***
Достижение разблокировано: Приучен к горшку. Ох, ну наконец-то, блядь! Как же мне этого не хватало! Правда это старая новость, с того времени прошёл целый год. А мне уже два года, и скоро будет три. Я вступил в ряды совершенно нормальных детей, способных ходить по дому без присмотра со стороны взрослых. Но в данный момент я не пользуюсь этой привилегией и просто сижу на диване, наслаждаясь просмотром фильма с Эдвардом и Джоан. Мы смотрим «Школу рока» на DVD, про немного строгого пузатого пещерного человека, который учит кучку детей играть музыку. Фильм оказался довольно хорошим, со счастливым концом и очень правильным посылом, который в финале сказал учитель: «Развивайте свои таланты и преодолевайте неуверенность в себе». И вот все его ученики дружно побежали к своим гордым родителям. Довольные, счастливые и… живые. Чёрт! Почему меня это так взволновало? Откуда вообще взялась эта мысль? Должно быть, я слишком сильно на это отреагировал (пару раз встряхнув головой), поскольку, когда пошли титры, Эдвард обратил на это внимание. – В чём дело, малыш? Тебе не понравился фильм? – Я… – начал я, сделав небольшую паузу, понимая, что лучше просто солгать, чтобы избежать дальнейших расспросов на эту тему. – Неа… он хороший. Отец задумчиво на меня посмотрел, прежде чем нежно опустить свою руку мне на плечо и… словно это произошло по инстинкту, я прислонил голову к его груди, почувствовав на себе мягкий взгляд Джоан, что сидела справа от меня. Не знаю, может быть, это всё из-за времени, что я провёл с ними, а может, я просто обманываю себя, но… наверное… в каком-то смысле… мне действительно понравилось быть их сыном. Агосы всегда были очень заботливыми и добрыми родителями и относились ко мне не как к лишнему рту, который нужно кормить, а как к любимому сыну. Это заставило меня задуматься… задуматься о своём решении, принятом ещё в больнице. Неужели я действительно собираюсь отплатить им за доброту холодом и безразличием и буду ребёнком, который ничего не даст им взамен? Я закрыл глаза, выпустив из морды беззвучный вздох. Нет. Я не буду таким. Они заслуживают лучшего. Я стану им хорошим сыном.***
Ещё один год позади, мне уже четыре. Начало этого года я провёл в детском саду, держась в тени и стараясь быть незаметным. Единственный раз, когда я действительно принял участие в чём-то общественном, стал момент, во время которого воспитательница поставила меня и остальных детей перед собравшимися кружком родителями, чтобы я прочитал им стишок и тем самым показал, что я такой же, как все, и меня не нужно… отдавать в особую школу. Но сейчас это не важно. В данный момент я сижу на заднем сиденье нашего семейного автомобиля, плотно пристёгнутый в детском сиденье. – Куда мы едем? – спросил я, когда машина, урча двигателем, пронеслась мимо пустынных земель Динофорнии, что мелькали за окном. Джоан обернулась сидя на пассажирском сиденье, чтобы ответить мне. – Мы едем к моему дяде, – сказала она и тут же вздохнула. – Брату твоего дедушки – Фрэнку. Фрэнк? Тот самый теризинозавр с вечеринки, у которого явно были проблемы с законом. Я наклонил голову вперёд и решил воспользоваться типичной детской наивностью, задав прямой вопрос: – Зачем? – Чтобы провести у него время. Он устраивает очень весёлые посиделки в гараже у Джо, – ответила мама. – И так как я узнала, что он живёт совсем недалеко от дома Хэлфордов, то твой папа решил пригласить и их. Эдвард кивнул, сидя за рулём, а затем, сделав паузу, спросил: – Кстати, Джоан… – он бросил на неё быстрый взгляд: – …а кто такой Джо?* «О боже, Эдвард! Ты серьёзно? Нет, ну в самом деле, как можно задавать такой вопрос? Повезло тебе, что этот мем станет популярным лишь в 2019 году, иначе бы тебя сейчас точно унизила добрая половина школьников старше 12-ти лет», – прикрыв глаза рукой, подумал я. Через пару минут мы наконец-то заехали на окраину типичного пустынного городка, возле большой горы, и за окном начали мелькать расположенные вдоль её отрогов жилые дома. В какой-то момент папа повернул руль и подъехал, как я понял, к дому Джо, возле которого было припарковано множество машин. Я самостоятельно отстегнул ремни безопасности и выбрался из кресла как раз в тот момент, когда мама открыла дверь, дав мне возможность вылезти из машины и встать между ней и папой. Джоан протянула руку, и я, схватившись за неё, зашагал по подъездной дорожке, увидев впереди, возле открытого гаража, группу неформального вида динозавров с красными пластиковыми стаканчиками в руках. Возле них, на большом раскладном столе, лежало несколько открытых коробок с пиццей, а также пара кег с пивом. «Пиво, открытый гараж, динозавры, которые явно находятся под какими-то веществами? Всё это как-то не похоже на те вечеринки, которые обычно посещают мои родители», – нахмурившись, подумал я, вместе с мамой подходя ближе и останавливаясь неподалёку. В маленьком гараже перед домом играла любительская группа. Барабанная установка была вплотную прижата к старому автомобилю с покорёженной дверью, а спереди был установлен маленький убогий усилитель. Фрэнк, облокотившись на капот машины, проверял настройку своей древней, как мир, гитары, выглядевшей так, словно он приобрёл её на распродаже в 80-е годы. Заметив нас, он изогнул свои губы в приветливой улыбке. – Джоан! Как я рад тебя видеть! – громко произнёс он. – Фрэнк! – радостно сказала она, подходя ближе, и они обнялись. Гитара всё ещё висела у него на плечах. Ну а я предпочёл просто постоять в сторонке, поглядывая на странных гостей моего дяди, от вида которых мне было немного не по себе, а под чешуёй всё так и зудело. Закончив обниматься с Джоан, Фрэнк перешёл к моему отцу и, покачав головой, улыбнулся. – Спасибо, что заскочил, Эд, – сказал он, стукнувшись с ним кулаком, после чего посмотрел на меня. – О, а вот и ты, малыш Анон! Ты посмотри-ка, как вымахал! Ещё немного и ты точно перерастёшь меня! – Очень надеюсь, что, да, – сказал я, и это была вовсе не шутка, поскольку я искренне этого хотел, вспоминая рост типичного компсогната. – Ха! А ты забавный, малыш! – подмигнул Фрэнк и, повернувшись к двери, ведущей в дом, махнул мне рукой. – Идём, мы с Джо принесли в столовую кое-какие вещи, чтобы вы, дети, смогли поиграть, пока мы, взрослые, тусуемся. – О, тебе не обязательно было делать это для нас, – с благодарностью сказала Джоан. – Ерунда! Нам это было не в тяжесть. Тем более что Хэлфорды тоже приехали со своей малышкой. Он усмехнулся. – И должен сказать тебе, эта Оливия просто очаровашка. У неё такой проницательный взгляд, прямо как у того следователя, что пару лет назад меня повязал. Честное слово, стоило ей посмотреть мне в глаза, как я едва не проболтаться о том, где находятся мои запасы ЛСД и… Но тут он прервался и бросил на меня и Джоан виноватый взгляд. – Ой, прости. Забудь о том, что ты сейчас слышал, приятель, – быстро сказал он мне. «Ха, похоже, я только нашёл динозавра, близкого по духу с Ридом», – мысленно хмыкнул я. Мы вчетвером зашли в дом, в центре которого стоял обломанный обеденный стол, а с потолка свисала лампа с разбитой чашей, но в остальном всё выглядело вполне красиво и аккуратно. Хэлфорды сидели на диване возле стола, за которым, на высоком стульчике, расположилась Оливия. Подождав, когда мне на стул кинут пару подушек, я тоже уселся за него и посмотрел на барионикса. С тех пор как я видел Оливию в последний раз, она сильно подросла и теперь уже была не младенцем, а вполне взрослой девочкой в синем комбинезоне с закатанными рукавами. Её голову украшали короткие зелёные волосы, а золотисто-серые глаза были устремлены на лист бумаги, лежащий перед ней. Маленький барионикс что-то рисовала несколькими цветными карандашами, разбросанными по столу. Её крошечные коготки время от времени меняли карандаши между собой, после чего возвращались к рисованию вместе с хозяйкой, которая полностью сосредоточилась на своём занятии. «Наверное, здорово – вот так просто уйти с головой в хобби и забыть о настоящем, не думая о своих проблемах и о том, что всем на тебя наплевать», – про себя подумал я. Мы поприветствовали Хэлфордов и обменялись парой любезных фраз. Мистер Хэлфорд восхитился тем, как сильно я вырос с тех пор, как они видели меня в последний раз, а его жена поднялась с дивана и нежно ущипнула меня за щёку, после чего мои родители присоединились к ним, оставив за столом меня и Оливию, которая увлечённо рисовала, пока дядя Фрэнк копался в коробке с музыкальными инструментами. Миссис Хэлфорд посмотрела на дочь, и на лице её появилась улыбка. – Оливия, – тихо позвала она. Оливия подняла прищуренные от подозрения глаза, словно заранее знала, о чём её мама собирается спросить и что ей это определённо не понравится. – Почему бы тебе не показать нам, что ты рисуешь? – предложила миссис Хэлфорд. Оливия тут же прижала бумагу к груди и энергично затрясла головой, громко шурша волосами. – Нет! – крикнула она, сердито нахмурив мордочку. Что ж, это был хороший ответ для маленькой девочки. Взрослые улыбнулись. – О, она такая застенчивая! – взмахнув рукой, сказала Джоан. – И к тому же упрямая, – с ухмылкой прибавил Эдвард, глядя на мистера Хэлфорда. – Точь в точь, как её папаша. Его друг-барионикс рассмеялся, и его морда растянулась в улыбке. – Ха! Верно, мать твою! Хотя кто бы говорил, ты хитрый кусок… ой… я имел в виду… – он поймал убийственный взгляд миссис Хэлфорд, который напомнил ему, что он должен следить за языком в присутствии детей. Хотя я и так уже догадался, что он хотел сказать. – Эм… в смысле ты прав, Эд, – закончил он, виновато поглядев на супругу. Оливия с подозрением посмотрела на сидевших неподалеку взрослых, пытаясь уловить какой-нибудь недобрый умысел, прежде чем её взгляд на мгновение остановилась на мне, ещё одном ребёнке в этой комнате. Я слегка улыбнулся ей и помахал рукой, но она лишь нахмурилась и продолжила рисовать. «Да, сразу видны все признаки будущего интроверта. Ну, не то чтобы я был лучше, но всё-таки…» – подумал я, но тут меня отвлёк от размышлений голос дяди Фрэнка: – Ага! Нашёл! Эй, Анон! У меня для тебя кое-что есть! Я повернулся в его сторону и тут же застыл. В его руках была крошечная акустическая гитара, предназначенная для детских ручек. Дерево было слегка поцарапано, но в остальном она выглядела совсем неплохо. Фрэнк улыбнулся, наклонившись ко мне. – На днях я нашёл её на обочине возле мусорки. Представляешь, какие-то мажоры выкинули её. Хочешь попробовать пощипать пару струн, Анон? «О нет! Только не это! Я… нет! Не хочу!» – сам не знаю почему, заволновался я. Но любое слово, которое я хотел произнести, намертво застряло в моём горле. Я плотно стиснул зубы, пока моя мама с улыбкой ответила за меня: – Конечно, он хочет! Ну же, Анон, попробуй. Посмотрим, сможешь ли ты сыграть что-нибудь. «Нет! Нет! Тревога! Тревога! Тревога!» Всё моё тело охватила внезапная паника, и я застыл на месте как статуя. Воспоминания из прошлой жизни разом нахлынули на меня, и все голоса в комнате стали казаться каким-то далёкими и еле слышными, будто мои родители, Хэлфорды и дядя Фрэнк находились где-то вдалеке, а их голоса доносились из глубокой пещеры. Я не сразу заметил, как к моей груди прижали гитару, и дрожащими когтями вцепился в неё. Мой хвост от неожиданности взметнулся вверх, ударившись кончиком о перекладину стула. «Отлично. Я всё ещё могу из всего этого выкрутиться. Нужно просто выдернуть одну струну и отдать им. И всё это закончится! Всё-всё!» «Или же мне стоит попробовать? Но…» Я услышал, как что-то звонко ударилось об пол. Я моргнул и понял, что гитары больше нет в моих когтях. Она сползла вниз, и теперь лежала под столом. Все с удивлением уставились на меня, даже Оливия, которая была встревожена этим звуком и, прекратив рисовать, теперь смотрела на меня. Я почувствовал чью-то руку на своём плече и, обернувшись, увидел обеспокоенный взгляд Эдварда. – Анон, ты как, малыш? Всё… – Туалет! – выпалил я первое, что пришло мне в голову. – Ты хочешь, чтобы я… – попытался спросить он, но я тут же спрыгнул со стула и помчался в ванную комнату, закрыв за собой дверь. Включив свет, я прижался спиной к двери, услышав с той стороны приглушённый голос Фрэнка: – Что ж, когда приходит время, лучше не мешкать. Я с трудом дотянулся до раковины, чтобы включить воду и заглушить всё звуки, но это совсем не помогало, и я рухнул на колени, вцепившись руками в грудь. Моё сердце колотилось как пулемёт, а морда с трудом вдыхала воздух. «Ну же! Соберись! Что со мной такое?» Я судорожно сглотнул застрявший в горле комок и, стиснув острые зубы, собрался с мыслями. «Что за чертовщина со мной творится? Почему эта гитара так меня напрягла?» Должно быть, это было каким-то побочным эффектом того, что я снова стал ребёнком, верно? В конце концов, такого… такого со мной раньше никогда не случалось. Ни разу. И всё же… Почему у меня такое чувство, что всё это уже было? Словно эта гитара напомнила мне о чём-то очень важном? Внезапно раздался стук в дверь, и я едва не подпрыгнул, после чего услышал мамин голос: – Анон, дорогой? У тебя там всё в порядке? – Да, в порядке, – чересчур быстро ответил я, понимая, что сделал это довольно поспешно и резко, что явно говорило об обратном. К счастью, мама не обратила на это внимания и, сделав паузу на несколько мгновений, снова заговорила: – Фрэнк хочет сходить на ближайший холм и показать нам и Хэлфордам красивый вид. Хочешь, чтобы мы тебя подождали? – Нет. – Ты уверен? – Да. – Хорошо, дорогой. Тогда ты можешь подождать нас в доме вместе с Оливией, пока она рисует. Я услышал, как она отошла от двери и удалилась, а вскоре и все голоса снаружи полностью стихли. Подождав около минуты, я наконец набрался смелости и приоткрыл дверь, чтобы убедиться, что все взрослые действительно ушли, после чего издал долгий и глубокий выдох. Вернувшись обратно в столовую, я сел на свой стул. Оливия не обратила на меня никакого внимания, продолжая рисовать что-то на своём листе бумаги. Я невольно задался вопросом: что именно она там рисует, раз так сосредоточена?***
Немного посидев на месте, я повернул голову и заметил, что гитара всё ещё стоит у моего стула, прислонённая к нему после того, как кто-то поднял её с пола. Холодное ощущение под моей чешуей вновь вернулось, и инстинкт стал побуждать меня немедленно отвернуться от неё. А то и вовсе убрать. Раз она не вызывает у меня приятных ощущений, то не лучше ли избавиться от неё и больше никогда не видеть? Полностью вычеркнув из жизни. Ведь она мне совсем не нужна… Или же… Мои глаза сузились, морда напряглась, а хвост начал яростно метаться из стороны в сторону. Я ещё раз громко вздохнул, а затем, сам того не ожидая… Вцепился в гриф гитары, словно намеревался её задушить, и притянул к своей груди, повернув на бок и положив себе на колени. А потом аккуратно провёл по струнам, виляя хвостом в такт раздававшимся звукам, словно это был метроном. Исполнив пару случайных тактов, я начал играть, взяв за основу… Что-то простое! Что-то уверенное! Что-то совершенно случайное! Простое! Уверенное! Случайное! Простое… Уверенное… Слу… И тут до меня дошло, что все эти такты, которые я исполнял, послужили основой для новой песни Фэнг. На одно мгновение я словно оказался в её комнате, когда она учила меня играть на гитаре. Она вновь сидела позади, её когти направляли мои руки, а её голова лежала на моём плече, пока робкая и счастливая улыбка растягивала её клюв. Я приостановился, чтобы смахнуть с глаз слёзы, и громкое тиканье часов на стене внезапно напомнило мне, где я на самом деле нахожусь. Весь мой мир опять переместился в прошлое, вернув меня в прежнюю унылую действительность. Я почувствовал, как крохотная солёная капелька скатилась по моей пасти и повисла на её кончике. Я снова потерял Фэнг. Подняв руку, чтобы вытереть рукавом глаза (и отчаянно сопротивляясь желанию в него высморкаться), я посмотрел вперёд… и вдруг понял, что Оливия стоит прямо передо мной. Вот чёрт! Я чуть было не свалился со стула, детская гитара опять выскользнула у меня из рук и неудачно ударилась об пол, издав звонкий звук. На её деревянной поверхности появилась свежая царапина. Оливия смотрела на меня… но не тем подозрительным взглядом, которым она, кажется, смотрела на большинство людей и динозавров в этом мире, а каким-то другим. Её золотисто-серые глаза были широко распахнуты, словно анализируя меня. Прошло несколько напряжённо долгих секунд, прежде чем она достала что-то из кармана своего комбинезона и протянула мне. Это был кусок бумаги, вырванный из большого листа. «Что это?» – удивлённо подумал я. Она откинула голову назад, открыв мордочку, словно хотела испустить длинный разочарованный вздох, только совершенно беззвучный, а затем с силой прижала бумагу к моей груди, и мои глаза расширились. От неожиданности качнувшись на стуле, я потерял равновесие и кувыркнулся вниз, приземлившись на задницу. Моя мордочка скривилась от боли, прежде чем я что-то услышал. – Пф-ф-ф! – Это была Оливия, её рот был закрыт, щёки надулись, а глаза широко распахнулись, пока её руки плотно прижимались к мордочке, не давая ей открыться. Я не сразу понял, что она едва не разразилась громким хохотом после моего неудачного падения. Несколько секунд она с улыбкой смотрела на меня, но потом вдруг вспомнила, что должна выглядеть хмурой, и её лицо опять стало настороженным. – Ну ты и чудак! – насмешливо сказала Оливия и, отвернувшись от меня с раздраженным фырканьем, направилась обратно к столу, забравшись на своё сиденье. Я посмотрел вниз и развернул обрывок листа, на котором… был изображён зелёный динозавр, сидящий с гитарой на стуле и окружённый плавающими вокруг него музыкальными нотами, одна из которых прижалась к его плечу, как бы предлагая утешение. Но самое удивительное было то… что на лице этого динозавра сияла яркая улыбка, а глаза были мягко закрыты. И это нарисовала трёхлетняя девочка? Рисунок выглядел очень хорошо, не был корявым или непропорциональным, как типичный детский рисунок, даже мелкие необязательные детали, такие как моя рубашка и штаны, присутствовали на нём, хотя многие дети нарисовали бы просто голое тело. Я встал на ноги и посмотрел на Оливию, заметив лист бумаги, над которым она сейчас работала. На нём не хватало вырванной части, очевидно, той, где она нарисовала меня. Её глаза ненадолго приподнялись и посмотрели на меня, после чего опустились обратно, полностью сосредоточившись на рисунке. Я сел обратно и посмотрел на бумагу, пока часы за моей спиной продолжали тикать, отсчитывая идущее вперёд время, которое безжалостно меняло всё на своём пути. Но не этот рисунок. Отныне и впредь он будет оставаться неизменным произведением искусства, которое не сможет изменить никакое время. Но что ещё важнее… Его сделал кто-то, кому явно было не всё равно, что или кого рисовать. Он был сделан от души. И поняв это, я впервые в этой жизни подумал о чём-то хорошем. О том, что было раньше, о своей старой школе, о лучших друзьях, о Фэнг. Я мягко улыбнулся, держа этот рисунок в своих руках, а потом… Вдруг услышал, как захлопнулась входная дверь в доме, и заметил, как мои родители и Хэлфорды стремительно идут в нашу сторону. Фрэнк следовал за ними в непринуждённом темпе и с виноватой улыбкой. – Вставай, Анон, нам надо идти! – быстро сказал мне отец с озабоченным выражением лица. Я непонимающе моргнул. – А как же пиц… – Мы купим пиццу по пути домой, – пообещал он. Я спрыгнул со стула, не понимая к чему такая спешка, пока не услышал снаружи вой полицейских сирен и громкоговоритель, который звучал приглушённо из-за закрытых окон: – Это полиция! Выходите с поднятыми руками и сдавайтесь! Ну ни хрена себе! Выходит дедушка не врал, когда рассказывал о своём брате. Я не знаю, что такого мог сделать Фрэнк, чтобы спровоцировать облаву на свой дом, но, судя по его взгляду, для него это было вполне обычным делом. В любом случае я не собирался оставаться здесь и выяснять, за какое преступление его решили задержать, и вместе с родителями стремительно направился к чёрному ходу. Мистер и миссис Хэлфорд забрали Оливию, которая всё ещё пыталась что-то рисовать на бумаге, неловко извиваясь в их руках. Фрэнк помахал мне своими острыми когтями, когда мы убегали, улыбаясь во весь рот: – Пока, малыш! Увидимся в следующий раз… когда я снова выйду из тюрьмы. Мы вернулись к нашим машинам как раз в тот момент, когда у нас за спиной раздался звук выбиваемой двери. К счастью, наш автомобиль был припаркован довольно далеко от дома Джо. Мама усадила меня в детское кресло, пристегнув ремнями, и тут же замерла, а на лице её появилась радостная улыбка. – О, вижу, ты взял с собой гитару, Анон? Я моргнул и понял, что и правда держу в своих когтях детскую гитару, что подарил мне дядя Фрэнк. – Эм, да… взял, – смущённо отозвался я, прижимая её к себе.***
Начался пятый год моей жизни в качестве динозавра. Я не знаю, что я делаю. – Хорошо, теперь попробуй это. Я не знаю, как я это делаю. – Хорошо-хорошо. А теперь начинай щипать струны. Я не знаю, почему я это делаю. – Ты молодец, Анон! Теперь просто повтори это ещё раз! Все три такта! Но я и правда начал учиться играть на гитаре. На этот раз по-настоящему, после того, как мама и папа устроили меня к репетитору. Я всё ещё использовал ту самую потрёпанную детскую гитару, что подарил мне дядя, для практики и обучения. Может быть, я просто решил, что мне больше нечем заняться. Не то чтобы я мог чему-то научиться в садике, за исключением скучных стишков и элементарной математики, где нам показывали, что 2 + 2 = 4. Мой наставник, ламбеозавр в безвкусной белой футболке, выглядел весьма впечатлённым. – Так, приятель, ты молодец. Давай-ка с тобой сыграем ещё раз «У старика Хэммонда был парк». Готов? Я кивнул, сопротивляясь желанию закатить глаза перед тем, как начал играть. И должен сказать, что у меня и правда неплохо получалось. Я уверенно двигал когтями по струнам, подстраивался под общий ритм, пока мой наставник (от которого я ни на секунду не отставал, несмотря на мои крохотные ручки) играл вместе со мной на пианино, тем самым дополняя песню. Как только наш урок закончился, я вышел из частной музыкальной школы. Мама вскоре приехала за мной и забрала с парковки. – Ну, как прошёл сегодня урок, Анон? Тебе понравилось? – участливо спросила у меня Джоан. – Да, он был хорошим, – как и положено пятилетнему ребёнку незатейливо ответил я, когда мы подошли к машине. Мама протянула руку, чтобы открыть дверь, как вдруг ей кто-то позвонил, и она полезла в карман, чтобы достать оттуда телефон-раскладушку. Быстро проверив номер, она ответила на звонок. – Привет, Эд. Что ты хоте… Джоан внезапно остановилась и замерла. Я посмотрел на неё и увидел, как она испуганно прижала руку ко рту, а её хвост резко взметнулся вверх. – О… о боже… они? Да, я сейчас же привезу Анона домой. Хорошо, скоро увидимся. Она убрала телефон и быстро открыла мне заднюю дверь. Я посмотрел на неё, наклонил голову вбок и спросил: – Мама, что происходит? – Н-ничего, дорогой. Просто… ох… просто плохие новости, не волнуйся, – туманно ответила Джоан, показывая, чтобы я сел в своё детское кресло, что я и сделал, самостоятельно пристегнув на себе ремень. Когда мы вернулись домой, солнце уже начало уходить за горизонт. Наша машина въехала в гараж и остановилась. Я отстегнулся и, выбравшись с сиденья, дождался, когда мама откроет мне дверь, после чего вылез наружу. Мы оба зашли в дом, где стояла непривычная для этого времени тишина. Единственным звуком было тиканье часов на стене в столовой. Папа сидел в гостиной и смотрел на экран неработающего телевизора. Все окна были плотно закрыты занавесками, оставляя узкие полосы оранжевого света и слегка освещая тёмную область в центре. Я заметил, что домашний телефон на тумбочке у дивана болтался на проводе и громко пищал, сообщая о том, что его нужно вернуть на место. – Эд? — слабо произнесла моя мать, дрожащим от волнения голосом. Эдвард посмотрел в её сторону, но я этого не увидел, заметив лишь расплывчатое отражение на экране телевизора и пустое, безжизненное выражение на лице моего отца. – Я… только что узнал, – пробормотал он тихим хриплым голосом. – Они оба… их нет, Джоан. И, сказав это, он медленно согнулся пополам, издав печальный и полный боли вздох. Моя мать бросилась к нему и, сев на диван, крепко обняла. А я просто стоял рядом, наблюдая за всем происходящим. Позже в тот же вечер я узнал, что Хэлфорды попали в ужасную автомобильную аварию. Оливия отделалась небольшим ушибом на колене, а мистер и миссис Хэлфорд погибли. *Отсылка на известный американский мем «Don't ask who Joe is», который возник ещё в начале 90-х с целью заманить зрителей вопросом: «Кто такой Джо?». По сути это словесный розыгрыш, в котором жертва должна спросить о человеке по имени Джо, на что пранкер отвечает «Joe mama» (Мама Джо), что звучит схоже с «Yo mama». Да, на русском языке эту шутку очень сложно понять, поэтому вначале я хотел вставить вместо оригинального Джо, что-нибудь наше, например, заменить этого персонажа на динозавриху Элис (думаю никому не нужно объяснять почему), но потом решил, что это будет неправильно – вот так резко перекраивать целый кусок истории, и просто оставил всё как есть.