Главные предания страны восходящего солнца

Харуки приступил к тренировке, начиналась разминка: упражнения для растяжки и гибкости, которые подготавливали его тело к интенсивным тренировкам. Он ощущал, как каждый мышечный волокон пробуждается, готовясь к новому дню испытаний. Следующий этап — основные упражнения с деревянной катаной– упрощённой версией настоящего меча — он начал работу над базовыми ударами и блокировками. Харуки сосредотачивался на каждом движении, стремясь к идеальной технике и контролю над оружием. Когда наставник удовлетворённо кивал, он знал, что приближается время катания ката. По мере того как урок продолжался, Харуки постепенно включился в тренировки и, наконец, догнал остальных: после завершения основной части тренировки наступал момент катания ката. Эти комплексы упражнений были не просто симуляцией боевых сценариев, но и настоящим искусством хореографии и стратегии. Харуки и его партнёр взаимодействовали словно во время реального боя, с каждым ударом и парированием воплощая дух самураев, защищающих своё государство и честь. Он вглядывался в глаза своего партнёра, видел их мерцающие отражения в лучах заходящего солнца, и каждое движение становилось частью большой и сложной панорамы военного искусства. Каждый ката был новым вызовом, новой возможностью понять себя и своё мастерство глубже. Капли пота смешивались с ароматом вишнёвых цветов и деревянного снаряжения. Харуки чувствовал, как его сердце бьётся в унисон с ритмом тренировки, как каждая клетка его тела наполняется энергией и стремлением к совершенству. Он забывал о времени и пространстве, погружаясь в мир, где только его мысли и движения существовали. Наиболее эффективными для Харуки техниками были те, которые требовали точности и скорости. Он оттачивал удары, которые могли пройти сквозь защиту противника, и защитные приёмы, которые снижали риск получить ранение. Его реакция на оппонента становилась более интуитивной, а с каждым новым ката он видел свой прогресс — не только в мастерстве, но и в понимании философии самурайского пути. — Раз за разом, я воображаю себя в роли защищающего самурая, исполняя хореографированные движения с партнером. И каждый шаг, каждое мгновение настроено на достижение гармонии между телом и умом, — проговорил в голове он, будто с кем-то делится мыслями. В этот момент он находил душевный покой, забывая о повседневных заботах и погружаясь в мир боевых искусств и своих внутренних ощущений. Завершив тренировку, Харуки уселся на татами, чтобы отдохнуть и восстановить силы, прислушиваясь к шепоту ветра за стенами додзё. В этом месте, в тишине и уединении, он находил истинное утешение и спокойствие, которое было так необходимо в жизни мечника, а взаимодействие с более опытными соратниками углубляло его понимание военного искусства, добавляло новые грани в его обучение. Длинноволосый демонстративно стал у двери, и хоть его объект внимания измотанный сидел к нему спиной, Райдэну удалось установить зрительный контакт, и на пару секунд это заставило обоих удивится. — Сколько тебе? — протягивая сливу, первым заговорил Райдэн. От Харуки послышался глухой вопрос. С трудом поднимаясь на ноги после тренировки, он аккуратно взял подарок от незнакомца, параллельно отвечая. — Ну-у, слушай, мы почти ровесники, — с улыбкой протянул Райдэн, — Мне тоже почти пятнадцать. На лице Харуки отразилось удивление, — Он младше меня? — Я подошел к додзё и после просто не смог отвести взгляда от твоего владения мечом. Это новое ощущение потрясло Харуки, и он испытал недопонимание, слушая Райдэна. Слова поставили его в странное положение, заставив задуматься, а на лице выразить полную гамму вопросов. — Как тебя зовут? — сменил тему юный мечник. — Райдэн, а ты…? — Харуки. И пока он направлялся по узким улицам Кавасаки к своему дому, Райдэн на секунду задумался, в спешке следуя за ним, а после остановился, заметив, что их пути разделяются. В мгновение ока в воздухе повисла напряженная тишина, после которой он добавил: — Надеюсь, мы ещё увидимся, — махнул рукой и скрылся в тени среди улиц, оставив после встречи в Харуки странное чувство. Прибыв в старый, но привычный дом, Харуки ощутил истощение после долгой тренировки, но несмотря на это, он не мог устоять перед искушением изучить древние тома бабушки. Книги, сберегшиеся здесь, казались свидетелями самого времени, каждая страница пронизана запахом вековой бумаги и запечатлевает мудрость прошлых эпох. Харуки искал что-то конкретное, и его взгляд наконец остановился на древнем свитке, о котором ему рассказывала бабушка. Этот свиток обещал раскрывать тайны существ из японской мифологии. В его уставших глазах мерцало волнующее любопытство, но усталость навалилась так сильно, что он едва сдерживался от того, чтобы заснуть. Свиток оказался тяжёлым и старым, его пергаментные страницы скрипели под прикосновением, словно обращаясь напрямую к душе юноши. Харуки сидел на полу в углу комнаты, пыль от перерытых книг поднималась в воздух, словно вспоминая прошлое вихрем. Он хотел начать изучать первые страницы, но усталость, наконец, взяла верх. Не в силах больше сдерживать свои веки, Харуки упал на мягкие татами, устроившись для отдыха.

На том же поле.

Яркий луч света озарял мечи и следы крови на земле, создавая мистическую картину преддверия битвы или жертвоприношения. Начался дождь, и его капли стали заменой крови, которая изначально покрывала землю под мечами. Этот дождь, хотя и мягкий и успокаивающий, был символом нового начала. После дождя на поле не осталось следов крови, только очищенная земля. Всё вокруг казалось наполненным тайной и загадками, как будто прошлое и настоящее слились в одно целое. Ощущалось присутствие чего-то большего, чем просто сон. Ранним утром, когда первые лучи солнца пробивались сквозь туман или лёгкие облака, небо приобретало оттенки розово-оранжевого и золотистого цвета. Этот период, известный как час Хару-акари, особенно благоприятен для наблюдения за природой и ухода за садами. Температура была приятной и прохладной, с мягким ветром, несущим ароматы цветущих сакур и других весенних цветов. В воздухе плавали звуки птиц, которые наполняли окружающую атмосферу своими пением, создавая гармоничный фон для утреннего медитативного опыта. Жители Кавасаки, возвышаясь на холмах или прогуливаясь в парках и садах, наслаждались красотой природы и восхитительными видами на город и окружающие холмы. Это не только прекрасный визуальный опыт, но и вдохновляющее на размышления и внутреннюю гармонию после того ужасно-беспокойного сна Харуки время.

В тишине и уединении храма Нагаока, расположенного на окраине города, среди шёпота листьев и аромата весны.

Этот храм был известен своими прекрасными садами и местами для медитации. Харуки нашёл укромное место в тени расцветающей сакуры, где тихий шум водопада создавал атмосферу умиротворения. Храм был окружен стенами из зелёного бамбука, и лишь изредка шум приходил с улицы. Сад внутри храма был оазисом спокойствия и гармонии: мягкий зелёный мох покрывал каменные тропинки, а сакура, цветущая во всём своём великолепии, создавала арку из розовых и белых цветов. Харуки сел на пространственный коврик из татами, закрыв глаза и начав глубоко дышать. Он почувствовал, как напряжение покидало его тело, а разум становился чистым, как вода в пруду после летнего дождя. В этом месте, пронизанном духом древних богов и умиротворением природы, он чувствовал себя связанным с прошлым и настоящим одновременно. Во время медитации перед его воображением возникла картина кицунэ, словно вырванная из того самого дня: её волосы, как лунный свет, укладывались в темных каскадах на её плечах, и её глаза сверкали, как зеленые мерцающие огоньки. Она была в тонком кимоно с традиционными узорами. Каждый раз, когда он пытался приблизиться к ней, она исчезала, как дым, оставляя после себя только таинственные воспоминания. Харуки ощутил, как его сердце замирает под её взглядом, и он понял, что встреча с этой кицунэ изменила что-то и, кажется, это жизнь. Часом раннее Разочарованный и ещё сонный взгляд Харуки упал на тот самый свиток, который так и не удалось вчера освоить: поверхность была потрескана, многие участки были исцарапаны, а остальное утеряно. — В оставшихся фрагментах есть немного информации о кицунэ, — взгляд его все также как и в прошлом пылал огнём, однако сейчас его можно было увидеть лишь где-то глубоко-глубоко. Взглядываясь, он обнаружил следующие сведения о кицунэ: Кицунэ были изображены как лисы, способные принимать облик прекрасных женщин или юных девушек. Они обладали умением менять свою форму, принимая обличье человека, что делало их трудно различимыми среди обычных людей. Одной из основных черт кицунэ было их долголетие и мудрость. Считалось, что они могут жить многие века, при этом сохраняя свою молодость и силу. Это делало их объектом восхищения и страха среди обывателей, которые часто относились к ним с почтением и осторожностью. Часто ассоциировались с духами и богами, играя важную роль в религиозных и культурных обрядах. Их считали как источником удачи и благополучия, так и потенциальной опасностью для тех, кто встречал их в своем пути. — Эти мифические существа владели… различными… — прищуриваясь, он пытался сопоставить полную картину исходя из видимых ему слов, однако этот момент был крайне тяжек. — Создание иллюзий, манипуляцию… эле-мента-ми и даже умение управлять человеческими эмоциями и восприятием. В его голове пронеслось то самое «Точно!» вспоминая, как голос кицунэ звучал как песня весенних ручьёв, наполняя пространство своей чистотой и свежестью. Каждое слово, произнесённое её устами, казалось музыкой, призванной умиротворять душу и открывать новые горизонты для тех, кто способен услышать её тайные послания. А те самые мерцающие глаза в тёмном лесу… И тогда он понял, что именно побудило его без колебания ускорить шаг, а после не задуматься. И лишь его рефлексы оставались верны своему сознанию– аккуратность при освобождении была точна, трезва, подвластна. Харуки взглянул на последние строки, сразу же поняв их непостижимость. Единственное, что осталось: — Они могли вызывать и использовать для защиты или манипуляции окружающими. С той же тревогой после сна, он разглядывал разорванный свиток с записями о мифических существах. Он не мог не отметить утраченные участки, которые могли содержать ключевые моменты о кицунэ и других существах. Глубоко вздохнув, он осознал, что без помощи того, кто разбирается в таких древних текстах и японской мифологии, ему будет сложно или даже невозможно расшифровать и восстановить утраченные части свитка. — Возможно, без помощи кого-либо здесь не обойтись. Картина понемногу начала отделятся от его сознания, и вместо неё разум, освободившийся от воспоминаний о кицунэ, стал подобен лазурному озеру в безветренный день — спокойному и бесконечно чистому. Он погружался глубже в медитацию, словно в собственный внутренний мир, где каждая мысль расцветала как лепесток на лотосе. В этом состоянии его восприятие времени и пространства преобразилось: минуты тянулись, словно вечность, и каждое мгновение было полно значений и глубокого смысла. Он почувствовал, как его дыхание стало гармоничным с ритмом вселенной, словно каждый выдох и вдох приносили в сознание новые откровения. По окончании медитации Харуки, медленно открыв глаза поднялся, сохраняя гармонию внутреннего равновесия. Тщательно приглаживая одежду, он приметил раненую кицунэ, лежащую в нескольких шагах от него. Её обычно бледное лицо было ещё более измождённым, глаза тускло мерцали, словно последний огонёк вечерней звезды. — Да уж, контакт может быть опасным, — он, опечаленный, опустил взгляд, происходящее вызвало моральные соображения. Неуверенный в следующем шаге, парень колеблется, но затем его человеческий инстинкт сострадания и желание понять эти существа преобладают. Он подошел к ней и осторожно опустился на колени рядом. Он чувствовал её слабое дыхание и узнал в нём знакомый ритм ветров. Кицунэ слабо приоткрыла глаза, и их взгляды встретились. Харуки молча сидел рядом, словно страж умирающей звезды, которая ещё не готова покинуть этот мир. В его душе раздавался внутренний конфликт между желанием помочь и страхом перед таинственным миром, в который она его втянула. Были догадки, что встреча их была предрешена, но теперь он сталкивался с последствиями этой встречи в самом реальном виде.