Я, Элис

      Джаспер стоял абсолютно неподвижно, прислонившись к теплому, нагретому за жаркий день, огромному камню, отколовшемуся когда-то миллионы лет назад от горы. Он стоял так уже несколько часов, наблюдая за десятью новорожденными, которым было пара недель от роду. Они перемещались по большому открытому пространству между высокими столбами гор, поросшими мескитом и креозотником, поднимая пыль каменной крошки и проделывая трещины в сухой твердой земле, когда раскидывали друг друга, пытаясь повалить на спину. Сегодня они впервые могли показать себя в драке, пока только между собой, где строго-настрого запрещалось калечить и, тем более, убивать. Джаспер внимательно следил за любыми вспышками излишней агрессии и ярости, в корне задавливая их, заставляя вампира чуть ли не пригибаться к земле под гнетом навеянной покорности. И только потом, когда в глазах новорожденного угасал бунтовской блеск, он позволял ему почувствовать успокоение. Он коротко кивал Паскалю и Мигелю, годовалым вампирам, которых он назначил кем-то вроде старших — сержантов, если говорить человеческими понятиями — чтобы те увели провинившегося новичка поостыть. Если даже это не научит его контролю, Джаспер просто вытолкнет его в первых рядах во время следующей заварушки, чтобы бросался на чужих вампиров, а не на своих. Скорее всего, он погибнет в первой же схватке, но зато его бешенство и ярость послужат пользе дела. Здесь не разбрасывались даже самыми бесполезными новорожденными. Каждый так или иначе вносил свой вклад в их дело. Точнее, дело Марии. Сам Джаспер уже давно не верил в общее будущее для их клана и не воспринимал сладкоречивые обещания, которые годились, да и были предназначены в основном для новообращенных, дезориентированных и непонимающих, что с ними произошло. Она давала им цель, смысл их новой жизни, где нужно было выгрызать зубами свое счастливое будущее, пусть оно и было недостижимым.       Вампиры, которым посчастливилось прожить в клане больше пары лет, со временем понимали, что никакого благополучия и света в конце тоннеля не будет никогда. И конца этой бесконечной бойне тоже. Вот, в чем был теперь смысл их жизней — убивать, чтобы не убили тебя. Сегодня, завтра, всегда. А когда до них доходило, во что превратилось их существование, все равно оставались, потому что больше некуда было идти. Они потерялись в этом новом мире, а Мария предлагала им хоть какое-то подобие смысла. А еще жестоко карала тех, кто решал, что такая жизнь не для них, и осмеливался дезертировать. Джаспер сам не раз ловил сбегавших молодых вампиров, чтобы впоследствии одним ударом снести голову или, если повезет, оторвать на время только конечности, оставляя тело в сознании долгие дни, даже недели. Так что со временем бегунков становилось все меньше. Мало, кто решался пойти на риск быть пойманным им или ищейками, к тому же, Джаспер почти всегда вовремя успевал замечать решительные и одновременно тревожно-волнительные настроения потенциальных «дезертиров» и гасил их по мере возможности.       Сама Мария никогда не марала руки в таких грязных делах. Он и еще несколько других вампиров, находившихся в клане гораздо дольше остальных, были ее мечами, грозными и неумолимыми. Их боялись не меньше, чем Марии, а может, и больше. Он же в довесок был еще и ее личным палачом. Порой Джасперу казалось, что ей, знавшей о его даре, доставляло особое удовольствие поручать ему убивать изживших свой срок новорожденных целыми пачками. Он ощущал волны ее удовлетворения и даже торжества, когда возвращался после очередной зачистки, измаранный их последним запахом и посмертными эмоциями, которые налипали на него, как мерзкая клейкая паутина. Если бы у вампиров по-прежнему текла в венах кровь, он бы никогда не отмылся от нее — стольких он убил за все то время, что провел в ее клане. И пусть она сколько угодно твердила всем им, что это их общий клан, лично он был уверен, что никаких мы никогда не было. Была только она и отдельно они, ее послушное воинство.       И Джаспер больше не хотел быть частью этого воинства и этой проклятой бессмысленной войны. Уже давно, на самом деле. Он годами копил в себе ненависть к Марии и ее образу жизни. Копил и откладывал глубоко внутри, подтачивая свою преданность ей, которая переросла в привычку. Он не знал, почему вообще до сих пор был с ней, уже почти семьдесят лет. Зачем слушал и выполнял ее приказы, замаскированные под ласковые просьбы. Он перестал заблуждаться на ее счет еще в конце прошлого века, но по какой-то инерции продолжал служить, хотя давно не испытывал ни верности, ни влечения, ни уважения к ней. Джаспер смутно подозревал, что у Марии мог быть какой-то дар, помогавший ей удерживать возле себя верных вампиров. Хотя, возможно, она просто умело пользовалась своими природными хитростью, умом и притворством, а заодно и его даром. Кто разберет эту коварную и насквозь лживую тварь. Даже он, хорошо умевший видеть чужие эмоции, с трудом мог разобраться в ее противоречивых чувствах. Единственное, что он всегда мог с уверенностью улавливать от нее — это ложь. Мария лгала всегда, каждую секунду, словно дышала этим. В любом случае, Джаспер не хотел знать, что там было у нее на душе. Ему обрыдла такая жизнь, грызня кланов без конца и края, и сама Мария.       Раздался громкий рык и скрежет отрываемой плоти. Джаспер резко вскинулся, мгновенно распространяя мощную волну апатии на всю площадку, где сцепились новорожденные. Стало непривычно тихо после гулких ударов сталкивающихся тел и приглушенного рычания. Он в одно мгновение, взметнув пыль и мелкий песок, оказался возле разбушевавшейся парочки, которые в порыве гнева сцепились так сильно, что одному полностью оторвало ногу, и теперь вампир неловко пытался подползти к конечности, подгребая руками. Джаспер пинком отшвырнул ее на пару десятков метров, где она скатилась вниз по каменистому склону, и встал перед покалеченным вампиром, возвышаясь над ним скалой.       — Я же сказал — никаких увечий, — он смерил взглядом всех присутствующих и снова вернулся в покалеченному. — Будешь сражаться с одной ногой. А когда закончим, сам доползешь до нее. Если к тому времени ее не утащит какой-нибудь койот, — он, разумеется, преувеличивал. Вряд ли на мертвую каменную конечность позарится кто-то, даже самый голодный хищник. Но новичок этого еще не знал и теперь пребывал в ужасе от перспективы остаться навсегда одноногим. Будет урок на будущее. Здесь не было места жалости и сочувствию — пусть привыкает. Он повернулся ко второму: — А ты теперь будешь его защищать от остальных. Его поражение — это твое поражение. Понял?       Тот только яростно зыркнул на него, все еще взбудораженный дракой до такой степени, что почти что сбросил навеянную апатию, и теперь все больше хотел вцепиться в него зубами. Джаспер знал это наверняка. Губы вампира едва заметно дрожали, приподнимаясь в оскале, словно он готов был броситься на любого, кто встанет между ним и противником. Джаспер почти что желал этого, чтобы на него напали, и тогда он с чистой совестью отдубасит глупца и, может, слегка спустит пар, накопившийся за последнее время. Но вопреки бурлящему внутри напряженному гневу он не стал церемониться и просто ударил его парализующим страхом, не ослабляя давление ни на миг и видя, как его зрачки расширяются, а сам вампир едва мог пошевелить хотя бы пальцем, толком не понимая, чего конкретно испугался. Джаспер не любил пользоваться своим даром таким образом, потому что сам пропускал через себя все, что внушал другим. Их эмоции были и его эмоциями тоже. Как и сейчас, когда впитывал всю эту смесь из навеянного им страха, к которому добавились уже без его помощи отчаянье и безысходность. Его собственные зрачки увеличивались под давлением чужих эмоций, заставляя иррационально искать источник опасности, которая исходила исключительно от него. Но с толпой едва обратившихся вампиров по-другому было нельзя. Они понимали только язык силы. Покажешь слабину — и они сметут в одночасье, разорвут на куски. Поэтому Джаспер не ослаблял напор, вколачивая через чувства в новорожденного понимание того факта, что с ним лучше не связываться, это было заведомо проигрышным делом.       Спустя пару минут вампир начал паниковать, и он откатил все, что внушал, резко и быстро, отчего тот в конец растерялся и беспомощно озирался по сторонам. Джаспер отстраненно, хотя внутри бушевали отголоски чужого страха и собственной злости, наблюдал, как он, тряхнув головой, довольно быстро сориентировался и быстро начал приходить в себя. Неплохая выдержка, наверняка сможет стать очень хорошим бойцом, если поумерит свою агрессию. Но Джасперу, по большому счету, уже было глубоко плевать. Он не собирался задерживаться здесь настолько, чтобы увидеть это.       — Продолжайте, — бросил он и вернулся на свое место, у большого выбеленного солнцем валуна, не оглянувшись на покалеченного вампира и его невольного напарника, оставив их разбираться дальше самим. — Как обычно, проигравшие остаются без еды.       Он снова прислонился к теплому камню и замер в неподвижности, двигая только глазами и равнодушно наблюдая за возобновившими еще более яростно тренировку новорожденными. Тишину поздних вечерних сумерек вновь наполнили глухие удары и перестукивание камней под ногами дерущихся. Чужой страх ушел быстрее собственного гнева, который приходилось терпеть. Ничего, осталось немного и он сможет дать ему волю.       Из ближайшей пещеры, которыми тут были пронизаны все горы, помогая им скрываться в дневное время, показалась Мария. В своем неизменном старомодном платье из гардероба какой-то давно забытой девушки, которую обратили четверть века назад, а после, как и всех остальных новорожденных, устранили спустя пару лет. В смоляных волосах, заплетенных в тугую косу, ярким пятном выделялся желтый цветок опунции. Она обвела взглядом новообращенных вампиров и остановилась на нем, улыбаясь тепло и ласково, а после одобрительно кивнула. Джаспер не поверил ни на секунду в ее удивительно правдоподобную игру. Его даже не обманули поверхностные эмоции, которые она всегда испытывала в его присутствии: радость, довольство, что-то похожее на гордость. Но за этими вполне безобидными чувствами он явственно ощущал холодную настороженность и едва заметную нервную подозрительность. Джаспер уважительно кивнул в ответ, склонив голову и опустив взгляд, ничем не выдавая своей осведомленности и едва сдерживаемого желания сдавить ее голову между ладоней, пока плоть и кости не захрустят и не расколются на сотни мелких черепков.       За Марией вышли ее верные компаньонки, Нетти и Люси, улыбающиеся и не отрывающие восторженных взглядов от пополнения их клана. Джаспер исподлобья, незаметно, следил, как три женщины прошли к дальнему краю импровизированной площадки и, тихо переговариваясь, так быстро, что нельзя было различить и слова, остановились у разросшихся буйных юкк и алоэ. Он знал, что они планировали отхватить часть территории у Габриэля, главы ближайшего клана, обосновавшегося на юге Чиуауа, в предгорьях Сьерра Дьябло. Те места были ближе к многонаселенным городам, заполоненными толпами туристов и ученых, спешащих увидеть многочисленные пирамиды древних индейцев и лезущих в мексиканские джунгли без какой-либо подготовки и совершенно бесстрашно. Отлавливать таких было проще простого, не привлекая сильного внимания. Мария мечтала заполучить этот лакомый кусок земли и уйти вглубь Мексики, подальше от границы с Соединенными Штатами, где появлялось все больше широких дорог и ревущих автомобилей, сновавших по ним. Последние пугали Марию особенно, но она упорно отрицала это, суеверно не желая при этом даже близко подходить к автострадам. Уж он-то, как никто, чувствовал подтачивающий ее страх.       Джаспер же не имел ни малейшего желания уходить еще южнее, снова прятаться и драться. Драться и прятаться. Вот уже больше десяти лет, как он нестерпимо хотел покинуть Марию и рвануть куда-нибудь на запад или север. Север виделся ему особенно привлекательным. Без причин, без объяснений он притягивал Джаспера, словно магнитом. И без того засевшее в нем еще с начала века желание уйти стало практически необходимостью. Но, конечно, Мария ни за что не позволила бы ему сбежать. Натравила бы своих верных псов, оторвала бы руки и ноги или просто уничтожила, но не дала бы бросить себя. Поэтому он убьет ее первым. Оторвет голову чертовой мексиканской суке и бросит в костер. Наверное, впервые за все время он думал об убийстве с предвкушением и нетерпением. О, он определенно будет рад убить Марию и до самого конца будет смотреть в ее алые глаза, пока разум в них не погаснет.       Джаспер вынашивал план побега последние несколько месяцев, чувствуя все нарастающее и крепнувшее желание убежать прочь от ненавистной жизни и еще более ненавистной женщины. Может, он бы и плюнул на нее, пусть себе и дальше продолжала бы бездумно захватывать новые территории. Когда-нибудь, рано или поздно, она все равно натолкнется на того, кто будет сильнее и хитрее нее, и тогда ей придет конец. Он был почти уверен, что смог бы незаметно скрыться в ночи и исчезнуть навсегда. И даже утащил бы с собой Питера, единственного, кто хоть чего-то стоил в этом прогнившем клане. Но проклятый идиот не захотел с ним идти, хотя до этого только и грезил свободой, болтая без умолку о дивном новом мире и соблазняя его лучшей жизнью. А как только у Джаспера созрел конкретный план побега, пару месяцев назад, внезапно решил дать заднюю и остаться еще ненадолго.       Ненадолго? Черт возьми, можно подумать они отдыхали на курорте, а не прозябали среди кровожадных и отупевших от бесконечной жажды и войн вампиров!       Джаспер в жизни так не ругался, когда услышал его решение. Едва не поколотил лучшего друга, но стиснув зубы, все же сдержался. И попытался вразумить дурачину. Мария пока еще доверяла ему и позволяла иногда уходить относительно далеко от их территорий. И надо было ловить момент. Но Питер только загадочно улыбался и гнул свое. В итоге Джаспер плюнул и сдался. Он не нянька, чтобы утирать ему сопли до конца вечности. Поэтому просто слегка подправил изначальный план. Если Пит не хотел с ним идти — пусть, но он не собирался оставлять его одного со злобной вампиршей, которая наверняка отыграется на его лучшем друге. Что ж, ему даже доставит удовольствие убить Марию самолично. За все, что она сделала с ним, с Питером, с остальными. За всех, кого он убил своими собственными руками, и за то, что сам умер с каждым из убитых. За то, что отобрала все, а взамен дала даже меньше, чем ничего.       Кстати, о Пите. И где носило этого неугомонного болвана? Мария отправила его вместе с несколькими другими вампирами разведать предгорья и каньоны у южных границ Чиуауа, буквально под самым носом у Габриэля, и тот до сих пор не вернулся. Джаспера в этот раз она не отпустила с ним. Неужели что-то начала подозревать? Он не мог распознать контекста ее чувств, потому что мучилась подозрениями она почти всегда. Вполне возможно, все это было простым совпадением, и Мария всего лишь точила зуб на своих компаньонок, которым уже очень давно перестала доверять. И Джаспер все ждал, когда же она попросит избавиться от них.       Вот и сейчас он отчетливо улавливал легкий флер недоверия в стоявшей поодаль троице, хотя со стороны они могли казаться закадычными подругами, улыбающиеся и заботливо касающиеся друг друга. Но его не впечатлила подобная демонстрация нежной дружбы. Джаспер отвернулся, обращая свой взгляд на новорожденных, и чуть надавил на парящее внутри женского круга недоверие, раскручивая его и добавляя новые оттенки подозрения, тревоги и сомнений. Пусть уж лучше грызутся друг с другом, чем начнут подозревать его или Пита в чем-то.              Пит вернулся через пару дней, и Джаспер вздохнул с облегчением, не подозревая до этого, как волновался за друга. Он сидел на краю длинного скального выступа, наблюдая, как на темно-синем горизонте появляется тонкая розовая полоска рассвета. Внизу, в полумиле, слышались обычные звуки массовой вампирской кормежки: приглушенное рычание, короткие вскрики, глухо падающие тела, смех и разношерстная английская и испанская речь, редкие возгласы Нетти и Люси. Он, как всегда в последнее время, не присутствовал при этом, предпочитая отсиживаться где-нибудь подальше, но в пределах своих ощущений. Чужие эмоции едва доходили до него, лишь слегка касаясь дара. Его это устраивало, даже многократно усиленная жажда была вполне терпима. А если случится что-то из ряда вон, он всегда успеет спрыгнуть вниз со скалы и быстро добраться до места. Он не говорил об этом никому, даже Питеру и уж тем более Марии, но за последние пару месяцев эмоции все чаще стали брать над ним верх, и он с трудом мог контролировать их. И не находилось ни единой причины, что с ним происходило и когда все это закончится.       Легкая рука легла на его плечо, и Джаспер мгновенно развернулся, перехватывая ее и опрокидывая неизвестного на спину. Где-то в этой быстрой смене движений он осознал, что это был Питер. Хитрый гад мог подкрадываться абсолютно бесшумно, словно и не ступал по земле. Наверное, только из-за этого он и смог выжить и задержаться в армии Марии. Этого и еще своей странной способности появляться в нужное время и нужном месте. Будто знал все заранее. Отличные качества для разведчика. Джаспер и заметил его сейчас только потому, что был постоянно начеку, даже когда позволял себе любоваться рассветом. После того случая несколько лет назад, когда на берегу реки его застали врасплох трое чужих вампиров, едва не сметя своими непробиваемыми телами и оставив несколько памятных шрамов, он никогда не ослаблял внимания.       — Я мог ведь и голову оторвать, — заметил Джаспер, убирая руку с его шеи и резко поднимая с земли.       — И сам же приставил бы ее обратно. Так что невелика потеря, — сверкнул веселой улыбкой Питер и с интересом осмотрел порвавшийся рукав куртки, а затем одним движением оторвал оба, оставшись в чем-то наподобие жилета.       Джаспер мрачно хмыкнул, не разделяя легкомыслия друга, и снова уставился на расширяющуюся на глазах рассветную полосу. Совсем скоро покажется край солнца, он почти что видел его яркую окантовку. Он бы полюбовался еще немного, но голос Пита снова вырвал его из раздумий:       — Пошли, а то скоро засияем, как две звезды, похлеще солнца, — он первым спрыгнул в расщелину и, дождавшись, когда Джаспер окажется рядом, побежал, петляя между высокими скальными утесами и грудами поваленных камней.       Они добежали до одной из многочисленных пещер, темной и сырой, в отличие от наступающего снаружи засушливого дня. Было слышно, как где-то в ее глубине падали редкие капли и громко ударялись о каменистый пол. Еле слышно передвигали перепончатыми крыльями летучие мыши, их маленькие сердца бились нестройным многоголосым хором, словно множество настенных часов. Они ступали неслышно, ни один камешек, звук которого мог разнестись по всей пещере, не дрогнул под их ногами. Все здешние обитатели продолжали спокойно спать, не подозревая о присутствии двух опасных вампиров, которые дошли уже до небольшого пещерного озерца, практически лужицы. Вокруг царила приятная сырая прохлада. И хотя для таких как они, не было разницы, пекло или мороз, после бесконечных солнечных дней почувствовать на коже легчайшие касания влажного воздуха было сродни ласке для обостренных ощущений вампиров.       — Как все прошло? — спросил Джаспер, прислоняясь к толстому сталагмиту, еще более холодному, чем его тело. Он выжидательно смотрел на Пита, скрывая свое нетерпение. Информация о чужом клане была важна не только для Марии, от нее зависели и его дальнейшие шаги.       — Вполне неплохо, — Питер присел на корточки и бесшумно подбирал камешки разной величины, складывая их в подобие пирамидки. — Ряды Габриэля поредели после крупной заварушки, некому даже охранять весь периметр, и мы смогли подойти очень близко незамеченными, — он остановился, не донеся последний камень до своей постройки и поднял взгляд на Джаспера. — Но полагаю, для тебя это не слишком хорошие новости.       Джаспер стиснул ладони в кулаки и оттолкнулся от сталагмита, пытаясь подавить взметнувшееся в нем раздражение и гнев. Пит все равно был ни в чем не виноват. Не на кого было злиться, разве что на саму несправедливую жизнь, что никогда не открывала перед ним легких путей.       Черт, конечно, для него это были исключительно паршивые новости. Он рассчитывал, что у него будет в запасе еще несколько дней. Неделя, если повезет. А теперь Мария после таких новостей точно захочет воспользоваться слабостью противника. А значит, скоро они тронутся в путь, а перед этим она наверняка перестрахуется и обратит еще десяток новых вампиров, с которыми придется возиться и контролировать каждую секунду. И конечно, Джасперу придется все это время находиться при ней — чертова дотошная и подозрительная стерва теперь не отпустит от себя ни на шаг. Будет долго строить с ним планы наступления и захвата, перебирать всех своих новорожденных, которых она знала поименно, требовательно ждать его советов и просчитывать все риски. И ему придется разрываться между обратившимися новичками и Марией.       — Неважно, что думаю я, — поморщился Джаспер. Друг пока не знал про его новый план убить Марию, и он хотел, чтобы так и оставалось как можно дольше. — Ты уже доложил?       — Сразу. Прости, ее нюхачи караулили меня в двадцати милях отсюда. Ну, конечно, она тоже ждала Питера, как и он сам. Чтоб ей провалиться в ад!       — И что она?       Джаспер старался говорить спокойно, прохаживаясь человеческим шагом по пещере, хотя хотел биться об стены, чтобы только внутри перестал гореть и пульсировать злостью, тревогой и беспокойным предвкушением какой-то огромный нарыв. Как же хотелось его расковырять и выпустить, наконец, наружу все, что накипело за долгое время, но тогда его план точно пойдет шелудивому псу под хвост. С каким удовольствием он бы сейчас побежал в драку, снося все на своем пути, втаптывая в землю противников и отгрызая им головы, хотя прекрасно знал, что неконтролируемые эмоции — плохой товарищ в бою. Так что Джаспер держался, из последних сил, чувствуя себя бешеным зверем на цепи, которую он натягивал до скрежета и все не мог сорвать.       — Довольна, как сытая кошка, — усмехнулся Питер, осторожно наблюдая за ним своим внимательным взглядом. — Джас, все в порядке? Все еще хочешь поскорее уйти?       — Если ты не собираешься со мной, то лучше тебе и не знать о моих планах, — все же он не смог удержать упрека в голосе, хотя изо всех сил старался вытеснить досаду и, возможно, даже легкую обиду на друга.       Джаспер, наконец, колоссальным усилием смог взять себя в руки, сконцентрировавшись на Питере и его терпеливом предвкушении, смешанном с надеждой, запрятанной где-то глубоко. Она появилась в нем не так давно, но медленно крепла с каждым днем, словно его друг знал что-то такое, недоступное больше никому. Хотя Пит вечно знал что-то, и даже сам не мог объяснить, откуда и для чего.       — Мне нужно немного времени. Возможно, пара лет, — вот опять эта самая надежда всколыхнулась в нем, и Джаспер снова ухватился за нее, заталкивая свои собственные гнев и нетерпение поглубже.       — За пару лет мы можем лишиться рук, ног и головы.       — Мы можем их лишиться и в ближайшие пару часов, — Питер успел соорудить уже три башенки из камней, напоминавших шпили средневекового замка, и, водрузив последний остроконечный осколок сталактита на вершину самой высокой, поднялся, довольный своим творением. — К чему такая спешка? Я думал, что это мне придется уговаривать тебя сбежать.       — Не знаю. Ты же сам прожужжал все уши о другой жизни, а теперь удивляешься тому, что мне захотелось поскорее в нее вступить.       На самом деле, Джаспер толком и не знал, что его толкало прочь отсюда, из засушливых пустошей, из ставшей привычной вечной борьбы. Он сомневался, что это были мысли о дивном новом мире — сложно стремиться всей душой к тому, чего никогда не знал, и грезить о лучшем, когда только и думал, как выжить в этом адском месте. Мечтателем из них двоих был Пит, а не он. Но другого объяснения не было, и Джаспер не возражал словам друга. Пусть думает, что хочет.       — И что ты будешь теперь делать? Эта стерва заарканит тебя и остальных еще сильнее, чтобы только поскорее урвать кусок новых территорий, — в Питере удивительным образом сочеталось беспокойство за него и будоражащая веселость от предстоящего.       — Разберусь, — коротко бросил Джаспер. Он почти успокоился и принял новые условия, в которых ему придется действовать. Видимо, он убьет Марию немного раньше. В конце концов, какая, в сущности, разница, пара недель или пара дней. Он и так продумал свой план до мелочей. Пора было его реализовать. — Пошли. Она наверняка уже ждет нас.       Он бегом припустил в сторону их временного лагеря, зная, что Питер следует за ним шаг в шаг. Не стоило заставлять Марию ждать и подкармливать ее подозрительность. Как только они приблизились, ему тут же сообщили, что она ждет. Ну еще бы, он даже не сомневался! Джаспер, уже полностью собранный и отстраненный, направился в ее пещеру. А там все время, пока она воодушевленно и с горящими глазами говорила о своих планах, он не отрывал взгляда от женщины, представляя, как скрутит и переломает ее. Он отвечал и вносил коррективы в ее амбициозные планы, скрупулезно и четко, как и всегда, параллельно думая о том, в какой момент будет лучше напасть на нее. Можно было сделать это прямо сейчас — они были одни, и он успел бы сделать так, что она и пикнуть не смогла бы. Он даже сделал несколько шагов за ее спину, примеряясь и оценивая шансы. Внутри все клокотало и бурлило: давай, прямо сейчас, скорее, надо спешить… Но он смог пересилить эти странные навязчивые чувства в себе, толкающие его смести все препятствия на пути к свободе и чему-то еще. Не в этот раз, надо все взвесить.       — Джаспер! — Мария возмущенно-игриво приподняла брови. — Такое чувство, что ты меня совсем не слушаешь! Я спрашивала, сколько нам нужно еще вампиров, чтобы точно выиграть в схватке.       — Я все прекрасно слышал, — спокойно ответил он. — Думаю, десятка хватит. Но я бы обратил минимум пятнадцать на случай, если кто-то не переживет обращение или совсем слетит с катушек. У нас нет времени на обучение контролю, если ты хочешь выступить в ближайшие дни.       — Значит, пятнадцать. Сколько тебе понадобится времени, чтобы обратить столько и поставить в строй?       — Два дня на обращение и неделя, чтобы научить хоть чему-нибудь, — этим он надеялся выбить себе еще немного, чтобы не трогаться на юг.       — Обращение можно ускорить, если высосать почти всю кровь и впустить как можно больше яда.       — Тогда мы рискуем потерять больше, чем ожидаем. Ты же знаешь.       — Значит, найдешь мне не пятнадцать, а двадцать человек. И два дня, чтобы прогнуть их. Используй все, что умеешь.       Джаспер нахмурился. Мария предлагала пойти на существенные риски, обращая с максимальной скоростью и болью, и давала ему свободу в управлении новорождёнными. Точнее, позволение полностью поработить новичков, задавив все неуместные эмоции и взять под полный контроль. Насколько же ей хотелось заполучить новые территории, что она была готова рисковать всем.       — О, Майор, — пропела она бархатным голосом, нежно дотрагиваясь до его плеча, и он подавил порыв брезгливо одернуть руку от такого неприкрытого притворства, — я знаю, ты способен и не на такое. Не притворяйся невинной овечкой. Не притворяйся, что тебе не все равно на других. Просто сделай то, что умеешь лучше всего, — ее голос был похлеще, чем у дьявола-искусителя, проникая глубоко и окутывая дымкой.       Джаспер и не думал притворяться. Ему не было особого дела до других. По крайней мере, пока он не улавливал их чувства и состояния, невольно присоединяясь к их переживаниям, которые становились на время его собственными.       — Ты же понимаешь, что тогда ты потеряешь всех, кого мы обратим, если я прогну их так быстро. Они не протянут долго, и всех, кто выживет, придется устранить сразу после боя.       — Об этом не переживай. Обратим новых. Южнее полно людей, которых никто не хватится.       — Решать тебе, — ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он говорил, хотя внутри он убил ее уже сотню раз за последние несколько минут. Ему претила ее алчность и стремление получить сразу все.       — Так и есть, — довольно улыбнулась она, ласково оглаживая его напоследок. — Пусть Питер возьмет несколько ребят и сбегает к границе. Пора пополнять наши ряды.       — Я пойду с ним…       — Он справится и сам, — безапелляционно отрезала Мария, выпустив едва заметную волну подозрительности, которую она попыталась замаскировать под тревогу. — Ты займись новенькими. Нельзя терять времени.       Джаспер вышел наружу, когда наступили первые вечерние сумерки, едва сдерживая гнев. Чертова ненасытная алчная змея! Сколько бы ей не прибавлялось, а все было мало. И теперь он погрязнет в бесконечной жажде и ярости новорожденных, когда он едва справлялся с собственной. Пробежка до техасской границы ему сейчас не повредила бы, но она лишила его и этой малости. Он переместился вплотную к скалам, скрываясь в их узкой тени от дневного света, хотя тут некому было заметить сверкающую вампирскую кожу. И все же практически никто не выходил в открытую на солнце, стремясь отсиживаться в пещерах или перемещаться в тенях. Джаспер нашел Питера сидящем под большим валуном из крошащегося песчаника и балующегося с потрепанной колодой карт, которую он раздобыл невесть где.       — Поднимай свой зад, — раздраженно бросил Джаспер и тут же сбавил тон. Питер снова ни в чем не был виноват. Это все его собственные проблемы и эмоции. — Мария хочет, чтобы ты сбегал на границу и присмотрел новеньких.       — А она времени зря не теряет, — усмехнулся Пит и, ловко спрятав карты в кармане, подскочил, словно только и ждал, чтобы тронуться в путь. — Сколько?       — Без фанатизма, проверьте приграничные местечки вдоль Рио Браво. Если где встретятся неместные — хватайте их.       Сколько бы Марии не терпелось, но Джаспер не собирался рисковать, похищая людей пачками. Еще лет двадцать назад можно было запросто захватить каких-нибудь путников или припозднившихся работяг на краю людских поселений. На юге постоянно пропадали, особенно цветное население, до которых никому не было особого дела. Но сейчас маленькие поселки и городки часто пустели, люди перемещались в большие города, и вампирам, по мнению Джаспера, следовало поступать так же, подстраиваться под новые времена и стараться жить бок о бок с людьми, которых становилось все больше. До вампирского слуха теперь все чаще доносились гудки поездов и рокот моторов, в воздухе витали неестественные запахи от огромных заводов, выхлопных газов и мусорных свалок. Но такие, как Мария, подверженные устаревшему образу мыслей и жизни, не хотели трогаться с насиженных территорий и продолжали прятаться на задворках мира, не желая признавать, что мир становился все теснее, мир менялся и расширялся, а они все ютились в стремительно сокращающихся пустошах и тенях. И Джасперу осточертело такое существование. Лучше уж вообще тогда не жить.       — Навещу-ка я старину Иниго, — ворвался в быстрый поток его мыслей голос Питера. — Он, конечно, снова будет ворчать, но я дико соскучился по его брюзжанию.       В маленьких населенных пунктах они не трогали местных, которых и без того почти не осталось. А некоторые особенно внимательные могли даже догадываться о странного и неопрятного вида незнакомцах, приходящих в ночи. И суеверно предпочитали не соваться в их дела, закрывали глаза на исчезновения редких туристов и делали вид, что не слышали эхо отдаленных рыков и громоподобных ударов, отражающееся от голых пустынных скал. Старик Иниго был как раз из таких, и Питер не упускал случая его слегка подразнить, несмотря на неодобрение Джаспера, предпочитавшего вообще не контактировать с местными.       Питер ушел, прихватив с собой еще двоих, а Джаспер остался маяться неразрешенным напряжением и усиливающейся с каждой минутой тревогой. Он поискал ее источник, уверенный, что кто-то поблизости фонил этими чувствами, но все было как обычно: жажда, нетерпение, злость и скука — типичная смесь настроения в вампирском клане. Тревога была только его собственная, и он никак не мог обуздать это. Она беспокойно ворочалась в нем, поднимаясь волна за волной, не давая сосредоточиться ни на чем, даже на чертовом плане устранения Марии и побега. Злость и жажда окружавших вампиров еще больше подтачивали его выдержку, отчего все тело требовало куда-то двигаться, бежать, мчаться, но только не стоять тут каменным истуканом и смотреть на возню новорожденных.       В итоге Джаспер не выдержал и стрелой метнулся к границе, не отклоняясь от прямого маршрута, словно точно знал, куда бежать. Впервые он в открытую, совершенно не заботясь о последствиях, ослушался приказа Марии, рискуя всем: своими тайными планами, желанием убраться отсюда, даже собственной жизнью. Он прекрасно осознавал всю опрометчивость своего решения, которое вопреки всему, не было спонтанным или неосознанным. Нет, Джаспер точно знал, на что шел, пусть это и не мешало ему тихо беситься, что позволил себе наплевать на все, когда был в шаге от свободы. Но то, что не давало ему покоя, было важнее этого, важнее всего. Он чувствовал это, мчась по следу Питера быстрее ветра. Джаспер не верил в знаки судьбы, вообще в судьбу не верил, он просто хотел избавиться от свербевшего в нем тяжелого, сводящего с ума напряжения, он хотел снова обрести прежнее спокойствие и самоконтроль. В противном случае он просто свихнется.       Перепрыгнув реку одним махом, он продолжал бежать уже по американской территории — будто для вампиров границы вообще имели хоть какое-то значение. Впереди показались глинобитные домики и знакомый покосившийся бар на перекрестке трех дорог. Пыль, поднятая им на огромной скорости, не давала толком разглядеть, что там происходило. Он видел знакомые силуэты своих, различал их запах среди дорожной пыли, сухой травы, человеческих тел и чего-то совершенно нового и необычного, что он пока не мог распознать. Джаспер насторожился и через секунду резко затормозил рядом с Питером, который, коротко взглянув в его сторону, снова отвернулся к трем незнакомым вампирам.       И что это были за вампиры! Он никогда еще таких не встречал. В его мире существовали только алчные и властные главари кланов, как Мария, и пушечное мясо в виде новорожденных, у которых он изо всех сил старался даже не запоминать имена, зная, что рано или поздно их придется убить.       Взгляд Джаспера сразу устремился в середину троицы, молодую девушку. Разум вел его дальше, требуя оценить ее спутников, и на секунду он позволил ему взять верх, пробежаться глазами по крепко сложенному мужчине, с несколькими шрамами на открытой шее, явно участвовавшем в заварушках. Его тяжелая рука покоилась в защитном жесте на плече девушки. По другую сторону стоял юноша, какой-то аккуратный и ухоженный, даже в потрепанном твидовом пиджаке и расхлябанной рубашке с пятнами грязи на вороте. Но через секунду Джаспер, не в силах противиться всему, что было у него внутри, снова смотрел только в красные глаза девушки, миниатюрной и тонкой, словно тростинка. Она едва доставала до плеч своих спутников. С короткими растрепанными волосами, в мужских штанах и широкой рубашке, она казалась самым настоящим мальчишкой-сорванцом, если бы не изящные черты лица и плавный изгиб шеи и плеч.       Кто-то из ребят Питера едва слышно прошептал одними губами:       — Да не, точно мальчишка. Не бывают девчонки такими…       Идиот! Разве можно принять ее за мальчика. Только слепой разве что смог бы. И то, если бы не имел обоняния. Стоило ему принюхаться, и даже самые крошечные сомнения отметались прочь. Так могла пахнуть только женщина: сладостью с примесью терпкой горечи. Он даже не мог точно сказать, что это было такое. В одно мгновение ему чудилась свежесть первых полевых цветов после дождя, а в следующее уже окутывал плотный насыщенный сладкий аромат чего-то неоспоримо прекрасного и манящего, словно самая вкусная кровь на свете.       Джаспер моргнул, прогоняя дымку наваждения, и попытался сосредоточиться на всех троих, понять, кто они такие. Внутри все пришло в какое-то хаотичное движение, и он стискивал зубы, чтобы замедлить его. Перед ним были трое незнакомых вампиров, потенциально опасных и враждебных, нельзя было терять бдительность ни на секунду. Они продолжали неотрывно смотреть друг на друга, оценивая и размышляя. Перед ними определенно были не рядовые чужаки, способные только нападать. Джаспер пытался просчитать каждого, пока они обменивались ничего не значащими репликами.       Однозначно, самым опасным был тот, что слева, держащий девушку за плечо и словно защищавший. От него веяло ледяным спокойствием и собранностью. Казалось, ничто не могло поколебать его. Джаспер невзначай, очень легко, послал в него даже не страх, небольшую тревогу и апатию, но тот так и остался стоять скалой, даже мускул не дрогнул на его лице, лишь пальцы стиснули еще сильнее плечо девушки. Зато она нахмурилась, на миг расслабившись и как будто погрузившись в транс, но стоило тяжелой руке спутника надавить на нее, и она пришла в себя. Джаспер мысленно отметил эту особенность.       Взгляд переместился правее, на юношу, сосредоточенно буравившего его исподлобья, словно хотел вытащить все, что было у него внутри. От него фонило беспокойством, а сомнение чередовалось с решительностью, словно он вел немой диалог сам с собой.       Джаспер решал, кто же из них опаснее, кто главный. Сначала он почти однозначно подумал на хладнокровного шатена, который до сих пор оглядывал их с какой-то ленцой и спокойным интересом. Рука все так же покоилась на хрупком плече девушки. Да, этот вполне мог быть главарем, тем более что и говорил только он, отвечая как бы за всех.       Уж точно не аккуратненький юноша — Джаспер снова бросил взгляд на того, что справа. Хотя, конечно, среди них нельзя было ориентироваться только на внешность и человеческий возраст. Но он видел и чувствовал гораздо больше обычных вампиров благодаря своему дару. И этот юноша явно не подходил на роль лидера, слишком беспокойный, слишком ошарашенный встречей с ними. Стоящий абсолютно неподвижно, но внутри как будто ждущий какой-то команды. Вот только от кого…       И снова он смотрел на девушку и только на нее. А она смотрела на него в ответ, полная противоречий, мечущаяся от упрямства к восторгу, от надежды к досаде, от тревоги к уверенности. Ее чувства были такими яркими, и ни на что непохожими, что он с трудом заставил себя отстраниться от них, боясь утонуть. Она ярким светящимся маяком выделялась даже среди своих спутников, заставляя обращать внимание только на нее. Джасперу это все не нравилось, не нравились эти новые ощущения, появляющиеся в нем. Он прикидывал, не наслать ли на них всех что-нибудь, что угодно, страх или усталость… А там дальше будет видно, как поступить.       Резкая волна испуга и недовольства нахлынула на него от юноши, и тут же девушка испытала досаду и раздражение, а ее брови нахмурились в нерешительности. Только тот, что слева, стоял как ни в чем ни бывало, чуть косясь на своих спутников. Все заняло не больше пары секунд, но Джаспер успел уловить странные настроения внутри тройки, точнее между двумя из них, ловя их быстро сменяющиеся эмоции, сосредоточенный взгляд юноши и чуть отстраненный у девушки. Что-то происходило между ними, что не было доступно для остальных. И только тогда он начал подозревать, что их восприятие, точно так же, как и его собственное, было явно шире, чем у других. Еще несколько секунд наблюдения, и он рискнул:       — Я буду говорить с девушкой. Похоже она у вас главная, — он снова смотрел только на нее. — Отойдем?       Джаспер не ожидал, что она так легко приблизится к нему, абсолютному незнакомцу.       Господи, да она вообще хоть раз встречала других вампиров, кроме своих спутников?       Он мог сделать с ней все, что угодно: обездвижить, переломить позвоночник, оторвать голову. Его разозлила такая слепая уверенность и легкомыслие, а мощная волна ее эмоций едва не снесла его стену напрочь, что в какой-то момент он действительно захотел просто убить ее. В голове быстро промелькнул с десяток способов, как он мог это сделать, и он был почти уверен, что чистенький юноша каким-то образом догадался обо всем, выпустив чуть ли не фонтан страха за девушку, который мимолетно отразился и в ней, но она будто и не обратила на это внимания. Джаспер чувствовал сковавшее всех напряжение, впереди и позади себя, но все это было сейчас неважно. Хаос внутри него разрастался сильнее с каждой секундой, что он смотрел на нее и вдыхал ее приятный многогранный запах. Он хотел узнать, в чем ее тайна, и в то же время был почти уверен, что должен убить ее, прямо здесь и сейчас. Чтобы только она перестала смотреть на него своими огромными глазами, в которых плескалось красное море, давить своим присутствием, проникать прямо в него своими эмоциями, которые примешивались к его собственному хаосу, только чтобы освободиться от всего этого. Или на худой конец убежать. Но Джаспер никогда в своей жизни еще не убегал. Значит, выход был только один.       Он подошел ближе. Еще шаг, и он легко дотянется до ее шеи, чтобы свернуть… или, возможно, узнать, какая она на ощупь. Джаспер моргнул, пытаясь прогнать неуместную мысль и в следующее мгновение едва не сошел с ума от знакомого едкого, холодного, всепоглощающего пустого ничто. Он почти что умер, как умирал сотни раз до этого с каждым вампиром, которого он устранял. На самую страшную секунду в его жизни он решил, что все-таки каким-то образом уже убил ее. Потому что эти предсмертные ощущения, которые он ни с чем не спутает, исходили именно от стоящей перед ним девушки. Будто она только что действительно умерла, исчезла, и он исчез вместе с ней, окончательно потерявшись где-то в пустой темноте. Совершенно инстинктивно он практически на ощупь нашел и схватил ее тонкое запястье и узкую ладонь, чтобы больше ни за что не отпустить. А потом так же резко вернулся к жизни, когда снова почувствовал ее страх и решимость, уже знакомые ему, словно его собственные. Он еще крепче сжал ее руку, собираясь потребовать все ответы разом. Плевать, пусть остальные подождут. Он разберется с ними позднее. А будут мешать — у него в арсенале найдется, чем их успокоить, даже вибрирующего позади нетерпением и любопытством Пита.       — Альфред, семь или восемь вампиров! — Джаспер впервые услышал голос юноши и узнал имя другого.       А потом он, да и все они, почуял их. Чужих вампиров, несущих стылый запах смерти, крови и грязи. Джаспер не стал зацикливаться на том, каким образом незнакомцы поняли все раньше него, потом он обязательно это выяснит. А сейчас ему важно было избавиться от непрошенных гостей, по возможности не дать им убить своих и во что бы то ни стало защитить девушку. Теперь он с возросшим раздражением осознал, что ни за что не смог бы ее убить, точно так же как не даст убить и другим.       Он быстро оглянулся на Пита, дождавшись его понятливого кивка. Они уже столько раз дрались бок о бок, что никаких слов не надо было, чтобы понять друг друга. Впереди уже виднелись размытые темные силуэты, стремительно летящие на них в клубах пыли и мелких камней. Восемь, как и сказал тот парень. А их всего четверо. Незнакомцев, которые могли сбежать в любой момент и возможности которых он не знал, Джаспер не считал. Он был уверен только в своих. Потянул на себя маленькую руку девушки, намереваясь приказать держаться за ним, и наткнулся на ее решительный взгляд. Вот она кольнула его сожалением, словно извинялась за что-то, и взлетела ввысь, вырывая свою руку из его хватки. Она легко и плавно перевернулась в воздухе, как акробатка в бродячем цирке, в который он однажды забрел на пару минут, привлеченный искрящимися радостными эмоциями. И одновременно с этим маневром перед ним практически из воздуха материализовался чужак, передвигающийся так быстро, что сливался с воздухом. Вампир недоуменно оглядывался, пока девушка тихо приземлилась за его спиной. Джаспер схватил руками воздух, а вампира уже и след простыл. Очень быстрый гад, он таких еще не встречал. Поблизости уже вовсю скрежетало и громыхало. Пит юрко перемещался между противниками, пока двое его мощных и совершенно отбитых ребят крошили чужую плоть. Хладнокровный Альфред боролся еще с одним, пока чистюля-паренек мельтешил рядом и выкрикивал направления.       Джаспер выставил руку и повалил на землю пробегавшего вампира, прижал ботинком грудь и, приложив немного усилий, оторвал его голову вместе с частью массивной шеи. Отбросив ее подальше от тела, он поискал глазами девчонку. Дьявол, неужели ее уже снесли? Ничего удивительного — она была такой крохой, что любой из них или тех, других, мог втоптать ее и не заметить. Его накрыла такая злость на нее, что так глупо и опрометчиво убежала, кинулась в самое пекло, когда он мог ее защитить. Даже ничего не спросила и не сказала. Ни слова, ни звука. А где-то в глубине сидел и подтачивал его выдержку страх, заставляя метаться в толпе вампиров, отталкивая их и оглушая этим самым собственным страхом, чтобы никто не смел стоять у него на пути.       Злость и страх вели его в этой драке. Болезненный нарыв, растущий в нем последнее время, грозил прорваться самым настоящим бешенством, и тогда не поздоровится всем, своим и чужим. Джаспер знал, если он сейчас же не отыщет девушку, мертвую или живую, его контролю окончательно придет конец. Очередному вампиру не повезло помешать ему, и тот был сметен ударной волной его твердого тела и тревожного страха, который он усилил, превратив в ужас. Джаспер с каким-то удовольствием втоптал голову противника в сухую землю, но легче ни на миг не стало, и он побежал дальше, сметая с дороги мешавших вампиров и оглушая их беспомощностью, которую чувствовал и сам. Это было проще простого — перенести все на них. Впереди мелькнула знакомая темная макушка, и он, не думая долго, метнулся прямо туда, где она прыгала и уворачивалась от того самого быстрого вампира.       Джаспер снова разозлился, хотя куда уж больше. Она даже не пыталась драться, то подныривая под чужие руки, то перепрыгивая и оказываясь за спиной врага. Столько удачных моментов было упущено, столько раз она могла избавиться от настырного вампира. А вместо этого судорожно пыталась сбежать от того, кто явно хорошо умел догонять. Хотя и делала это весьма ловко и умело, надо было признать. Но вечно убегать и уворачиваться не получится. Он мгновенно оказался рядом, собираясь прикрыть ее и разобраться с противником. Но тот словно испарился в воздухе. Джаспер зарычал, почувствовав только ветер на щеке, и собирался последовать за ним и открутить ноги, чтобы больше не смог так прытко носиться. И снова ухватился за пустоту, не заметив, как оказался в сотне метров от девушки.       Так не пойдет. Он вернулся к ней, смотревшей будто в пустоту, и остановился. Мир вокруг замедлился, все почти закончилось. Пит и двое их теперь уже почти знакомцев скрутили двух чужаков, вырывавшихся и клацающих зубами, пока один из ребят Питера пытался приставить себе обратно руку, но безуспешно. Обезглавленное тело второго с кучкой мелкого крошева вместо головы лежало поодаль. И остался только бегун, которого он собирался просто огреть тем самым опустошающим предсмертным ужасом, которым он заразился от девушки. Нужно было лишь угадать, в какую сторону направится прыткий вампир.       — Справа позади через три… — раздался тихий шепот у самого плеча и легкое касание его локтя.       Джаспер не сомневался ни секунды, когда услышал впервые ее голос, зная, что она говорит правду, что мог ей доверять сейчас… а может, и всегда. Но об этом он подумает позднее, когда вытрясет все до последней капли, что ему нужно знать, из ее худенького тельца. И будет чудо, если он сможет сдержаться и не переломать ей кости. Он, конечно, постарается, но, видит бог, держать себя в узде было все сложнее каждую секунду, что он чувствовал ее рядом, так близко, с собой.       — …два…       Джаспер схватил ее поперек груди и перебросил себе за спину, практически видя, как она снова сделала кульбит в воздухе и приземлилась за его плечом, хотя сам не отрывал взгляда от указанного ею направления. В этот раз он крепко держал ее руку, не позволяя отдалиться ни на шаг.       Ее тоненькие, но крепкие пальцы перехватили его ладонь и сжали. Ноги привстали на цыпочки, и он краем глаза заметил, как из-за плеча показалось ее испуганное лицо с горящими любопытством красными глазами. Практически у самой шеи прошелестел прохладный выдох:       — …один…       Джаспер отпустил все, что накопил за последние несколько минут схватки: от отчаянья до безысходности, всю злость на грани бешенства и колющий ледяной страх потери и неизвестности. Вампир, летевший едва заметным по колебаниям воздуха размытым пятном, споткнулся от ударивших его противоречивых и контрастных эмоций. Джасперу только и оставалось, что добить его, все еще трепыхающегося и скалящегося, словно дикий зверь. На деле это оказался такой же прямолинейный и бесхитростный как палка новорожденный, разве что очень быстрый. Он сдавливал шею бегуна одной рукой, другой крепко держа девушку, не позволяя ей шевельнуться и выйти из-за его спины.       Плоть начала трещать под его сильной хваткой, вампир хрипел и плевался ядом, пока Джаспер, с какой-то странной отстраненной злостью не только на этого бедолагу, а вообще на все, продолжал вдавливать свои пальцы в шею, а потом просто одним мощным ударом ногой оторвал туловище, которое с глухим каменным стуком отлетело на пару десятков метров и приземлилось в острых кустах юкки. Голова в его руке все еще вращала бешено глазами и гневно раздувала ноздри. Девушка за его спиной вздрогнула в отвращении и брезгливости. Джаспер недобро усмехнулся — пусть видит, в какое место она попала, и какие вампиры здесь выживают — и раскроил голову об колено на мелкие черепки, отчего на и без того потрепанных штанах появилась еще одна прореха.       Он медленно повернулся к ней, слыша за спиной возню остальных, которые уже подходили к ним. Она стояла почти вплотную, смотря с интересом, чуть склонив голову, оглядывая его лицо и наверняка замечая все эти неровные шрамы, наслаивающиеся друг на друга. Он снова усмехнулся, почти что с вызовом, чтобы у нее не осталось никаких сомнений, кто стоял перед ней, убийца и зверь, разве что чуть более разумный, чем те, что напали на них. Она нахмурилась и даже приоткрыла рот, собираясь что-то сказать. Ему было до смерти интересно, что она выдаст, пытаясь скрыть свой испуг за досадой.       — А неплохо мы их, а? — Питер ворвался в их молчание своим веселым голосом, и девушка мгновенно захлопнула рот, устремив взгляд на подошедшего. — Жаль бедолагу Рикки, конечно… но могло быть и хуже. Вы, ребята, здорово помогли, — он от души и с хитрым смешком хлопнул по спине стоящего рядом чистюлю-юношу, который уже и не выглядел так аккуратненько. Тот угрюмо зыркнул на него, вызвав новый смешок.       — Ты в порядке, малютка Пак? — скупо поинтересовался Альфред, оценивающе оглядывая Джаспера и смотря на него прохладным взглядом, не упуская из виду руку, крепко держащую девушку возле себя. Джаспер не особо впечатлился, не собираясь отпускать ее, а то, чего доброго, снова улизнет, а он был не в настроении догонять.       — Пак? — удивился Пит. — Я думал ты…       Он не успел договорить, как девушка напряглась, а ее взгляд стал пустым, хотя зрачки так и забегали, словно она спала с открытыми глазами и видела сон. Джаспер напрягся вместе с ней.       — Кажется, нам надо уходить, — вставил юноша, но сообразительный Пит тут же придержал его за плечо.       — Кажется, я ясно выразился, что вы в любом случае пойдете с нами, — угрожающе прорычал Джаспер, не имея ни малейшего желания спорить. Если придется, он просто оторвет непробиваемому Альфреду конечности, и заставит паренька нести своего товарища до лагеря. Сложно, но выполнимо.       — Поздно, — девушка снова была с ними, и он собирался уже спросить, что она имела в виду, как почуял знакомые остропряные нотки и волны яростной подозрительности, мчащиеся прямо на них.       Через несколько секунд, хлестнув его шелковистыми волосами, рядом появилась Мария, метая гневные молнии, хотя на лице сияла самая соблазнительная улыбка, обещавшая так много.       — Когда мой Майор срывается без предупреждения в неизвестном направлении, игнорируя все мои мольбы и просьбы, — Джаспер про себя усмехнулся, до сих пор поражаясь, как она умело разыгрывала невинную беспомощную женщину, хотя ее цепкий жадный взгляд уже оценивал новых вампиров, — разве я могу закрывать глаза на такое.       Ее рука властно легла на его плечо, поглаживающим движением спустилась до локтя и отстранилась. Мария прошла дальше, останавливаясь возле каждого из троих незнакомцев, дотрагиваясь и улыбаясь им, словно добрая тетушка. Джаспер подавил желание запрятать девушку за спину, подальше от обманчиво теплого взгляда и нежных касаний. Он и так проштрафился по полной, незачем привлекать еще больше внимания.       — А у нас оказывается, гости. Я так соскучилась по гостям, — она оглядела всех троих и посмотрела на него. — Мой Майор, за такой приятный сюрприз я прощаю тебя, что заставил беспокоиться о тебе.       Джаспер не поверил ни на гран, смотря в ее темно-красные глаза, и четко ощущая ее недоверие, злость, возмущение, подозрение. И она знала, что он все прекрасно распознал, даже не пытаясь скрывать своих истинных чувств. Он продолжал твердо смотреть в ее холодные, как у рептилии, глаза и на теплую соблазнительную улыбку, понимая, что все его планы летели в самую глубокую пропасть. Теперь Мария не даст застать себя врасплох и уж точно никогда его не отпустит, как и остальных.