Второй шанс или Волшебные приключения тети Петуньи

Зазор был таким небольшим, что Петунья никак не могла ухватиться. Воспользовавшись ножом, она подцепила крышку кончиком лезвия и приподняла достаточно, чтобы можно было втиснуть под нее пальцы. Сперва крышка не поддавалась, но Петунья налегла, внутри что-то щелкнуло, и крышка резко поднялась. Петунья едва увернулась от удара. Внутри… как утверждал мистер Кори в своем письме, должны были быть некие полезные ей записи. Воображение рисовало ей переплетенные стопки тетрадей или даже, чем черт не шутит, связку пергаментных свитков, вроде тех, в которых Лили сдавала свои домашние задания. Но внутри была только коробка из серо-желтого картона, перетянутая бечевой. И больше ничего. Петунья открыла коробку. В ней обнаружились разрозненные детали, похожие на конструктор или – она достала из вороха плотный кусочек картона, на котором кем-то очень искусным было нарисовано дерево, – миниатюры. Быстро рассортировав детали, она убедилась в правильности своей догадки. Сложив вместе несколько больших деталей, она получила прямоугольное зеленое поле, усеянное пазами, а по краям окруженное изображениями гор и леса за забором. Картинка с лесом напомнила ей кое-что, но она отвлеклась на сборку домика, а когда поставила его, то удивилась, что выглядит он точь-в-точь как тот, в котором она жила. На внутренних поверхностях стен и пола были нарисованы предметы мебели, что создавало впечатление объема. Сверху на домик Петунья аккуратно положила двускатную крышу и воткнула в нее маленькую печную трубу. Если прищуриться, то домик выглядел совсем как настоящий. Как и огороженный забором лес за ним, на который в реальности выходило ее заколоченное окно рядом с камином. Для полноты картины не хватало почтового ящика и ларя для покупок. Петунья поспешила их установить, воткнув в соответствующие пазы. – Забавная штука, да? – спросила она у огня. Взяла сразу охапку деревьев и стала расставлять их вроде бы в случайном порядке, но на самом деле в некоторые пазы их установить было невозможно, даже несмотря на то, что крепежи-шипы идеально подходили по размеру и форме. – Интересно, это что-то значит? Или мистер Кори сделал ее просто от скуки? Маленькие деревца образовали небольшую рощицу вокруг игрушечного домика, расположившись ровно так, как они росли на ферме. Даже там, где сегодня Петунья очистила под будущий огород небольшой пятачок. Как раз туда она положила темно-коричневый квадрат, видимо, изображающий ее грядки, за деревьями – белый квадрат, представляющий собой развалины теплицы. На этом место на миниатюре практически закончилось, и она завершила картину, положив на место синий овал пруда. Петунья внимательно осмотрела игрушку, борясь с желанием выбежать из дома и найти хоть какое-то отличие от реальности, но маленькая ферма исключительно точно повторяла свою большую сестру, во всех подробностях, какие были известны самой Петунье. Из неиспользованных деталей остались две: колодец и воротная арка. Петунья поспешила воткнуть колодец неподалеку от огорода и почувствовала облегчение, что теперь есть явное отличие. Хотя колодец ей, конечно, не помешал бы. Взяв, наконец, последнюю деталь, она внимательно ее осмотрела. Картонный муляж в точности повторял настоящие ворота, сложенные из бревен, и даже в верхней части была табличка с полустёртым названием. Но все попытки разобрать его оказались бесплодными. Не ясно было даже, буквы какого языка там написаны. Оставив эту загадку не разгаданной, Петунья попыталась установить ворота и закончить, наконец, возиться с игрушкой, но ничего не получилось. Шипы не входили в предназначенные для них пазы, что ни делай! Она даже поковырялась в пазах ножом, но безрезультатно. Бесцельно крутя в руках кусочек картона, она взглядом все время возвращалась к полустертой надписи. Какая-то мысль крутилась у нее в голове и, когда, наконец, оформилась, Петунья решила, что попробует. Хуже не будет. Ластиком она аккуратно стерла с детали остатки старой надписи и, немного подумав, мелко-мелко написала: «Волшебный сад Петуньи». – Смотри! – она показала ворота с надписью огню, и тот покачался из стороны в сторону, смеясь. Петунья показала ему язык: – Моя ферма. Как хочу, так и называю! И, как ни странно, после этого ворота спокойно встали на положенное им место, довершая макет. Петунья залюбовалась. Ей еще не приходилось видеть таких тщательно и подробно исполненных миниатюр. Если чуть-чуть расфокусировать зрение и взглянуть как бы издалека, то похоже будто смотришь на настоящую ферму, паря над нею как птица. Снаружи сильно зашумели деревья, когда в их ветвях запутался налетевший порыв ветра. Петунья вспомнила про завтрашний дождь в прогнозе и поспешила поскорее убрать драгоценные продукты. Она сразу же отнесла почти две трети урожая в ларь для продаж, а оставшееся сгрузила в корзину, кинула сверху простынь и унесла в дом. Высушенные корни одуванчика покрошила сразу в банку из-под кофе, цветки и листья завернула в чистый носовой платок и убрала в кладовку. А вот что делать с овощами… – Сразу все приготовить? – с сомнением протянула Петунья, оглядывая корзину. Пусть она и оставила себе меньшую часть урожая, овощей все равно было достаточно, чтобы перед ней резко и в полный рост встала проблема их хранения. Вот если бы она знала нужное заклинание. У волшебников наверняка они есть! Она вздохнула. – И какой толк иметь волшебную палочку, если не знаешь заклинаний? Кажется, та, другая Петунья, пыталась использовать какое-то ледяное заклинание… но нет, настоящая она не такая дурочка, чтобы без подготовки пытаться воспроизвести чары, которые толком и не видела. Петунья отложила себе часть продуктов на ужин, а остальное накрыла простыней и вместе с корзиной унесла в кладовку. Может, повезет и там будет достаточно прохладно, чтобы они не испортились сразу? – Сделаю сегодня рагу. Она быстро обрезала ботву, отложив немного листиков для салата, а остальное – на выброс, чисто символически поскребла ножом корнеплоды. Овощи были такими молодыми и свежими, что тончайшая кожица на них нисколько не повредила бы их вкусовым качествам. Репу она нарезала крупными кубиками, а морковь, за неимением терки, мелкой-мелкой соломкой, после чего налила в котелок воды, забросила туда нарезанные овощи и повесила тушиться. – Не сильный огонь, пожалуйста, – попросила она. Через десять минут она высыпала в котелок нарезанный средними кубиками пастернак, и пока он готовился, соорудила простенький салат из редиски, ее листиков, петрушки и щавеля. Салату, конечно, не хватало заправки, но теперь это была не только одна лишь трава! Когда пастернак почти приготовился, Петунья бросила в котелок последний лук-порей, посолила и дала всему рагу покипеть еще минут пять, после чего сняла с огня и посыпала мелко нарезанными луковыми перьями. Глядя на тарелки с рагу и салатом, она чувствовала в груди гордость собой. Это был первый ужин, в котором использовались только те ингредиенты, которые она вырастила сама или сама же отыскала. С этим чувством она села за стол и быстро заработала ложкой, заедая сухой салат бульоном из рагу. На вкус вышло слегка пресновато, но зато это была настоящая еда! После ужина Петунья заварила себе кофе и подтащила к себе книжку из лазарета. Судя по заглавию, это было руководство для учеников целителя, в чьи задачи входили выращивание трав и последующая их подготовка для использования в лечении. Петунья быстро просмотрела страницы – простыни текста перемежались изображениями трав в разных ракурсах, графиками и таблицами и даже чертежами. Она отпила кофе, позволяя его яркой горечи немного заострить ее сознание, и уставилась на страницу. Первым в этом пособии был представлен уже знакомый ей ацелас. Художник изобразил его так живо, что нарисованные листики казались почти живыми, и даже показалось, будто от страницы исходит свежий аромат. Части растения были подписаны. Петунья упрямо и внимательно рассматривала тенгвы, подмечая их форму, направление хвостиков и положение верхних штрихов, и постепенно стала узнавать из значение. Как будто невидимый учитель вложил ей в голову это знание, и все, что ей оставалось, это вспомнить о нем. Мало-помалу, тенгвы начали складываться в слова, а те – обретать свое значение. Петунья проговаривала их вслух, привыкая к звучанию чужого языка. «Ацелас», повествовала памятка, «также называемый «королевским листом», несмотря на громкое название, выглядит довольно непритязательно. Узнать его среди других свободно произрастающих трав нелегко, если бы не характерный аромат, исходящий от его длинных, узких листьев. Произрастающий в древности по всему Белерианду, что ныне стал морским дном, он широко использовался как эльдар, так и эдайн, поскольку пригоден для утоления практически любой хвори, а в особенности той, что была нанесены нечистым оружием.» Петунья оторвалась от чтения и, прикрыв глаза, помассировала виски. В голове пульсировало, и она представила, что это новые знания там ворочаются, наминая себе местечко поудобнее. Посмеялась. Выпила еще кофе. И снова обратилась к памятке. «Когда Стихии подняли со дна морского благословенный остров Нуменор, ацелас уже произрастал там. Впоследствии нуменорцы разнесли его семена по всему свету, и с тех пор ацелас можно найти свободно произрастающим практически везде. По этой причине нет больше надобности в том, чтобы специально культивировать его, когда любой мало-мальски знающий травник или целитель может легко найти его.» Здесь Петунья снова остановилась. Ей вдруг пришла в голову идея, отчего бы не завести свой собственный аптекарский огородик? Пока что у нее есть только ацелас, но она была совершенно уверена, что в садах белого города непременно найдет и другие травы из этой книжицы. Не стоит забывать и о старых добрых нормальных человеческих растениях вроде лаванды или руты, шалфея и тысячелистника. А там, чем черт не шутит, вдруг она получит семена и волшебных растений? «Обычно листья ацеласа употребляют в виде настойки. Или, если условия не позволяют, заваривают листья кипятком и вдыхают исходящий от них пар. В случае крайней нужды возможно пожевать лист и, заложив под язык, таким образом медленно поглощать из него целебные соки, но в этом случае важно соблюдать дозировку. Целебная сила, содержащая в листьях ацеласа, обладает сильным укрепляющим и стимулирующим действием, прогоняет усталость и снимает головные боли, наполняет члены бодростью и энергией, облегчает дыхание. Компрессы на настойке ацеласа уместно прикладывать к ранам для того, чтобы вытянуть из них заразу или яд…» Здесь Петунья широко зевнула и поняла, что хватит на сегодня. Она закрыла книжицу, пожелала огню спокойной ночи и, едва голова ее коснулась подушки, быстро уснула. Она идет за матушкой, одной рукой придерживая подол платья, другой – держа корзинку, и очень надеется, что со стороны выглядит взрослой и ответственной. Матушка сегодня ведет ее с собой посмотреть на аптекарский огородик, устроенный в дальнем уголке их огромного сада. Даже главному садовнику не разрешается заходить туда. Это огромная честь! Выложенная белоснежными камнями дорожка огибает большой розовый куст, весь усыпанный крупными яркими цветами, а за ним… Матушка придерживает ее за плечо и, вытянув руку, показывает: оплетенные плющом так густо, что их можно было не заметить, перед ними небольшие воротца. Смазанный петли даже не скрипят, когда они входят. Окруженные высокой зеленой оградой, здесь устроены клумбы и грядки для всякого рода лекарственных растений. Матушка указывает на них, называет по именам и рассказывает, откуда они. Это произрастает прямо здесь, на их родине, а вон те – привезены с материка, от эльфов. А вот это деревце дальний родственник белого древа, что растет в королевском дворце, и привезли его из-за моря, с запада! У одной клумбы они останавливаются. Матушка наклоняется и рукой немного приподнимает к ним маленькое, невзрачное растеньице с длинными и узкими листочками, от которых исходит острый и свежий аромат. Матушка начинает говорить, и она повторяет следом за ней: «Когда дыханьем мрака веет и тени смертные растут, лучи и свет небес тускнеют - пускай же ацелас несут! В ладонях короля лежащий, он жизнь вернёт, от ран целящий.»