Секретик

      На третье утро после возвращения принца в королевский замок завтрак наконец-то решили перенести в Малую столовую. Та была чутка поуютнее помпезной и вычурной Большой. Правда, Тэхён точно предпочитал Большую. Весь секрет необъятного помещения был в том, что за столом на тридцать шесть персон венценосное семейство сидело втроём, и друг друга вообще не видело из-за кулинарных изысков их повара, который неустанно готовил в честь приезда принца, и уже упарился так, что сам был похож на пышущий жаром пирожок. Частокол из тортов, этажерок с бутербродами и пирожными, хитро выложенные горы фруктов, дичь в самых невероятных позах — всё это весьма загораживало королевское семейство друг от друга, и весьма не способствовало семейной задушевной беседе.              А по душам Аогриэлле Венценосной поговорить с отроком хотелось страсть как. Точнее, взять его за душу, и как следует отчехвостить, ибо слухи о его проделках в соседнем герцогстве ширились и множились с не присущей их спокойному Средневековью скоростью.       — Мой дорогой сын, — начала Аогриэлла, едва слуги внесли подносы с выпечкой. Повар, кажется, не воспринял информацию мажордома о том, что завтрак нынче перенесён в Малую столовую, и для хлеба каждому из членов королевской семьи предназначена всего лишь маленькая тарелочка с краю. — Я бы хотела…              — Нет, вы что, и правда подкупили сразу двух боксёров? — не сдержался Его Величество, король Ким Петиталь Десятый, сияя широченный улыбкой. Все церемониальные утренние приветствия он пропустил, сочтя, что за два предыдущих дня их было уже более чем достаточно. Тэхён, к слову, был с папенькой абсолютно согласен.              — Совершенно верно, ВшВлчство, — покивал принц, стараясь изо всех сил не смотреть на маменьку, которая кинула слегка недовольный взгляд на мужа. — Как-то вечером после пару буты… бокалов смородинового сока нам с герцогом пришла в голову забавная идея. Его поверенный нашёл в трущобах парочку головорезов, дабы устроить для нас развлечение из боксёрского матча. Мы скрыли наши лица под масками, и по одиночке, тайком, сходили к ним, отдав по приличной сумме за то, чтобы они проиграли бой… Мне своего долго уламывать не пришлось — бедолаге и правда были нужны деньги. Но герцог! Он битый час уговаривал своего головореза проиграть, и насилу ему это удалось… Ох и потеха была на матче! Вы бы видели, папенька, как эти двое делали вид, что дерутся! Как друг от друга бегали! Ай, папенька, какая жалость, что вас с нами не было!..              — Так кто выиграл? — расхохотавшись, спросил Его Величество, получив от жены ещё один недовольный взгляд. По её мнению, сии дурацкие забавы были совершенно недостойны принца, а веселье мужа по этому поводу — тем более недостойно величия королевской крови.              — Ох, ну дело в том, что как только первый из них…              — Ким Тэхён Первый, ты и правда ходил в трущобы? — не выдержав, воскликнула маменька, отправляя лакея с огромным подносом, на котором были расставлены четыре вида утренних каш, за дальний столик.              — Да, Ваше Величество, — ответил Тэхён Почтительный и поспешно подтянул между собой и маменькой другого лакея, с огромным подносом нарезанных фруктов в виде пиратского корабля, — так вот, папенька, а когда…              — Ну ты хотя бы догадался переодеться, я надеюсь? — пиратский флагман был отправлен к буфету у стены саркастически изогнутой бровью Аогриэллы, а тон не оставлял сомнений, что она ответ на вопрос намерена услышать первой.              Папенька сделал Тэхёну большие глаза и временно спрятался за частоколом из солонок и перечниц.              — Ну конечно, маменька, мы с герцогом одолжили камзолы, штаны и плащи у наших слуг, и…       —Святой Неверий, вы с ума сошли, брать одежду у слуг! Я надеюсь, она была новая?              — Но маменька, откуда у слуг новая одежда?..       — Но, дорогая, что им было делать? Не идти же в трущобы в королевском крепдешине и фильдеперсе?              — Пресвятой Никто, Тэхён, ты как ребёнок! Прекрасно мог бы отправить герцога и ко второму головорезу, или слугу вместо себя — никто бы не узнал…              — Но дорогая, что в этом весёлого? — возразил король, решительно отодвигая в сторону шоколадный фонтан. Тот угрожающе закачался на краю стола, но его быстренько подпёрли супницей с пляшущей на ней от кипящего бульона крышкой. — Не бухти, ребёнок отлично провёл время и повеселился — подумаешь, напялил на себя разок чужие тряпки! Ладно, а что за история с конём? — с горящим взглядом повернулся король к Тэхёну.              — Тэхён, ты что, и правда купил коня? — живо развернулась к нему маменька, не желая сдавать позиции и силясь разглядеть сына сквозь павлиний хвост, которым было зачем-то украшено блюдо с рябчиками.              — Да, маменька…       — Какого?       — Вороного арабского…       — Боже Тэхён, ты не мог другого коня купить? — закатила глаза Аогриэлла и с чрезвычайно брезгливым выражением стала разглядывать перед собой стол. От сервировки из четырёх пустых тарелок, согласно «Эталонам…» положенных для королевского завтрака, осталась крохотная розетка для мёда, в которой почему-то лежало куриное крылышко и селёдочный хвост.              — Маменька, но это же самые лучшие кони в мире!              — Ну я тебя умоляю, вон, наш казначей купил на прошлой неделе арабского, только гнедого, и что? — поморщилась Аогриэлла, швыряя селёдочный хвост через плечо. Тот вонзился аккурат в середину пятиярусного бисквитного торта, который несли аж три лакея, с трудом водрузив его в центр стола прямиком на две доски с колбасными нарезками. Стол угрожающе затрещал, но из-за крайне саркастичного и ехидного голоса Её Величества треск никто не услышал. — Не зубы, а вставная челюсть, а брал ведь у проверенного коневода! А окраса, ещё раз, какого?              — Вороного, маменька…              — А почему ты именно этот окрас взял, мне вот интересно! — спросила Аогриэлла будто бы ни к кому не обращаясь, и цапнув с тарелки пирожок со шпиком, попыталась намазать на него сливочное масло. К несчастью, ножа в пределах видимости не находилось.              — Эм, ну, он мне понравился?              — Ну в смысле понравился? Ты не мог что-то благороднее найти? — Аогриэлла попыталась разглядеть сына сквозь нагромождение еды, но Тэхён был надёжно укрыт бутылками, бокалами, этажерками, супницами и подсвечниками.              — Но что может быть благороднее вороной масти, маменька? — вопросил принц, и тайком скользнул взглядом по собственной одежде: чёрные широкие штаны, чёрные сапоги, чёрная рубаха, пышными складками собирающаяся на талии, обвитой широким чёрным кожаным поясом, и чёрный короткий плащ в руках Чонгука. Оруженосец неподвижно застыл за стулом принца, готовый в любую секунду прийти на помощь.              Аогриэлла под аккомпанемент собственного презрительного фырканья углядела торчащий из-под блюда с сырной нарезкой кончик ножа для масла.       — Белый, разумеется, Тэхён, ну ты же принц! Серый в яблоках, на худой конец… Хотя лучше, конечно, чтобы и конец был не худой, хоть бы на развод его оставили…              — А назвал ты его как? — снова перебил жену Его Величество, выглядывая между запечённым поросёнком и горкой профитролей, и пользуясь минуткой затишья среди мельтешащих лакеев. Половина из них с огромными блюдами в руках почему-то замерла недалеко от лестницы на кухню, а вторая рассредоточились вокруг стола, нерешительно переглядываясь и боясь молвить слово.              Тэхён довольно подбоченился, не в силах сдержать широченную улыбку, и в наступившей тишине произнёс:       — Пришёл Первый.              Чонгук за его спиной, стоя с плащом через локоть, поспешно сжал губы, чтобы сдержать фырканье, и с нетерпением переводил взгляд на короля с королевой, ожидая реакции.              — Куда пришёл? — удивилась Аогриэлла, так и эдак стараясь подцепить нож, и снова почти в театральном удивлении воздевая брови.              — Да нет, это имя. Пришёл Первый!              Король расхохотался. Он делал это со вкусом, в голос и ни капельки не стесняясь, одной рукой держась за живот, а второй хлопая по чудом оставшейся напротив него тарелке с мини-сэндвичами. Из-под его стула на брюхе выполз золотистый ретривер и молнией метнулся из зала.              — Ты назвал так коня! — ахнула Аогриэлла, подцепив наконец нож и с силой его выдёргивая из-под нагромождения тарелок и приборов. Две болонки, рыча куда-то в подстолье, задом попятились от стола к стенкам и с противным тявканьем умчались следом за ретривером.              — Маменька, ты бы видела эту потеху! Пришёл Первый пришёл третьим, но ты бы слышала, как скандировали трибуны! Герцогский Дымок пришёл первым на самом деле, но я зато определённо взял приз зрительских симпатий!              Король хрюкнул от смеха, держась за живот уже двумя руками, и неловко опёрся на край стола ладонью в попытке разогнуться. Королева с гневным окриком:       — Ким Тэхён твоё высочество Первый! — вскочила из-за стола, держа на манер щита с мечом нож и булочку, и невольно сдвигая кринолином парочку этажерок.              Жуткий треск раздался прямо из середины стола.              Самым первым на него отреагировал, разумеется, Чонгук — недаром он перестал веселиться ещё на улепётывающем ретривере, и совсем напрягся на исчезнувших следом болонках. Оруженосец мигом цапнул Тэхёна за воротник, покуда селёдочный хвост взлетал вверх, метя в роскошную чугунную люстру на сто свечей, в сопровождении стреляющих всеми цветами радуги соусниц. Стул из-под принца полетел в одну сторону, сам принц — в другую, подальше от стола и поближе к балконной двери, а на место, где он только что сидел, полилась смесь бульона с профитролями.              Вопли лакеев, дружно ринувшихся спасать королевскую чету, слились с грохотом посуды, шмяканьем и журчаньем падающей еды, недовольными и очень грозными возгласами Аогриэллы, платье которой стало напоминать некий абстрактный выверт сошедшей с ума портнихи, а не изящный утренний наряд, и неумолчным и слегка дьявольским хохотом Петиталя Десятого, который никак не мог остановиться.              Лакеи, к слову, оказались не столь расторопны, как оруженосец принца. На брутально чёрный стильный Тэхёнов наряд попали едва ли пара особо стремительных капель фисташкового мороженого, плащ, которым Чонгук успел прикрыть принца, и то пострадал больше. Король с королевой же теперь напоминали некий съедобный натюрморт, на котором ничего нельзя было толком разобрать.              — Казнить! — произнесла Аогриэлла таким ледяным тоном, что все остатки горячих блюд мигом покрылись инеем. — Немедля!!!              — Ну кого же, душенька моя? — то и дело сдерживая остаточные смешки, Петиталь ласково взял жену под локоть. Та его резко выдернула, чуть не заехав в лоб королю, который был примерно на голову ниже венценосной супруги. Но Петиталь, как истинный рыцарь, не сдавался, и с третьей попытки таки сумел захватить непокорный локоть, покуда слуги поспешно снимали с королевских нарядов остатки еды.              — Ну вы же сами… велели нашему повару… наготовить побольше вкусностей… в честь приезда любимейшего сына и наследника… И мажордому подавать велели всё сразу… Ну не слуг же наказывать? Они вообще ни при чём, просто приказы выполняют…              — Столяра! Кто сделал такой хлипкий стол!       — Побойтесь Святого Никого, душенька, этому столу в обед триста лет! Столяры те почили давным-давно…       — Ким Тэхён Первый!!! А ты почему так не разоделся на семейную трапезу?!       — Но, маменька…       — Не маменькай мне тут! Марш в музыкальную комнату отрабатывать новую пиесу, и чтобы до вечера выучил! Повара казнить! Мажордома выпороть! Лакеев уволить! Столяра проклясть!!!       — Но душа моя…              С громовыми ругательствами на родном великанском Аогриэлла кинулась к лестнице. Петиталь, с трудом сдерживая хохот, двинулся за женой, успокаивать рюмочкой персиковой настойки. Слуги на цыпочках дружно взялись за уборку.              По счастью, взрывные эскапады королевы-матери никогда казнями и порками не заканчивались. С охотой она увольняла только вытащенных из постели сына распутных горничных и служанок. Повара искренне обожала, мажордом был вообще её дальним родичем, а с такого количества слуг как всегда, взятки гладки. И как ни странно, пострадавшим в этом утреннем происшествии оказался один лишь принц, который всё утро на почти голодный желудок провёл в музыкальном салоне, разучивая нуднейшую в мире пиесу. Несмотря на то, что голосом и слухом принц обладал отменными, выступать он любил ещё меньше, чем читать «Эталоны…».              От голода Тэхёна спас Чонгук с неизменным запасом кухаркиных пирожков. От испорченного настроения не спас даже Пресвятой Никто.