Песнь фурин

Июнь нещадно протекал мимо — сквозь невыносимую жару и духоту она и не заметила, как уже настал следующий месяц. А в июле прошлого года они с Какаши сплели сердца узами брака. Тот день был самым счастливым в ее жизни. И в жизни Шестого, уверена она. За год в качестве первой леди Конохи она узнала многое не только о деревне, но и о своем муже. Как оказалось, господин Рокудайме совершенно не умел хранить у себя в доме носки, а потому просто покупал пачку новых всякий раз он потеряет прошлые. И, как оказалось, со всей своей небрежностью по отношению к носкам, Хатаке не терпел в доме разбросанную обувь. Ну вот совсем. И потому Сакура всячески старалась избавиться от этой привычки — говорила ей мать, с таким бардаком ее никто замуж не возьмет. Отчасти прогадала, а отчасти была права — Какаши переучил ее и превратил в чудную домохозяйку. А еще Сакура поняла, что у ее мужа совершенно ужасная память — было ли дело в возрасте или травме после войны, она точно не знала. Однажды мужчина едва ли не забыл про именины любимой, отчего потом достаточно долго извинялся. Девушка простила его довольно быстро, ведь господин Шестой усадил на улице главной больницы сакуру. Бывшая Харуно тогда почетно приняла еще пару дорогих подарков в лице бриллиантового кольца с букетом и довольно поцеловала мужа. Какаши на это ответил ей, что она увидела еще не все, а потому повел на улицу, откуда прекрасно видно скалу Хокаге. На каменном лике Рокудайме, а если быть точнее на протекторе, огромными буквами было высечено «桜流し». И тогда бывшая Харуно подумала, ёкай с ним, с днем рождения — у нее самый лучший муж. Который, судя по всему, забыл про их годовщину и просто уехал на важные переговоры в столицу. Сакура поехала с ним не столько из желания быть рядом, сколько из возможности проявить пассивную агрессию по поводу забывчивости мужа. Хатаке могла бы и напомнить, понимает она, но отчего-то хотелось, чтобы такой день самостоятельно отложился в памяти дражайшего супруга, без вмешательств. А в стране как раз готовятся отмечать фестиваль Танабата — самый красочный для Сакуры. В городе уже вовсю развешивались праздничные фонари и колокольчики, звон которых оглушал сердце Хатаке. Она не без восторга рассматривала украшенные прилавки и здания, а то, как обустроили главный парк — просто невообразимое чудо. Девушка тащит мужа по всем возможным заведениям, пока не сталкивается с нарочито строгим «у меня дела» и остается в одиночестве. Дела у него, и впрямь важные, осознает она, ведь Даймё не терпит неподчинения и самовольства, которым и занимается Рокудайме в пределах своей деревни. Как жена Шестого, она обязует себя приобрести дорогущую юкату цвета спелой черешни, что превосходно подчеркивает ее яркие накрашенные губы — муж будет в восторге. Так она считала, пока муж не вернулся в гостиничный номер злющий как ёкай, пахнущий штормом. Собрание прошло ужасно, понимает она по одному только шагу мужчины. Купленную роскошную юкату она откладывает в сторону, и подходит к Какаши с особой осторожностью, так, как научилась за год их брака. Во всем мире Шестого злили только две вещи — собрания со старейшинами и Даймё, и плохо сваренная рыба. А Сакура уже научилась справляться с ним, подобному дикому зверю — девушка подходит осторожно, пытаясь не спугнуть, а затем беспощадно захватывает в свои крепкие объятия. Остывал Хатаке, конечно же не сразу, но всегда растекался теплой лужицей под нежностью жены.       — Сказали, что я некомпетентный Хокаге, представляешь?       — Уму не вообразимо, — Сакура хмыкает в тон ему и подглаживает седые лохматые пряди.       — Превратил Коноху в Амэгакуре, ну ты слышала такое? — Хатаке чувственно размахивает руками, громко дышит и скрипит зубами, как когда его что-то невероятно злит, — Я продвинул Лист, Амэгакуре такие технологии и не снились даже!       — Конечно не снились, никому не снились, потому что у них нет Шестого Хокаге, — девушка аккуратно завлекает серебристую макушку в свои объятия и и целует горячий лоб, кажется она по одному только касанию могла понять, как сильно напряжен муж. Какаши ласково целует ее в ответ, но не в губы, как если бы все было хорошо, а в розовую макушку — все еще зол. На рассвете Хатаке тихо исчезает, чтобы не разбудить жену. А на календаре меж тем открывается среда — седьмое июля, год со дня их свадьбы. Танабата распускается за окном, куда Сакура старательно не смотрит. На долго ее не хватает, и потому она отчаянно выбирается наружу, ощутить хоть толику праздника. С главной площади, где в милом прилавке она купила парочку стеклянных фурин, отлично проглядывался дворец Даймё — тот было сложно не заметить. Девушка, зачем-то разодетая и собранная, молча шествовала по торговым улочкам — хотя бы сувениров домой накупит. Голову окутывали отрывки дня свадьбы, когда Какаши с невероятной силой сжал ее руку, да так, что потом не собирался отпускать, пока они не прибыли в дом. Тот день ей казался не просто особенным, он был чем-то подкрадывающимся к сердцу, теплым и невероятно радостным. Хатаке специально выставил дату торжества на день влюбленных — Танабата ее любимый праздник, ведь именно во время этого фестиваля несколько лет назад мужчина признался ей во всем. Звезды тогда светили неистово и волшебно, а сказочный Млечный Путь словно бы открывал дорогу в будущее.       — Будете покупать, госпожа? — голос пожилой женщины пробивается сквозь пелену ностальгии и Сакура будто бы просыпается.       — Конечно. На улицах ее узнают как Госпожу Хатаке, что несомненно льстит ее собственному эго, и конечно же заставляет лишний раз взгрустнуть, ведь муж до сих пор на собрании. Девушка запечатывает все свои покупки в свитки и продолжает гулять до самого вечера, пока на площади не включают огни, а незнакомый голос в тени не приглашает ее к себе.       — Фестиваль не принято проводить в одиночестве, — говорит голос, а Хатаке уже подозрительно щурит глаза в поисках угрозы.       — Я не одна.       — Позволите проводить вас до самого праздника? — незнакомец все настаивает, и Сакура уже сжимает кулаки от нарастающей злости — этого еще не хватало.       — Я замужем, — девушка заправляет рукава багровой юкаты так, чтобы было удобно почесать кулаки, но человек в тени резко прерывает ее действие и завлекает в свои объятия.       — Тогда стоит провести время с мужем. Какаши предстает в полной красе, а точнее, в зеленом расписанном кимоно, так идеально контрастирующим с ее платьем. Бывшая Харуно чувствует, как дергается глаз, но от касаний мужа млеет сразу же.       — Что за шутки! Я хотела тебе врезать! — Сакура пытается вызволиться из заточения в виде сильных мужских рук — не получается.       — И тогда бы вишенка осталась вдовой, — все не унимается Какаши уже привычным голосом, — Прости за опоздание.       — Я думала, ты опять забыл, — выдыхает она.       — Я и забыл… Но вспомнил лишь ночью, поэтому с Даймё пришлось разбираться половину дня. Сакура не может не улыбнуться тому, как неловко почесывает затылок Хатаке — память его, и вправду подводить стала все чаще. Мужчина подхватывает жену под локоть и уводит в самую гущу фестиваля, ведь все только начиналось. В сердце Сакуры застучал тот самый ритм, отбивающий чувство восторга и любви, тот самый, который она впервые испытала с Какаши много лет назад. На небе взыграл первыей блеск звезд, из-за чего то казалось ярким и каким-то сказочным. Хатаке поправляет неудобный пояс оби и что-то ворчит про себя — подобную одежду он всегда ненавидел, и даже на собрание к самим Лордам приходил в джонинской форме. Мужчина не ярый фанат фестивалей, но отчего-то именно Танабата в его душе играла особыми красками.       — Я куплю тебе булочку, — вдруг мягко произносит он, и Сакура с головой окунается в тот день, когда Хатаке признался ей в чувствах. То был необычайной красоты праздник в Конохе, конечно, ведь добрый господин Шестой привел деревню в чувство менее чем за год, а Сакура не смела пропустить чудесный вечер. Она еще никогда не праздновала Танабата так целеустремленно — просто Ино затащила ее в красочную толпу развешивать фонарики и колокольчики. Харуно перебрала тогда весь свой гардероб в поисках достойного наряда, и выбор пал на светло розовую юкату с расписными рукавами. Яманака грозилась найти ей пару, на что девушка скептически махнула рукой и убежала к нелепо скрывающемуся в толпе сенсею. Хатаке топтался на месте точно ученик академии, а не Шестой Хокаге, благодаря которому все это и происходит. В седой непослушной макушке застряли витающие всюду фантики, и этот вид Сакуру отчего-то раззадорил. Девушка вместо всяких лишних приветствий молча поправила волосы Рокудайме, отчего тот покрылся небывалым румянцем. Мужчина предложил ей пройтись вдоль парадных улочек, прокомментировав это тем фактом, что он испытывает дикую неловкость на фестивале в одиночестве. Харуно, конечно же, с удовольствием согласилась сопроводить учителя в такой праздник, смысл которого она потеряла много лет назад.       — Пойдем, я куплю тебе булочку, — как-то чересчур нежно и ласково выдает сенсей, настолько, что Харуно подозрительно щурится — мужчина не славился щедростью среди своих учеников, а тут добровольно предлагает Сакуре сладость.       — Я буду кремовую, — довольно задорно отвечает она и идет вслед за мужчиной.       — Хочу кремовую, — Хатаке держит указательный пальчик на губе, как когда она над чем-то задумывается.       — Конечно, — мужчина скупает все оставшиеся кремовые булочки в форме замысловатой рыбки. Жена довольно принимает от милого парня за прилавком полный пакет сладостей и желает хорошего вечера. Какаши откусывает кусочек от хвоста испеченной сладкой рыбки, такой, где еще не было приторного крема, и возвращает девушке — эта его привычка стала уже своего рода традицией для них. Сакура привычно смахивает крошки с его маски, уже почти не глядя, и идет дальше, вовлеченная яркими красками вокруг. На многочисленных фонариках были расписаны разного рода пожелания на удачу, как принято в подобные праздники. Основным пожеланием на всех фонариках была «любовь». Какаши крутит взгляд по сторонам, вечно осматривается и мысленно теряется, еще немного, и у него вскружит голову. Весь путь до парка был украшен самодельными бумажными фонариками, которые, как правило, было принято запускать вдвоем.       — Не хочешь запустить фонарик? — как-то робко произносит он, отчего Сакура вскидывает бровь.       — Давайте, — без лишних раздумий соглашается она и становится вплотную к мужчине. Он долго выбирает фонарики, неуверенно ведет рукой от одного к другому, пока наконец не достает тот самый. Сакура поджигает фитиль и едва касается ладони сенсея, она у него, отчего-то холодная, но очень нежная. Бумажный фонарик наполняется светом и они пускают тот в небо к остальным пожеланиям. И отчего-то выбор Какаши пал на кандзи «愛». В столице все куда серьезнее относятся к фестивалю, пожалуй, даже слишком — в родной Конохагакуре, пускай и не так изыскано украшенной в одних тонах, ощущалось куда больше чувств, нежели здесь. Улицы вокруг были монотонными, но не менее красивыми от того, а украшения выполнены в едином стиле — роскошно, со вкусом, но не так, как дома. Хатаке хочется возразить красивым фейерверкам — мой муж делает во стократ лучше! Какаши ходит медленно и размеренно, подобная его походка, всегда шутила Сакура, напоминает старика.       — Не хочешь посмотреть на звезды?       — Вы сегодня больно загадочный, Какаши-сенсей, больше, чем обычно, — Харуно закидывает в рот очередную булочку и дивится тишине вокруг. Какаши решает наконец сбежать от праздничной суеты и уйти в тишь — надолго его все же не хватило на им же организованном фестивале. А деревья вокруг отчего-то стали куда прекраснее, чем Сакура помнила. Девушка весело ступает по высокой траве и устраивается под пышным деревом. Мужчина недолго топчется на месте и только затем подходит к ней. Звезды на небе, все-таки действительно были волшебными, такими, что отражались в зеленом взгляде девушки, отчего у Какаши замирало сердце. В Танабата принято разглядывать звезды, и он понимает, что с этим точно не справиться, ведь необузданные нежные глаза Харуно просто взяли его в плен. Хатаке пропускает очередной удар сердца и все же решается взглянуть ввысь — звезды его словно бы направляют, думает он.       — Звезды прекрасны, — голос его звучит отдаленно, но точно, отражается в самой душе у Сакуры, — Подобно тебе. Признание в любви считается большой храбростью и невероятным риском, таким, с которым Харуно сталкивалась, еще когда хвостиком бегала за темноволосым парнем, чьи чувства были закрыты от нее на замок. Сама она прекрасно знает, что для этого шага нужны неведомые обычному человеку чувства. Вечер действительно волшебный, вновь и вновь убеждается она, когда на глазах почему-то застывают горячие июльские слезы. Мужчина присаживается рядом, уже увереннее, и мягко захватывает ее ладошку в свою, а затем откусывает кусочек от ее булочки, в той части без крема. На лице у него румянец подобный волосам Харуно, а сама она не знает, куда деть глаза.       — А вы романтик, Хокаге-сама, — она прижимается к нему плечом и следует за мужчиной в сторону, туда, где красочные огни фонарей заканчиваются.       — У меня годовщина, — горделиво хмыкает он. Хатаке находят невысокий холмик, откуда открывался вид на все прелести фестиваля, а именно, на взмывающие ввысь бумажные фонарики и фейерверки. Девушка укладывает на траву пакет со сладкими кремовыми рыбками и заглядывает в глаза звездам. Млечный Путь отсюда казался как никогда ближе.       — Ты мое все, и я обещаю оберегать тебя всю свою жизнь.       — Я обещаю оберегать тебя с этого дня, когда мы стали одной семьей, — он прижимает свой лоб к ее и выдыхает слова куда-то в сердце. Они дали друг другу клятву у алтаря, а здесь под звездами он обещает самим Ками. Сакура завлекает мужчину в сладкий поцелуй и старается удержать яркую улыбку — все-таки у ее мужа отличная память, пускай он и плохо запоминает даты. Танабата — день влюбленных, ночь, когда под звездами можно раскрыть все самое сокровенное, и соединить два сердца.