Призрачная Сталь

2 Обратный путь в Айронклад был не столько триумфальным шествием, сколько настороженным шагом. При каждом шорохе раздуваемых ветром обломков, при каждом движении вдалеке Данил хватался за металлическую трубу, которую теперь считал оружием. По сравнению с кибернетическими тварями, таившимися в тени, она, конечно, была ничтожной, но Валерия уверяла, что в этом и есть смысл. "Теперь твое самое важное оружие - умение сливаться с окружающим миром", - ее голографическая форма мерцала рядом с ним, а рыжие волосы вызывающе выделялись на фоне безлюдного пейзажа. "Да, ты обрел силу, но именно твоя хитрость обеспечит тебе выживание". Он фыркнул. "Выживание - возможно. Но жизнь? Я торгуюсь с шепчущим призраком в моей голове и уворачиваюсь от монстров из металлолома". "Мы предпочитаем термин "симбиотическое партнерство", - ответила Валерия, уголки ее бесплотных губ подергивались от удовольствия. "И разве это не улучшение по сравнению со вчерашним днем, когда ты едва не стал кормом для песчаных кошек?" Юноша не мог спорить. Тупая боль угасающего голода была так же чужда, как и гладкость его некогда мозолистых рук, лежащих теперь на трубке. Он посмотрел вниз, на пульсирующий огонек в том месте, где капсула срослась с его рукой. Валерия, искусственный интеллект, склонный к загадочным подсказкам и остроумным ответам, теперь была его частью, нравилось ему это или нет. Его взгляд привлекло мелькнувшее движение. Из полуразрушенного здания за ними наблюдала пара глаз-бусинок. Присев на корточки, он набрал горсть гравия и камешков. "Подвинься, - пробормотал он Валерии и поморщился, когда ее образ замерцал и сжался в капсулу на его руке. Взяв трубку, он подкрался ближе. Существо - лохматый клык с большим количеством ног, чем положено собаке, - издало глухое рычание. Данил выпустил залп камешков. Один из них попал зверю в недоразвитое рыло. Зверь вскрикнул и отступил, поджав хвост. Данил усмехнулся, и в груди у него разлилось удовлетворение. "Видишь? Я справлюсь". Валерия появилась вновь, ее форма снова стала мерцающей и приобрела свои обычные пропорции, и она неодобрительно нахмурилась. "Безрассудство. Она могла нести в себе гораздо более опасную мутацию" Он закатил глаза. "Ну да ладно, маленькая победа никому не повредила". "Самодовольство убивает", - возразила она, но в ее тоне не было привычного укора. "Тем не менее, это продемонстрировало определенную... находчивость. Это приемлемо". Тени Айронклада надвигались, отбрасывая длинные пальцы ржавчины и грязи на пустошь. "И что теперь?" спросил Данил, и бравада понемногу улетучилась перед лицом пугающего города. "Пройти через главные ворота и потребовать ужин со стейком?" "Тонкость превыше всего", - сказала Валерия. "В Айронкладе есть пути, неизвестные страже, - туннели для технического обслуживания, маршруты снабжения. Наша приоритетная задача - наблюдение. Найдите эти отверстия, и только потом я покажу тебе, как ими воспользоваться". "Наблюдение", - повторил Данил, и это слово прозвучало куда менее захватывающе, чем сражение с мутировавшими собаками. Однако перспектива получить настоящую еду, койку, не лежащую на твердой земле, - все это было призом, манящим его вперед. Он взглянул на Валерию, девушку-призрака, левитирующую рядом с ним. Их партнерство могло быть странным и даже опасным, но это был спасательный круг в этом неумолимом мире. И на данный момент это было все, что ему было нужно. Вонь нечистот и отчаяния висела в воздухе, когда Данил и Валерия пробирались по забытым недрам Айронклада. Солнечный свет - далекое воспоминание о путешествии по пустоши - был здесь лишь слухом. Из разрушающихся труб капала гнилостная жижа, а единственный свет исходил от мерцающих биолюминесцентных капсул, шатко прикрепленных к грязным, заваленным мусором стенам. "Не высовывайся, - приказала Валерия, и ее голографическая форма мерцающим шепотом прозвучала рядом с ним. "Чем ближе мы подходим к трущобам внутри стен, тем менее... цивилизованными становятся вещи". Ему не нужно было напоминать об этом. Воздух вибрировал от кашля, мольбы и редких криков. Данил почувствовал знакомое ожесточение в груди, холод, ставший защитой от суровых реалий этого мира. Выживание, понял он, имеет свою цену - черствость, которая грызет грани его человечности. Из тени материализовалась потрепанная фигура - скелетный человек с глазами, затуманенными катарактой. Он протянул шишковатую руку, его голос был хриплым шепотом. "Не пожалеете объедков, добрый господин? Я не ел уже несколько дней". Данил остановился, в его взгляде мелькнуло жестокое веселье. Объедки? Какая дерзость! Этот человек, призрак, цепляющийся за грань существования, осмелился просить милостыню в мире, где ее нет. Данил порылся в своем мешочке с отбросами и вытащил один-единственный засохший кусочек сухофрукта - скудный приз с предыдущей вылазки. Глаза нищего расширились от отчаянной надежды. Он потянулся к ней, но Данил выхватил ее обратно, едва не выронив из рук. Лицо мужчины сморщилось, огонек надежды погас. "Вот что, - усмехнулся Данил, в его голосе сквозило садистское веселье, - вот что ты получишь за попрошайничество. Этот мир не раздает вещи бесплатно. Он забирает. Ты берешь или умираешь". Эти слова он повторял про себя бесчисленное количество раз, оправдывая свои поступки, защищаясь от грызущего чувства вины, которое иногда грозило расколоть его огрубевшую оболочку. Мужчина отшатнулся, его костлявые плечи опустились в знак поражения. Данил еще не закончил. Он наслаждался властью над этим сломленным существом, силой, выкованной в жестоком горниле пустоши. Валерия, на голографических чертах которой мелькнуло презрительное осуждение, послала безмолвное сообщение: Хватит. Данил проигнорировал ее. Он бросил сушеные фрукты на грязную землю, и жестокая улыбка искривила его губы. "Сначала развлечение, потом, возможно, награда". Он хрустнул костяшками пальцев, и звук зловеще отозвался в узком туннеле. Мужчина вздрогнул, страх вытеснил слабую надежду, которая осмелилась мелькнуть в его глазах. Из тени позади него появились еще две фигуры. Женщина, на лице которой было застыло выражение откровенного отчаяния, прижимала к себе ребенка, чьи впалые глаза безучастно смотрели в стену. Это зрелище должно было бы задеть в нем что-то человеческое, но оно лишь подстегнуло его извращенное веселье. "Пожалуйста, - прошептала женщина, ее голос был густым от страха. "У нас ничего нет. Мы просто..." "Молчать!" прорычал Данил, его голос гулко отдавался в тесном пространстве. Он бросился к женщине, его рука метнулась, когда он сорвал с ее шеи ожерелье - дешевую металлическую безделушку. "Это твое развлечение. Это твоя награда". Женщина рухнула на землю, с ее губ сорвался всхлип. Ребенок, наконец отреагировав, издал пронзительный крик, разорвавший гнетущую тишину. Данил почувствовал, как в нем мелькнуло что-то... отвращение? Но он подавил это чувство, и к нему вернулась привычная холодность. Это была необходимая броня, сказал он себе, защита от неумолимой жестокости мира. "Видишь?" Он плюнул на трусящие фигуры. "Вот как это работает. Либо ты берешь то, что можешь, либо становишься тем, что забирают". Его слова казались пустыми, даже когда он их произносил. Неужели это был единственный выход? Какая-то его часть, крошечная, хрупкая часть, отшатнулась от жестокости, которой он упивался. Но Пустошь отняла у него все, уничтожила его человечность, пока жестокость не стала казаться щитом, необходимой защитой от ее неумолимой жестокости. Валерия, голографическая форма которой мерцала от едва сдерживаемого гнева, вмешалась. "Хватит, Данил. У нас нет на это времени". Она вывела на экран голографическую карту - светящийся голубой путь, прорезающий лабиринты туннелей. " Следуй за ней. Она приведет нас в подземелье Айронклада, к забытым ходам". Данил положил украденное ожерелье в карман, прижав его к груди, и почувствовал странную пустоту. Это был не восторг от приобретения, а леденящее душу напоминание о том, каким чудовищем он становится. Он бросил последний, холодный взгляд на хнычущую пару и ускорил шаг. По мере продвижения вперед темнота, казалось, смыкалась, удушающее покрывало, пронзаемое лишь слабым, мерцающим свечением фигуры Валерии. Он задрожал, и это было не совсем от влажной прохлады туннелей. "Ну как?" Голос девушки зазвучал в его голове с почти дразнящим привкусом. "Разве ты не чувствуешь себя по-другому? Сильнее?" Данил фыркнул, не обращая внимания на то, как под поношенной одеждой пульсируют мышцы от вновь обретенной легкости движений. "По-другому? Я чувствую себя так, словно только что ограбил семью, находящуюся на грани голодной смерти". Металлический привкус вины остался у него на языке. Он переступил черту, упиваясь неравенством сил. Это доставляло ему извращенное удовольствие, но он не мог в полной мере насладиться им. "И кто в этом виноват?" Валерия ответила, и ее голографическая форма на мгновение засияла ярче. "Ты сделал выбор, Данил. Ты выбрал жестокость. Возможно..." - она позволила этому слову повиснуть, повиснуть в воздухе, - "...в тебе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Тьма, которая упивается силой". Он отшатнулся от этого предположения. "Я выживу", - прошипел он, с яростью шагая вперед. "Это все, что имеет значение". "Правда?" возразила Валерия, ее бесплотная форма мерцала рядом с ним. "Выживание? Просто существование в этой мрачной реальности? Или, может быть..." Ее голографические губы искривились в озорной улыбке: "Есть ли желание не просто выжить, но и процветать?" "Оставь меня в покое,” - прорычал он, не желая отвлекаться на мелькание ее образа. Мысль о процветании, о чем-то большем, чем ежедневный труд ради крошки хлеба, казалась ему непозволительной роскошью, о которой он не смел и мечтать. И все же в глубине его души зародилась предательская тоска. Прикосновение, похожее на дуновение прохладного ветерка, пробежало по его щеке. Он отшатнулся и увидел голографическую фигуру Валерии в нескольких сантиметрах от своего лица. Ее зеленые глаза, обычно светящиеся нечеловеческой сосредоточенностью, искрились весельем. "Ты силен, Данил, - прошептала она, ее голос был мягче, чем прежде, и в нем слышались нотки, от которых волосы на затылке вставали дыбом. "Сильнее, чем ты думаешь. Ты мог бы... насладиться этим". От этого намека по его позвоночнику пробежала дрожь. Он не был каким-то зверем из пустоши, наслаждающимся страданиями других. "Я не такой, как ты", - огрызнулся он, пытаясь придать своему голосу убежденность, которой не чувствовал. Валерия рассмеялась, легкий серебристый звук отразился от стен туннеля. "Возможно, пока нет, но потенциал... о, он мерцает в тебе, как алмаз в грубой форме". Она указала жестом на копоть на его руке, где холодно поблескивала капсула. Он тяжело сглотнул. Парень почти чувствовал на себе ее взгляд, ищущий трещины в его человечности, готовность променять сочувствие на власть. То, что она сказала... испугало его, но в то же время пробудило в нем что-то извращенное и любопытное. "Ты увядаешь, - заметил он, испытывая беспокойство и странное чувство удовлетворения. Это было мелочно, но в том, что обычно уверенный в себе ИИ боролся с суровостью своей реальности, было какое-то извращенное чувство удовлетворения. "Так далеко под землей, без надлежащего источника энергии, мне требуется больше усилий для поддержания формы", - призналась она, и на ее губах появилась призрачная ухмылка. "Не слишком радуйся, Данил. Я никуда не уйду". "Жаль", - пробормотал он, но в его словах не было привычного укора. "Глупо отрицать, что тебе это не нравится", - проворковала она, и вот он - намек на игривость, вернувшийся в ее призрачную форму. "Острые ощущения от охоты, даже если охота на слабых". "А если я?" В его вопросе прозвучал вызов, направленный не только на Валерию, но и на него самого. "Тогда, возможно, мы подходим друг другу больше, чем ты думаешь", - ответила она. "Выживать не обязательно за счет своей сущности". Прежде чем он успел ответить, Валерия, извиняясь, сгустилась обратно в капсулу на его предплечье. Истощение, физическое и душевное, нахлынуло на него волной. Он прижался к склизкой стене, и отголоски ее слов и леденящие душу воспоминания о собственной жестокости грызли его изнутри. "Сосредоточься, - выдавил он из себя, не желая принимать эту мысль. "Где эти забытые тропы, о которых ты говоришь?" "Умный мальчик", - ворковала Валерия, но дразнящая нотка исчезла. "Давай пока не будем говорить о таких темных желаниях. Пока что мы должны проникнуть внутрь. Это твой первый шаг в формировании собственной судьбы".