? — Совсем немного, — повернулась в его сторону, прищурилась. — Не сомневайся во мне, — самоуверенно ответил, развернулся и протянул руку, — пойдем, накормим тебя супом, от похмелья помогает. — А сказал, что отлично выгляжу, — обиженно ответила, но руку взяла. Ладонь у него горячая и сухая была, то, что нужно для ее холодной. — Я от своих слов не отказываюсь, — повел плечами, — просто по тебе очень заметно, что ночь весело прошла. Этим вечером они поцеловались второй раз, но теперь он не отстранялся, шептал, как скучал и что очень много думал о ней, узнал, где учится, долго готовился к встрече, сомневался, ждет ли его, помнит ли. Микаса узнала, что он архитектор, работает в не очень успешной компании, но вместе с двумя своими друзьями собирается открыть бизнес, чтобы работать на себя, что на мотоцикле он ездит только летом, для холодного времени года у него дешевенькая иномарка из Хидзуру. На ней он прокатил девушку, когда они вышли из ресторана, всю дорогу Микаса смотрела только на Леви, казалось, что вчерашнее вино снова опьянило, голову приятно вело, а губы сами растягивались в улыбке. Аккерман привез спутницу к себе, поставил цветы в воду и спросил: — Будешь чай? — В такие моменты обычно вино предлагают, — ответила девушка, проходя на кухню, уперлась руками о столешницу и посмотрела на мужчину. — А у тебя уже были ТАКИЕ моменты? — ухмыльнулся он, потянулся к ней — Не теряла время зря, значит? — Подруги рассказывали, — парировала Микаса, боднула головой, задевая кончик его носа своим, улыбнулась. — Тогда передай подругам, что необязательно ехать домой к парню на первом свидании. Будет черный с мятой, тебе понравится, — он отвернулся, поставил чайник на плиту и открыл полки над ней. Сероглазая как завороженная смотрела на эти такие обычные вещи, которые делал такой необычный мужчина. Рукава серой рубашки были закатаны по локоть, открывая крепкие предплечья с чуть выступающими под кожей венами. Достал две прозрачные стеклянные банки, на одной наклейка «Ассам», на другой «мята». Из другого шкафчика достал заварочный чайник — белый, расписанный под гжель, засыпал внутрь две десертные ложки чая и одну с мятой. — А у нас свидание? — вдруг спросила, Леви повернулся к ней с мягкой улыбкой — И мы знакомы же. — Конечно, свидание, Микаса, — отложил ложку и подошел к девушке вплотную, положил левую руку на талию, правой захватил подбородок, притянул, прошептал в губы, — и ты только пару часов назад узнала, обо мне хоть что-то кроме имени. Она поцеловала первая, почувствовала мурашки по всему телу, мгновенно расслабляясь в руках Леви. Обхватила ладонями его лицо. Казалось, она его сто лет знает, а не видит второй раз в жизни. Он ощущался ей родным, своим. Прижалась ближе, голову кружило, внизу живота тянуло, она так хотела, чтобы он прикоснулся к ней, для этого же ждал ее восемнадцати? Значит, все произойдет сегодня? Начнут встречаться, займутся сексом? От последней мысли стало нервно, резко оторвалась. — У нас будет секс? — спросила резко, глядя прямо в глаза, ладонями до сих пор сжимая его лицо. — Ну, вероятно мы когда-нибудь, — начал он, смеясь, но оказался перебитым. — Нет, сегодня у нас что-то будет? — она нервничала, сама для себя не могла решить, готова ли. — Судя по тому, как ты трясешься — нет, — Леви вдруг стал серьезным, отстранился, выключил чайник, вода уже закипела, — садись, не волнуйся. Она заметила, как странно он держит чашку, что он левша, как прикрывает глаза, наслаждаясь вкусом напитка. Она влюблялась в каждое его действие, влюблялась в него, придуманный ею образ плавно ложился на образ настоящего Аккермана, от чего было еще приятнее, не было разочарований, она вообще в нем минусов не видела.***
— Уверена? — глухо спросил он, когда она начала расстегивать ремень на его джинсах — Подумай еще раз, Микаса, [пожалуйста, не останавливайся.] — Конечно, — она вскинула брови, — Леви, мы уже месяц встречаемся, почему ты все еще сомневаешься? Микаса нетерпеливо прижалась к его паху, они снова были у него дома, смотрели фильм, кто уже вспомнит, какой. Девушка, казалось, заранее все решила, пахло от нее сегодня особенно сладко, волосы завила, а губы не накрасила, Леви усмехнулся — целоваться планировала как минимум. Она ему очень нравилась, Аккерман думал о своей однофамилице еще с их первой встречи, она повзрослела за эти несколько месяцев, казалось, даже выше стала. Леви обычно не встречался девушками выше его, не встречал никого, кто бы мог заинтересовать его, чаще ухаживал за низкими пищащими девушками, которые от него без ума были. С ней было по-другому. Как минимум, он не спешил с сексом, хотел ее, безусловно, но боялся разрушить ее мир, никогда раньше у него было столь юной дамы сердца. Да и чувства она особенные вызывала, конечно, он был влюблен ранее, но сейчас все было иначе. Он хотел стать лучшим для нее, помогал с учебой, уговорил не бросать юрфак, когда она, в порыве эмоций после заваленного экзамена, сказала, что хочет заниматься чем угодно, но не этим. Он целовал ее долго, влажно, выходя за границы ее губ, борясь с желанием облизать всю ее, чувствовать вкус ее кожи. Микаса задержала дыхание с легким стоном, когда Леви собирался войти в нее, погладил девушку одной рукой по щеке, второй помогая себе, наклонился вплотную, прошептал: — Расслабься, милая моя, любимая девочка, — она растерялась, не ожидала от него такого, пискнула, почувствовав в себе его член. Было странно, но оттолкнуть от себя Аккермана не хотела, ждала следующих его действий, зажмурилась, когда тот начал аккуратно двигаться, слегка постанывая. Тогда она поняла. Внезапно переполненная чувствами, прижалась ближе, обняла крепко за шею, задевая коротко бритый затылок, пальцы слегка покалывали жесткие волосы. Она знала, что в первый раз чуда не будет и, в лучшем случае, ей будет просто не неприятно, но само понимание, что это был Леви сводило с ума. Сама мысль о близости с ним сводила ее с ума. Это было взаимно, потому что сам Аккерман долго не мог поверить, с кем сейчас в постели находится. Леви почти сразу (ему нужно было время, чтобы отдышаться и принять произошедшее) встал с постели, избавился от кондома и сходил на кухню за водой, выпил залпом стакан сам и принес полный для Микасы. Та благодарно улыбнулась, сделала глубокий глоток и вернула стакан, натянула одеяло до глаз. Аккерман не мог оторваться от нее, под глазами немного размазалась тушь, но они сияли так, словно на них софиты направлены. Или сами ее глаза являлись двумя ослепляющими прожекторами, он уже не различал, убрал стакан и залез к ней под одеяло, услышал легкий стон сверху, поцеловал кожу под коленкой, и двинулся выше, плавно переходя на внутреннюю часть бедра, здесь она была тоньше и нежнее. Микаса глубоко и часто задышала, когда почувствовала его дыхание в неприличной близости от вульвы. — Леви, — тихо позвала она, — я не уверена, что хочу снова, знаешь, — запнулась, стало стыдно, наверное, она одна такая, что не захотела снова, особенно после того, как долго он ждал. — Я не сделаю ничего, чего ты сама не захочешь, — прошептал он, целуя ее в живот под пупком и перешел языком к тазобедренной косточке, услышал еще один вздох, — я просто хотел поцеловать тебя, но могу перестать. — Нет, — быстро сказала она, — продолжай, пожалуйста. Закрыла глаза, когда он поднялся выше, обхватил губами ее сосок, пальцами правой руки аккуратно провел по боку, словно по клавишам фортепиано.***
— Почему ты не хочешь жить вместе? — было их первое недопонимание (конфликтом это Микаса отказывалась называть, не хотела, чтобы у них были конфликты) — Ты не любишь меня? — Что за глупости, Аккерман? — он называл ее по фамилии, только когда раздражался, и теперь она неосознанно сжалась на диване, в комнате резко стало холодно — Ты ведь понимаешь, я все время на работе, у тебя учеба. Общий быт только усложнит все. Я не хочу отвлекать тебя и сам отвлекаться от дел не хочу, у нас там такой бардак с «Крыльями», никто не хочет нам разрешения давать, бывшие начальники палки в колеса вставляют. Мне сейчас просто не до этого. — Не до меня то есть? — стало больно, она никогда не скандалила, но честно считала, что если отношения серьезные (а их отношения она характеризовала только как серьезные), то люди живут вместе, готовят друг другу завтраки, а не ночуют один-два раза в неделю вместе.***
Она согласилась, смирилась. Он ведь любит ее? Они уже год пара, главное же чувства, а не то, кто где спит, важно с кем. В Леви Микаса не сомневалась, он же старше и умнее ее, явно знает, о чем говорит. Микасе нравилось быть ведомой, слушаться его, внимать всему, что он говорит. Учиться у него. Ей было плевать на то, что она не знала никого из его друзей или родственников, да и с ее друзьями он не стремился знакомиться. Вся ее жизнь кружилась вокруг Леви, как послушная Луна она крутилась за ним, следовала по пятам, не требовала больше, чем он давал.***
Стало жутко больно, грудная клетка, казалось, вот-вот разорвется. Он уже неделю не отвечает ей на звонки, до этого раз в день отписывался, говорил, что все в порядке и просто занят. Внезапно Микасе стало смешно. Да это же классический способ расстаться! Самый убогий способ расстаться, почему нельзя словами сказать? Появилась другая? Она должна знать. Не может просто сидеть и думать об этом. Вызвала такси за неприлично большие деньги — спрос повысился из-за дождя. — Здравствуйте, — пропищала рыжая низкая девушка, у Микасы земля из-под ног ушла. А она ведь еще сомневалась до последнего, — вы к Леви? Аккерман услышала приближающиеся шаги из комнаты и быстро развернулась, не стала ждать лифт и побежала по лестнице, пару раз наткнулась на стену, глаза залили слезы, дышала тяжело. На улице сразу выбежала из двора побежала подальше от дома, туда, где ее не будет видно из окон квартиры, резко села на корточки и завыла. Было страшно, мерзко, больно, стыдно. Он так просто отбросил ее, уже другую в дом привел, она была там в пижаме, своей. Вещей Микасы в квартире Леви не было, только зубная щетка, которую он поставил специально для нее. А эта девка там в пижаме ходит, значит, живет там? Она за три года там дольше чем на две ночи подряд не оставалась. Вот же дура. Как могла поверить, что он любит ее? Все это время была просто дурой, которая повелась и бегала вокруг как собачка. Нужно уехать. Нельзя быть в одном городе с ним, только не там, где все о нем напоминает.***
Закрыла глаза, прижала ладони к лицу и выдохнула. Расстраивать себя так просто, и даже несколько приятно, когда внутри буря, шторм, на контрасте с вечно спокойным для всех лицом. Чувствовать что-то так приятно, даже боль. Уже невидимые шрамы на руках словно взвыли, но девушка проигнорировала порыв провести по ним пальцами, их больше нет, и его в ее сердце больше нет. Микаса отвернулась к стене, с силой почесала глаза, только потом поняла, что ресницы тушью накрашены, теперь все размазано, еще и неприятно от косметики, попавшей в глаза. Зря согласилась, зря. Все сложнее, чем ожидалось. Хотя он никак не контактировал с ней весь день, может, так и продолжится?