Второй шанс или Волшебные приключения тети Петуньи

Новенькие грядки радовали глаз чернотой вскопанной и увлаженной земли, а исходящий от них особенный запах плодородной почвы вселял в новоявленную фермершу уверенность в завтрашнем дне. Ей даже показалось на мгновение, что она видит, как из-под земли пробиваются первые зеленые росточки, но такого, конечно, быть не могло. Пройдет не меньше недели, прежде чем она увидит первые всходы, а пока что все, что нужно делать, это поливать и следить, чтобы никакой сорняк не поспешил укорениться на грядках. Окрыленная своими сегодняшними успехами, Петунья решила немного пройтись. В конце концов, она все еще не видела большую часть своих новых владений. Преисполненная намерений во что бы то ни стало обойти всю ферму целиком, Петунья отважно углубилась в рощицу рядом с прудом. Когда свет, пробивающийся сквозь густые кроны, начал темнеть, она спохватилась. В голове как раз всплыло строгое предупреждение мистера Кори не задерживаться снаружи дотемна, и, как назло, в окружающих ее зарослях сразу же что-то подозрительно зашелестело. Если днем Петунья могла еще списать эти звуки на диких зайцев или птиц – пару раз на ее пути появлялся сигающий из кустов зверек, вспугнутый ее шагами, – то ночью рациональная ее часть дала сбой. Когда раздался очередной шорох, Петунья замерла и даже дышать стала через раз. Ветви ближайших к ней кустов раскачивались чересчур уж подозрительно, причем безо всякого ветра, и пару раз она услышала липкие упругие звуки, похожие на то, как будто кто-то то и дело роняет желе. – Да ну, это просто мое воображение… – сказала Петунья самой себе. Она надеялась, что звук ее собственного голоса разгонит эту пугающую атмосферу, но эффект оказался ровно противоположным. От ее слов тишина вокруг сгустилась только сильнее, и посреди нее звуки падающего желе стали раздаваться еще громче! А потом в подозрительно раскачивающемся кусте, среди переплетенных ветвей, вспыхнули два желтых глаза! Петунья взвизгнула и, позабыв обо всем на свете, опрометью бросилась бежать, не разбирая дороги. Она неслась между деревьев, лишь чудом успевая разминуться с ними, и не споткнувшись ни об единый корень. Только несколько низко растущих ветвей успели хлестнуть ее по голове и плечам – а ей казалось, что это чьи-то руки пытаются ее схватить, отчего пугалась только сильнее и бежала быстрее. Вскоре впереди замаячил просвет между деревьями, а в нем – что-то белое. Из последних сил Петунья поднажала и, почти задыхаясь, вывалилась на открытое пространство и упала на четвереньки, совершенно без сил. Сердце ее колотилось как сумасшедшее, руки-ноги дрожали от напряжения, и она жадно хватала пересохшим от жажды ртом холодный вечерний воздух. Чуть отдышавшись, поползла вперед, стараясь убраться как можно дальше от пугающих деревьев, почти не разбирая, куда и зачем направляется. И только когда под руку ей попал обломок кирпича, она остановилась и задрала голову. Перед ней были остатки теплицы. Крыша ее обвалилась внутрь, каркас белел в наступающих сумерках подобно выбеленному временем скелету, и между рам местами еще торчали осколки стекла. Ей под руку как раз попал кусок кирпича, которым когда-то был облицован цоколь постройки. В рощице за ее спиной снова зашуршало, и Петунья, откуда только силы взялись, резво подхватилась на ноги и забежала в разрушенную теплицу, и только там снова упала на пол. Но в теплице, в каком бы плачевном состоянии та ни была, она отчего-то чувствовала себя в безопасности. Прижавшись спиной к обломкам стены, она медленно дышала, чувствуя, как понемногу отступает страх, и как же тяжелы от усталости ее руки и ноги. Не двигаясь и даже головой не вращая, она обвела глазами внутреннюю часть теплицы. Еще можно было заметить остатки старых грядок и обломки садовых горшков, с торчащими из них останками растений. Можно было только воображать, как же красиво тут было, когда теплица была цела, и Петунья щедро вообразила пышную зелень, теплый влажный воздух и свисающие с ветвей яркие экзотические плоды. Но и сейчас тут была зелень. Ее глаза, адаптировавшись к сумраку, углядели небольшое зеленое пятно. Петунья снова переместилась на четвереньки и, стараясь не наступить на разбитое стекло, подползла поближе. Из земли торчало несколько зеленых листьев, длинных и узких, по форме как кинжалы, а внизу, там, где растение уходило корнями под землю, стебель был белым и толстым. Петунья уже видела похожее растение в лавке зеленщика. Неужели это оно? Ухватив листья, она с силой потянула, но растение крепко держалось корнями. Петунья пожалела, что при ней не было ни лопаты, ни тяпки, но вооружилась обломком теплицы, раскопала землю и только тогда смогла выдернуть растение. Это был самый большой, самый красивый лук-порей, какой она только видела, с самыми длинными и толстыми белыми корнями. Петунья представила, как аппетитно лук будет хрустеть, если съесть его сырым, или сколько вкуса он добавит мучной похлебке, когда она бросит его в котелок, и в только что слюнки не потекли. Этот лук был поистине ценной находкой. Настоящее сокровище! Ее вдруг посетила догадка: – Так вот они какие, «дары природы»?! Солнце тем временем совсем скрылось за горизонтом. Краешек неба за высокими холмами на западе еще горел, но вскоре и он должен был погаснуть. Петунья ухватилась за торчащий обломок рамы, помогая себе подняться на ноги, и побрела в сторону домика. К счастью, даже обезумев от страха, она бежала в нужную сторону. Миновав несколько деревьев, она вышла к своим грядкам. Инструменты, которые она поленилась сразу отнести в дом, лежали тут же, и Петунья чуть не словила граблями в лоб, запнувшись о них в темноте. Ворча, она наклонилась, чтобы поднять их, и тут же в отвращении выпустила из рук. – Фу, гадость, – она обтерла руку, перепачканную какой-то слизью, об траву, а потом об штаны. Затем обтерла рукояти лопаты и грабель, перепачканные склизкой мерзостью, и отнесла в дом. На скорую руку приведя себя в порядок, она взялась за готовку. Собранные побеги лука-порея она вымыла в остатках воды и выплеснула грязную воду за крыльцо, предусмотрительно не покидая освещенной и теплой благодаря камину комнаты. Затем выбрала один побег, а остальные насухо вытерла и убрала. На разделочной доске, щедро предоставленной волшебной кладовой, отрезала корневища и темно-зеленые части листьев, а остальную часть побега нарезала ломтиками толщиной примерно в один сантиметр. К этому времени котелок, подвешенный над очагом, уже нагрелся. Тщательно отмерив полстакана муки из драгоценных запасов, Петунья высыпала муку прямо в котелок и, постоянно помешивая, обжаривала до тех пор, пока от котелка не пошел насыщенный ореховый запах, а мука не приобрела приятный кремовый цвет. Торопясь и жалея, что в камине нельзя отрегулировать силу огня, Петунья осторожно влила в котелок стакан воды и тщательно размешала муку, стремясь избавиться от комочков. А потом, в получившуюся кашицу добавила еще столько же воды или немного больше. От энергичных помешиваний котелок покачивался над огнем, а сама Петунья даже немного взмокла, так жарко ей стало. Но как бы жарко ни было, она продолжала помешивать, ожидая, когда похлебка закипит. Как только в котелке закипело, добавила соль и ломтики лука, а следом несколько листьев – исключительно для аромата. Вот и все, оставалось только подождать, пока лук поварится достаточно, а пока можно было немного прибраться, отложить вещи для стирки и подготовить одежду на завтра… за трудами пролетело минут десять. Петунья решила, что импровизированная похлебка готова и сняла котелок с огня. На вкус похлебка получилась пресноватой, сказывался недостаток специй. По-хорошему, следовало бы посолить немного щедрее, а еще сыпануть перца и, пожалуй, мускатного ореха щепоточку. Зато листья порея добавили похлебке свежего аромата, а отваренные кусочки лука, мягкие и нежные на вкус, приятно разнообразили нехитрое блюдо. За едой Петунья думала о том, что с ней случилось за день. Мыслей было много – и об огороде, и о письме, и о теплице, и вообще обо всем. Так много, что она даже не успевала их думать. Естественным образом ей пришла в голову идея вести дневник. Так она сможет записать все, что ее волнует и что происходит, запомнить важные вещи и оставить заметки на будущее. После ужина она вытащила из саквояжа общую тетрадь. Первые ее страницы были заполнены лекциями с курсов машинописи. Петунья уже не помнила, почему эта тетрадь оказалась забытой, но сейчас та забывчивость пошла впрок. Загнув исписанные страницы, чтобы не мешались, Петунья взяла ручку и задумалась. Какое сегодня число? Она встретилась с мистером Кори 25 февраля. На следующий день она села в дилижанс, и ехала весь день и всю ночь, а когда вышла, то сразу попала в весну. Причем весну не раннюю, когда еще не сошел снег, и морозы то и дело возвращаются, заставляя людей обратно кутаться в тяжелые зимние одежды, а скорее весну в полной ее силе – теплую, яркую, буйно цветущую. Что ж, Петунья аккуратно написала в углу страницы «1й день на ферме» и сразу же внизу вписала первый вопрос: спросить у мистера Кори, какое было число. А затем ручка, словно сама собой, запорхала по странице, записывая все, что было на уме у Петуньи. Сперва она подробно описала свои посадки, выделив под наблюдение за ростом урожая отдельную страницу, затем перешла к впечатлениям от фермы и вечерним происшествиям. За описанием сегодняшнего случая ей пришла в голову идея нарисовать карту фермы. Она отважно провела горизонтальную черту и добавила к ней вертикальную, очертив таким образом правый угол – единственный, который ей был знаком, ведь тут стоял дом. Затем она, прикинув по памяти масштаб, обозначила ворота, пунктиром провела тропинку к прямоугольнику дома, рядом с которым отметила и почтовый ящик, и ларь для продажи. Слева от дома нарисовала еще два прямоугольника – один разлиновала на отдельные полоски и заштриховала их, изобразив огород, а второй просто подписала как «теплица» – и между ними несколькими штрихами изобразила растущие там деревья. Чуть ниже дома тоже появилась елочка деревьев, отделяющая пруд от дома, а вот все, что лежало за пределами этой территории оставалось пока неизвестным. Петунья посмотрела на нарисованный ею план и задумалась. Ферма, столь щедро отданная в ее руки, оказалась действительно велика. Ее оценки могли быть только приблизительными, но земли тут было явно не меньше тысячи акров. На такой территории посаженый ею скромный огородик выглядел исключительно смешной шуткой. Рачительная хозяйка, каковой Петунье очень хотелось бы быть, непременно завела бы и плодовый сад, и большой огород, и птичник, и коровник, и пастбище для выпаса козочек. В пруду можно было бы разводить рыбу, а если где-то на неизведанной пока территории протекает река, то и мельницу поставить… – И правда, какая глупая, – вздохнула Петунья, глядя на небольшой список, появившийся на полях рядом с планом фермы. В этом списке были и сад, и огород, и птичник, и козочки, и корова, и мельница. Она покачала головой, а потом решительно убрала тетрадь. – Пора спать, Тунья. Может, во сне тебе приснится твоя чудесная ферма. Сказав так, она тихо посмеялась над собой, задвинула засов и юркнула в постель. От тепла, исходящего от камина, согретая изнутри сытным ужином, Петунья быстро уснула.