* * *
В холле первого этажа Ава появилась уже не в том приподнятом настроении, в котором находилась какое-то время назад, когда встретилась с Дженсоном в одной из лабораторий. Он сразу же понял причину — эта соплячка Энни опять пожаловалась на свою никчемную жизнь, да еще наверняка приплела последний разговор по поводу обучения стрельбе. И не забыла добавить, что сам Дженсон отказал ей в помощи. Ничего, пусть только ночь пройдет, он устроит Энни веселую жизнь завтра с утреца пораньше, если Ава сегодня упрекнет его во всех смертных грехах и вновь навяжет бесполезную заботу о канцлере. Она уже давно не девочка и может сама о себе позаботиться. — Почему ты мне ничего не сказал? — уже в машине сдержанно задала вопрос доктор Пейдж. Видимо, терпеть до дома слишком утомительно. Надо ей устроить разборки прямо здесь и сейчас. И готовый к ним Дженсон заранее сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться. Конфликт ему сейчас ни к чему. — Что я должен был сказать? — тихо ответил он вопросом. Что Энни порой ведет себя откровенно глупо или то, что он привел недостаточно доказательств тому, что убивать — не женское дело для ПОРОКа. Да и в принципе не женское. — Ты знал о конфликтах Энни с Барри. Он ведет себя неадекватно по отношению к ней. И ты ничего не сделал, чтобы предотвратить их разногласия. «Ах, вот оно что — этот психопат теперь вылез на первый план!» — подумал мужчина и закатил глаза. Конечно, не стрельба, так отношения с этим сумасшедшим не дают Аве покоя. А он, наивный, полагал, что ее волнуют более глобальные проблемы. Мутация вируса и все такое… И зачем Дженсон вообще привез ее в ПОРОК, чтобы потом выслушивать, почему не сделал то, что не входит в его прямые обязанности? — Барри придурок, — спокойно и уверенно ответил Дженсон. — И тебя не касается его отстойное поведение, — сосредоточенно добавил он без желания продолжать поднятую тему. — Меня касается все, что касается Энни, — ответила Ава достаточно резко, будто только Дженсон виноват в отсутствии у Барри ума. — И я обязана знать, что происходит в ее жизни, чтобы вовремя помочь. — Не обязана, — парировал он, оценивающим взглядом смотря на нее. — Она давно уже не ребенок и способна сама решить вопросы личного характера. И ты ей не мать, чтобы их контролировать. — Дженсон… — она бросила на него лукавый взгляд. — А я не отец, чтобы за ней следить! — самоуверенно добавил мужчина и повернул ключ в замке зажигания. Пора уже отправиться домой, пока не случилось что-то более неприятное. Пора поставить жирную точку и сказать Аве, чтобы она усмирила свой горячий пыл и перестала навязывать ему заботу о докторе Грей. Только этого ему не хватало. У него своей работы достаточно — помимо организации круглосуточной безопасности всего штата, необходимо еще контролировать отлов инфицированных и восстановление спасательной базы. А что творится у канцлера на личном фронте, он желал знать меньше всего на свете. К счастью, он и не ведал, насколько глубоко важен Энни, и почему именно к нему она обратилась за помощью в своем вопросе. Конечно, вряд ли Дженсона можно пробить на жалость, но знал бы, что он во многом является для нее образцом достойного мужчины, возможно, ответил ей несколько иначе и повел себя по-другому. Но что сделано, то сделано. И Дженсон в этом не раскаивался. По пути домой он жалел лишь о том, что его благие намерения обернулись темной для него стороной и назревающим конфликтом с Авой. Всю дорогу она и слова не проронила, да и Дженсон вел машину молча с твердым намерением не усугубить ситуацию. И так обстановка стала весьма напряженной. Он не был уверен в том, что Ава тотчас же его послушает и прекратит доказывать свою правоту. В их отношениях она по-прежнему занимала главенствующие позиции, и Дженсона это устраивало, но все же порой хотелось, чтобы она прислушивалась и к его желаниям. Они же семья. И помимо друг друга у них никого нет. Едва он успел припарковать автомобиль возле дома, Ава тут же устремились в сторону подъезда. Дженсон быстро нагнал ее и опустил ладонь на плечо, призывая остановиться. — Пусти меня! — потребовала Ава слишком неожиданно и резко не только для Дженсона, но и для себя, словно собака, рьяно защищающая свою территорию и только-только родившихся щенят. Женщина сейчас стала подобна оголенному нерву — только тронь — не обойдется без плачевных последствий. Дженсон сделал шаг назад, чтобы больше не становиться для Авы источником раздражения, и твердым взглядом изучающе посмотрел на нее. — Почему мы начинаем ссориться из-за Энни? — задал он вопрос на повышенном тоне. — Почему ты считаешь, что лучше знаешь, что ей нужно? Я гораздо больше времени ее вижу и понимаю, что она сама хочет со всем справиться. Это ее жизнь. Прекрати в нее вмешиваться, когда тебя об этом не просят. Дженсон считал неправильным ставить интересы Энни на первую планку в их с Авой отношениях. Можно беспокоиться о человеке, даже нужно, это нормально и естественно, но во всем надо знать меру. Хотя Дженсон тоже порой ее не знал в отношении Авы, но волновался за нее только по одной причине — боялся потерять из-за окружающей опасности. А Энни угрожает только ее мягкохарактерность, по мнению Дженсона. — Потому что она никогда не попросит. Не осмелится, — объяснила женщина. Зная Энни, вряд ли можно полагать, что она первой бросит клич о помощи. Скорее, будет пытаться сама разрешить проблему. — Значит, не считает нужным обратиться к тебе, — сделал вывод Дженсон. В конце концов у девушки есть и своя голова на плечах. Правда, не совсем толковая, учитывая сегодняшний вечерний разговор, но все же имеется. Иногда Энни включает мозг. — Тебя послушать, ей совершенно ничего не нужно от жизни. Не всем бывает все равно, как тебе. Дженсон бросил обиженный взгляд на Аву. Как же она была сейчас не права. — А с чего ты решила, что мне все равно? — его голос надломился. Хотя такая черта, как слабина, точно не для Дженсона, но сейчас, слушая Аву, он не понимал, каких еще ждать от нее доводов в пользу его беспечности. — Мне никогда не было все равно ни на твою Энни, ни на тебя! Но ты почему-то видишь обратное! И хочешь, чтобы я делал только то, что захочет твоя левая нога! А так нельзя. Если ты ушла из ПОРОКа и заочно решила, что я вместо тебя буду за ней носиться, то глубоко ошиблась. — Я действительно в тебе ошиблась… — ответила она едва слышно. Ее голос звучал слишком отдаленно для Дженсона, будто слова произнесены под пыткой, словно для того, чтобы ударить мужчину в самое уязвимое место. Будто для того, чтобы он понял, что все прекрасное, что случилось между ними, для нее уже ничего не значит. — И вне ПОРОКа я не вижу смысла продолжать свою жизнь с тобой так, как она течет. Наверное, пора действительно что-то поменять, не жалея об этом. Повисла тишина. Дженсону казалось, что даже птицы прекратили звонко переговариваться, уже не говоря, о том, что его сердце на мгновение остановилось. Его обдало жаром от приглушенного и холодного тона любимой женщины. — Значит, судьба Энни тебя волнует гораздо сильнее, чем наша с тобой? — едва нашел он в себе силы спросить ее хриплым от боли голосом. Она молчала. Смотрела на него и молчала. Будто ей больше нечего было сказать. С лица мгновенно исчезла привычная Дженсону улыбка, а лучистое счастье в глазах сменилось испугом. Словно она сама не поверила в то, что он только что сказал. И он все понял. Понял, что больше нет смысла пробить непробиваемую стену. Прошло то время, когда он был полезен для Авы, а теперь, не исполнив ее волю, она готова чуть ли не выставить его вон из своего сердца. Будто и не существовало того отрезка времени, когда жизни обоих висели на волоске от смерти. Когда оба поклялись всегда быть терпимыми друг к другу и не ссориться по мелочам. — А знаешь что, а возвращайся-ка ты в свой ПОРОК! — потребовал Дженсон громче положенного, чувствуя, что пройдет минута — и он сорвется на жесткий крик отчаяния. — И больше не смей говорить мне, что хочешь оставить все, как есть. Пожалуйста, вперед! Давай! — он показушно развел руками, а потом указал одной из них в сторону главной башни организации. — Можешь хоть сутками сидеть в своем кабинете и искать ответы на вопросы, которые тебя не касаются! Можешь хоть с головой зарыться в архивах и сходить с ума от своего стремления огородить недалекого канцлера от всего и всех. Этого же ты хочешь? Хочешь защитить ее! Только от кого? От нее самой не сможешь. А от других — не в твоей власти. Но я не тот, кто должен тебе это объяснять. Он посмотрел на нее затравленным взглядом, чувствуя, как тело нестерпимо жжет сгусток страха и невыносимой боли потерять самое дорогое, что есть в его жизни — Аву и ее к нему доверие. Кажется, за спокойную жизнь канцлера, доктор Пейдж готова пожертвовать их с Дженсоном счастьем. А он готов за нее жизнь отдать. Может быть, не стоит? Впрочем, он тут же отбросил эту мысль, как нежизнеспособную. Любовь к Аве проверена временем, и эту силу любви не сможет разорвать даже самый свирепый гривер. Без этой женщины Дженсону сразу же можно смело отправляться прямиком в могилу — ничего не потеряет. — Дженсон, нет… — вдруг опомнилась Ава, словно отошла от оцепенения, под которым находилась все это время, разговаривая с мужчиной. Она ни на секунду не отрываясь, смотрела на него, словно пыталась найти оправдание своим словам в его опустошенном взгляде. Он уже не был живым и осмысленным, Ава все для этого сделала. — Все совсем не так… Но доктор Пейдж слишком поздно осознала свою неправоту. Дженсон уже успел сделать выводы из их разговора. Когда она хотела дотронуться до его руки, он жестко прервал ее действие, чуть ли не брезгливо показав, как ему неприятно. А когда Ава вновь решилась заглянуть ему в глаза, то увидела в них болезненную горечь. Она поселилась и в ее горле, отравляя все слова, которые еще можно было бы произнести. Ведь еще можно было спасти положение. Сейчас она могла бы все исправить. — Видимо, одиночество в четырех стенах лишило тебя возможности адекватно мыслить и правильно расставлять приоритеты. Я тебе больше не помощник в этом, — сухо добавил последнюю фразу Дженсон и широкими шагами устремился к своему автомобилю, желая поскорее скрыться их виду Авы. Она сумбурно попыталась остановить его, а краем глаза он заметил и слезы в ее потухших глазах, но на педаль тормоза так и не нажал. Сейчас ему нет места рядом с ней в ее… В их доме. В ее сердце. Обычно, когда любят, не причиняют такую дикую, режущую, раздирающую на куски боль. Но почему-то именно такое состояние сейчас стало лучшим другом мужчины. Все потеряло смысл, растворилось где-то в паутине трагичных мыслей. Внутри Дженсона будто умерло все до мельчайших частиц, сердце разрывалось на части от предстоящих пыток. Даже в самом страшном сне он не думал, что услышит от Авы такие слова, способные вдребезги разбить его веру в их счастливое будущее. Это было его личным заблуждением, что на данном этапе их отношений они больше никогда не будут ссориться. Будут. И как жизнь показала, Ава не готова уступить, не готова открыть врата спокойной жизни, когда можно и нужно наслаждаться каждым днем, каждой наступившей секундой, чего так отчаянно желал Дженсон. Для него короткое счастье с Авой с некоторых пор встало на первое место и, как оказалось, доктор Пейдж его не разделяет. Может быть, ответ на ее такое поведение скрыт в чем-то ином? Может быть, у самой Авой есть всему объяснение? Да только единственное, чего желал мужчина в данную минуту, это уединения от прямых лучей несправедливости в свой адрес. Он не заслужил такого к себе отношения после всего того, что они с доктором Пейдж вместе пережили. Однако, единственное, что он знал во всех этих жизненных переменах — это то, что его любовь к ней гораздо сильнее всех этих трудно преодолимых препятствий. И в отличие от вируса, она не превратится в иную форму существования и распространения. Нет. Его чувство живет глубоко внутри него, согревая в тяжелые минуты, а верность Аве, проверенная временем, заставляет чувствовать себя гораздо сильнее, чтобы побороть внешние и внутренние разногласия с минимальными потерями.III. Души, разбитые конфликтом
20 июля 2024 г. в 12:29
В ПОРОКе время пролетело незаметно, особенно, когда занимаешься тем, что приносит удовольствие. Доктор Пейдж и не думала, что даже простое наблюдение за деятельностью сотрудников и общение с канцлером на темы, связанные с инфицированными и вирусом, так взбодрят ее, и она хоть на какое-то время забудется от навязчивых мыслей о масштабных проблемах.
Дженсон появился в стенах одной из лабораторий совершенно незаметно для Авы, как раз в тот момент, когда через микроскоп она досконально изучала что-то мелкое. Женщина выглядела очень сосредоточенно, словно впервые видела строение исследуемого объекта. Она была так сильно погружена в деятельность, что даже не заметила, что за ней кто-то с интересом со стороны тихо наблюдает и получает при этом удовольствие. Доктором Пейдж он мог любоваться, конечно, вечно, но больше всего это хотелось сделать в более уютной, домашней обстановке, без лишних глаз и ушей. К тому же у него имелось кое-что важное, что он хотел показать Аве, надеясь порадовать ее.
Только когда она оторвалась от окуляра прибора, чтобы сделать кое-какую пометку в лежащем рядом блокноте, то заметила чей-то пронзительный взгляд со стороны двери. Довольная улыбка сразу коснулась губ женщины, когда она поняла, что Дженсон вернулся. Целый, невредимый и, судя по внешнему виду, довольный своей поездкой.
Не заставив ее долго ждать, он первым подошел к ней и, наклонившись, мягко коснулся губами ее виска.
— Вижу, ты неплохо провела тут время без меня, — сказал он, оглядываясь, будто старался найти что-то более интересное для себя, чем привычную обстановку стандартной лаборатории. — Полегчало? Всем косточки перемыли с нашим уважаемым канцлером?
Он надеялся, что в Аве хватило времени обсудить все самые важные и не очень вопросы и в ближайшее время она больше не попросит его о свидании с ПОРОКом.
— Конечно, — улыбнулась женщина, поднимаясь с места. — В первую очередь, начали с тебя, — призналась она, с нежностью смотря в его расслабленное лицо. — И закончили тоже тобой.
— Я так и думал, — спокойно ответил Дженсон, согревая в своей теплой ладони руку Авы. — Тогда поехали… Куда хочешь…
Хоть он и планировал устроить для доктора Пейдж весьма запоминающийся вечер, но решил предоставить выбор ей. В конце концов ему все равно, где и как провести время, лишь бы в обществе любимой женщины, а не в кругу бездушных бумаг за стенкой незаурядного канцлера. Энни точно останется в памяти ПОРОКа надолго.
— Я бы не отказалась чего-нибудь поесть… — задумчиво произнесла Ава, вспомнив, что за прошедшие часы и крошки в рот не положила. Ей было слишком некогда, чтобы взять перерыв. — Но для начала мне поговорить с тобой нужно.
Дженсон искренне обрадовался возможности отвезти Аву куда-нибудь, помимо ПОРОКа и привычных стен дома, где можно неплохо провести время и отвлечься от постоянных проблем о вирусе. Из года в год он начинал каждый день с ними. Теперь захотелось приятного душе разнообразия.
— Тогда поедем в ближайший ресторан, — предложил мужчина, взяв доктора Пейдж за руку, которую успел отпустить за несколько минут до ее просьбы, и повел к двери. — Выберешь все, что пожелаешь. Заодно и обсудим все, что тебя волнует.
— Нет, — она недовольно поморщилась, не торопясь покидать уютное место. Кажется, Ава была таким человеком, для кого ПОРОК являлся первым домом, а не вторым. В ее крови чуть ли ни на генетическом уровне было заложено стремление к достижению цели. И Дженсон знал это, хоть и стремился по максимуму ограничить ее общение с прежним окружающим миром, и открыть для нее мир другой, но женщина сопротивлялась и не желала что-то кардинально менять. — Тема не для лишних ушей. Поедем лучше домой. Я сама приготовлю что-нибудь вкусное для тебя.
Она умоляюще посмотрела на Дженсона, ожидая от него только положительного вердикта, в душе надеясь, что он не станет, как всегда, капризничать и приводить тонну аргументов, чтобы не ехать туда, куда она сказала. Хотя вряд ли Дженсон отойдет от своих принципов. К кому же он не был голоден и предпочел бы, чтобы доктор Пейдж вообще не утруждала себя готовкой.
— Опять домой? — изумился он. — Тебе еще не надоело за столько времени там сидеть?
Аве и не хотелось сутками напролет изучать инфраструктуру Последнего города и гулять вдоль защитных стен, чтобы получить двойную порцию удовольствия оттого, как высоко развито их населенное место. По правде говоря, женщина считала, что и оно не окажется их вечным пристанищем. В него вложены большие средства и надежды, но что-то ей подсказывало, что все это не навечно.
— Я слишком мало там находилась вместе с тобой… — проникновенно ответила Ава, заставив Дженсона замолчать и больше не задавать глупых вопросов. Желание любимой — закон, так и не стоит его нарушать. В конце концов, если ей комфортнее в родных стенах, то он и не будет против того, чтобы нарушить ее умиротворение. — Только попрощаюсь с Энни. Подожди меня здесь.
— Лучше в холле первого этажа, — отметил он более приемлемый вариант развития событий.
Разошлись они у лифта: доктор Пейдж направилась на административный этаж, а Дженсон к главному входу. Побыстрее бы уже покинуть эти приевшиеся стены и получить истинное расслабление только наедине с любимой женщиной. Может, стоило самому проконтролировать прощальный, впрочем, надолго ли, диалог Авы и канцлера, чтобы не затянулся до ночи? Но не стал, надеясь, что Аве вполне хватило целого рабочего дня, чтобы обсудить с Энни все, что волновало их обоих.
Впрочем, пребывание мужчины в стенах организации грозило затянуться на более длительный срок, нежели он ожидал, из-за доктора Грей, которая очень желала обсудить с ним нечто очень важное, и была безмерно счастлива, что сумела подловить его на просторах первого этажа.
— Дженсон! Как хорошо, что вы еще здесь! — радостный голос Энни едва ли ни оглушил мужчину и находящуюся рядом с ним охрану. Доктор Грей лишь смущенно оглядела их и продолжила: — Мне очень нужно поговорить с вами. Только, пожалуйста, не отказывайте сразу.
— Чего кричать-то так на весь этаж? — сделал Дженсон ей замечание. — Я не успел оглохнуть за время моего отсутствия в ПОРОКе.
Энни потупила взгляд на пол и тихо извинилась. Она была лишь переполнена эмоциями и очень хотела успеть обсудить свой важный вопрос именно сегодня. Не могла уже далее откладывать в дальний ящик.
— Говори, только быстро. Тебя Ава ждет в кабинете, — продолжил он, терзаемый мыслью, а не мог бы этот разговор подождать до завтра? Чего такого важного он еще не знает?
— Может быть, не здесь? — скромно предложила она сменить обстановку на более тихую, нежели все еще оживленный холл, несмотря на вечернее время.
— А может быть, меня вообще мало касается то, что ты так жаждешь мне сказать? — Дженсон ясно дал понять, что либо она говорит здесь и сейчас, либо не говорит вообще. По его резкому голосу и едкому, но уже такому привычному взгляду, Энни четко поняла, что лучше не стоит терять время на подбор более уютной обстановки.
— Я хочу научиться так же, как и вы, легко и свободно обращаться с оружием. И я знаю, что только вы сможете мне помочь в этом, — твердо произнесла девушка, не отрываясь от серьезного лица мужчины, уже заранее приготовившись к тому, что он пошлет ее прямиком за стены в Жаровню к шизам с такой просьбой. Дженсон не был бы самим собой, если бы мирно и культурно согласился и одарил ее счастливой улыбкой.
Ее сердце замерло только одного его проницательного взгляда. Казалось, она уже мертва заранее, причем не от пули. Да, Дженсон умеет наводить страх, но она-то знала, что ей ничего сейчас не угрожает, кроме того, что вновь укажут на ее место.
Она не боялась его теперь. Она знала, что он умеет удивлять и делать вполне разумные для человека вещи. Он умеет чувствовать. У него есть душа в отличие от многих известных ей лиц. Только Энни так и не нашла к нему тот уникальный подход, который раскрыл бы ей этого человека еще глубже, еще шире, не оставляя в разговорах защитных стен. Впрочем, ей это было ни к чему. Ни к чему сближаться до такой степени, чтобы становиться для Дженсона нечто большим, чем другом. Никому из них это было не нужно: ни надежных и нежных объятий, ни ласковых и теплых взглядов, ни каких-либо трепетных прикосновений. Все это Дженсону есть, кому безвозмездно дарить.
— Сдурела что ли?! — он с вызовом посмотрел на канцлера, изогнув бровь, раздражаясь от глупости, озвученной первым человеком ПОРОКа. Он знал, что в природе есть вещи, недоступные для достижения Энни. — От шизов дури набралась?
В былые времена девушка со стопроцентной уверенностью бы растерялась и тут же пожелала скрыться где-нибудь подальше, чтобы больше не попасться на глаза Дженсона, но сейчас она готова была до победного отстаивать свою позицию, чтобы получить положительный ответ.
— Я способная! Я все пойму, — громче обычного затараторила доктор Грей. Она обязана донести до мужчины, что справится с поставленной ею же самой задачей. В конце концов она канцлер и Дженсон обязан, как подчиненный, выполнить ее просьбу. Даже не приказ. А просьбу личного характера. — И сумею. Вы ведь убедились в Жаровне, что я не такая слабая, как вы думали.
Да, Дженсону довелось стать свидетелем геройских поступков Энни, но это не повод, чтобы после дать ей в руки пистолет, чтобы тот стал ее первой опорой при необходимости защитить себя. Кому-кому, но только не канцлеру. Неужели она не понимает, что оружие — не игрушка. Оно может, как и защитить при наличии умения правильно пользоваться им, так и нарушить психику, которая и так у канцлера не в порядке, по мнению Дженсона.
— Да, ты не слабая, — хмыкнул мужчина. — Ты дурная. Езжай домой и выбрось эту чушь из головы! — В приказном тоне велел он. И это было бы самым правильным исходом их разговора.
Она не разочаровалась в его осуждающем взгляде, холодном голосе, которым он вынужден был разговаривать — Энни готова была к этому. А также готова была отстоять свою позицию и показать Дженсону, что теперь все будет так, как того желает она. Это вызов не обществу, это вызов самой себе.
— Но почему вы мне сразу отказываете? — выпалила она на одном дыхании. — Вы же знаете, насколько опасен наш мир сейчас. И что Общество так и жаждет нашей крови. Я должна уметь постоять за себя! — привела она достойный аргумент Дженсону, считая, что этого достаточно, чтобы научиться владеть оружием, а заодно и своими эмоциями и выдержкой. — И если что-то случится…
— Я тебя первую посажу на вертолет и отправлю на нашу северную базу! — закончил ее фразу мужчина излишне раздраженным тоном. Дальше слушать всякую чушь из уст канцлера он был не намерен. — Все! Закончили на этом разговор!
Он сделал шаг назад, больше не собираясь продолжать эту тему. И как только Энни в голову пришла такая безумная мысль? Если не защита, то от кого она решила избавиться таким жестоким способом, как убийство?
— Но ведь доктор Пейдж умеет стрелять, чем я хуже? — отбросив ненужные эмоции, спросила Энни, приблизившись к мужчине на слишком опасное для нее расстояние. Не стоит испытывать его терпение, когда оно не резиновое. Дженсон, конечно, умеет держать себя в руках, но лишь в особых случаях, когда выгодно ему. А сейчас случай совсем не тот, чтобы молча выслушивать всякий бред канцлера.
Он посмотрел на нее ледяным, прожигающим насквозь, взглядом, от которого по позвоночнику Энни пробежал мерзкий холодок. Еще чуть-чуть — и Дженсон точно сорвется. И это самое оружие, которым еще недавно доктор Грей хотела искусно владеть, будет направлено ей в лоб.
Но она смиренно стояла напротив, ожидая получить тот ответ, который успокоит ее и в лучшем случае заставит отбросить мысль об обучении стрельбе.
— Аву жизнь заставила это делать, — холодно и жестко ответил он, привычно скривив губы, демонстрируя свое недовольство. И волей-неволей Энни уловила какое-то изящество в этой усмешке. Она в принципе всегда считала Дженсона весьма привлекательным в плане внешности человеком, а с недавних пор убедилась, что и внутри у него имеется то, что пленит, притягивает, заставляет уважать. И именно поэтому она хотела доказать ему, что не хуже Авы Пейдж может справляться с жизненными испытаниями. — А ты муху прихлопнуть не сможешь.
— Вы меня не знаете. Я докажу, что смогу! Дайте мне шанс! — не унималась девушка, посмотрев на собеседника исподлобья. — Думаете вы сразу все смогли, когда попали в ПОРОК? — спросила она после затяжного выдоха.
— Не сравнивай меня и себя! — Дженсон вновь был вынужден повысить голос. Вся эта ситуация начала прилично его раздражать. Куда-то не в ту степь Энни решила направить свой энтузиазм. — Я никогда не мечтал заниматься тем, что делаю сейчас. И если ты считаешь, что убить человека — это так просто и без осложнений для твоего ума, то глубоко заблуждаешься. Тебе иные вопросы нужно решать, а не проблемы личной безопасности. Для этого у нас есть специально обученные люди, которые знают свою работу, — попытался он объяснить свой отказ в исполнении воли канцлера. Но она отчаянно продолжала настаивать на своем, ожидая той заветной секунды, когда у нее получится растопить лед.
— А если я вам прикажу это сделать, как канцлер — своему заместителю. Выполните?
Дженсон усмехнулся. Приказ от лица Энни? Ему? Это что-то новенькое. Она в целом даже голос ни на кого не повысила за все то время, что работает в организации, а не то, чтобы велела в строгом порядке кому-то что-то сделать. Тем более мужчине. Он никогда не считал ее поручения чересчур важными и уж тем более не собирался даже при малой доли уважения исполнять ее дурацкие прихоти. Он второй человек в ПОРОКе после канцлера и приказывать может только сам себе и той же Энни, что и делал сейчас. К сожалению, она не очень-то слушалась. Слишком повзрослела и осмелела.
— Ты мне? Прикажешь? — недовольно ухмыльнулся Дженсон. — Ты себя-то хоть слышишь? И в целом, что я тебе только что сказал? — Он внимательно посмотрел в глаза Энни, в которых читалось отчаяние и огорчение за неосуществимое желание. — Удивительно, как тебе еще штат-то подчиняется… — добавил он с какой-то ядовитой улыбкой. Словно хотел задеть еще сильнее.
— И хорошо, что хоть для кого-то я стала авторитетом! — с вызовом ответила девушка. Все-таки Дженсон сумел оскорбить ее, к чему она должна была быть готовой.
— Не велика заслуга, — продолжил парировать мужчина, строго смотря в глаза Энни. — Твои лидерские качества станут откровенно бесполезными, сделай ты шаг в сторону, окажись за пределами защитных стен. Кто пойдет за тобой в самом поганом случае?
Никто. Она прекрасно знала это.
Да и она не лидер. Жизнь не привила ей какую-то идеальную предусмотрительность и инициативность. Вряд ли она может похвастаться тем, что умеет просчитывать последствия. Она слишком мало живет на этом свете, чтобы знать о всех рисках наперед.
Вряд ли она является достойным примером, как нужно работать. Может быть, для кого-то, но точно не для Дженсона.
Сможет ли ПОРОК во главе с ней добиться тех же высоких результатов, каких смогла компания при докторе Пейдж? У нее есть сила воли, упертость в некоторых вопросах, твердость, но выносливость давно помахала ручкой, чего не скажешь о Дженсоне. Это он превосходно умеет сохранять спокойствие в непредвиденных ситуациях, тогда, когда это необходимо, и искусно справляется с паникой.
Она с радостью могла бы привести еще массу качеств в подтверждение того, что Дженсон гораздо лучше и успешнее справляется с решением многих вопросов, но к чему терзаться и пытаться изменить природу себя? Это не в ее власти.
— Вы правы, — ответила доктор Грей, смиренно опустив голову. — ПОРОКу нужен другой руководитель, гораздо больше знающий толк в жизни. Доктор Пейдж была бы рада вернуться… А я…
— Ты что, сопли решила здесь распустить? — возмутился Дженсон, едва ли не прокричав ей в лицо. Она непроизвольно встретилась точно испуганными глазами с его цвета дна океана с красивыми разводами в виде темных прожилок. Затаила дыхание в ожидании, что сейчас получит сполна за свою необдуманную речь. — Новых проблем захотела?
— С доктором Пейдж их не будет… — тихо произнесла Энни.
— Зато они сейчас будут у тебя, если ты сейчас же не выбросишь всю дурь из головы! — пригрозил ей Дженсон. — Ава сюда не вернется! И будь добра, не опозорь ее и ПОРОК заодно своими тупыми прихотями! Она ждет тебя в кабинете. И не смей даже заикнуться о том, чтобы покинуть это место. Ты поняла меня?
Она нервно кивнула и закусила губу, отметив про себя, что Дженсон снова прав. Доктор Пейдж уже давно отработала свое, она не просто так доверила Энни свое место. Она знала, на что шла, и доктору Грей непозволительно подвести ее.
Девушка напряженно выдохнула и поспешила поскорее скрыться от ледяного взгляда Дженсона, развернувшегося вполоборота, и исподлобья смотрящего ей в спину, точно осуждая за каждое произнесенное ею слово. Чего она добилась этим разговором? Ничего. Все было глупо и бессмысленно. И не хотелось понимать, чего на самом деле доктор Грей боялась больше: того, что не продержится столь долгий срок на посту канцлера или того, что никогда не станет той, кого Дженсон хоть раз в жизни послушает и примет ее волю. Казалось, с последним она давно должна была смириться, но почему-то сейчас оставить так просто в стороне не хотелось. Цель должна быть достигнута. Какой из нее руководитель, который не добивается желаемого? Дженсон отказал ей в первую попытку, но она будет пробовать снова, чтобы в конечном итоге доказать не только самой себе, но и ему, что все уроки не были напрасны с самого начала.