Венец из серпа

             — Помогите, спасите, защитите! — давилась словами девушка, с шумом падая на колени. Слезы градом катились по заалевшим щекам, оставляли неровные кляксы на полу. Они живо семенили, походя на головастиков, расползались в разные стороны и забивались по углам комнаты, прячась в скользящих тенях. Ошеломлённо потерев глаза, сюрреалистичная картина не исчезла.              Семейство Змей-Горынычей молча, словно такое происходило каждый день, перешагнули через неё, а Умил умудрился перепрыгнуть девичьи ноги в белых джинсах, перепачканные землёй и травой, не забыв попрощаться.              Молодая женщина билась темечком о треногу, извивалась, почти переползая в кабинет, и о чём-то торопливо причитала на трасянке.              Она следила за нами сквозь кудрявые русые волосы, цеплялась за обувь Анки. А писклявый фальцет звучал прерывисто и отталкивающее, но с какими-то трогательными нотками, от которых хотелось спрятаться. Я нутром чувствовала плохих людей, а вот тех, кто приглянулся, с упорством Тесея преследовала, чтобы завоевать их расположение.              — Пожалейте сестричку! Договор.       — Так что ты предлагаешь?              После этого вопроса незнакомка, не поднимаясь, зарыдала с новой силой. То и дело бледная кожа меняла оттенок на мятный.              — Всё отдам, — её голос постепенно стихал и превращался в шуршание сухих листьев, от чего в голове барабанной дробью колотилось «Кикимора», о ком в последний раз слышала в начальной школе. — Договор соблюди, батюшка.              Тимур раздраженно цыкнул и подозвал меня, отводя от разыгрываемого представления в трех актах.              — Концерт окончен, рассказывай всё по порядку. Чая тебе не предложат.              Она стонала, заламывала руки, периодически подгоняла мужчину, что пытался отыскать какие-то документы в муляжах книг.              Цветок с нежно-розовым бутоном на полке поблизости в мгновение зацвёл, роняя скрученные лепестки. От чего кикимора всего на долю секунды пришла в ярость, но быстро переменилась. Поняв, что проявление её ворожбы заметили, она обняла горшок и снова подскочила к Ярославу, дернув его к двери, чтобы он покинул помещение. Совершенно игнорируя нарочито безмятежное выражение, что шёлковой маской легло на мужское лицо.              — Мне страшновато, потому что человек, или это реально пугающе?              — Сам в шоке от её наглости. Забыла, кто он такой? — Тут же присоединился Тимур, сворачивая плед и раскладывая подушки. — Сильно плечо болит? Прости, такая суматоха началась. И так на испытательном сроке за прошлое… происшествие.              Я сдержала смешок, продолжая неловко стоять в ожидании дальнейших действий. Чем участливее становился начальник, тем больше нервничал парень.              — Важную вещь подарю! Царь-лебедь из Нави отдал, — она приняла драматичную позу, выдержала паузу. — Добровольно из Мертвых костей вызволил.              Сердце громко бухнуло и скрутило спазмом в области солнечного сплетения. На одном из фестивалей иммерсионных короткометражек в пыльном цеху студенты презентовали историю о брошенном сыне ночи, кого из ревности к жене убил Кощей. Из-за чего получил второе проклятие — вечное забвение в сердце любимой. А через года в ледяной скорлупе возродился юный божок юношеской любви и верности, тот самый Царь-лебедь.              Сюжет был перенасыщен философскими высказываниями, переигрываниями и кровавыми сценами, во время которых разливали терпкое вино в фарфоровых болванках для обыгрывания места проведения показа — завод по изготовлению кукол. Иногда подключались актеры, сидя среди зрителей. Они вторили закадровому голосу.              Во всём этом была такая самобытность и наивная любовь к искусству, когда это не бизнес, а смысл жизни — минусы ничтожны. После такого кино дышалось.              — Собираемся.              — Крохотное уточнение, — дезориентировано от нахлынувших эмоций вклинилась в диалог, выдерживая паникующий взгляд девушки. — Я свободна? Денег не нужно, опыт тоже важен для нового поколения.              — Ты с нами, — оборвал поток предложений Ярослав. Он как раз закончил перебирать листы. — Анка, не отлынивай, будешь присматривать за ней.              Меня потащили к выходу.              — Эта машина так и кричит о каких-то незаконных делах.              Стоило нам выйти из здания, я показала на минивэн с затемненными стеклами.              — Меньше сериалов смотри, — грубо ответила Анка, отменяя такси в приложении.              Тимур закинул на заднее кресло вещевой мешок «Цифра» и два пузатых рюкзака, что достал из-под половиц. Пропустил вперед и только после этого забрался сам, нажимая кнопку блокировки.               Между тем, Ярослав обошел со всех сторон машину, пиная колёса и рисуя в воздухе знаки, особенно задержавшись около передней пассажирской дверью, где расположилась клиентка агентства. Ритуал выглядел жуть как интересно, и вечер воспринимался забавным приключением.              Я уселась на мягкое сидение, вынула мерцающий шар с неведанной тварью в поисках освободительного шва. Не отвлекая расспросами сердитую Анку, занятого заточкой ножа парня, уткнулась лбом в рамку.              В полутьму салона иногда проникал свет от вывесок, гирлянд-шаров, накрученных на апельсиновые деревья.              Удачно проскочить пробку в центре, машина свернула в рабочий район, где кроме сухого газона и круглосуточных полурюмочных с тремя буханками хлеба на полке, ничего не было. В подобные магазины мы заходили по пути в общежитие после подработок, именно там продавались дешёвые в городе пирожки с картошкой. А главное — узнавались новости улицы. Собирался ли бушевать алкаш Мишка или компания подростков, что не вылезла из ПНД.              Подпрыгнув на кочке проселочной дороги, автомобиль парочку раз вильнул, пропустив скорую помощь с проблесковым маячком.              — Ты кот Баюн, да?              — Что?! — парень буквально взревел от негодования и обуревающей злобы, переставая бросать на Анку взгляд побитой собаки, пока она с кем-то переписывалась. — По-твоему, только Баюн заговоры на сон читает?              — Нет, — тут же соврала.              — А Карачун, а Дрёма и её дети?              — Тише, мы приехали.              Но при всём недовольстве Тимур подал руку, шепнув что-то о грязи и гнили. Резво забросив за спину два рюкзака, он передал мешок Ярославу. В добавок, получил обувь от той, что уже щеголяла с козьими ногами, покрытой серой шерстью, без отвращения вышагивая по вязкой трясине под толстым слоем мха.              Ни ветра, ни пения малиновок. Веяло сырым холодом из глубин леса. Густого и сложно проходимого. Деревья плотно стояли друг другу, от чего ветви под самым небом сплетались в единый купол и вынуждали следовать по протоптанному маршруту.              Я шла медленно, боясь нарушить непоколебимую тишину, что оглушала.              — Видимо, чуйка подвела, — тихо высказалась, перешагивая скользкую корягу, одновременно натягивая удлинённую куртку, и замерла. Тропка оборвалась перед возвышением.              — Анка кто тогда? — все не унимался Тимур, помогая забраться по рыхлому пригорку на болотистую полянку, окруженную зеленью.              — Если верить Гоголю, то чёрт? Чертесса?              — Умница, дурашка, — неожиданно заговорила идущая впереди девушка, блеснув желтой радужкой, пригрозила. — Ещё с ним сплетничать будешь про моего отца — душу украду. Третьей станешь.              Вшу-ух. Природа запела в бледно-травяных ладонях. Шуршанием. Шепотом. Шорохом.              Оглушительный треск ломающегося ствола березы громыхнул совсем близко. Я успела пригнуться от куска бревна, но поскользнулась на торфяной кочке и перепачкалась в мутной сырости.              — Смерть предателям! Подстилки людей!              Всё чувства резко обострились в момент, когда она закричала.              — Я дарую шанс встать бок о бок с освободителями. Вновь Кошем назову, клянусь ободом.              Птица три метра в высоту выплыла из морщинистой коры, а свечением пушистых перьев в хвосте, на холке залила пространство вокруг. Смоляная тьма дрогнула и отступила, когда розовый оттенок сменился на красный. Он подчеркнул измождённое зооморфное лицо, налитую грудь, что еле прикрывали пуховые пряди. Выделялись лишь чужеродно-молодые глаза, пышущие злобой.              А обод, которым обещалась химера, тусклый, с обломленными треугольными зубьями, совершенно не подходил для таких громких одолжений.              — Предателям слово не давали, Сирин.              Ожидая завуалированной колкости или бесстрастности, я от удивления клацнула зубами. От чего привлекла внимание кикиморы и птицы, но Ярослав молниеносно среагировал.              — Соушь.              Двумя только слогами, вызывая замогильный хлад и печальные стоны отовсюду на грани слышимости. Болото мгновенно иссохло, покрылось трещинами, а предположительно, кости покойников вырвались из земли, создавая хлипкий заслон. От следующего удара детский череп в «щите» раскололся, и в зазор встала коленная чашечка.              Зябкая аура магии пригвоздила меня, засасывая с головой в пучину чего-то опасного. Ярослав выбросил тлеющую перчатку, казавшуюся единственным ярким пятном в искусственной мгле. Поэтому, чтобы хоть как-то справиться с мороком, я сосредоточилась на остатках ткани, чередуя короткие вздохи и длинные выдохи.              Пока не ранили обломки или хлыст хвоща, не мешкая, Тимур утянул меня подальше от внезапного сражения.              Через секунду в этот выступ попала зелёная тина, вздыбливая землю. Кикимора взращивала каждое растение поблизости, стараясь задеть хоть кого-то. Она переключилась на Анку, что играючи уклонялась, жеманно двигалась, филигранно контролируя тело.              Догадка о том, что мы не могли бродить по лесу пять часов, чтобы застать глубокую ночь, приободрила. Это значило одно — мираж. И черепа рисовало подсознание.              Хотя со скрипом, но я теперь допускала фак существования фольклорных персонажей, как минимум чего-то волшебного.              — Поймай.              Анка послала воздушный поцелуйчик, двигая бедром, как в соблазнительном танце, даже не думая отпрыгивать от каких-то колючек. Ведь ни одна так и не задела. А её заливистый свист утих в писке крыс, стрекоте цикад и сверчков.              — Лакомства поданы, дорогуши.              Осмысление ситуации прервал дикий грохот. Дымчатое облако заклятия попало в Сирин, и часть перьев осыпалась трухой. Однако она продолжала топтаться на месте, подозрительно кружась в гнезде, и не вылетала из него. Под её четырёхпалыми конечностями мелькнул металлический отблеск.              — Договор истёк вчера, — безучастно сказал Ярослав, доставая из внутреннего кармана скрученный лист и разорвал его на мелкие кусочки. Уже с упоением растоптав их, изменил тон общения на медово-надменный. — Восемьдесят лет не малый срок, можно и забыть назначенную дату казни, не так ли? Защита от Алконоста и апостолов аннулирована.              — Ложь! Рассвет не коснулся этих земель. Сегодня тебе и почитателям Мар… кх-х, опусти, — канаты из людских останков оплели шею и приподняли тушу. Маслянистые надписи заполнили предплечья и ладони, которыми Сирин ухитрилась разодрать мертвую плоть.              — Проверим? Не стоило всуе упоминать её имя. Зови каждого примкнувшего, раз так решили использовать последнюю милость Госпожи.              — … запрещено убивать нас, — она договорила освободившись. И чарующе защебетала вокализом.              — Жалкие попытки, облезлая курица. Ах, Еся!              — Вытащи её отсюда, — удивительно чутко произнесла Анка. Координируя насекомых, что пожирали кого-то и применяя, как оружие, древко с множеством колец на конце, она замахнулась. Одним лишь звоном заставляя мелких существ в ужасе бежать прочь. Будто не замечая, что одежда превратилась в лохмотья, с рукавов падали комья торфа, она покрепче перехватила палку, обжигаясь. — С её трупом носиться не буду.              Сверху раздался крик Тимура. Стихотворный плач усилился, пока остальные звуки, наоборот, затихли, напоминая копошение жуков в мозгах. Он пытался заткнуть мои уши, растормошить, но кроме мелодичного гула я ничего не слышала.              Так и хотелось заснуть в кронах под лапами существа.              Парень сгрёб меня в охапку. Перехватывая поудобнее за талию, разогнался и животным прыжком подобрался к Ярославу. Под купол. Тут же уходя от удара когтя. Шипя от очередного тычка между лопаток, он на секунду замешкался и, скидывая кроссовки, побежал. Несколько раз, отталкиваясь от низких веток, кружил по поляне, запутывал огромную птицу.              И отвлекал от череды атак.              Бах. Взрыв взлетел под облаками. Меня мутило от быстроменяющейся картинки, мертвечины и давящей ауры.              Я сильнее вцепилась в широкие плечи, не в силах оторваться от женского лица с клювом. Как завороженная курлыканьем, стремилась подкрасться ближе.              — Уносит её. Живо.              Ещё один вираж, и мы проскочили мимо гнезда. В минуты просветления вывернулась до хруста в спине, но сумела незаметно забрать вещь с металлическим бликом, окончательно сбросив наваждение. Это должно пригодиться для переговоров с Ярославом.              Для них — явно ценные сведения в папке с железной закладкой, а для меня — возможность, чтобы я вернулась к рутинной жизни студента. Не зря Сирин так охраняла вещицу, аж с места боялась сдвинуться.              Острые иголки хвои царапали кожу, оставляя легкие покраснения. Ветер трепал волосы, с новым прыжком мы становились всё дальше от вновь начатой песни. Едва ли не кубарем полетев по склону, меня отпустили.              — Продержишься?              Не дожидаясь ответа, Тимур ринулся назад. Молочный туман, как гордая кошка, то ласкающе отдалялся, то окутывал, ложась на голову белой шалью. Мягко растворившись, поглощенный утренний зарей, дурман позволил оказаться за пределами чащи.              Зато колдовские огоньки вспыхивали, блуждали, проявили скрытую тропу, уводя к котловинному озеру.              — Уважаемые светлячки, — откашлялась. — Не могли бы вы помочь ещё с кое-чем? Нужно срочно прочитать, что там написано, — и для убедительности потрясла папкой.              Разом стемнело.              Ведя безмолвный спор, тут и там зажигались отдельные всполохи, а после прогалина резко загорелась живым пламенем. Потрескивание разносилось по округе, смешиваясь с клекотанием. Огонь плясал, рисуя в воздухе кружевные узоры, и прозрачные тени вальсировали вместе с ним, словно старые друзья после долгой разлуки.              Только и успела разобрать:              

«Род Вия — 55.85936698629638,49.08142764777247.

      Есть дочь — работает в пекарне. Цель от сотрудничества отказалась.

      

      Волкула́к Алексеевский —       55.797113,49.119305. Предварительное заключение за серию убийств.

      Информатор подтвердил связь с преступлениями».

             Я испуганно захлопнула планшетку, спрятала её под одеждой, наглухо застегивая куртку до верхних пуговиц.              — Спасибо.              Я шла за мигающими огоньками через кусты с багряными ягодами. Каждая из них пылала в каплях росы, как маленькая звёздочка. Присела на кем-то собранный лапник у берега озера, сверкающего синью васильков, выдохнула, досадно распутывая остатки нитей пе́рлового бисера на юбке. А холодный песок приятно остужал напряженные ноги.              Рогоз дрогнул.              Сделав дыхательную гимнастику, которую переписала в блокнот для детей, успокоилась. И, наконец, решилась проверить состояние существа в сумке. Шар не пострадал.              Мысленно извинившись за свою нерасторопность, щелкнула по углублениям, где заметила литеры ещё в машине. И клетка тут же рассыпалась искрами. Крылатое нечто трепетно прижалось к указательному пальцу, оставив на нём немного пыльцы.              — Красавица, не печалься, искупай ступни и поклонись. Дочерью нареку своей.              Звук спугнул фею.              Макушка под цветущими кувшинками ненадолго выглянула и погрузилась под воду. Выждав, заново вынырнул, но уже увенчанный чернённой короной. Голубая кожа искрилась сапфирами в отражении Луны.              Разрезая тихие волны, он подплыл, облокотился о скалистый камень и ударил хвостом гладь, обдавая меня сотнями брызг. То и дело поправляя украшение, обитатель озера выжидающе посмотрел куда-то вдаль.              — Круто звучит, да? Отец посоветовал заучить.              — Жду знакомых. С магией никак не пересекаюсь.              Отрывисто, невпопад ответила, не намереваясь возобновлять диалог с собеседником, что вёл себя подозрительно доброжелательно. На сегодня хватило впечатлений.              — Чего Водяного обманываешь? — он досадливо спросил и принюхался, напоминая голодных собак в поисках еды. — Холодом пахнешь.              — Так я в болото упала.              — Ой, не начинай. Опять подшутить решили над молодым? Обижусь, девятой дочерью сделаю, минуя традиции.              Он, как ребенок надул щеки, утайкой вытирая жемчужные слезы. Приговаривая что-то о смерти и Иных Путях, взволнованно гадал — кто перед ним, не нуждаясь в подтверждении или отрицании теорий.              — Ты связана с волколаком, — произнес Водяной, как самое грязное оскорбление. Озеро вспенилось, вскипело до невыносимой температуры. Щиколотки обдало горячем паром, что они сразу покраснели. Продолжая бушевать, получеловек с силой закричал, раздувая жабры на шее. — Пособница безумца, его знак над тобой висит!              Раздался короткий свист и на меня сзади накинули плетенку.              — Ай!              Я дернулась от неожиданности и попыталась выбраться, но голени обожгла боль. Тем временем дух то ли играл на публику, гуля, то ли старался таким образом отвлечь напавших. Кровь стучала в висках, поэтому не получалось сосредоточиться на гомоне.              Чудом осознав, что левая кисть осталась вне сети, и я смогла пошевелить ею, чтобы избежать порезов. Надеясь на спасение от хозяина вод, едва заметно потянулась вперед и скинула маленький камешек, создав рябь на поверхности.              Однако вместо помощи он перестал шуметь, подплыл к берегу, опасно приблизившись к краю, с хохотом порезал мне запястье. Капли вмиг обратились в гранат. Водяной подбросил горсть камней в воздух, поймал их в кувшинку и, вильнув хвостом, опустился на дно озерца.              — Так ты с той птицей заодно?              Вопрос растворился в темноте, а от горечи сдавило горло. Непыльная работа превратилась в вакханалию, где совершенно посторонний для их междоусобицы оказался непонятно где и с кем. В сетке.              — Показатели выше нормы. Не нормальная она.              Низкий баритон на последнем слове скакнул вверх, будто бы говоривший был подростком, у которого ещё не сломался голос. Без лишних движений удалось взглянуть на постепенно окружавшую меня компанию. Все трое рослые, в черной спецовке ОМОНа и балаклавах. Их карманы на штанах топорщились от брикетов соли или сахара, наспех запихнутого чертополоха, а топорики на поясе позвякивали от каждого шага.              — Предупреждаю, защита…              — Какая? — с усмешкой перебил один из них, доставая ржавое лезвие. Кошмар. Кто бы использовал такое орудие при наличии ножа в креплении на бедре?              Так не кстати угол папки неприятно кольнул под ребром.              — Что значит какая? Моя защита — законы страны, кроме обязанностей, я имею и права, — вымученно зашептала.              — Стоять. — Глубокий тон с хрипотцой подействовал, как успокоительное. Только один из них не проронил ни слова и что-то записывал в блокнот, наблюдая за парнями. — Никаких ритуальных примочек? Ты готова к диалогу?              — Драться будешь? — медленно добавил подросток, показывая стойку и крест.              — Я против насилия. В любом проявлении, — презрительно закончила, но осеклась. Не место для высокомерия и неуместной морализации. — Можете сумку проверить. И почему вас не заинтересовал Водяной?              — С Футриновским сборищем помахаться всегда успеется. А вот тебя мы никогда не видели среди них.               Расправленные чеки со скрепкой на уголке, смятые в комок буклеты и различная мелочовка посыпалась на песок. Пока они скрупулёзно изучали содержимое шоппера и прощупывали подкладку, погода переменилась. Вместе с тем, истошный визг перепугал светлячков. И пространство утонуло в полусвете.              — Это развивающие карточки для старших дошкольников, — пояснила, когда парень в непонимании листал картинки с репродукциями русских художников. Он понятливо кивнул, но переложил их себе в карман.              — Кому это интересно? Поесть, поспать, да вас ловить — большего и не надо. — Отозвался как истинный филистер и поскреб подбородок.              — Достаточно этой беспримерной глупости. — Мужчина захлопнул блокнот и кончиком карандаша подцепил ручки сумки, подкидывая её ближе ко мне. — Остаешься в выпускной группе до следующего экзамена.              — Какая встреча, господа Жарцы.              Ярослав появился неожиданно, перетягивая внимание на себя. Костюм всё также сидел безупречно, за исключением галстука, что был повязан на костяшках. Демонстративно стряхнув со шпаги ошметки, он пнул огромную голову. Перекрутившись два раза и залив всё тягучей кровью, раскрытый клюв оказался в аккурат передо мной. Получив приказ, Тимур промчался мимо лжебойцов ОМОНа и принялся разматывать сеть.              — И Соловец так-то.              — Идиот.              — Кажется, у нас был уговор, — начал издалека Ярослав. — Вы не трогаете моих товарищей, а мы не мешаем вам отлавливать бродячих псов. Да и нападение на человека вам не простят.              — Бесите, — закончила пафосную беседу и прикрыла веки от усталости.