Heart of Gold.

      — Всех вас к милейшей матери, — проворчал недовольно ковбой. Он нервно топал ногой и звон его шпор порядком действовал окружающим на нервы. Вот только никто ничего не решался ему сказать. Очередная охота была успешно выполнена, а вот с выплатой они что-то мутное мудрят, заставляя киборга томиться на месте уже несколько часов в ожидании.       Он залпом опрокинул еще один стакан односолодового, язык привычно обожгло, пуская горечь и тепло вниз по горлу, однако, очень скоро оба ощущения пропадали. Там, где плоть переходила в сталь.       Он сжал и разжал холодную жесткую клешню, глядя на собственные пальцы, как на нечто инородное. Никогда раньше он не ощущал себя настолько одиноким, как сейчас. Собственное тело казалось чужим настолько, что хотелось порвать сталь когтями, в попытке докопаться до плоти, что, увы, не скрыта внутри.       Переговоры с Гертой протекали тяжело, но ее все же удалось уболтать на сделку. Кудесники с Космической Станции успешно изъяли Золотое Сердце, после чего принялись выполнять свою часть сделки. Ковбоя оставили под наблюдением на какое-то время, а когда выпустили, воровки на Станции уже и след простыл. Нет, Ярла не сбежала, Бутхилл это точно знал. Она отправилась с делегацией Безымянных в Пир-Пойнт и, когда он встал на ноги, ковбой отправился следом.       Ярла сидела сама по себе на крыше одной из высоток неподалеку от здания тюрьмы. Ее прекрасные глаза были переполнены печалью, а на красивых губах не было улыбки. Ковбой плюхнулся рядом с ней, поправляя шляпу так, чтобы ей было видно лицо. Она прислонилась к его плечу, безрадостно разглядывая огни чужой планеты. Как только по необъятной разошлась новость о том, что артефакт у Безымянных, охота на него тут же прекратилась. Соответственно и Ярлу больше никто не искал.       — Ты ведь в розыске тут, — сказала она тихо, ковбой самоуверенно усмехнулся.       — Как идут дела с обменом?       — Понятия не имею, наверное успешно. — Он глянул на нее и изогнул бровь, но девушка этого не видела. Ее взгляд меланхолично упирался в далекие размытые огни, что кляксами отражался в холодных лужах на многочисленных крышах.       Бутхилл протянул к ней руку и девушка прильнула к его ладони щекой. Потерлась об нее медленно, он бы даже сказал, ласково. Если бы мог это почувствовать. В едва заметных каплях на ее ресницах отражался свет из окон напротив. Даже в своей печали она была прекрасна. Даже не чувствуя ее тепла, Бутхиллу казалось, что он дома. В груди было пусто и эту пустоту стремительно заполняла тяжесть. Он не чувствует веса ее тела на своем. Не чувствует тепла. Волосы не щекочут пластины. Он уткнулся носом в ее влажную макушку и закрыл глаза.       Они почти не разговаривали в тот вечер. Просто сидели рядом и словно оплакивали что-то. Одна потеря на двоих. Ковбой поклялся ей, что как только ее дядю отпустят, он отправится за ними следом. Что они найдут какую-нибудь планету, любую, где ему не нужно будет скрываться от КММ и поговорят. Что разберутся во всем. Она согласилась. В пшеничных глазах загорелся слабый огонек надежды. Холодные губы обожгли поцелуем щеку, пустили мурашки по коже.       Ярла ждала. Дядя хотел убраться как можно скорее, а она все ждала и ждала, оттягивала момент отлета, все всматривалась в горизонт. И огонек в ее глазах гас, утопая в горьких слезах. Бутхилл так и не появился.       В погоне за своей местью он потерял то, что так неожиданно нашел, и теперь все, что ему оставалось — это двигаться вперед. Или, можно сказать, назад? Он снова охотился за головами, искал Освальдо Шнайдера и уничтожал все, что связано с КММ. Холод согревал односолодовым. Появилась дурная привычка жевать пули, лишь бы перестать ощущать горечь на кончике языка. Но холод не уходил. Все, что у него оставалось — это пустота, горечь и одиночество. Ненависть к КММ и сожаления о собственных решениях. Он забивал их куда подальше, забываясь во время охоты. Погони и сражения, бесконечные злобные угрозы и ядовитые, пропитанные опасностью, ухмылки. Кровь и смерть. Стрельба и запах пороха. Больше ничего не оставалось.       Он ухватился за тонкую ниточку, подсказку, которая могла привести его к давно преследуемой цели. Однако, она не только оборвалась в руках, приведя в никуда, но и отрезала пути обратно. Бутхилл больше не знал, где Ярла. Он не сдержал свое обещание и не знал, как это исправить.       И в голове только сотни тысяч «А что, если..?».       А что, если он все же найдет ее? Обыщет всю вселенную в ее поисках, а потом останется рядом?       А что, если бы он забыл о своей мести и отправился с ней?       А что, если бы он украл ее от дяди, забрал бы с собой и никогда не отпускал?       А что, если бы он не отдал чертово сердце и молил бы ее сбежать с ним навсегда?       А что если, что если… От них болела голова и эту боль он заливал как мог, но ничего не помогало. Иногда казалось, что это вовсе не боль в голове, а фантомы, поселившиеся в пустоте, оставленной Золотым Сердцем. Думать об этом было бессмысленно и настолько мучительно, что он бросался в любую авантюру, на любые заказы, в самое жаркое пекло. Но ничто не могло дать хоть каплю того тепла, что он ощущал, когда ее маленький носик терся об его щеку, а красивый смех звенел в ушах.       Ковбой рычал, метался как дикое животное, вымещал всю свою ярость на врагах и, к своему собственному сожалению, отчетливо понимал, что ничто из этого ему не поможет.       Очередная пуля жалобно хрустнула между зубами, царапая привычно осколками десны. Бледный как смерть бармен натирал грязной тряпкой стакан, который до того, как попал в его руки, был чист. Заказчик все еще так и не явился, а ковбою уже смертельно осточертело ждать. Ожидание — это бездействие. Бездействие ворошило память, бросало под нос яркие картинки, разноцветные кляксы, будившие в Бутхилле лишь горечь и сожаления. Снова заставляющие задуматься. А что, если..?       Новые листы осторожно прикалывались на доску каким-то дрожащим под взглядом-прицелом бедолагой. На губах горечь солода, а хотелось ощущать сладость чужого поцелуя. Знакомая картинка мелькнула перед глазами. Стук каблука прекратился, зазвенели шпоры, знаменуя каждый отчеканенный шаг. Шорох бумаги, смятой в стальных пальцах, показался далеким плачем и шумом пшеничных полей.       «Новый запрос. Выкрасть артефакт с аукциона КММ, доставить на указанную планету в целости и сохранности.». Большое количество нулей и знакомая перепаянная трещина на золотой шестеренке. Ковбой так и не дождался своей награды за заказ.