Второй шанс или Волшебные приключения тети Петуньи

– Ой! – удивилась Петунья и чуть было не выпустила удочку. Спохватившись, перехватила рукоять поудобнее и стала быстро-быстро крутить катушку, наматывая леску. Несколько минут она чувствовала отчаянное сопротивление на том конце, потом – резкий рывок, и дальше леска пошла с легкостью. – Сорвалась, –констатировала она и продолжила сматывать леску. Чувствовалось небольшое разочарование – так быстро клюнуло, а она, растяпа, упустила. Но впереди было достаточно времени, и кучка червяков лежала рядом на листах, поэтому Петунья с энтузиазмом смотрела в сегодняшнее будущее. Сегодня на ужин будет рыбное барбекю! Из головы и костей она наварит бульона. А потроха можно будет пустить на удобрения. Пустой крючок вылетел из воды. Наживленного червя как корова языком слизала. Петунья зажала удочку между бедер, поймала крючок, наживила следующего червя и снова забросила. Поплавок качался на поверхности пруда. От ряби, создаваемой дождем на воде, создавалось впечатление, что клюет. Петунья со всей серьезностью пыталась сконцентрироваться на движениях поплавка, но мысли ее то и дело возвращались к обилию известных ей рыбных рецептов, и она пыталась сообразить, что из этого можно приспособить к ее полуцивилизованной жизни. Когда крючок снова дернуло, она не успела отреагировать, и рыба опять сорвалась. Петунья недовольно прицокнула языком, повторила маневр и пристально уставилась на поплавок, сосредоточив на нем все свое внимание. Так, как будто собиралась заколдовать его, как медиумы по телевизору заклинают ложки и ключи, чтобы те прилипали к телу. Интересно, какая рыба водится в этом пруду? Пруд невелик, но вода в нем чистая, водных растений немного по берегу, а ряски совсем нет. В солнечный день можно увидеть дно с небольшой порослью водорослей и рыбок, мелькающих среди подводной зелени. Петунья пару раз замечала небольших, серебристых рыбок. Может, это караси? Или плотва? И то, и другое она частенько ела, когда жила с родителями, и язык сразу же вспомнил вкус. Так, то думая о всякой всячине, то снова вспоминая о необходимости быть внимательной, Петунья простояла довольно долгое время. Руки ее замерзли. Легкая, по идее, удочка с каждой минутой становилась все тяжелее и тяжелее, грозя в скором времени стать совсем неподъемной. К тому же, ветер и дождь усилились, и, хотя плащ и сапоги надежно защищали ее от воды, от холода защитить не могли. А рыба все не клевала. Петунья упрямо прикусила губу и уставилась на поплавок, почти даже не моргая. Она была честна перед собой. Будь это просто рыбалка для развлечения, она уже бросила бы все и вернулась домой, к теплу очага. Но в ее положении даже самая маленькая рыбешка – прибавка к ее рациону, довольно – и это еще мягко сказано! – однообразному. Поплавок снова дернулся. Но раз уж Петунья была настороже, она сразу же начала крутить катушку и тянуть удочку на себя. С той стороны тоже не собирались уступать, и несколько минут они боролись – девушка и рыба, – кто кого. В один момент Петунья даже успела увидеть среди взбаламученной воды блеск желтоватой чешуи и уже почувствовала радость, как резкий рывок с той стороны снова оставил ее без улова. – Я все равно тебя поймаю, зараза! – в сердцах пообещала она и погрозила неведомой рыбе кулаком. – Поймаю, выпотрошу, зажарю и съем! Или сварю! Теперь это было дело чести, а не просто вопрос разнообразного ужина. Петунья придирчиво выбрала самого толстого червя, наживила его на крючок и, мысленно прочитав коротенькую молитву, снова закинула удочку. И принялась ждать. Время шло. Солнце, так ни разу не проглянувшее из-за плотных туч, наверняка уже катилось к горизонту. Судить об этом можно было лишь косвенно, по тому, как вокруг стемнело. Вдобавок усилился дождь, а ветер, изменивший свое направление, стал щедро заливать воду за отвороты капюшона Петуньи. Сразу стало холодно. Вниз по спине поползла холодная капля, вызывая желание отбросить удочку и, поскорее обхватив себя обеими руками, помчаться в дом, но Петунья лишь упрямо закусила губу и осталась стоять. Мелькнула мысль, что можно было хотя бы табурет из дома принести. Она снова одернула себя – опять начала думать о всякой ерунде, не имеющей отношения к рыбалке, – и вовремя. Поплавок дернулся немного иначе, чем раньше, когда волны и ветер мотыляли его из стороны в сторону, и Петунья рефлекторно покрепче сжала влажную рукоятку удочки. Вот оно! Стоило ей напрячь пальцы, как удочка рванулась из ее рук, как будто на крючок попался бешеный мустанг, не меньше. Петунья даже не могла наматывать леску, потому что испугалась, что не удержит одной рукой, и просто пыталась устоять на мокром берегу. Не выпуская удочки из рук, она медленно отступала назад, к деревьям, сапоги скользили по мокрой земле, и каждый рывок удочки угрожал свалить ее в воду. Резкий порыв ветра хлестнул дождем прямо в лицо, заставив ее зажмуриться и закашляться оттого, что вдохнула немного воды. Легкие обожгло мимолетной болью, слуха коснулись торжественные песнопения на непонятном языке... Петунья мотнула головой, стряхивая и капли воды с лица, и капюшон. Часто моргая, сквозь дождевые капли, застрявшие в ресницах, она сосредоточила взгляд на поплавке, который почти погрузился под воду. Невидимая леска дрожала от напряжения, а бамбуковое удилище потрескивало. Петунья вдруг испугалась, что удочка сломается, и она остается не просто без рыбы, а без рыбалки в принципе. На мгновение пальцы ее, сжимающие удочку, потеряли хватку, и рыба, почувствовав слабину, рванула с новой силой, рукоятка удочки проскользила сквозь влажные ладони, но в самый последний момент Петунья крепко ухватила ее, и упала на колени, не удержав равновесие. Ее падение было вызвано последней попыткой рыбы обрести свободу. Безумные рывки прекратились, хотя напряжение в леске осталось, но ее больше не кидало из стороны в сторону. Петунья присела на пятки, воткнула удочку в землю меж коленей и, поочередно обтерев руки об сухие части штанов, стала вытягивать свою добычу. Леска шла тяжело, пусть даже рыба почти не сопротивлялась. Это просто Петунья так вымоталась, что рыбешка, которую она едва-едва поймала, казалась ей здоровенным сомом. Но она упрямо сцепила зубы и продолжила крутить катушку. Вот уже взбаламученную дождем воду взбурунила рыбья тушка, выпрыгнула из воды и приземлилась на траву. – Мамочки… – только и сказала она. Хитрая рыба, почуяв, что леска ослабла, забилась, прыгая по мокрой траве в сторону пруда. Петунья выпустила удочку, схватила ведро и, изловчившись, накрыла рыбу сверху, на манер песочного куличика. И только тогда перевела дух. И осознала, что она вся грязная и мокрая, не смотря на плащ и болотники. Что ноют сбитые в падении колени, и спина пытается отвалиться после нескольких часов на ногах. Рыба, накрытая ведром, еще билась, ударяясь о жестяные стенки, но с каждым разом становилась все слабее. Когда она затихла, Петунья перевернула ведро и оглядела свой улов. Это был карп – она сразу узнала его, потому что частенько видала в рыбной лавке. Только карпы в лавке были небольшие, фута полтора в длину, с тусклой мелкой чешуей. В ведре же, еле помещаясь в нем, лежал царь среди карпов – чуть ли не три фута и соответствующего веса, то-то вытягивать его было так тяжело! Цвет чешуи в сумерках казался желтоватым, и каждая чешуйка была круглой, блестящей, размером не меньше сикля. – Духи и правда сегодня благосклонны, – повторила Петунья и про себя добавила, что как-то избирательно благосклонны. Ей вполне хватило бы поймать две-три небольшие рыбины, а не угробить весь день на этого гиганта. Она так устала, что сейчас вряд ли сможет его приготовить. Как же не хочется ложиться спать на голодный желудок… Она подползла к пруду, пригоршнями налила в ведро немного воды и затем тяжело поднялась, ухватившись за ближайшее дерево. Тело было тяжелым и неповоротливым. Попытка поднять удочку едва не стоила ей нового падения, но каким-то чудом она удержалась на ногах. Ведро оказалось тяжелее, чем она думала – килограмм тридцать, не меньше, – и жестоко оттягивало без того уставшие руки, пока Петунья медленно брела домой, даже не задумываясь, как это почти в темноте она умудряется разминуться с деревьями. Все ее мысли сейчас занимала она, горячая ванна! Чтобы отмыться до скрипа и лечь в чистую, приятно пахнущую воду, наслаждаясь тем, как усталость и холод покидают тело. Эти мечты омрачало только одно: чтобы принять ванну, ей придется сделать еще четыре-пять заходов с ведром до пруда, чтобы наполнить кадку. И подождать, пока вода нагреется. И уж, конечно, у нее нет ничего, что можно было бы добавить для приятного запаха. Наверное, следует поискать цветы… Вид домика с приветливо светящимся окошком придал ей сил. Петунья доковыляла до крыльца, сбросила плащ, повесив его на гвоздь около двери, поставила под ним сапоги и забежала внутрь, в тепло. И первым делом бросилась к огню, села рядом на пол и подставила замерзшие руки поближе. Пламя качнулось вопросительно. – Я воооот такую, – Петунья не отказала себе в удовольствии показать размер, и что, если вышло немного больше? – рыбину поймала, представляешь? Пламя качнулось, как будто вполне себе представляло и гордилось ею. – Только у меня теперь все болит, – пожаловалась Петунья. Она обхватила колени обеими руками и ойкнула, когда неосторожно коснулась ссадин. – Ноги болят, спина болит, руки болят. Я вся промокла, промерзла и вдобавок извазюкалась! И червей голыми руками трогала! Пламя протрещало что-то утешающе-насмешливое. Мол, не плачь, ты уже большая девочка. Зато посмотри, какая ты молодец. – Тебе легко говорить, – продолжила она. От тепла и усталости ее разморило и, пожалуй, Петунья не совсем отдавала себе отчет в том, с кем разговаривает. Ей казалось, что ее слушает кто-то большой, сильный и надежный. Может, немного ершистый и колючий, но внимательный и заботливый. Пусть даже не особо разговорчивый, но ведь главное – это уметь слушать, не так ли? – А мне еще нужно воды для мытья натаскать. А я так устала… – она хлюпнула носом. – И простыла, кажется, вдобавок. Она качнулась в сторону, но не упала, выставила руку, чтобы вернуть себе равновесие. Твердый пол манил ее – как было бы восхитительно выспаться прямо перед камином. Тут так тепло, что даже одеяло не нужно. Она может даже без подушки обойтись, ведь на твердом спать полезнее… Петунья клюнула носом, рука, которой она подпирала себя, расслабилась, и тело стало заваливаться на бок. Глаза ее закрылись как будто сами собой, и, как она ни старалась, разлепить их не могла. Потому и не видела, как пламя на мгновение замерло, вздулось, раскрылось, как распускающийся цветок, и из самой его сердцевины вылетел крохотный, сияющий как звездочка светлячок. Покружил немного, примериваясь, и аккуратно сел на лоб дремлющей девушки, как раз над переносицей. Светлячок на мгновение вспыхнул и исчез, словно растаял… Петунья покачнулась, заваливаясь на бок, и встрепенулась. – Чуть не уснула прямо на полу, – покачала она головой, оттолкнулась рукой от пола и поднялась на ноги. Не совсем легко поднялась, но и не так, словно таскала на плечах, как какой-нибудь Атлант, целый небесный свод. Покрутила руками, сделала пару наклонов – усталость отступила, как после непродолжительного сна. Петунья бросила быстрый взгляд на будильник, но тот показывал, что с ее возвращения с рыбалки прошло хорошо если минут пятнадцать-двадцать. – Чудеса какие-то… Но тут же решила, что подумает об этом завтра, совсем как героиня известной книжки. Она переложила рыбину в самую большую кастрюлю, сполоснула ведро и за несколько ходок натаскала полную кадку воды. Кадку по случаю дождя пришлось ставить прямо в комнате. Вооружившись кочергой и металлическим совком, что обычно служили для чистки камина, Петунья аккуратно вытащила из очага большой, раскаленный докрасна плоский камень и бросила его в воду. Камень с шипением ушел на дно кадки, а от поверхности воды поднялось большое облако пара. Второй камень отправился следом за первым, а Петунья принялась ждать, когда же вода нагреется. Она снова благодарила свою привычку читать все, на чем есть буквы. Как бы иначе она узнала такой странный, но действенный способ греть воду? Небось, в котелке бы кипятила. Пока вода нагревалась, Петунья скинула грязную одежду и быстро обтерла с тела грязь. Ссадины на коленях оказались несерьезными – всего-то содрана кожа, и слегка кровят, – и она бережно помыла их теплой водой с мылом. Жаль только, ничего больше она не могла сделать. Аптечки у нее не было. Вот разве что подорожника нарвать завтра…