Небо высоко

Неделя пролетела быстро и согласно плану Цзинь Ми, хотя ожидалось, что отстраненность от общества заставит время тянуться, как корни лотоса. Ни Янь Ю, ни Дан Чжу, ни цветочные главы у нее ни появлялись. Поначалу Цзинь Ми думала, что их визиты запретил император, но когда взялась выяснить это у слуг, ничего подобного не обнаружилось. К ее удивлению, к ней не приходил и сам Жунь Юй. Феникс все больше молчал, а его утешения стали скупыми. Это было печально, но идей его освободить, помимо задуманного, у Цзинь Ми не было. И наутро спустя неделю Цзинь Ми собралась идти во Дворец Небесных Сфер. Нежно-голубое ханьфу она надевала с сосредоточенностью облачающегося в доспех Небесного Стража, но к собственному удивлению, вместо страха в ней клокотал не только гнев, а какой-то мстительный азарт. Только припомнив, как сам Рыбешка ловко изображал спокойствие все это время, ей удалось расслабить лицо. Напоследок бросив в зеркало мысленное «просил чуть-чуть, чуть-чуть и будет», она воткнула в волосы шпильку из лозы и зашагала наружу. У ворот Дворца Небесных Сфер ее шаг, однако, замедлился и стал тихим - представшая глазам картина была столь несуразной, что Цзинь Ми пожелала ее рассмотреть подробнее. И еле подавила постыдный смешок: император отнюдь не величественно пятился к ней спиной, пытаясь отцепить от себя зверя сновидений. Олень упирался копытцами, и кажется, совершенно намертво вцепился зубами в его расшитые одеяния - в ту самую накидку, которой недавно была укрыта Цзинь Ми. - Зверь, перестань. Хватит, не тащи. Что за капризы... Отдай, это мое любимое ханьфу... Жунь Юй неловко пытался увещевать: тихо, мягко и строго, гладил зверя по голове, осторожно пытался отстранить, но все тщетно - маленькие оленьи зубы сомкнулись намертво. Закатив глаза, Цзинь Ми подошла ближе. - Стоило избавиться от моей цветочной ауры, прежде чем подходить к зверю в этих одеждах. Жунь Юй выпрямился и обернулся, спеленутый по ногам собственной полой в пасти зверя. - И что с этим делать? - Не имею представления, - фыркнула Цзинь Ми и нарочно обошла зверя так, чтобы случись Жунь Юю плавно последовать за ней, поворот закрутил бы полу еще туже. Император, однако, лишь повернул к ней голову, и она продолжила обыденным тоном: - По моему опыту, отцепить зверя совершенно невозможно. Отпустит, если самому надоест. - Устало ухмыльнувшись, Цзинь Ми скрестила на груди руки. - Это вашему величеству стоит показать мне, как освободиться, попав в плен за одно обладание цветочной аурой. Жунь Юй осторожно погладил зверя меж рогов, но тот не шелохнулся. Улыбка на лице Цзинь Ми была смесью недовольства и триумфа. Неуемный зверь принялся тянуть парчу к себе. - Похоже, лучше сдаться, - вздохнул Жунь Юй и, стянув накидку, уложил ее изнанкой зверю на спину. - Ну уж нет! - фыркнула Цзинь Ми, и улучив момент, когда зверь пискнул, ловко стащила с него ханьфу. Олень уставился обиженно, но отнятая добыча была свернута комом и возвращена хозяину в руки. Жунь Юй поблагодарил, ожидая, что выплеснув порцию негодования, Цзинь Ми уйдет, однако вместо этого та отошла к столу, на котором покоилась пустая доска вэйци. Вытащив из чаши огненный камешек, она запоздало продолжила: - А однажды я изучу и твои тактики. Жунь Юй подошел к противоположному краю стола, не уверенный, хочет ли она играть. - Огонь ходит первым. Ты ничего не узнаешь, если не положишь камень. Цзинь Ми поколебалась, поставила камень ближе к Небесной Оси и присела за стол: - Любая хитрость рано или поздно будет раскрыта. - Хорошо, если так. - Жунь Юй сел напротив и опустил голубой камень вплотную к огненному - ближе к дальнему краю доски: - Цель ведь не просто оставить кого-то обманутым, а победить. Ответный ход Цзинь Ми сделала бездумно - начало партии все равно ничего не определяло. Задумавшись, Жунь Юй подсветил водные камни духовной силой, и она хмыкнула: - Победа, доставшаяся обманом, теряет в ценности. - В играх, где заслужить победу невозможно согласно правилам, ценным становится искусство обмана. Голубой камешек опустился далеко от остальных, и Цзинь Ми, посмотрев на это с недоумением, поставила свой посередине между теми, что были рядом, и последним появившимся. - Вот потому и важно пресекать искусность противника. - Именно, - подтвердил Жунь Юй с новым щелчком камня о доску. Поставив свой камень рядом, Цзинь Ми фыркнула:  - Думаешь, я начала эту игру с тобой ради обмана? - Уверен, - тихо отозвался Жунь Юй. Его кисть с камешком зависла у правой половины доски, но внезапно сместилась к левой и оставила камень там. Цзинь Ми хмыкнула и поставила камень рядом с теми, что начали игру. - Так не попадайся, раз уверен. У камня в центре оставалось еще две точки дыхания, и позволив себе робкую улыбку, Жунь Юй поставил камень поодаль. - Разве я могу отказаться от игры, если ты пришла ее начать? - Если я буду приходить сюда каждый день, однажды я выиграю честно. Щелчок огненного камня заставил веки Жунь Юя дрогнуть. - Я был бы этому рад. Следующая дюжина камней заполняла доску под молчание игроков и шелест сосны. Наконец, голубой камешек опустился в гущу других, и Жунь Юй посмотрел на Цзинь Ми. Она покосилась на доску и поджала губы: - Правила вэйци запрещают самоубийственный ход. - Если он не подразумевает захват камня противника, - вздохнул Жунь Юй и снял огненный камень с доски. - И верно, без расчета жертвовать ты бы не стал, - процедила Цзинь Ми. Заклинанием император отослал захваченный камень обратно ей в чашу, будто птичку. - Даже утерянное возвращается. Вопрос лишь в том, как это принять. - Для этого камня все равно не осталось свободы. Ни на доске, ни в чаше, - вздохнула Цзинь Ми. - Ты хочешь, чтобы я играл нечестно? - неотрывно продолжал смотреть на нее Жунь Юй. Шумно выдохнув, Цзинь Ми положила на доску сразу два камня. - Твоя нечестность подразумевает только твой выигрыш. Жунь Юй оперся ладонями в край стола, жалея о сделанном ходе, но осмотрев поле, задумался и кивнул: - Сочту это за фору в один камень. Цзинь Ми неожиданно для себя выпрямилась. Проигрыш стал бы последней каплей в ее чашу ее терпения к бессилию, а тут, она похоже, сделала сразу два удачных хода. - Хочешь продолжить обманываться? - Даже тот, кто проигрывает в вэйци, может выиграть время на приятную игру. Посмотрев на его кисть, Цзинь Ми невольно покраснела и легким движением поставила камень в ответ. Вспомнилось, что когда-то ей нравилось играть с Рыбешкой. Только после возвращения из Царства Смертных любое времяпровождение с ним стало казаться ей скучным. Однако нынешняя партия казалась ей интересной, хотя интерес был каким-то другим. Слегка будоражащим. Захватывающим. Изначально она затеяла эту игру ради осуществления плана, однако теперь и сама загорелась в ней победить. Кинув осторожный взгляд на замершего с камнем императора, она задумалась: ощущал ли тот похожий духовный подъем, когда проворачивал свои интриги? Однако по его лицу Цзинь Ми ничего понять не смогла - кроме привычного вежливого сосредоточения на нем ничего видно не было. Далее император взялся играть честно, и вскоре огненные камни были окружены со всех сторон. Цзинь Ми хоть и не почувствовала разочарования, на всякий случай насупилась.  - Моя фора ничего не стоила. - Ты еще можешь выиграть, даже не переставляя камни на доске, - осторожно улыбнулся Жунь Юй. - И как же? - с сомнением бросила Цзинь Ми. - Не хочешь найти ответ сама? Цзинь Ми недовольно хмыкнула - не иначе Рыбешка подсмотрел тактику романтической интриги у князя И. Везде шпионил, где мог. Однако показывать ему недовольство она сочла не лучшим для своего плана, и приподняла бровь: - Покажешь мне ответ, сварю тебе османтусовое вино. Против воли Жунь Юй смущенно улыбнулся, но улыбка под конец стала обреченной. - Договорились. Подогнув рукав одной рукой, кистью другой он сотворил круговой пасс, и чаши на столе поменялись местами. - Это нечестно, - возмутилась Цзинь Ми, хотя в глубине души оценила своеобразие решения. - Хуже того, - кивнул Жунь Юй, - Я лишь пытался доказать тебе, что моя нечестность - это не всегда мой выигрыш. Позволь на этом тебя оставить. Аккуратно подобрав полы, Жунь Юй поднялся и, сложив за спиной ладони, зашагал к воротам. Цзинь Ми посмотрела ему вслед и опустила взгляд на доску. Кажется, она хуже заядлого игрока смертных - пытается отыграться, и проигрывает еще больше. А еще варить вино... В следующие три дня, пока османтус бродил, Цзинь Ми решила не появляться во Дворце Небесных Сфер. Вместо этого она засиживалась допоздна с Фениксом и ловила себя на мысли, что есть в этом что-то и ради отместки Жунь Юю за серию проигрышей того или иного рода. И на третий день, когда Цзинь Ми провозилась с вином особенно долго, к ее досаде Сюй Фэн учуял перемены. Едва она появилась перед стеной гроз, он потянул носом, нахмурился и спросил: - Почему от тебя пахнет вином? Ты ведь не можешь утопить горести таким способом. Цзинь Ми нервно подтянула накидку к груди. - Приготовление вина меня успокаивает. Я его закопаю, а когда ты вернешься, мы сможем распить его вместе... Как тогда, когда мы вернулись из Царства Смертных. - Надеюсь, к этому времени вино не станет уксусом. Сюй Фэн улыбнулся так, что Цзинь Ми показалось, что она видит последний в жизни закат. В груди от этого сдавило, и скрепя сердце она сказала: - Уксус улетучится, а я сварю еще вина. Когда Цзинь Ми вернулась ко Дворцу Мерзлой Реки, то разделила вино на пять кувшинов: два из них спрятала заклинанием в рукаве, а три со вздохом закопала. Снова перед сражением вино уходило в землю, и Цзинь Ми остро понадеялась, что на землю оно никогда не прольется. Тем же вечером Жунь Юй устроился за столиком под ивой и спрятал озябшие кисти в рукава. По меркам Небес османтусовое вино должно было бродить три дня, но так или иначе сам император не мог вмешаться в этот процесс. Не говоря о том, что он подозревал, что таланты Цзинь Ми в очередной раз могли уйти в землю. Вздохнув, Жунь Юй достал из-за ворота чешуйку и осмотрел ее с обеих сторон. Пусть это самообман, пусть ожидание тягостно, но пока было время, стоило попробовать все. Цзинь Ми ступила на резной мостик, когда взошла луна. Свет был блеклым и неверным, и все под ним казалось глазу зловеще-заостренным, как нож преступника. Заметив ее, Жунь Юй поспешил спрятать чешуйку и выпрямился. - Вино, что я обещала, - сухо произнесла Цзинь Ми и явила перед ним кувшины. Взгляд Жунь Юя скользнул между горлышками из божественного льда. Задержав дыхание, он ожидал, что Цзинь Ми тут же уйдет, но она вместо этого села напротив него и фыркнула: - Думаешь, отравлено? Безрадостно улыбнувшись, Жунь Юй создал заклинанием трехногую чашечку, наполнил ее и тут же выпил. - Если это и яд, то он превосходен. Некрепкий и сладкий. На его чеканные движения Цзинь Ми хмыкнула: - Теперь ты ценишь доверие? - Это была бы не худшая смерть, - пожал плечами Жунь Юй и заставил появиться на столе вторую чашечку. - Даже ладони согрелись. Цзинь Ми едва слышимо хмыкнула и проследила за плавной хваткой кисти на ручке кувшина и сверкающей под луной струйкой. Сделав глоток, она прищурилась: - Не боишься, что я сумею убедить тебя отпустить Феникса, пока ты нетрезв? - Грозовой Барьер открывается только по моему личному распоряжению. Тебе придется вести меня до самой Темницы, - спокойно отозвался Жунь Юй, и снова наполнил обе чашечки. - Да и это слишком простой план. - Для хитросплетений твоего ума простота неожиданна, и потому может быть действенным оружием. Кто привык ходить по узкой тропе, не видит широкой дороги. Взглянув на ее очаровательно вздернутый нос, Жунь Юй мысленно признал ее правоту, и опустошил свою чашечку, запрокинув голову к звездам Млечного Пути. Цзинь Ми последовала его примеру и надула губы: - Незатейливый план Пу Чи по моему похищению сработал, и это могло бы сработать точно так же. - Верно, - кивнул Жунь Юй с задумчивой улыбкой. - Точно так же. В глазах мелькнул Цзинь Ми лунный блик. - Так ты попросту позволил ему меня похитить? Значит, Феникс был прав, предполагая, что этим ты просто искал повод к войне... Жунь Юй закатил глаза. К лучшему или нет, Сюй Фэн никогда не понимал его стратегий. И хотя ни один из них не желал признать любовь другого настоящей и достойной взаимности, в отличие от брата, ему удавалось вообразить ее таковой, чтобы выстраивать стратегию на этой основе. - Сорванная свадьба была бы не лучше той, что состоялась. А я лишь пытался узнать, захочешь ли ты поговорить со мной прежде, чем уйдешь. Даже думал, что ты вернешься, пока не прочел записку Янь Ю. - Кстати, что там было написано? - Ты не знаешь? - приподнял бровь Жунь Юй. Захлопавшим в недоумении ресницам Цзинь Ми он сдержанно улыбнулся. - И хорошо, что не знаешь. Следующую чашечку император опустошил с расслабленным лицом. Впервые неосведомленность Ми-эр действительно радовала - ведь выходило, что Янь Ю насмехался над ним без ее ведома и позволения. Заметив, как смягчились черты императора, Цзинь Ми подумала, что может добиться своего быстрее, чем кажется. Желая закрепить успех, она состроила на лице легкомыслие времен Виноградины: - Пу Чи снова отличился отсутствием приличий, так? - Попугай был более красноречив, - посмотрел на дно чашечки Жунь Юй. Незаметно от него Цзинь Ми закатила глаза. Пу Чи в своем намеке был прав: в понятиях любви Жунь Юй увяз до неспособности понять, что стремление к возвышенности в ней нелепо и скорее ведет к отстраненности. Жунь Юй вот даже перестал понимать чужие, вполне земные намеки, и устремился к идеалу до одержимости и отчуждения. И ей с Фениксом простой жизни не дал... На полдороги к глотку Цзинь Ми фыркнула в вино так, что капли брызнули на свет, и опустила чашечку с примирительной улыбкой: - Попугаи бездумно повторяют одно и то же. И говорят только в одиночестве. - Зато уверенно, - бесстрастно ответил Жунь Юй и сделал последний глоток. Цзинь Ми не поняла, обида ли это на ту насмешку, или желание отстоять свою одержимость, но на миг ей показалось, что Жунь Юй намекает на ее колебания и непорядочность. Щеки ее загорелись от гнева, стыда и хмеля одновременно, и она сердито хмыкнула: - Янь Ю знает толк в веселье. - Легкость манеры общения на многое закрывает глаза. И часто с обеих сторон, - отстраненно произнес Жунь Юй и снова наполнил чашечки. - Неудивительно, что вы оказались братьями, - хмыкнула Цзинь Ми. - Но как ни взвешивай, Пу Чи лучше других знает, что все - яд, и все - лекарство. - Ты права, - кивнул Жунь Юй, и его взгляд потерялся где-то вдали. Со вздохом Цзинь Ми опустила руки под стол. - Неужели тебе и впрямь нравится все время быть погруженным в заботы о Царстве? Ты добивался этого? - Ми-эр здесь скучно? - поднял к ней внимательные глаза Жунь Юй. Локоть Цзинь Ми оперся на стол, а щека на кулак. - Покой в Небесном Царстве не мирный, а мертвый. Даже праздников не стало... - Праздники есть, и были после мятежа. Просто тебе и мне было не до них, а я не настаивал. А сейчас не время для торжеств. Цзинь Ми не смогла подавить раздражение и уставилась в спокойное бледное лицо. - Не празднуешь победу на Реке Забвения, зная, что в ней нет чести? Жунь Юй вздохнул и скользяще переставил чашечку чуть правее. - Праздновать нечего. Войны вызывает недальновидная политика. - Недальновидная? - злая улыбка Цзинь Ми исказилась лунным светом до еще большей кривизны. - Уверена у тебя-то было рассчитано все. - Я не рассчитал терпения. Ни избытка ни недостатка. - На миг лицо Жунь Юя напомнило камень, и тут же ожило, будто над этим камнем прошла водная рябь. - Так все же тебе хочется развеяться? - А по какому поводу здесь пировать? - отмахнулась Цзинь Ми. - Ты и свой день рождения не праздновал ни разу. А ведь даже Ту Яо при всей своей злобе находила время устроить торжество. - Я не знаю дня своего рождения, - произнес Жунь Юй, тут же смутно об этом жалея. - Мои годы считали от прибытия в Небесное Царство. Цзинь Ми удивилась и позволила сочувствию пробиться в слова: - Императрица не говорила тебе? - Не думаю, чтобы она вообще знала, - отвел глаза Жунь Юй. - Но, пожалуй, это лучше, чем если бы она выбрала день по своей воле и устраивала торжество. Хотя в то время мы еще находили общий язык. Цзинь Ми замерла, впервые подумав, что Жунь Юй вполне мог таить злобу на Феникса и потому, что заботы императрицы о благе родного сына стали причиной его отверженности в Небесном Царстве. Прежде она никогда не задумывалась об этом, считая Ту Яо столь злобной, что ждать и тем более желать ее внимания было дико. Это ведь даже не строгая Глава Чжан... Прогнав эти мысли Цзинь Ми приподняла бровь: - Боишься притворной благожелательности? - И это тоже. - Тепло вернулось в глаза Жунь Юя со скоростью перевернутой страницы: - А что насчет тебя? В годы траура ты не имела возможности отмечать свой день рождения, так что я даже не знаю, когда он. Цзинь Ми покачала чашечку, гоняя зависшую на горлышке каплю. Вся помолвка была одним сплошным трауром. - Я не люблю его отмечать с первых сознательных лет в Водном Зеркале. Праздник все время превращался в годовщину смерти моей матери. Глаза Жунь Юя напомнили Цзинь Ми две ровные и неиссякаемо густые капли туши, которой хватило бы, чтобы исписать тысячу листов. Если бы он вдруг к ней сейчас потянулся с утешениями, она бы не удивилась, и более того, наверное, не отстранилась бы. На миг ей показалось, что она опьянела - иначе с чего бы все окружающее сосредоточилось до одного столь знакомого лица? Отогнав наваждение мыслью, что сочувствие Жунь Юя наверняка - очередное притворство, она спешно протянула к нему чашечку. - Тебе в этом плане лучше - можешь выбрать началом отсчета любой благоприятный день. Хоть сегодня. Жунь Юй налил ей вина и положил руку на свое запястье, думая о благожелательных врагах. - Нет, не сегодня... И все равно не время праздновать. Праздник хорош, когда все одинаково веселы. - Это недостижимо, - фыркнула Цзинь Ми. Жунь Юй вздохнул и поднял на нее мерцающий взор. - По меньшей мере можно попытаться сделать так, чтобы гостей не касались тревоги. - Это тоже не залог радости, - хмыкнула Цзинь Ми. - Смертные вот всю жизнь смертного часа ждут, но все равно умеют веселиться. Хотя тому, кто вечно настороже, не понять, - отмахнулась Цзинь Ми и поболтала перед собой чашечкой. - Даже вино это не меняет. - Попытки погрузиться в забвение не приносят ничего хорошего, - взор императора поймал отражение луны на крошечной глади вина, и он отставил чашечку. - Ты говорил, что иногда хорошо быть лягушкой в колодце, - возразила Цзинь Ми. - Радоваться истине или нет, можно понять, только узнав ее до конца, - произнес Жунь Юй и, сделав глоток, добавил проще: - Если ты жаждешь иного веселья, то всегда можешь спуститься в Царство Смертных. Цзинь Ми задумалась. В первое появление там было задорно и любопытно. На Искуплении - завораживающе. Без Феникса наверняка все будет не то... Однако, с задачей освободить его это могло помочь, и она вздохнула: - Мне не с кем туда спуститься. Янь Ю теперь опасается ко мне приближаться, а приглашать Лю Ин я не осмелюсь из-за своего нынешнего статуса. Цветочные духи, как и прежде, заперты в Водном Зеркале... Куан Лу в компаньонки даже не предлагай - ей за пределами Дворца Небесных Сфер ничего не нужно... - Цзинь Ми решительно вперила взгляд в лицо императора и развела руками. - Придется тебе самому меня сопровождать. Жунь Юй на миг замер, и просто кивнул. - Это не будет для меня чем-то вынужденным. - Сомневаюсь. Царство Смертных интересовало тебя, лишь как мое убежище, - отмахнулась Цзинь Ми. - Для вашего величества весь мир лишь источник расчетов и выгод. И слабое Царство Смертных в нем, должно быть, видится тебе слишком праздным и бесполезным. На миг Цзинь Ми усомнилась в собственных словах - Юань Цзы говорила, что жизнью смертных император все же немало интересовался. Однако речь шла о веселье, а не о делах, и ничего добавлять она не стала. Жунь Юй вздохнул и подумал об отце. - Так или иначе, я хочу спуститься туда с тобой. Мы можем отправиться завтра после речей девы Доуму в Верхнем Дворце. Этому Цзинь Ми спокойно кивнула и ушла. На следующее утро Цзинь Ми пришла в Верхний Дворец к самому концу наставлений божественной девы. И опоздание не было случайным - созерцанием духовного лицемерия в Небесном Царстве Цзинь Ми была сыта. Ей и одного императора для «просвещения» хватило. И в том же Царстве Духов добродетели было побольше. Да и что могли взрастить речи Доуму? Научить смирению с судьбой? Вот уж спасибо. Какой смысл в предсказаниях, если ничего не предотвратить? Посему Цзинь Ми вошла в павильон, услышав только последние слова божественной девы: - Зеленый лист заменяет опавший красный, пока не покраснеет и не опадет сам. Тот, кто ловит мотылька, сам захвачен ловлей. Тот, кто избавил другого от жертвы, пожертвует сам. Кто заставил другого покинуть место, займет его после. Цзинь Ми закатила глаза очевидности и бесполезности ее истин. Наверное, Доуму даже не видела растений, у которых с цветом листьев все наоборот. Жунь Юй сидел прямо напротив вращающегося постамента-облака, полуприкрыв глаза и внимая с привычной учтивостью, вместо величия. Глядя на это, Цзинь Ми подавила раздражение, но решила устроиться рядом с Куан Лу. Император тут же поднялся под плавное доброжелательное моргание Доуму, и подошел к супруге с улыбкой еще до того, как та села. - Ми-эр готова отправиться к смертным? Цзинь Ми кивнула, приняла протянутую руку императора и высверкнула за ним в небо прямо из павильона. А по приземлению в затененном переулке Шангу, сразу отпустила его ладонь: - Незачем было пренебрегать этикетом в Верхнем Дворце. На искренний порыв ваше величество не способен. - Божественной деве Доуму моей учтивости было достаточно, - спокойно отозвался Жунь Юй и осмотрелся. За домами, куда они опустились, открывался вид на оживленные улицы. На город только-только опускались теплые сумерки. Цзинь Ми обхватила себя за плечи, тоже не решаясь идти вперед. - Не думала, что ты выберешь Шангу после того, как именно здесь зародились мои чувства к Фениксу. - Для меня выбор места неважен, а тебе здесь всегда нравилось. Не глядя на нее, Жунь Юй выпростал ладонь из рукава и сменил императорские одеяния на простое синее ханьфу. Цзинь Ми его ответ не понравился. Зря Небесное Величество так уповает, что она когда-либо захочет вернуться к прежней виноградной жизни. Хмыкнув, она сотворила себе ханьфу с длинными алыми рукавами. При взгляде на это глаза Жунь Юя чуть блеснули, а губы поджались. По крайней мере назло ему, а не ради Сюй Фэна. Сложив ладони за спиной, он вышел из темного переулка и обернулся: - Идем? Так они зашагали по оживленным улицам: рядом, вровень, но не соприкасаясь и рукавами. Из-за скользящих в разные стороны взглядов их нельзя было принять даже за знакомых. Даже сказитель, которого они миновали по пути, сбился с повествования, заметив столь странную пару. Цзинь Ми вздыхала. Шум трещоток, запах свежих сладостей, мерцание фонариков и всполохи огня уличных трюкачей больше не трогали ее сердца. Без Феникса все это казалось бесполезной суетой и лишним напоминанием о своей несвободе. Заметив ее подавленность, Жунь Юй закусил губу и повернул к ней лицо. - Ми-эр, купим сладостей? Цзинь Ми замотала головой, и спустя фэнь он предложил менее уверенно: - Тогда, может, фонарик? Поджатые в ответ губы - и усилие в его тоне смешалось с неловкостью до неестественного звучания: - Я бы попробовал ослятину, что ты хвалила. Прикрыв глаза, Цзинь Ми вслепую указала вправо: - Лавка за поворотом. Лавку они прошли мимо. С каждым шагом Жунь Юй чувствовал себя все более растерянным. Конечно, он понимал, зачем Цзинь Ми настояла на этой прогулке, но надеялся, что сможет использовать хотя бы этот крохотный шанс. Но терпения и решимости Ми-эр, видимо, хватило лишь на идею. Или было ошибкой приводить ее в Шангу. Сдерживая раздражение, Цзинь Ми шагала дальше. На миг ей пришло в голову, что можно немного унять тоску, представив что рядом идет не Жунь Юй, а Феникс. Однако, плавная тихая походка императора и шорох его одежд мешали одним напоминанием. Стиснув зубы, она повернулась к нему, и спросила будто отвлеченно: - Ты не мог бы следовать позади? Опешив, Жунь Юй кивнул, и отстав на пару шагов, скользнул ей за спину. Отчаявшись во всей затее, оставалось угодить хоть чем-то. Лучше не стало, и нахмурившись, Цзинь Ми обернулась на ходу: - Ты скорее подкрадываешься, чем идешь. Рот Жунь Юя поджался изломанным книзу полумесяцем, но не успел он что-то ответить, как ему пришлось резко шагнуть вперед и притянуть Цзинь Ми к себе - продолжая путь не глядя, она едва не натолкнулась на всполох огня изо рта трюкача-глотателя. Не успела Цзинь Ми опомниться, Жунь Юй отстранился. - Хорошо, я буду шагать громче. Отвернувшись, Цзинь Ми продолжила плестись. Теперь ее фантазии хватило на то, чтобы представить, что позади идет Феникс, но лучше от этого не стало. Конвоир, он и есть конвоир. Да и Феникс не стал бы просто шагать позади, когда мог взять ее за руку. Попытавшись отрешиться и от этого, Цзинь Ми представила, что просто за что-то сильно обиделась на Феникса. Вышло легко, но веселее не стало. Развлечения смертных все равно не удивляли и не вызывали прежней радости и любопытства. Их значимость для нее поблекла, и по сути они не менялись, хоть время тут текло быстрее. Жунь Юй за ее спиной заставлял себя держать голову приподнятой, только чтобы не упустить еще какой-нибудь неосторожности прохожих. Попутно ему думалось, что сам он так привык отказываться от радостей, что теперь не знал, как доставить ее и кому-то еще, если это не простая учтивость ради расчета, а что-то, что и впрямь должно запасть в душу. Тем более, что речь шла о Цзинь Ми, что прежде выбирала ценности по наитию, невежеству и путанным воззрениям, а после и вовсе отбросила их все ради Феникса. Все, что ему оставалось - лишь идти вслед, глядя на ее маленькую изящную фигурку, копну черных волос и остренькие плечи. Заметив дерево с лентами пожеланий, Жунь Юй все же решился окликнуть: - Ми-эр, может загадаешь желание? Цзинь Ми остановилась и спустя миг обернулась с увядшим лицом: - Смертные просят у небожителей. Я же наверняка знаю, что к моим желаниям останется глух даже Небесный Император. Обтянутая синим шелком грудь поднялась волной, а продавец ленточек, наблюдавший за этой сценой, вдруг с хитрецой обратился к Цзинь Ми: - Юная госпожа, человеческие мечтания выше неба: станете императрицей, захотите стать бессмертной. Цзинь Ми, прикрыв глаза, покачала головой, но ее смешок был усталым лишь наполовину: - Наверное, потому все желания и исполняются наоборот, что мы на небо снизу вверх смотрим, а небо нас сверху вниз. Жунь Юй тихо подошел к ней ближе. - Границы неба условны, кто сказал, что оно не рядом и не прямо вокруг нас? - В том и беда, - скривились губы Цзинь Ми. Однако задумавшись об обратном порядке исполнения желаний, она заключила, что на деле он был бы неплох: от бессмертной к императрице, и далее к смертной в ссылку с Фениксом за расторжение ненавистного небесного брака. Чуть повеселев, она подошла к лотку и подняла тканную ленту: - Но желание я, пожалуй, загадаю. Жунь Юй тут же оживился, будто дерево по весне, а торговец прищурился в его сторону: - А вы, господин, не последуете примеру своей спутницы? Жунь Юй замер, а Цзинь Ми буркнула, примеряясь к кисти: - Этому господину желать уже нечего. Торговец расплылся в улыбке, но заметив, что спутник красавицы лишь нахмурился, быстро сделал безразличный вид. Не оборачиваясь, Цзинь Ми добавила: - Да и если этот господин подойдет со своими пожеланиями, то своим подсматриванием только мое желание испортит. - Не все же духовно способны к сглазу, - попытался сгладить ее ворчание торговец. - У нас так помолвка случилась, - отрезала Цзинь Ми. Жунь Юй подтянул пальцами края рукавов и шагнул ближе. Цзинь Ми тут же демонтративно прикрыла написанное на ленте. На это император развернулся спиной и, не выдержав, сухо бросил за спину: - Причиной помолвки и впрямь были духовные силы. Цзинь Ми стиснула зубы, а Жунь Юй с пасмурной невозмутимостью подтянул к себе другую тканную полоску и чернильный камень. Заметив его решительные движения, Цзинь Ми процедила: - Твое желание испортит мое. - Здесь у всех равные возможности, - холодно отозвался Жунь Юй и взялся за кисть. Его желание звучало просто и жалко даже про себя, но кисть писала, как есть. - Ну хоть где-то есть справедливость, - вернулась к своей полоске Цзинь Ми. - Напишу поразборчивее, может, хотя бы за Небесами прочесть удосужатся. А то в нашем Царстве, говорят, нет смысла даже писать аккуратно. Пальцы Жунь Юя сдавили кисть, но каллиграфия осталась изящной. - Твой наставник хорошо тебя обучил. Не стоит скромничать. - Да... даже на Небесах скромность нынче не в чести, - буркнула Цзинь Ми, сердито примеряясь, как бы уместить «свободы для моего любимого» на узкий отрез. Продавец ленточек только отстраненно протянул: - Небо высоко, до императора далеко... Закончив с надписью, Жунь Юй нахмурился, выбрал ветку с самой густой листвой сверху и привязал свою полоску. Цзинь Ми попыхтела у лотка еще фэнь, а когда подошла к нему ближе, с деланным упорством вгляделась в его полоску. На это Жунь Юй перекинул отрез через узел. Фыркнув его суеверной предосторожности, Цзинь Ми потянулась, чтобы привязать свое пожелание также высоко, однако ее руки до этой ветки не доставали, и она передразнила: - «Равные здесь возможности»! Твое пожелание все равно выше моего висеть будет. - Я могу подвесить его рядом. - Так ты между делом подсмотришь. Уже и одним взглядом хочешь лишить меня желаемого... Цзинь Ми прижала исписанную ленту к груди, и Жунь Юй посмотрел с усталым укором. - Я закрою глаза. Цзинь Ми прищурилась. - Нет уж... Разве что, я сама их тебе закрою. Жунь Юй кивнул, отвернулся к ветке и протянул ладонь за спину. И только после понял, какую оплошность допустил, забыв, что в Царстве Смертных красные нити Дан Чжу замаскировать труднее. Цзинь Ми уставилась на слабое сияние под тканью его рукава, но сделала вид, что ничего не заметила, и вложила ему в ладонь свою записку. Жунь Юй ожидал, что после она завяжет ему глаза каким-нибудь отрезом с лотка, но вместо этого почувствовал мягкое прижатие теплых ладоней над щеками. Задержав дыхание, он принялся вслепую привязывать ее ленту, стараясь двигаться с обыденной размеренностью. Как же было трудно относиться к этому с простотой... Несмотря на всю свою цветочную бесцеремонность Ми-эр прикасалась к нему так редко. И никогда - с нежностью. Но тепло, оно в любом Царстве - тепло… Едва ленточка была завязана, Цзинь Ми отпрянула, а Жунь Юй обернулся к ней, на ходу состроив безмятежное лицо: - Идем дальше? Цзинь Ми без ответа зашагала вперед. Жунь Юю, задержавшемуся для оплаты, пришлось ее догонять. Второпях он немного ее опередил, и она шагнула быстрее. Поджав губами смешок, император тоже ускорился. Так, сдержанно шагая наперегонки и переглядываясь с вызовом, они добрались до пристани. Задор нелепого состязания, немного успокоивший их обоих, пропал, и на набережной канала они вернулись к отстраненной прогулке. Жунь Юй все больше мрачнел, как небо над головой. Он ничего не мог поделать, и вместо вдохновения что-то предпринять, подмечал, что следует изменить в Царстве Смертных для улучшения здешней жизни в будущем. Конечно, для беззаботной Ми-эр он - не лучший спутник. Не говоря о сложившихся теперь условиях. Но даже не имея идей, как все исправить, он продолжал следовать за ней, будто пририсованные змее ноги. Цзинь Ми в свою очередь, прятала взор от его одеяний, потерявшись в своих мыслях. После перепалки под деревом ей живо вспомнилось, что в компании Рыбешки была своя живость, однако вернувшийся ненадолго кураж столкнулся в ее сердце со стыдом перед Фениксом. И что только творит ее душа... Феникс повержен и заточен, а она позволяет себе тут развлечения... Успокоить эти противоречия Цзинь Ми помогло лишь мысленное напоминание о том, что все это можно считать частью ее плана. Наконец, у следующего мостика над каналом Жунь Юй тихо вдохнул речной воздух и произнес: - Может, возьмем лодку? К его удивлению Цзинь Ми тут же согласилась, и они спустились к воде. Свободным оказалось лишь одно судно с резными головами драконов на носах. Цзинь Ми, подозревая в этом самодовольный расчет, покосилась недобро, но останавливать императора с платой за прокат не стала. Жунь Юй забрался в лодку первым и протянул ей руку. Цзинь Ми, все еще укорявшая себя за слабину духа и отсутствие совести перед Сюй Фэном, решила от этой поддержки отказаться и шагнула за борт мимо императора. Без расчета на опору шаг оказался осторожен и столь мал, что лодка покачнулась, а Цзинь Ми едва не упала в воду. По бортам плеснуло очень звонко. Жунь Юй успел подхватить Цзинь Ми под лопатки, и оттолкнуть его она не решалась до тех пор, пока к лодке не вернулась устойчивость. В эти мгновения Цзинь Ми бездумно смотрела в его серьезное и бледное лицо в теплом свете фонарей. Неожиданность выбросила из ее головы все размышления и раздоры, и в очищенном от них восприятии, она признала только то, что Жунь Юй был красив. Внимание, с каким он смотрел на нее, было не просто влекущим - затягивающим. Неудивительно, что она так долго им обманывалась. Цзинь Ми зажмурилась, мелко тряхнула челкой и поспешила отстраниться. У дальнего носа лодки она устроилась молча и будто вслепую: голову навязчиво занимала мысль, что ее неловкость, беззаботность и своеволие постоянно оплачивались предусмотрительностью Жунь Юя. И то же касалось многих жителей других Царств, за которых император взялся нести ответственность. Все же зря она презрительно отзывалась о его извечном пребывании настороже. Жунь Юй тем временем расправил рукава и взялся за весла, жалея, что вряд ли когда-либо еще наденет это ханьфу. Но что уж: не лодочник, так не берись за бамбуковый шест. Лодка тяжеловесно отошла от каменного причала, и Цзинь Ми наконец сосредоточила взор на парах, прогуливавшихся по мостикам над каналом. Господин в красном на середине ближайшего моста вдруг напомнил ей Феникса, и ее брови опустились резче весел: - Не надо было меня подхватывать. Повелительница Вод уж как-нибудь справилась бы с мокрой одеждой... - Не стоит использовать в Царстве Смертных духовные силы, если это излишне, - отозвался Жунь Юй с той же плавностью, что опускал и подымал весла. Цзинь Ми ковырнула бортик лодки ногтем и закатила глаза: - Небесный Император так блюдет порядки и так скромен... Покровитель оленей вот, напротив, пытался впечатлить святую деву фокусами небожителей. Особенно, пока его брат переживал тяготы в теле смертного. Плеск под веслами стал чуть громче. - Статус небожителя, скорее, отталкивает смертных от близости. С деланной усталостью Цзинь Ми откинулась на нос лодки, но усы вырезанного там дракона помешали устроиться удобнее. Шлепнув по впившейся в затылок детали, она бросила за спину заклинание. Деревянная голова тут же поросла лозой и цветами, превратившись в подобие подушки, а весла зависли в воздухе, отправляя судно в летящее скольжение. Цзинь Ми втерлась затылком в сотворенные цветы и фыркнула: - Не нравится, что я не желаю видеть драконов? Не успел Жунь Юй что-то ответить, как краем глаза заметил, что рыбаки в попутной лодке по правому борту вдруг перестали дремать. - Ми-эр... Не успел он продолжить, Цзинь Ми прикрыла глаза и буркнула, предупреждая ожидаемый упрек: - Сам не используешь возможности, так и другим не мешай. Ты своими драконьими силами войны развязываешь, а у меня вот лучшая цветочная лодка в городе! В этот момент борт лодки небесной четы заскользил мимо суденышка рыбаков, и один из них, махнув удочкой, окликнул: - И какова цена на цветок из нее? Цзинь Ми распахнула глаза. Лицо Жунь Юя заострилось, как осколок белого камня, а кисть под рукавом сотворила пасс. - Следите за своим уловом. Ретивый рыбак чуть не выпустил выгнувшуюся до самой воды удочку. Его компаньон бросился ему помогать. Когда их лодка осталась позади, Цзинь Ми выпрямилась и тряхнула головой. - Что это было? Жунь Юй снова взялся за весла, поглядывая на оставленных позади рыбаков. - То, как ты описала лодку, смертные понимают иначе. - Как иначе? - Как плавучий... театр. Цзинь Ми надула щеки и пропыхтела через сжатые губы. Смутно она пожалела, что Князь И избегал речных прогулок и не торопился развеять ее невежество. Спустя миг ее щеки резко спали, а глаза напротив стали огромны. Цзинь Ми обернулась на рыбаков в ужасе и негодовании, и тут же уставилась на императора. - Что ты с ними сделал? Они выловят чудище, которое их съест? Или отравленную рыбу? Жунь Юй закатил глаза. Бьет перевозчика, а стыдно сидящим в лодке. - Нет. У того из них, что спросил, рыба будет клевать не переставая весь следующий месяц. Последнее прозвучало ледяным тоном, и Цзинь Ми отпрянула в непонимании. Выдохнув, Жунь Юй пояснил: - Наглеца может погубить как своя жадность, так и чужая зависть. Или он тихо вернется домой с богатым уловом и вместе со своим компаньоном. Все зависит от его выбора. - Жаль не на всех есть такая управа, - пробубнила Цзинь Ми и отвернулась к воде. Однако даже в приглушенном свете фонарей Жунь Юй заметил мелькнувшую в уголке ее губ улыбку. Тон ее впрочем, остался риторически-недовольным: - И не жалко тебе рыб? - О справедливости к ним решать людям. Глядя в колыхание бликов на воде, Цзинь Ми задумалась, не потому ли бессмертные так одержимы любовью, что их союзы длятся целую вечность? И насколько сама она была права, доказывая отцу, что любовь равна готовности отдать жизнь? Век смертного короток, и ценят они его по-разному. Сама она была готова отдать жизнь за князя И, даже когда он был не более чем ее обычным пациентом... И тогда она умаляла значимость жизни хотя бы потому, что смерть была неизбежна. Сейчас она доказывала бы отцу, что большей жертвой любви скорее была потеря, превращающая жизнь в муку. Цзинь Ми снова вспомнился вопрос Жунь Юя о жалости к нему, помешавшей расторжению помолвки. Рассердившись, она хлопнула по пророщенной под щекой лозе, так что та целиком завяла и осыпалась в воду. Жунь Юй вздохнул. Впервые его начало тревожить молчание наедине с Цзинь Ми. - Ми-эр, что-то не так? - Раньше у смертных было интереснее, - пробубнила Цзинь Ми. Не успел Жунь Юй подавить мысли о Сюй Фэне, как она продолжила: - Живее, что ли... - Новизна уходит, а трудности увлекают до определенного момента, - Жунь Юй приподнял весла и разогнавшаяся лодка заскользила свободно и ровно. Цзинь Ми скрестила предплечья на борту лодки и бросила слова куда-то в черную, как смола, воду: - Уж чего-чего, а трудности меня не увлекают. - Если преодоление трудностей необходимо, чтобы доказать право на жизнь и счастье, волей-неволей увлечешься, - посмотрел в ту же воду Жунь Юй. Цзинь Ми нахмурилась. Борьба за жизнь и любовь Феникса, действительно, заставляла ее чувствовать оживление. А покой, беззаботность и безмятежность, которые ей постоянно обещал Жунь Юй, казались безжизненными. Неужели ее и впрямь завораживали сложности? Боролась ли она за счастье с Сюй Фэном из-за любви, или наоборот, сложность борьбы порождала в ней жажду быть с ним? Нелегкость этого суждения отразилась на лице Цзинь Ми, и она тряхнула головой, будто это могло его сбросить. Нет, у нее было куда больше причин любить Феникса. Феникс был сильным и добрым. Он сумел простить ей даже свою смерть... Вспомнив окончание свадьбы в Царстве Духов, Цзинь Ми закусила губу. Или Феникс все же лишь снизошел к ее глупости? Тем более, что простил только после того, как вся правда всплыла наружу... И с трудом.  Цзинь Ми вздохнула, как если бы поправляла лепестки истинной формы. Даже до ее мучительных походов в Царство Духов иногда казалось, что Фениксу претит ее любить. Будто любовь была какой-то слабостью и тяготящей зависимостью для бога войны. Все его нетерпение, требования, горделивые поддразнивания заставляли об этом задуматься. Цзинь Ми потрясла головой. Нет, Феникс всегда был милосерден... «Но лишь к тем, кого любил» появилось едкое продолжение мысли в растрепанной голове. Если князь И еще вел освободительные войны у смертных, то на Небесах судьбы слабых второе высочество вовсе не интересовали. И его милосердие к Суй Хэ и матери-императрице закончилось смертями отца, тети, и едва не погубило ее саму. Пальцы Цзинь Ми вцепились в борт лодки. И были ли добродетели Феникса причиной выбора ее сердца? Пилюля так и вообще треснула после встречи с незнакомцем... А до получения трона тот же Рыбешка был так же силен и добр... Даже не высокомерен, в отличие от брата. Ее предательство проглотил, никогда ее за это не осуждая. И никогда не показывал, насколько тяжела для него невзаимность. Да, чистого милосердия в нем не было, но была справедливость, покончившая с жестокостью и произволом на Небесах куда лучше, чем милосердие Феникса... Цзинь Ми почесала голову, ненароком выхватив с волос застрявший и увядший там цветок. И все же ее сердце выбрало Феникса. Потому что с ним, несмотря на трудности и риски, было легко и радостно. Пусть Рыбешка умел выживать, лучше оберегал ее жизнь, но жить, в отличие от Феникса, не умел. А какой смысл в жизни, лишенной оживленности? Немного повеселев, Цзинь Ми бросила за борт заклинание, распустившее за лодкой дюжину лотосов. Жунь Юй поглядел на это молча, и она хмыкнула себе под нос. Именно Феникс забрал ее из Водного Зеркала и показал ей всю широту этого мира. Жунь Юй никогда не сделал бы подобного, просто так и зная, сколько сложностей это вызовет. Тогда он ничего не делал из прихоти. И это Феникс сподвиг ее измениться и стать большим, чем глупая виноградина. А каким учителем был бы Жунь Юй? Его-то очень устраивала ее наивность... Цзинь Ми насупилась. С другой стороны, успехи Куан Лу говорили о другом, и сам Жунь Юй предлагал ей обучение после помолвки... Неизвестно, насколько бы она продвинулась, и как бы он доверял ей, если бы она согласилась. Однако представив себе обучение во Дворце Небесных Сфер, Цзинь Ми скривилась. Нет уж. С Рыбешкой такого оживления, как с Фениксом точно не было бы. Но с другой стороны, в чем эта оживленность общения с Фениксом выражалась? В постоянных взаимных препирательствах? Испытании чужой гордости, соревновании желаний? Что на небесах, что у смертных... Цзинь Ми пропыхтела под нос, мысленно признав, что вся яркость ее отношений и переживаний с Фениксом состояла в их противостоянии, в нарушении правил, в болезненности ее вины... Цзинь Ми запрокинула голову, рассматривая низ моста, под которым проходила их с Жунь Юем лодка. Нет, не только. С Фениксом она чувствовала себя живой. А вот Жунь Юй хотел ограничить ее до прежнего бесчувственного состояния. Цзинь Ми вперила в императора такой взгляд, что его руки на миг замерли на веслах. Отвернувшись, она снова уставилась в воду. Или все не так? Новую Пилюлю Бесчувствия Жунь Юй ей все же не подбросил. А говоря о желании сделать ее прежней, уточнял, что хотел избавить ее от печалей и тревог. Цзинь Ми живо вспомнилось, что после излечения Духом Крови она его оттолкнула, думая, что заодно он хочет видеть ее без чувств. Но было ли это так? Может, это только она и впрямь приравнивала жертвы и страдания к любви и не верила, что любовь без них возможна? Рыбешка же, похоже, считал любое ее недовольство за угрозу потерять ее. Даже подтрунивать перестал, едва понял, кто она... Да только в своей предосторожности принес боли еще больше. Если, конечно, верить его словам. С длинным выдохом Цзинь Ми смерила Жунь Юя взглядом. Преодоление трудностей... А кого вообще любят за одно существование? Разве что, детей. Взрослых же любят за то, какими они стали. Взгляд ее вдруг замер в непроглядной темной воде. Но тогда выходит, что Жунь Юй прав, думая, что любовь можно заслужить, изменившись и став лучше... Как странно, в глубине души она всегда это знала, но сама любила Феникса просто так. Не то хотела верить в судьбу, не то хотела этим доказать самой себе, что любовь без причины возможна. Зачем? Видимо, хотела, чтобы ее тоже любили ни за что... Но тогда чем ее не устроил Рыбешка? Тем, что хотел видеть ее глупой Виноградиной, которой она сама быть не хотела? Или просто не верила, что глупую Виноградину можно любить? Все же, чтобы поверить чужим чувствам, надо самому иметь к себе такие же чувства. И что же выходит, она больше верила более грубым чувствам Феникса лишь потому, что думала о себе с пренебрежением? Цзинь Ми похлопала себя по внезапно разгоревшимся щекам. Какая теперь разница? В конечном итоге выбор ее сердца был правильным. Каким бы добродетельным ни притворялся Повелитель Ночей в прошлом, сейчас, получив власть, он отнял у нее и Феникса свободу. А все эти измышления полезны лишь одним - раз уж Жунь Юй не верит в то, что любовь предначертана судьбой, она сможет его убедить, что он ее заслужил. Пусть попробует надеть маску оживленности - она ему в этом охотно потрафит. И это будет легко с его жизнью, ограниченной лишь постоянным выживанием - ему любая дозволенная себе прихоть и безрассудство покажутся значительными. Так Цзинь Ми выпрямилась, как тряпичная кукла и кивнула вперед. - Скучно просто сидеть. Дай-ка я погребу, а ты посидишь. От ее голоса Жунь Юй даже вздрогнул. - Ми-эр, весла тяжелые. Ты устанешь, и руки будут в мозолях. - Это мое дело, - фыркнула Цзинь Ми и решительно поползла на противоположный нос лодки. Поменяться местами им пришлось, поддерживая друг друга за руки - судно все же попалось неустойчивое. Цзинь Ми при этом напустила на себя простецкий вид, Жунь Юй же сохранил лицо обыденного равнодушия усилием. Первые гребки дались цветочной деве с трудом - весла плюхались о воду, брызгая на проплывавших мимо рыбаков. Жунь Юй на это дернулся, рыбаки отряхнулись, решив не бранить прекрасную деву, а Цзинь Ми лишь прыснула смешком: - Если совершишь ошибку, лучше сразу рассмеяться. Жунь Юй не смог сдержать улыбки, даже ожидая, что получит в ответ какую-то колкость. Однако к его удивлению, Цзинь Ми лишь самоуверенно ухмыльнулась. Она сделала это намеренно, однако про себя сравнила: улыбка Сюй Фэна была лучезарной и манящей теплом, а у Жунь Юя была сдержанной и выверенной, хотя сколько тепла за ней скрывалось, было неизвестно. А в следующий кэ Цзинь Ми упорно гребла и пыхтела нарочито громко. И вскоре добилась своего - несмотря на свое нежелание использовать духовные силы у смертных, Жунь Юй незаметно скрутил под рукавом печать, и лодка заскользила по воде легче.