Главное сокровище

      Спустя несколько суток идея сбежать казалась уже не такой хорошей. Она уже поняла, что попала на пиратский корабль, и обнаружить свое местоположение будет чревато. Поэтому из своего укрытия она вылезала только глубокой ночью, чтобы выпить воды и стащить еду. Сердце наполнялось страхом каждый раз, когда кто-то проходил мимо неё. Шансы, что её не заметят все время уменьшались, но сделать с этим ничего нельзя было.              В животе со вчерашнего дня поселилась непрекращающаяся боль. Аквелина ещё не разу не была настолько голодной. Тех крох еды, что ей удавалось добыть, катастрофически не хватало, но если брать больше, то пропажу могли заметить.              Близился вечер и мысль пробраться к складу с продовольствием посещала все чаще. Это был риск — пираты собирались ужинать, но голод гнал вперёд. Осторожно высунувшись из своего укрытия, Аквелина осмотрелась. Убедившись, что никого нет, она двинулась к выходу. Вдруг кто-то схватил её за воротник и поднял над землей.              — Кто это у нас здесь? — её резко встряхнули и наконец Аквелина увидела лицо пирата, поймавшего её. В порванной одежде, с длинными и грязными волосами, он улыбался кривоватой улыбкой, что наполовину состояла из металлических зубов. — Мне кажется, или я поймал крысу, которая завелась у нас на корабле?              Ещё раз тряхнув девочку для верности, пират потащил её куда-то. Она понимала, что сопротивляться бесполезно, ведь что может противопоставить ребенок взрослому мужчине? Аквелине оставалось лишь сжаться и молиться про себя, надеясь на хороший исход.              Пока пират тащил её на них начали обращать внимание остальные члены команды. С интересом перешептываясь, они следовали за ними на верхнюю палубу. И наконец они вышли на свежий воздух. В глаза ударил свет от закатного солнца, а крики чаек и шум волн усилился.              Не дав опомниться, пират грубо швырнул девочку на пол. На мгновение потерявшись от боли в правом боку, на который пришелся удар, она вскрикнула. Приподнявшись на руках, её глаза увидели тени, подбирающиеся к ней. Аквелина неуклюже перевернулась и увидела, что вокруг неё уже собирается толпа. Двигаясь на одних инстинктах, она отползала назад, пока спиной не наткнулась на что-то твердое. А матросы тем временем обсуждали её появление на корабле.              — Девчонка на корабле — к беде, даже маленькая.       — За борт её…       — На остров её высадить…       — Отправить на корм акулам…              Команда, найдя себе развлечение, придумывала все более и более страшную кару. И вот, когда девочка была готова уже расплакаться от страха, раздался громкий и строгий голос:              — Что происходит? Кто дал команду покинуть свои места? — едва заслышав вопрос, пираты взволнованно зашевелились и расступились, освобождая кому-то дорогу.              — Да что в конце концов… Случилось… — вперед вышел мужчина в коричневой треуголке. На его лице была аккуратно заплетенная бородка и усы, а глаза были густо подведены черным. Двигался он слегка вальяжно и при ходьбе слегка пошатывался, толи от морской качки, толи от того что был пьян. — Я все еще жду объяснений, мистер Гиббс. — не сводя глаз ребенка, он повернул голову к рядом стоящему пирату.       — Девчонка пробралась на корабль, капитан, — заговорил тот матрос, который нашёл её. — пряталась около входа в трюм. Видать, вылезла поесть, тут-то я её и заметил. Притащил на палубу, тут вы и вышли.              Выслушав, капитан корабля медленно подошел и опустился на корточки рядом с ребенком. Аквелина вся сжалась, дрожа от страха. Хоть этот пират и выглядел более дружелюбно, чем остальные, но все равно его вид не внушал доверия.              — Я не трону тебя, не бойся. — мужчина поднял руки, показывая, что в них ничего нет и слегка улыбнулся. — Мое имя Джек. Я капитан этого корабля.              — Меня зовут Аквелина. — Хоть ей и хотелось промолчать, но воспитание, вбитое за такую короткую жизнь, не позволяло этого сделать.              — Приятно познакомиться, юная леди.              Вдруг Джек изменился в лице. Оказывается, пока пират тащил её на верхнюю палубу, из-под рубашки показался кулон, подарок матери. Капитан осторожно ухватил его рукой и покрутил, разглядывая.              — Откуда это у тебя? — глаза переместились с украшения на лицо девочки и внимательно осматривали, будто пытаясь что-то найти.              — Мамин подарок. Она умерла несколько дней назад. От болезни. — пират отпустил кулон, и он тяжело упал ей на грудь. — Мама говорила, что его ей отдал мой отец.              — А твой отец, он…              — Я его никогда не видела. Они с мамой расстались до моего рождения.              — Ясно.              Лицо Джека казалось растерянным, а в голове проносились сотни мыслей. Это не может быть совпадением. Кулон, который он подарил Мэрилин, мать, несколько дней назад погибшая от болезни, и отец, никогда не видевший дочь. Внезапно вспомнилось, как Мэри было плохо под конец их плавания, и как она гладила живот во время их прощания.              — Джек, все в порядке? — Гиббс обеспокоенно наклонился к своему капитану.              -Да-да, я в порядке. Всем разойтись по местам.              Его помощник странно на него глянул и громко заорал:              — Слышали, что сказал капитан? Живо по местам, пока плетьми не получили.              Команда, недовольно ворча, начала расходиться. Ребенок, не веря, все ещё сжимался в комок и испуганно оглядывался.              — Идем.              Вздрогнув от неожиданности, Аквелина поняла, что обращаются к ней. От голода и торопливости исполнить приказ, когда она поднималась её слегка качнуло в сторону, но девочка быстро выпрямилась и посеменила вслед за Джеком. Разум подсказывал, что лучше не злить капитана корабля.               Идти оказалось недолго — через пару десятков метров мужчина остановился и открыл дверь, пропуская девочку вперед. Зайдя в комнату, она оказалась в каюте. Первом, что бросилось в глаза была кровать. Обычная кровать, с подушками и одеялом. Да и в остальном каюта повторяла небольшую, но обычную жилую комнату в доме. У правой стены, посередине стоял стол с креслом, а по бокам от него находились большие шкафы. Напротив кровати, около двери стоял огромный кованный сундук с замком и желтоватый глобус. В отличии от нижних палуб в каюте было достаточно светло, ведь над столом и между сундуком с кроватью были окна, а противоположную стену от двери занимало подобие витража.              Замерев по середине, Аквелина не знала куда деться. Снова мелькнула мысль, что сбежать было плохой идеей. Поток размышлений прервал Джек, толкнув её к кровати и буркнув «садись». Сам он развернул кресло у стола и устало рухнул в него.              У капитана в голове стоял туман. За последние несколько дней столько всего навалилось, и мозг уже отказывался воспринимать какую бы то ни было информацию. Но сделать себе поблажку он не мог. Поэтому Воробей встряхнул головой и спросил:              — Зачем ты пробралась на корабль, да ещё и пиратский? Ты хоть понимаешь, насколько здесь опасно находиться?              Девочка, сидящая на кровати, лишь нахохлилась и обняла себя руками.              — Что со мной будет? — как она не старалась, страх сквозил в её голосе. — Меня убьют?              — Нет, — твердо ответил пират. — пока я капитан этого корабля, детей никто здесь убивать не будет. Но все же, объясни, почему ты сюда залезла?              Помолчав несколько секунд в раздумьях, она уставилась в пол и начала рассказ. Быстро, периодически сбиваясь, Аквелина сказала, что отчим с мамой умерли от болезни, а опекуном должна стать сестра отчима, жестокая и завистливая женщина. Упомянув про просьбу матери найти отца, пересказала свой побег из дома и как пробралась на корабль. Её монолог прервала рука, протягивающая стакан с водой. Лишь спустя пару мгновений девочка поняла, что по щекам катятся слезы, а грудь вздымается от постоянных всхлипов.              — Выпей и успокойся. — голос капитана был тихим и спокойным. — Письма, которые ты забрала с собой, они остались там же, где ты пряталась?              Аквелина сделала пару глотков и закивала.              — Сиди здесь. Я скоро вернусь.              Джек поднялся и направился к выходу. Реальность ускользала, и лишь осознание, что капитан скоро вернется и не обрадуется занятой кровати, не позволяло провалиться в сон. Страх неспешно отпускал её из своих щупалец, а притупившийся до недавнего времени голод напомнил о себе вновь. Но хуже всего были воспоминания, заставляющие тонуть в боли. Осознание того, что она больше не увидит маму с отчимом и никогда не вернется домой, медленно накрывало ребенка, вызывая новые потоки слез.              Дверь снова распахнулась, и по полу застучали тяжелые сапоги капитана. Джек, отодвинув в сторону карты, со стуком опустил на стол маленькую шкатулку с письмами и небольшую тарелку с едой.              — Иди поешь. Это немного, но ужин ты уже пропустила и придется довольствоваться тем, что есть. — мужчина постарался ободряюще улыбнуться, но Аквелина осталась неподвижна. — Серьезно, ты еле на ногах держишься. Ешь, а потом ложись спать. Я вредить тебе не собираюсь, а из команды сюда никто не рискнет зайти.              Понимая, что от неё не отстанут, девочка переползла в кресло. На тарелке лежали галеты, вяленое мясо и кусок сыра. Не самая вкусная в мире еда, но после нескольких дней голодовки было уже наплевать.              Джек тем временем, чтобы не смущать ребенка, отошел к окну и стал продумывать план на следующие несколько дней. Надо было найти сестру Мэрилин, Анну-Марию, и узнать у неё про ребенка. И надо зайти в какой-нибудь порт. Если девочка действительно окажется его дочерью, то её придётся либо куда-то пристраивать, либо оставлять рядом с собой. Но в любом случае понадобиться дополнительная еда и одежда…              Он попытался смахнуть усталость, проведя ладонью по лицу, и вдруг понял, что звуки за его спиной затихли. Повернувшись на пятках, он с интересом разглядывал развернувшуюся перед ним картину. Организм ребенка не выдержал свалившихся на него потрясений и Аквелина, так и не доев, свернулась клубочком и тихонько посапывала.              Пират покачал головой и осторожно подошел к креслу. Стараясь не разбудить малышку, он поднял её на руки. Слишком легкий вес заставил Джека нахмуриться. Донеся свою ношу до кровати, мужчина вернулся за стол и притянул к себе шкатулку с письмами. Раз уж спать ему сегодня негде, можно было и почитать.              В шкатулке лежало несколько писем и на каждом стояла дата. Найдя самое первое, написанное вскоре после расставания с Мэри, капитан аккуратно распечатал его. Он узнал почерк, буквы, наклоненные вперед и почти не связанные, и ласточки… На свободном от текста месте были нарисованы ласточки, а внизу листа корабль, до боли напоминавший Жемчужину.              «Дорогой Вэр. Я пишу это в надежде увидеть тебя еще хотя бы раз в жизни. Воспоминания стираются, а бумага может их сохранить. Если же нашей встрече не суждено состоятся, то эти письма расскажут о самом важном, что происходило за эти годы.              Сразу по возвращении я вышла замуж. Моим супругом стал мой давний друг. Он тоже не хотел этой свадьбы, он вообще не желал жениться ни на ком, но решил помочь мне. В браке я ничем почти ему не обязана, лишь иногда появляться на людях. Но каждую ночь все равно возвращаюсь мыслями к тебе. И пусть сегодня другому одеяло грею, но в каждом сне вижу тебя.              Я хочу перед тобой извиниться, ведь я скрыла, что жду ребенка. Твоего ребенка. Она родилась спустя семь месяцев после нашего плаванья, 8 декабря, в самый разгар «Великого шторма», на твоем корабле. Я очень боюсь за неё, что не смогу ее защитить, что она погибнет от болезней или не приживется в нашем ядовитом обществе, называемом аристократическим. Мне постоянно кажется, что без тебя мне не справиться.              С любовью, твоя Ласточка.»              Джек перевел взгляд на мирно спящего ребенка. В голове набатом стучало: «она твоя дочь». Поверить в это было легко, ведь он прекрасно помнил те дни в разгар декабрьского шторма. Компас упорно указывал на Лондон, а на корабле начинали твориться странные вещи, если они отклонялись от курса. Едва доплыв до вод, окружающих Лондон, они попали в шторм. Пришлось искать небольшую заводь и оставить там Черную Жемчужину, а самим укрываться на берегу. После пика бури Воробей вернулся на корабль оценить ущерб, и обнаружил там следы крови. Тогда он не понимал, откуда взялась кровь и что происходило на Жемчужине в их отсутствие. Да и сейчас ему не совсем ясно, как можно родить на корабле во время шторма, а потом исчезнуть с этого корабля с младенцем.              Встряхнув головой, Воробей наугад вытащил следующее письмо.              «Это в какой-то мере даже забавно — узнавать в Велине твои черты. Ей так тяжело усидеть на месте. Постоянно надо куда-то бежать, что-то делать, и говорить, говорить, говорить. Её тянет море, и самые любимые истории про тебя.              Но она очень много болеет. Сказывается то, что Аквелина родилась раньше срока. Зато в три года она уже начала читать. Ума и хитрости ей не занимать. В этом Велина тоже пошла в тебя.»              И ещё одно… И ещё… И ещё… Джек прочитал все письма. В основном там описывались проделки ребенка, и он как наяву видел, девочку, носящуюся по поместью и подшучивающую над всеми. Мэрилин писала про своего мужа, про то, как беспокоится за сестру и как ненавидит светскую жизнь.              В голове мешались образы, а глаза жгло от усталости. Через пару мгновений он все же поддался желанию закрыть глаза и провалился в сон.