Нэнси Дрю. Загадка озера Лох-Несс

Говорят, в первую ночь в незнакомой постели никто и никогда не спит хорошо. На меня это никогда не распространялось. Объездив полмира, ночуя в гостиницах, у друзей или родственников, я всегда спала замечательно. И первая ночь в Девил-эйви не стала исключением, хоть на душе у меня и было нелегко. Во-первых, человек, которому я должна была передать посылку от леди Дуглас, бесследно исчез. Во-вторых, оказалось, что привидения существуют, и в Шотландии их называют банши. В-третьих, кроме моего кристалла есть еще два таких же, и они почему-то очень важны. И в-четвертых, мне предстояла встреча с Мойрой. Девушкой, чей отец предположительно похищен, что не может не сказаться на ее расположении духа. Да, не так я представляла себе встречу с подругой. Привыкшая просыпаться рано, я была на ногах с первыми лучами солнца. И, по-видимому, обитатели замка тоже не были любителями поваляться в кровати. Едва я успела привести себя в порядок, в дверь постучали, и на пороге возникла горничная, которая принесла мне завтрак. Наконец-то, мы встретились. Может, мне сегодня посчастливится увидеть и еще кого-нибудь из прислуги? Вчера наши пути не пересеклись, хотя я нисколько бы не возражала. Учитывая сложившиеся обстоятельства, поговорить с ними оказалось бы весьма полезным. Всегда и везде никто не знает так много, как обслуживающий персонал. Горничная Девил-эйви была стройной брюнеткой, одетой в темное домашнее платье с белым фартуком, и с кокетливой наколкой на гладко зачесанных волосах. Ее лицо можно было бы счесть хорошеньким, если бы она не была столь угрюма. И категорически не склонна обсуждать с посторонними хозяев и дом. Я не получила ответа ни на один из своих вопросов, кроме того, где находится комната Мойры. — Третья дверь по коридору, следующая за комнатой леди Макфарли, — сухо сообщила мне она и ушла, сообщив, что вернется за подносом через час. Расправившись с завтраком, я отправилась к Мойре и только собралась постучать, как услышала голоса, доносившиеся из ее комнаты. Разобрать слов не получилось, но я поняла, что один голос принадлежит мужчине, а второй — моей подруге. И судя по интонации, она очень недовольна и нервничает. Разумеется, меня заинтересовало, с кем и о чем она беседует, но подслушивать под дверью не стоило. Мало того, что ничего не слышно, так еще и кто-нибудь мог заметить меня и поднять шум. Люк с еще одной короткой винтовой лестницей в конце галереи в столовой я заприметила еще вчера. А сейчас, представив расположение комнат, поняла, что он ведет в комнату Мойры. Для каких целей он был нужен хозяевам замка, я так и не поняла, но для моих целей сейчас он подходил идеально. Поспешив в нужное место, я вскарабкалась по ступеням и осторожно приподняла массивную крышку. Я очень боялась, что люком редко пользуются, а потому он может заскрипеть и выдать меня. Но петли оказались хорошо смазанными и повернулись бесшумно. Заглянув в образовавшуюся щель, я, как и ожидала, увидела комнату подруги — самое эклектичное помещение в замке, где причудливо сочетались английская респектабельность, присущая остальному дому, с функциональным и практичным баухаузом. Респектабельность проявлялась в отделке, практичность и функциональность — в мебели, которой Мойра обставила свой личный уголок. В принципе, чего-то подобного я и ожидала. Судя по мольберту и большому количеству набросков, неоконченных картин и завершенных шедевров, девушка все еще увлекалась живописью, а, значит, по-прежнему считала, что первое правило художника — отказ от излишней роскоши в сторону пользы и рациональности. Сама Мойра, все еще в дорожном костюме, в напряженной позе стояла в центре. В кресле напротив нее вальяжно восседал мужчина в дорогом костюме темно-зеленого цвета, черной шляпе-котелке и с тростью, в котором я узнала Брюса Макграба. Он явно чувствовал себя хозяином положения. Не знай я, кто есть кто, решила бы, что он — владелец дома. — Вам следовало бы быть полюбезнее со мной, — высокомерно произнес Макграб. — Для моих исследований мне необходим кристалл Макфарли. — Я уже сказала вам, что понятия не имею, где мой отец хранил кристалл, — раздраженно ответила Мойра. По ее виду можно было понять, что она уже знает о пропаже отца. И что ей очень неприятны, как собеседник, так и тема разговора. — Хотел бы я в это поверить, — усмехнулся Макграб. — Вам, без сомнения, известно, что ваш отец и я не держали тайны друг от друга. Ну а кристалл, безусловно, поможет мне отыскать его. Надо всего лишь поискать в его кабинете. Я уверен, кристалл найдется. — Я никогда не доверяла вам, и, знай я хоть что-нибудь о кристалле Макфарли, вы были бы последним, кому я доверилась, — отрезала Мойра. — Если отец не впускал в кабинет чужих, значит он не желал, чтобы кто-то совал свой любопытный нос, куда не следует. Но, если хотите, попробуйте, поищите. — Неужто вы меня подозреваете? — похоже, Макграб нисколько не был возмущен столь обидным предположением. — Не понимаю, какие такие таинственные причины заставляют моих родителей терпеть ваше присутствие, — кажется, терпение Мойры закончилось, и она всерьез вознамерилась завершить беседу. — Когда вы поручили управление винокуренным заводом Иксвику, я, признаться, понадеялась, что отныне вы не станете так часто беспокоить нас своими визитами. Какое разочарование! Я бы очень хотела узнать, что вы там производите на своей винокурне? — Как что? Конечно, натуральный виски, — ответил Макграб. Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Что хотела, я узнала. Брюс Макграб не слишком-то обеспокоен пропажей лорда Алистера. И он весьма решительно настроен заполучить те два кристалла, которые ему не принадлежат. Конечно, то, что лорд Макфарли пропал после встречи с Макграбом на винокурне, не означает, что он пропал вследствие этой встречи. Но теперь попасть туда и осмотреться мне захотелось еще сильней. Осторожно притворив люк, я вышла из столовой. И сразу же заметила то, что упустила из виду, торопясь подслушать разговор в комнате Мойры — на одном из столиков в холле стоял огромный кожаный портфель. Вчера его не было. Недавно приехавшей Мойре тоже не может принадлежать столь типично-мужская вещь. Получается, что это портфель Макграба. Раз уж я, выражаясь словами банши, «приняла на себя миссию» по розыску отца моей подруги, надо бы его осмотреть. В портфеле лежало немногое: записная книжка с адресами и телефонами, несколько книг, кажется, на немецком, кольцо-печатка с изображением ворона и распечатанное письмо. "Дорогой друг! Не беспокойтесь более о наших эдинбургских делах. Мы оставили для Скотланд-Ярда отличный ложный след. За сим подтверждаю свое намерение прибыть на Альбан Артуан. С уважением, Пол Ивил." — Это что же получается? — пробормотала я, возвращая письмо на место. — Брюс Макграб имеет отношение к краже из эдинбургского музея? Или он участвует в каких-то других делах, которыми обычно интересуется полиция? В этот момент кто-то подошел к лестнице на втором этаже и начал спускаться вниз. Мне ничего не оставалось, как поспешно закрыть портфель и тихонько отойти от него, чтобы владелец, а спускался, как оказалось, именно он, ни в чем меня не заподозрил. — Доброе утро, юная леди, — заметив меня, проговорил Макграб. — Вы, должно быть, мисс Дрю. Позвольте представиться, Брюс Макграб, производитель лучшего в Шотландии виски. Поразмыслите над моим предложением. Нет нужды давать ответ тот час же. Я не могу долго беседовать с вами сейчас. У меня назначена встреча в Эдинбурге. Встретимся вечером в моей винокурне. Туда можно доплыть по реке на лодке. Так что до вечера. Скажем, часов до восьми. Я на вас рассчитываю. Он взял портфель и покинул Девил-эйви. И только тогда я заметила, что все еще сжимаю в руке его перстень. Уверена, было бы глупо бежать за ним, чтобы вернуть печатку, и я спрятала ее в карман. А еще я уверена, что не стоит ждать вечера, чтобы осмотреть винокурню. Потому что как раз таки вечером мне там делать нечего. Хоть Макграб и думает иначе. Я общалась с ним несколько минут, но этого хватило, чтобы понять: такие люди отказов не принимают. А я ему могу только отказать. Если верить карте, добраться до винокурни, построенной на берегу реки, я смогла бы и не на лодке. Но я все же предпочла ее. Грести против течения, конечно, трудно, зато заблудиться в лесу, которого не знаешь — легко. Пристань, тоже отмеченную на карте, я нашла самостоятельно. Она представляла собой обычный деревянный настил, опирающийся на врытые в дно бревна. Привязанная к нему лодка мерно покачивалась рядом. Весла лежали на большом сундуке, запертом на висячий замок. Мне, конечно, было любопытно, зачем на пристани сундук, и что в нем хранится. Но что творится на винокурне было интереснее, поэтому я забрала весла, села в лодку, отвязала ее и поплыла. Как я представляла себе винокурню, исходя из заявления Макграба? Как предприятие, где суетится некоторое число рабочих, занимающихся подготовкой сырья, размолом, перегонкой, розливом, добавляющих дрожжи, следящих за брожением, фильтрующих и делающих еще много чего нужного. Что я увидела? Мрачное кирпичное здание в состоянии печального запустения. Как будто завод был необитаем уж долгие годы. Забор покосился, бочки стояли кое-как. Мешки свалены, как придется, и их содержимое, судя по запаху, уже начинает гнить. Только колесо водяной мельницы создавало иллюзию обитаемости, но в этом целиком и полностью заслуга реки. Да еще одинокая фигура сторожа периодически мелькала в окнах первого этажа. Выглядел он не слишком дружелюбно, прогуливаясь с ружьем наизготовку и периодически окидывая прилегающую территорию пристальным взглядом глубоко посаженных глаз из-под лохматых седых бровей. По счастью, меня он не заметил. Видимо, шум колеса заглушил шум бьющих по воде весел. Но теперь я знала, что следует быть очень осторожной. Обогнув здание по периметру, дергая двери и заглядывая в окна, я узнала, что, когда он не обходит территорию, сторож дремлет в сторожке, а одна из дверей не заперта на замок. Ее ручки с наружной стороны были просто скручены проволокой, которую я легко размотала и проникла внутрь. Помещение, где я оказалась, походило на склад. Хоть сейчас оно и было почти пустым, я легко могла представить его, заполненным теми же самыми мешками с ячменем. Дверь из него вела в огромный зал с медными перегонными кубами — аламбиками. В дальнем углу я разглядела сусловарочный котел. А рядом с ним — дверь в сторожку. На складе я ничего подозрительного, сверх общего запустения, не нашла. Чтобы осмотреться тут, а заодно и пошарить в помещении сторожа, следовало дождаться, пока он не отправится со следующим обходом. Притаившись за бочками, которых повсюду было в достаточном количестве, я стала ждать. Через четверть часа сторож встрепенулся, потянулся, вооружился и начал очередной обход, направившись в противоположную от меня сторону. Я по-быстренькому осмотрела цех, снова ничего не нашла и вошла в сторожку. Там я сразу же заметила предмет, который меня заинтересовал. К стене возле двери была прислонена трость, дорогая и красивая. Такая вещь в принципе не могла принадлежать обыкновенному сторожу, но в довесок к этому я ее узнала. Именно на эту трость опирался Алистер Макфарли, позируя фотографу. Но самую необычную находку я обнаружила в сумке сторожа — старую книгу, написанную на латыни. На обложке значилось — «Книга Келии». Та самая украденная из эдинбургского музея книга, о которой я вчера узнала из газеты. Прочитать ее я не могла, но рассмотреть иллюстрации — вполне. На одной был изображен мужчина в странной одежде, через черно-зеленый кристалл фокусирующий солнечные лучи на ворона. Мог ли это быть Сирдах с самоцветом, полученным от богов? На следующем тот же мужчина с сожалением смотрел на самоцвет, распавшийся на три части. Затем какое-то странное приспособление, представляющее собой круг, из центра которого выходили три причудливо закрученных луча. В точках, где они касались круга, были расположены осколки черно-зеленого самоцвета. На последней три мужчины расходились в каждые стороны. У каждого было по обломку кристалла. Теперь я была почти уверена, что это иллюстрации к преданию, поведанному мне банши. На последних страницах был своеобразный словарь: перевод знаков огамического алфавита в древнее подобие латиницы. Я не стала дожидаться, пока до меня донесется звук шагов возвращающегося сторожа. Прихватив трость и книгу, я снова спряталась среди бочек недалеко от прохода, откуда должен был вернуться старик, и куда я собиралась пробраться после его возвращения. Сама винокурня, исключая сторожку, не слишком-то порадовала меня уликами. Но я рассчитывала найти вход в подвал. Там всегда отыщется что-нибудь любопытное. Вход в подвал, как и следовало ожидать, обнаружился в самом последнем помещении. И то, что я там обнаружила, свидетельствовало, что в винокурне явно происходит что-то подозрительное. Центральным элементом подвального интерьера, если можно так выразиться, был кустарный электрический стул, максимально похожий на настоящий — с ремнями фиксации, шлемом и электрическими контактами, подведенными к рубильнику и самодельному трансформатору. Не знаю, испытал ли на себе его воздействие лорд Макфарли, никаких следов его присутствия в подвале я не обнаружила, зато хорошо представила, что ожидало бы меня, вздумай я прийти на назначенную Макграбом вечернюю встречу с отказом передать ему кристалл леди Катрионы. Рядом со стулом стоял сундук с изображением ворона на крышке. Ворон очень походил на того, что я видела на печатке Макграба. В сундуке я нашла зеркальные и янтарные диски. Не знаю, как первые, а вторые, я помнила, тоже были украдены из музея чуть ранее книги. Это доказывало, что даже если Макграб не является тем, кто стремится создать новое смертельное оружие, торговля краденым — один из источников его дохода. Возможно, и кристаллы он хочет получить, чтобы выгодно продать их. Тому же самому злому гению. Что-то мне подсказывало, что с осмотром винокурни следует заканчивать. Пора возвращаться в замок. Но прежде, чем уйти, я еще раз окинула взглядом подвал. И заметила, что возле плиты, на которой стоял электрический стул, на полу есть дугообразные царапины. Будто его неоднократно отодвигали и возвращали на место. Я попыталась отодвинуть стул. Он оказался легче, чем можно было подумать, и у меня получилось. Расположенная за стулом деревянная плита с изображением грифонов и, опять-таки, воронов, которую я сначала приняла за элемент устрашающего декора, оказалась дверью. Но как она открывается, если на ней нет ручки? Может, ее можно открыть только с другой стороны? Я внимательно оглядела дверное полотно и заметила маленькую рельефную выемку. Приглядевшись, я поняла, что рельеф представляет собой такого же ворона, как на перстне Макграба. Если на кольце ворон был «камеей», то есть выпуклым, в выемке он был «инталией» — углублением. Я вставила печатку в выемку и услышала звук, будто ригель выходит из запорной планки. Дверь поддалась. Я шагнула в следующее помещение… и оказалась в катакомбах. Дверь за мной захлопнулась, и я порадовалась тому, что свеча и спички, которые уже пригодились мне на чердаке, все еще со мной. Первым делом я осмотрела дверь, надеясь вернуться обратно. Увы, она, действительно, открывалась с одной стороны — печаткой из подвала. Мне снова предстояло искать другой выход — идти туда, куда вел прорубленный в камне тоннель. При этом у меня не было уверенности, что это рукотворный ход. Возможно, его образованию окрестности Девил-эйви обязаны природе. Хотя бы частично. Тоннель привел меня в просторную пещеру. Кроме того прохода, по которому я пришла, в ней заканчивались (или начинались) еще три тоннеля. И в отличие от моего, они были, в некотором роде, помечены. Рядом с центральным проходом недавно, краска выглядела совсем свежей, кто-то нарисовал кельтский крест. Возле левого — ворона с распростертыми крыльями. Около правого — герб Макфарли. Я, наконец-таки, получила возможность его рассмотреть. Поле герба крестом в форме икса делилось на четыре части. Боковые участки были окрашены в красный цвет, верхние и нижний — в зеленый. На красном фоне были изображены стилизованные фигурки лох-несского чудовища, на зеленых: вверху — три кристалла, внизу — тот самый причудливый круг с тремя лучами из книги Келии. Еще раз осмотрев все три изображения, я подумала: какой напрашивается вывод? Проход, ведущий в винокурню, не помечен. Значит, тот, кто пометил остальные, знал, куда он ведет, а вот в остальных боялся запутаться. Что означает ворон, мне не понятно. Кельтский крест может означать то место, где я вчера беседовала с банши, хоть я и не видела там ходов под землю. Впрочем, после разговора с привидением, удивительно, что я сам крест запомнила. Герб Макфарли может означать, что проход заканчивается где-то возле замка. В другое время я прошлась бы по всем трем тоннелям, но свеча уже стаяла больше, чем наполовину, поэтому я сразу отправилась по правому ходу. Выбранный мной ход заканчивался каменной стеной с дверным проемом, перегороженным незапертой решеткой. За ней находился еще один подвал. Надеюсь, принадлежащий Макфарли. Рядом с решеткой, к своему удивлению, я нашла запас факелов. Интересно, кто их оставил? Кто-то из винокурни, предпочитающий бродить по окрестностям под землей? Или кто-то из обитателей поместья, занимающийся тем же? Кроме этого, как и на чердаке, в подвале стояло множество сундуков и ящиков с хламом. Но в одном из сундуков я нашла водолазное снаряжение и машину для подачи кислорода. Видимо, кто-то, помимо подземных прогулок, практикует и подводные. В противоположной стене я заметила дверь. Когда я открыла ее, вдали заметила силуэт оранжереи. Определяя значение пиктограмм, я оказалась права — я снова в Девил-эйви. И тут мне в голову пришел еще один вопрос. Если кто-то может незамеченным подобраться к поместью, может ли он пробраться внутрь, чтобы попытаться отыскать кристаллы: Дугласов и Макфарли? Макграб еще утром намекнул, что следует поискать в кабинете. Мойра отказалась. Но может же найтись тот, кто согласится? Причем даже не из числа живущих в замке. Надо только знать, где находится этот кабинет. Я, конечно, могу спросить у Мойры или леди Урсулы. Но они могут и не ответить. Или, даже если ответят, могут не разрешить мне осмотреть его. Как всегда, придется действовать тайно и самостоятельно. И начать нужно с библиотеки. Должны же существовать какие-то замковые хроники. Или документы подрядчиков. Чьи-то дневники, наконец. В библиотеку мне удалось проскользнуть, никем не замеченной. Я к этому не стремилась, но не могла не признать, что встреть я кого-либо, поиски кабинета лорда Алистера могли отложиться на неизвестное время, а мне обязательно нужно попасть туда раньше Макграба или его людей. Некоторое время я методично просматривала книжные полки, пока не добралась до полукруглого выступа, рядом с которым обнаружила декорированную камнем нишу в обшитой деревом стене. На первый взгляд, ничего особенного — место для хранения лампы или подсвечника. С другой, на задней стенке ниши я заметила «инталию», подобную той, что отпирала дверь в катакомбы на винокурне. И знак, изображенный на ней, схематичный рисунок Несси, я где-то уже видела. Где? На набалдашнике трости Алистера Макфарли. Совместив одно с другим, я заметила, как часть выступа отъехала в сторону, открывая вход. Я нашла кабинет лорда. Сразу можно было бы предположить, что он находится в старой башне. Кабинет лорда Макфарли, оформленный в фамильных цветах — красном и зеленом, выглядел весьма аскетично. В нем было только самое необходимое из того, что ожидаешь увидеть в кабинете: рабочий стол, кресло, шкафы с книгами и документами. Но это только на первом ярусе. А кабинет лорда, по-видимому, занимал всю башню. Решив узнать, как обстоят дела наверху, я начала осмотр с первого этажа и ничего не нашла, кроме сейфа в нижней части одного из шкафов. Кодовый замок сейфа предполагал ввод шести латинских букв. Причем не всех возможных, а только семи из них. Это я узнала, прокрутив пару колесиков. Шесть согласных, одна гласная. Вариант с вводом чьего-либо имени, например жены, отпадал. И все же был в выборе именно этих букв какой-то смысл. Нужно только понять, какой. Не сразу, но я поняла. А помог мне в этом раритет, выставленный на всеобщее обозрение в столовой. Буквы на колесиках замка совпадали с теми буквами, которые использовались для записи чисел. Паролем к сейфу Алистера Макфарли было не слова, а число. Точнее, дата. Дата подписания договора Альянса — 1295 год. Римскими цифрами — МССХСМ. Правду говорят, хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место. Внутри сейфа лежал всего лишь один листок. На нем были нарисованы кольчужная перчатка и кресло с пронумерованными кнопками. Снова какая-то инструкция. И довольно важная, учитывая предосторожности, с которыми ее хранили. Кресло я обнаружила на втором ярусе, целиком заставленном книжными шкафами. А перчатку — на третьем. Там была оборудована настоящая лаборатория, и был ход на четвертый ярус — лифт, который я не смогла запустить. Надев на руку перчатку, я надавила выпуклости на кресле в последовательности, указанной в инструкции. Сиденье кресла откинулось, открывая тайник. Внутри я увидела кристалл, похожий на мой, только розовый. Кристалл Макфарли. Понимая, что перчатка в инструкции нарисована не зря, кристалл я достала рукой, защищенной железной рукавицей. И правильно. В боковых стенках тайника располагались выдвигающиеся острые тонкие лезвия, которые, будь я без защиты, могли серьезно меня поранить. Едва я спрятала второй кристалл, как дверь кабинета кто-то закрыл. Отлично! У кого-то в поместье появилась скверная привычка меня запирать, а я опять не увидела, у кого. И на этот раз, кроме как через окно второго яруса, другого выхода нет. В лаборатории окошки слишком узкие, мне не протиснуться. Окна же первого яруса забраны решетками. Перепилить такую будет потруднее, чем спуститься по веревке. Тем более, что веревку на третьем ярусе я видела, а напильник — нет. Закрепив один конец веревки на перилах, второй я спустила из окна и повисла на нем, перебравшись через подоконник. Это было то еще приключение. Сильный ветер качал меня так, что постоянно приходилось, одной рукой держась за веревку, другой хвататься за камни стены. Ноги скользили, и периодически я не чувствовала под ними никакой опоры. Только пустое пространство. А в случае любого неловкого движения внизу меня ждал ров с ледяной водой. И, конечно же, если какая неприятность может случиться — она случается. Я преодолела где-то половину пути, когда веревка, показавшаяся мне довольно крепкой, оборвалась. Или ее кто-то перерезал? Надеюсь, что нет. В итоге с громким криком я спустилась с башни много быстрее, чем рассчитывала, и, взметнув веер брызг, нырнула в ров, потеряв при этом сознание от удара о воду. — Вот она, мисс Мойра! Я выловил ее из воды! — донеслось до моего сознания откуда-то издалека, а перед глазами сквозь застилающий их туман появились расплывчатые очертания двух фигур. Одной оказалась Мойра. Другой — коренастый, плотного сложения мужчина в килте, тонком свитере и меховой безрукавке. А я лежала в гостиной на том самом диване, где потеряла сознание леди Урсула. — Боже, Нэнси! — взволнованно проговорила Мойра. — С тобой все в порядке? Как ты ухитрилась свалиться в ров? Страшно представить, что было бы, если бы Фергус тебя не нашел! — тут Мойра указала на мужчину и, доказав, что она — потомственная аристократка, представила его. — Фергус Мор, наш садовник. Разумеется, ни о каком продолжении расследования речь снова не шла. Весь оставшийся день и вечер я успокаивалась и отогревалась. А так же обдумывала то, что узнала от подруги, зашедшей справиться о моем самочувствии. По словам Мойры, ее отец знал, что ему грозит опасность, и даже туманно намекнул на кристалл Сирдаха и ужасные опасности, которые грозят, если камни попадут не в те руки. Чтобы защитить себя, он отправил в Скотланд-Ярд важный документ об этих кристаллах, уточнив, что эти сведения надо сравнить с книгой Келии. Книга Келии уже у меня. Осталось только получить документ, отправленный полицейским. Уходя, Мойра оставила мне код, который подтвердит, что мое сообщение — не фальшивка. Завтра первым делом нужно воспользоваться экстренным способом связи, предложенным лордом Макфарли — телеграфом. Возможно, то, что я получу, поможет разгадать, что кроется за всеми этими загадочными событиями.