Второй шанс или Волшебные приключения тети Петуньи

Петунья проснулась по звонку будильника. Встала, потянулась, выполнила растяжку и нехитрую зарядку. По сравнению со вчерашним тело болело меньше, и это радовало. Пока она занималась другими неотложными утренними делами, в голове крутился до странности четкий и подробный сон. Как будто бы она гуляла по покинутому жителями городу, прекрасному, как волшебное королевство из детских сказок. Сон был столь подробен, что Петунья даже после пробуждения помнила, как шумела река внизу пропасти и каким ужасно узким и шатким казался мостик, по которому она переходила; сколько ступенек было в лестнице и как звучал рог, в который она неосмотрительно подула. Совсем как глупый мальчишка из книжки про Нарнию. Петунья давно бросила читать сказочки – они для детей, – но все равно помнила сюжеты, пусть и не до мелочей, но довольно подробно. Сравнение с Дигори ее позабавило. У них ведь и правда есть кое-что общее. Он – племянник чародея. Она – старшая сестра волшебницы. Только дядя книжного мальчика был шарлатаном, в то время как ее сестра – взаправдашняя ведьма. Что же у Петуньи еще общего с Дигори?.. Хм, помнится, он принес с собой из волшебной страны яблоко, чтобы вылечить свою маму. А Петунья… Петунья прихватила книжку, в которой не понимала ни словечка. – Ха-ха, – саркастично сказала Петунья своему отражению в маленьком карманном зеркальце. – Нет, чтобы взять что-то полезное, глупышка Ту-уни. Все еще мечтаешь научиться магии по книжкам? Даже во сне про это думаешь, – ее отражение ответило ей обиженным взглядом, и она припечатала: – Только вот книжки Лили тебе нисколечки не помогли. Она захлопнула зеркальце и бросила его на столе. Там же лежал раскрытым дневник. Вчера она едва закончила писать и сразу же уснула, а рядом… Петунья моргнула. Она не помнила, чтобы среди ее вещей была такая книга. Большая. Больше обычного формата. В ярко-красном переплете с золотым тиснением, а уголки украшены металлическими накладками. Судя по насыщенному цвету – золотыми. – Откуда здесь эта штука? Петунья потянулась рукой. Переплет книги под ее пальцами ощущался твердым и прохладным, настоящим. Перевернув книгу, она увидела украшающую ее лицевую сторону золотую звезду с восемью лучами, потом поддела ногтем несколько страниц и раскрыла. Рукописная вязь диковинных букв сразу бросилась ей в глаза. – Так это был не сон… – прошептала Петунья и села на табурет, вспоминая, как… …она вихрем пронеслась по дороге до фермы, пробежала между деревьями, не обращая внимания на знакомое со вчерашнего вечера чваканье в зарослях, ворвалась в дом, с грохотом захлопнула дверь и тут же опустила засов. И упала на табурет. Она была совершенно без сил. Только тогда страх медленно стал покидать ее. – Не стоило трогать этот чертов рог, – прошептала Петунья, уткнувшись лицом в ладони. Ее тело еще помнило контраст ощущений: вот она чувствует себя совсем как дома, в уюте и безопасности, а вот – внезапно оказывается незваной гостьей, и хозяева вряд ли будут рады, увидев ее в своем доме. Еще и книгу утащила. Вот зачем, спрашивается? Петунья облокотилась о стол и открыла книгу на случайной странице. Просто так. Почему бы не полистать свой трофей? Прочесть не сможет, так хоть на картинки поглядит. Вот дерево с густой кроной, и среди ветвей сидят маленькие птички-невеличики. Круглые, с красными грудками и забавными хохолками на крохотных головенках. Дерево выписано так подробно, что можно все листики посчитать, а птички почти как живые. Вот-вот защебечут и улетят! На следующей странице было нарисовано то же дерево и те же птички, только в густой траве у корней к птичкам подкрадывался лесной рыжий кот. Кончик его хвоста немного выглядывал из лесной травы, но глупые птахи его не замечали. Там было еще много других рисунков. Были ли они иллюстрациями к написанному, или неизвестный художник нарисовал их просто так, чтобы заполнить пустое пространство на полях, но вот эти самые картинки без слов рассказали Петунье, что художник, выполнивший эти миниатюры, наслаждался своим творением. Всякий раз, когда приступал к работе, потому что в каждом маленьком листике, в каждой тончайшей шерстинке читалась радость. Этой книгой дорожили. Не как дорогим предметом искусства, а как подарком от важного человека, или даже памятью о нем. Может, потому она и забрала ее? Потому что такая драгоценная вещь, некогда любимая кем-то, лежала в пыли и забвении? И ее стало просто жалко? Как иногда Петунье становилось жалко саму себя… Петунья вдруг резко звонка хлопнула себя по щекам. Нечего жалеть себя! Если есть время на нытье, лучше потратить его на дело. Заняться делом всегда помогает. Жалеть себя и нюнить (как Нюниус, ха!) было совсем не в ее стиле. А если не знаешь, что делать, сперва сделай то, что можешь, а решение само потом придет. Вот она и занялась тем, что было очевидным. День-то закончился. Пора бы поужинать, отписаться в дневник и – на боковую. Уже почти засыпая, она подумала, что этот мир похож на чудовище Франкенштейна. Его сшили из разных кусков, но солнце все равно было общим. Петунья ясно увидела это, когда убегала из города-призрака. Четкая и резкая граница меж двух реальностей была там же, на половине пути между входом на ферму и входом в город. Было бы неплохо, если бы на стороне фермы все еще был день, вот только солнце в небе было одно. И оно уже почти скрылось за горизонтом. Пришедшая ему на смену ночь не разбирала, где чья земля. Засыпая, Петунья подумала, кем же надо быть, чтобы так крепко сшить два разных мира? Уж точно не волшебником, в этом она была уверена… …книга точно не была волшебной, решила Петунья, бесцельно листая испещренные чужими буквами страницы. Нарисованные на ее полях растения и животные оставались недвижимы, и никто не кричал, не пел и не угрожал проклясть глупую магглу, что посмела трогать волшебную книжку. – Ты же не будешь против, если я оставлю тебя себе? – книга не ответила, но Петунья решила, что та не против. В котелке была еда. Кажется, вчера она еще и приготовила больше, чем надо. Петунья проверила запасы. Муки в бумажном пакете стало значительно меньше, чем было, а лук она и вовсе весь целиком извела. Вот же, какая досада. Мучной суп в котелке уже остыл и выглядел не самым аппетитным образом. Петунья задумчиво зачерпнула варево ложкой, попробовала и с отвращением отложила. Есть не хотелось. – Оставлю на обед, – решила она и отправилась работать. Первым делом она проверила огород. Со вчерашнего дня ее посадки подросли еще немного больше, обзавелись дополнительными листиками и теперь куда больше напоминали грядки. Если приглядеться, уже даже было можно различить, где что посажено. Петунья добросовестно полила их и оглядела на предмет сорняков. Повыдергала кое-где траву вокруг грядок, скорее для собственного спокойствия, чем по необходимости, и на этом сочла огородные работы законченными. Но впереди было еще много дел. Она выкатила наружу кадку для купания и в несколько заходов заполнила ее водой, достала из саквояжа кусок хозяйственного мыла и тщательно перестирала все свои вещи. Вскоре ветви деревьев вокруг домика украсились свежей стиркой, а мыльную воду Петунья употребила на то, чтобы хорошенько вымыть полы и стены в доме, и единственное окно, и крыльцо… Когда солнце перевалило через самую верхнюю точку своего пути и покатилось к закату, Петунья вдруг обнаружила себя с метлой и совком убирающей куски стекла на развалинах теплицы. Обломки ее каркаса, упавшие внутрь, уже лежали снаружи, сложенные аккуратной кучей. На нее такое находило временами. От нервов она начинала убираться и не заканчивала, пока в обозримом пространстве не оставалось беспорядка. Тут, на ферме, такое было бы смерти подобно. Тут же везде беспорядок! – На этом хватит, Тунья, – она старательно смела еще несколько осколков в совок. – Ты не сможешь за раз привести в порядок всю территорию. Ты и так молодец. Она нагнулась, опираясь одной рукой о метлу, и оглядела землю, проверяя, все ли убрала. Опыт нашептывал, что мелкие осколки стекла вполне могут затеряться среди земли, а потом вонзиться в руки в самый неподходящий момент. Среди комьев земли что-то сверкнуло. Петунья осторожно разгребла землю рукой и вытащила на свет небольшой медный ключик. – Хм… – кажется, она не видела таких маленьких замков. Может… – …от теплицы, что ли? – она пожала плечами, сунула ключик в карман и продолжила уборку. Собранные куски стекла она отнесла подальше, туда, где точно не наткнулась бы на них случайно. Потом убрала туда же обломки каркаса. После уборки теплица не стала полезнее, но, по крайней мере, теперь на этом участке фермы было хоть какое-то подобие порядка. Петунья любила порядок. – Точно! Я же телевизор еще не смотрела, – вспомнила она и прищелкнула пальцами. Это был непорядок. Нужно срочно устранить. Кадка, оставленная у крыльца, уже высохла, и Петунья затащила ее в дом. Быстро проверила прогноз погоды – завтра будет ветрено, но без дождя, – и прослушала очередной гороскоп. – День в ваших руках… – повторила она следом за гадалкой, гадая, что же это может значить. Лили не занималась прорицаниями, поэтому с этой магической наукой Петунья не успела познакомиться. Может, почитай она хотя бы учебник, туманные изречения из телевизора были бы понятнее? Затрещал огонь в камине, требовательно, как капризный ребенок. Петунья потянулась за растопкой, которую держала рядом с камином, но рука ее схватила пустоту. Она цыкнула языком, выражая свою досаду. Пламя, добытое волшебным огнивом, было, без сомнений, волшебным. Оно смирно сидело в очаге, днем и ночью освещая и обогревая домик, и не делало поползновений перекинуться на что-то другое. Взамен оно хотело самую малость – чтобы в очаге всегда было топливо. В итоге в окрестностях домика вплоть до пруда уже не осталось ни веток, ни сухостоя. Прожорливое пламя все пожрало. Пустой желудок Петуньи выбрал именно этот момент, чтобы тоже попросить еды. – Пройдусь до ворот. Там, кажется, было много всякого мусора, – решила Петунья и, бросив огню: – Подожди, сейчас что-нибудь принесу, – выскочила за дверь. Кажется, огонь протрещал ей вслед что-то вроде «побыстрее», но Петунья уже была на улице. Определенно, ее привычка разговаривать с предметами все более усугублялась. Ей уже даже кажется, что они ей отвечают, и она их понимает! Она пошла в сторону ворот, собирая все ветки, что попадались ей на глаза. Этой части фермы уборка еще не коснулась, а потому довольно скоро ее руки оказались заняты целой охапкой хвороста. Сбегав обратно к домику, она скормила все сразу огню, получив в благодарность довольное урчание, и отправилась во второй заход, справедливо полагая, что лучше сделать побольше запас. Поленницы, что была под самым боком, она еще не касалась. Во-первых, сухих веток на территории фермы было еще достаточно, а во-вторых, она не умела рубить дрова. Рано или поздно ей придется уделить внимание этой проблеме, но этот момент она оттягивала как могла. Петунья крутилась у ворот, высматривая ветви в густой траве. Их вообще было столько по всей ферме, как будто недавно ураган прошел, и не один раз. Она негромко напевала модную песенку. За эти несколько дней она настолько уверилась в том, что во всей округе нет ни единой живой души, что даже не стеснялась петь. Хотя раньше пользовалась этим только, чтобы побесить сестру. Стоило начать, как Лили сразу же затыкала уши и обещала наслать на нее «силенцио», если Петунья не прекратит производить свои мерзкие завывания. Так что да, Петунья «напевала» песенку. Почему бы и нет, если у нее хорошее настроение и не перед кем позориться? Поэтому, когда в ворота постучали, она сперва даже не поняла, что слышит. Стук прозвучал еще раз. – Да кто там… – Петунья выпрямилась, оборачиваясь в сторону арки из бревен, да так и застыла в полуобороте, чувствуя, как забытый со вчера страх снова поднимает голову. За «воротами», не делая попыток войти, стояла высокая фигура, укутанная в темный потрепанный плащ так плотно, что из-под капюшона не высовывалось ни пряди, ни кончика носа. Выпростав из-под плаща тонкую руку, незваный гость снова постучал о бревно и застыл. – Кто вы? – выдавила Петунья и вздрогнула, когда неизвестный повернулся на ее голос. Лица под капюшоном не было.