Одно заветное желание

Ночь, равно как и темнота, похожа на утробу матери, и чтобы её не бояться, нужно представлять себя во чреве. Также это значит и то, что это самое чрево может быть прибежищем самых удивительных форм из всех возможных. Когда Дзинши снились яркие сны, он на секунду забывал, где заканчивается реальность и начинается дрёма, и теперь было то же самое. Это существо, тот самый то ли зверёк, то ли ребёнок много лет назад, снова привиделся главному евнуху. Теперь маленький незнакомец стал гораздо старше, и играл под деревом с белыми цветами, лишённым корней. Одет он был причудливо, в одежду, названия которой главный евнух не знал, но ещё более удивительно было то, что на шее у мальчика красовался бубенчик, совсем как один из тех, который, бывало, цепляли на шею домашним кошкам, дабы те не когтили садовых птичек. Голубые глаза ребёнка, казалось, заглядывают в самую душу, но от чего-то было не боязно. Дзинши шагнул к нему навстречу, словно к старому знакомому: – Здравствуй. – Привет, – он ответил улыбкой, которая была гораздо шире, чем у привычных главному евнуху малышей, а когда встал, казалось, что с места трогается оленёнок, ведь он сделал это одним рывком, подсобравшись, – Пойдём со мной искать мечту? – А куда? – озадаченно переспросил Дзинши, и парнишка улыбнулся снова: – Вниз. Вниз, где все мечты становятся реальностью. За деревом показался спуск, словно горный склон, ведущий в ущелье, и когда главный евнух заглянул туда, то почувствовал, как перехватывает дыхание: дна у этого склона не виднелось, но мальчик был ничуть не напуган. – Какие же там могут сбыться мечты? – снова обернувшись к своему провожатому, спросил Дзинши, и тот деловито скрестил руки на груди: – Какие угодно. Всё зависит от цены. – И какова цена? – в главном евнухе включилась природная осторожность, совсем как та, что сопровождала его на закупках на рынке. Мало ли что втюхивают тебе купцы, умей определить, подделка это или действительно сокровище, а если сокровище, торгуйся, чтобы приобрести желаемое выгодно. Мальчик задумался, должно быть, что-то припоминая, а затем протянул ему руки, со внутренней стороны ладоней которых виднелись подушечки, столь характерные для кошачьих: – Вот это была моя цена. А сколько ты заплатишь за мечту? – Дзи Эр… Дзинши! Пусть главному евнуху этого совершенно и не хотелось, но тычки по рёбрам ясно давали знать, что если он сейчас же не откроет глаза, то его настигнет кара, если не небесная, то исходящая от собственной жены. – Ты меня сильно стиснул, дышать нечем, – наконец-то отбившись, Маомао повернулась к нему лицом, – Что такое? Кошмар приснился? – А, ой, – тут же убрал руки главный евнух, – Прости пожалуйста. – Да ничего, – привычным лекарским жестом Маомао измерила его пульс, а затем приложила руку ко лбу мужа, – Жара вроде нет. Переживаешь насчёт завтрашнего дня? – Нет, просто мне опять… – он перевернулся на спину, потирая лоб, – Снится всякая ерунда, вот и всё. Снова тот ребёнок, который котёнок... Ну тот, быть может, ты помнишь, перед тем, как мы поженились, я рассказывал. – Ничего себе что вспомнил, – Маомао нахмурилась, но поскольку это было за рамками её научных интересов, лишь вздохнула, похлопав супруга по запястью, – Попытайся уснуть. День обещает быть длинным, а потому, если не выспишься, будешь чувствовать себя измотанным. – Мне кажется, я уже чувствую себя измотанным, – Дзинши снова перевернулся к жене лицом, и Маомао подвинулась к нему, зарываясь носом в ключицу: – Всё как-нибудь обойдётся. Знаешь же поговорку, не делай – не помрёшь. – В любом случае хотелось бы не помереть, – снова пригревшись, Дзинши смежил веки в надежде на то, что дальше его тело и само поймёт, что требуется. И точно – следующий сон уже не был наполнен никакими образами. Не спалось в эту ночь и Сяо Дяо. Несмотря на то, что в лавке чудес она больше не ночевала – супруги выделили ей отдельную комнатку в доме – всё же привычку выскальзывать наружу она не бросила. Дело было вовсе не в побеге, скорее, ночь манила её тем таинственным миром, который пробуждался, едва солнце закатывалось за горизонт. Во дворце было множество строений, и Сяо Дяо знала каждую стреху, каждый уступ, где можно было найти гнездящихся стрижей, сов, а то и летучих мышей с их недовольным писком. А уж сколько здесь было деревьев с их сокровищами – не перечесть! И всё же, несмотря на это, девочка порядком скучала. Особенно было грустно от того, что её перестали воспринимать так, как раньше. Как будто, если твоё тело пошло в рост, и некоторые другие его части тоже, ты теперь не имеешь права на интересную жизнь. Всё, закончилось, теперь изволь носить красивое одеяние и будь умницей, сиди, опустив глаза в пол, пока кто-нибудь обсуждает, насколько прелестная юная дева перед ними. Ага, сейчас. Разбежались. Забравшись на один из любимых участков стены, Сяо Дяо свесила ноги во двор по ту сторону, разглядывая трепещущие огоньки немногочисленных свечей, которые зажигались то тут, то там: то у наложниц бессонница, то кто-то из евнухов отходит по нужде. Иногда, когда луна светила вовсю, Сяо Дяо даже тихонько запускала свой любимый воздушный змей, глядя, как его крылья, красные при свете дня, становятся иссиня-чёрными, а иногда даже зеленоватыми. Цвета так отличались ночью, что напоминали ей её саму, противоречивую, ту, чьё сочетание энергий было отражено в этом теле, которое тоже не могло определиться, кому именно принадлежит. В глубине души Сяо Дяо уже догадывалась о том, что здесь ей не место. Она толком не знала, найдётся ли для неё место вообще, но что-то подсказывало, что не здесь, не во дворце. Родители хорошие, любят её, но... Быть может, женитьба стала бы вариантом избавления от тяги к свободе?.. Нет, и думать не хочется! Мужчины не то чтобы были ей противны, но с рассказов матери, равно как и её сестриц из «Медяного дома», куда они выезжали несколько раз за год, Сяо Дяо знала точно: ей не хочется подпускать кого-нибудь к своему телу таким образом. Благо, претенденты тоже не стояли в очереди: их отпугивала двойственность её детородных органов, внешне больше похожих на мужские, нежели на женские. Запустить, что ли, воздушного змея?.. Иначе зачем она взяла его, просто для того, чтобы смотреть, что ли? Лизнув палец и определив направление ветра, девочка размотала шёлковую бечёвку, и сделанный в виде летучей мыши маленький летательный аппарат безбоязненно взмыл в небо. – Завидую я тебе, – еле слышно прошептала Сяо Дяо, и тут же отругала себя за ребячество: чего не хватало, разговаривает вслух, да ещё и с неодушевлённым предметом. Как обругала, так и продолжила, – Ты можешь подняться высоко-высоко и притом вовсе не знать, что ты привязан. В тот момент, когда я запускаю тебя вверх, ты свободен, словно птица… Зато я, – она вскочила, поняв, что ветер постепенно утихает, и вернула игрушку обратно, убеждаясь, что всё хорошо, и тонкая бумага, из которой он был сделан, не порвалась, – Я завтра поеду вместе с родителями в маленькое путешествие! Быть может, если купцы говорят правду, мы даже увидим тот самый таинственный остров в тумане, о котором все судачат! Грядущее приключение несколько прибавило ей настроение, что Сяо Дяо, спустившись, снова тихо вернулась в свою комнату, предварительно убедившись, что Шуй Лан, обычно сторожившая её в такие моменты, уже тихонечко похрапывает в собственной постели. Остров, вот так дела! Лично Сяо Дяо и просто бы совершила вылазку на море, безо всякой причины, но здесь намечалось нечто мистическое, так что интересно было вдвойне. Что это за остров, действительно ли на нём живут небожители? А можно ли к нему подплыть? Надо будет смотреть во все глаза, иначе когда потом представится такая возможность? А потом попросить папу записать это путешествие на память, у него такой красивый почерк, останется на долгие годы, и можно будет перечитывать, вспоминая поездку. Успокоённая этими мыслями, она наконец-то заснула, соорудив из одеяла некое подобие уютного кокона. Утро наступило очень быстро, и Сяо Дяо разбудили сборы. В комнату, предварительно постучавшись, вошла Маомао: – Пора, возьми с собой всё то, что посчитаешь нужным, ты уже большая, чтобы выбрать самостоятельно. Захвати только тёплую накидку, на море утром может быть холодно. Не забудешь? – А я уже, – Сяо Дяо кивнула в сторону небольшой сумки, сделанной по образцу материнской, совсем как та, в которой лекарка носила собственные травы, порошки и пилюли. – А накидка? – оценив подготовку дочери по достоинству, приподняла бровь лекарка. – Сейчас-сейчас! – Сяо Дяо живо вскочила с постели, одеваясь, и, подбежав к шкафу, вытащила нужную вещь, – Вот эта подойдёт? – Да вроде должно, – пощупав ткань и решив, что этого более чем достаточно, Маомао ободряюще улыбнулась, – Я знаю, что для тебя это то ещё приключение, но будь осторожна, ладно? Я не хочу ловить тебя по всему кораблю. – Хорошо, – пока мать не видела, Сяо Дяо возвела очи горе, но едва Маомао обернулась обратно, тут же встала по стойке смирно. Если отец мог её побаловать, то Маомао была тем родителем, у которого «нет» означало «нет», а не «попозже». Лучше избегать конфликтов, а не то запретит так, что даже Дзинши не спасёт. – Мам, скажи пожалуйста, а у нас будет возможность зайти в местные лавки? Мне кажется, что у тебя на исходе чёртовы пальцы. Быть может, ещё найдём каких-нибудь сушёных морских гадов, которые помогают от различных болезней. – Вот ты хитрюга, конечно, – зная, что этот вопрос был задан исключительно для того, чтобы её подмазать, усмехнулась Маомао, – Точно не знаю, если Император выделит время, но если нет, придётся возвращаться во дворец с пустыми руками. По возможности зайдём, конечно, но сама знаешь, мы люди подневольные. Пожалуйста, не настаивай, если что-то будет идти не так, как тебе хочется. – Я уже большая, мам, вон, ты мне даже сборы доверила, – напомнила Сяо Дяо, показывая в нужную сторону. По лицу травницы было видно, что она боролась с желанием проверить сумку дочери, но, наконец сладив со внутренними демонами, лишь кивнула: – Как будешь готова, выходи. Я буду у лавки чудес, просматривать, что ещё могла забыть. По всем законам жанра, если успокаивался кто-то один, то начиналась паника у другого. Шуй Лан не стала исключением: узнав, что её ненаглядные дети всех возрастов и полов отправляются в столь стремительно наметившуюся поездку, она носилась по дому словно курица с отрубленной головой, даром что возраст и больные суставы: – Его Императорское Величество, должно быть, совсем заскучал: чего удумал – поездку на море! Что же у него для этого, учёных мужей нету? Да ещё и сам решил... Отправил бы художников, зарисовали бы ему этот клятый остров, зачем вас-то туда тащить? Хоть бы девочку мне оставили, уж если Вы и Маомао ещё понятно, то зачем вести туда Сяо Дяо? – Шуй Лан, – перехватив старую служанку в дверях, пытался урезонить её Дзинши, – Это большая часть, которая оказывается всей моей семье, и я не собираюсь роптать и отнекиваться. Если уж Его Императорское Величество разрешил съездить и нашей дочери, я не вижу в этом ничего дурного. Она растёт, в её возрасте самое то узнавать границы нашей Империи, ведь другой такой великой страны не сыскать. – Я в её возрасте по морям не шастала, – отчаявшись, вытащила из закромов последний аргумент Шуй Лан, но, окажется, слова воспитанника возымели нужное воздействие, и она лишь вздохнула, покорно опуская голову, – Будьте осторожны, хорошо? – Непременно, – Дзинши даже сподобился её обнять, но почуяв, что его старая няня всхлипывает, быстро разжал объятья, – Шуй Лан, ну в самом деле, ты по нам как покойникам плачешь! – Да я ничего, просто волнуюсь! – старая служанка утёрла слёзы, оборачиваясь, дабы точно таким же образом поймать Маомао. Лекарка, для которой объятья всегда были подобием наркоза, так и замерла от неожиданности, во все глаза глядя на мужа. Тот лишь хихикнул в широкий рукав. Отношения Маомао и Шуй Лан не всегда были ровными, в частности, потому, что для любимого сыночка всегда хочется найти вариант получше, а не какую-то бунтарку, которая продолжает лекарскую практику, разговаривает о неприличных вещах за столом, да ещё и может ввернуть резкое словцо в адрес главного евнуха, но с годами они всё же породнились. – Шуй Лан, не вынуждайте меня дать Вам успокоительное, – наконец-то сориентировавшись в ситуации, Маомао похлопала старую служанку по плечу, вызвав соответствующую реакцию: – Я к тебе со всей душой, дрянная девчонка, а ты как всегда! – Да нет же, я понимаю, – Маомао объясняла свои поступки с улыбкой, поскольку давно знала: правильно воспринимать её умеет только Дзинши, и, быть может, Сяо Дяо, когда несильно сердится или не озабочена чем-нибудь ещё. Вечно так: не желаешь зла людям, а они всё ищут в тебе двойное дно. Но что поделать, такова дворцовая жизнь, порой принимаешься подозревать даже самых близких. – Мой господин, Вы уверены, что мне не нужно с Вами? – на всякий случай поинтересовался Гаошунь, в чьём ведении уже была повозка, запряжённая их неизменной гнедой кобылой. – Точно, – говорить верному слуге такое было чревато, но Дзинши с каждым годом замечал, что столь далёкие поездки стали для его воспитателя более сложным делом, чем обычно. Оно и понятно, Гаошунь не молодел, и без того делая много дел вместе со своим господином. Если его ещё и на море вытащить, того и гляди, будет чувствовать себя разбитым по возвращении. – Абсолютно уверен, мы справимся сами, – как можно более вежливо кивнул ему Дзинши, убедившись, что его девочки заняли место в повозке, – А пока нас не будет, пожалуйста, пригляди за домом и лавкой чудес в наше отсутствие. И за Шуй Лан, чтобы она не металась, а то ты знаешь, что она может. – Знаю, конечно, женщина ведь, – Гаошунь усмехнулся, должно быть, припоминая собственную жену, – Ну, если все уселись, тогда в путь, и пусть нам благоволит удача! Утро было настолько раннее, что рассвет путники встретили уже в порту, где ради такого события собралась настолько плотная толпа народу, что негде было яблоку упасть. Видано ли дело: сам Император выезжает на променад. Лично Дзинши даже не мог вспомнить, чтобы подобные поездки случались не то что на его веку, но ещё и в период служения прошлого главного евнуха. Ясное дело, что охрана была вооружена до зубов, готовые отбиться не то что от кого-то на суше, но и, казалось, от любого морского чудовища. – Что ж, хорошей дороги, молодой господин, молодая госпожа, Сяо Дяо, – Гаошунь по очереди поклонился всем троим, улыбаясь, – Я надеюсь, эта поездка станет незабываемой. – Так и будет, – улыбнулась ему Сяо Дяо, – Мы же поплывем на корабле! – Пожалуйста, прикажи моим олухам развести покупки, но не так, как они обычно делают это через пень-колоду, а именно так, как необходимо. Чтобы ткани распределили, а украшения выдавали порциями, не то девушки друг друга порвут, – напоследок оставлял указания Дзинши, пока его едва ли не волоком собирались затащить на корабль. – Да не волнуйтесь Вы так, господин, всё сделаем, – не переставая кивал ему Гаошунь, и главный евнух, пусть и с не особо-то успокоенным сердцем, наконец поднялся на борт, провожаемый улюлюканьем простого люда. Корабль был чудо как хорош, в самый раз не то что для Императора, а для небожителя, а древесина палубы, густо смазанная лаком, даже не скрипела под ногами. Плавучий дворец, а не корабль! И каких девушек выбрал, просто загляденье. – Вот, займись-ка лучше работой, если волнуешься о том, что осталось на суше, – улыбнулась ему Маомао, показывая на часть гарема, – Всё же это твои подопечные. А я похлопочу над менее приятными делами, – травница покосилась на одного из охранников, лицо которого уже приобрело зеленоватый оттенок от начавшейся качки, и практически летящей походкой отправилась по нужному адресу. Сяо Дяо, замешкавшаяся между родителями, осталась стоять посередине, но, поняв, что отец не одобрит её похода к наложницам Императора, всё же поспешила за матерью. Тошнота, равно как рвота от качки не самое приятное зрелище, но это лучше, чем потом огребать. С попутным ветром им повезло не меньше, чем девочке ночью при запуске змея, а потому корабль живо вышел из гавани, направляясь в нужную сторону. Сяо Дяо заметила, что по обе стороны их некоторое время сопровождали лодки, должно быть, указующие путь, как раз туда, где недавно видели тот самый остров. Удивительно, что Император поверил на слово, ведь никаких доказательств не было. Может быть, он, совсем Сяо Дяо, заскучал посреди своей роскоши и решил увидеть что-то, чего его глаза ещё не видали? Как знать. В конце концов, наверняка надоедают и изысканные яства, и красивые женщины, делящие с тобой постель. Убедившись, что больше никого не тошнит, Маомао выглянула за борт, глядя, как клочья утреннего тумана пытаются раствориться на волнах. Погода выдалась облачная, и поначалу слышные крики чаек стихли, сменившись звуками хлопающего паруса да скрипом натянутых верёвок. Люди, отправившиеся в путь вместе с Императором, тоже притихли. Поначалу, когда только отчалили, раздавались звуки музыкальных инструментов, но теперь Император его свита в громовой тишине познавали величие стихии воды, посреди которой оказались. – Всё в порядке? – к лекарке подошёл Дзинши, тоже следом за ней выглядывая за борт. – Да, а у тебя? – Маомао посмотрела сначала на мужа, а потом и на девиц, убеждаясь, что цвет их лиц ровный, и те кусочки засахаренного имбиря, которые она раздала буквально по всему борту, возымели своё действие. Помнится, первые годы брака кто-нибудь нет-нет да язвил, мол, возьмёт главный евнух и отыщет себе наложницу покрасивее жены, зря ты его отпускаешь, но лекарка прекрасно знала, что это рассказы из области мифов. Связь между ними была гораздо крепче эстетики, что и подтверждалось ежедневными разговорами вроде того, который происходил прямо сейчас. – А я не могу не думать о том что где-то там под нами проплывают огромные морские твари, – Дзинши даже головой тряхнул, но так, чтобы это было не особо заметно подчинённым. – И пусть себе проплывают, пока мы их не тревожим, им до нас тоже нет никакого дела, – нежно похлопала его по руке Маомао, – Хочешь кусочек имбиря? – Так это же лекарство, а меня не тошнит. – Пусть лекарство, но у меня ещё осталось, к тому же, это вкусно, – порывшись в сумке, Маомао протянула ему необычное лакомство, – Вот, пожуй, полегчает… Сяо Дяо, ты где там? – Тут, – откликнулась с другого борта девочка, сразу же направляясь к родителям. Борт пару раз качнуло, и она неуклюже переставила ноги то туда, то сюда. Вообще её походка очень скоро должна была выровняться, но пока Сяо Дяо всё ещё была подростком, временами набивавшим ссадины и шишки только потому, что неправильно рассчитала расстояние или усилие. Умиляться было запрещено, так что оба родителя нацепили на себя как можно более серьёзный вид, глядя, как девочка пусть с трудом, но неуклонно приближается к ним, стараясь случайно не рухнуть ни на кого из родных: – С той стороны ничего не видно, а у вас? – Вроде бы обещали зрелище по правому борту, но точно я не знаю, – задумчиво произнёс Дзинши, вглядываясь вдаль, – Если бы я вообще знал, что мы ищем и как это выглядит. – Слуги говорят, что это как гора со срезанной верхушкой. – Что-то вроде вот этого? – вдруг ткнула пальцем вдаль Сяо Дяо. Увидев, куда она показывает, главный евнух даже заморгал, ведь казалось, что этот кусок земли выступил словно бы из ниоткуда. По всем параметрам здесь должно было быть открытое море, никаких островов, но однако же вот, действительно виднеется! – Остров прямо по борту! – раздалось со смотровой вышки, и, конечно, все, кто мог, ломанулись в нужную сторону. – Бестолочь, – услышав звук падения, тут же обернулся в нужную сторону Дзинши. Один из его подчинённых, как и многие, не привыкший к условиям корабельной жизни, умудрился споткнуться об моток верёвки и теперь растянулся во всю длину, запутавшись. Главный евнух был не из тех, кто перепоручает помощь другим, а потому, ведомый собственным человеколюбием, пошёл к левому борту, дабы помочь дураку подняться. Дзинши было невдомёк, что его роскошные просторные одежды работают ничуть не хуже воздушного змея при резком порыве ветра, а когда большая часть людей перебегает на один борт, судно очень ощутимо кренится. – Давай руку, – главный евнух потянулся к бедолаге и вдруг почувствовал, как рукава надуваются. Подумал только о том, что это какой-то нереальный порыв ветра при таком тумане, но было слишком поздно. Решив, что перед ним парус, а никак не человеческая одежда, повелитель местных ветров, кем бы он ни был, с огромной радостью потянул Дзинши прочь, приближая его к борту. Как назло, хвататься было не за что, а единственный свидетель этого только и мог, что подать голос, поскольку пальцы его схватили мне господина, а воздух: – На помощь! Маомао как и положено верной и преданной жене, повернулась первая, поскольку точно знала, куда ушёл её любимый, и успела увидеть только край цветастой одежды, который взметнулся самого борта. – Дзинши! – она рванула вперёд несмотря на крен, а с ней и Сяо Дяо, которая моментально сообразила, что произошло. Когда они подбежали к левому борту, их глазам предстала вынырнувшая голова и руки бестолково бьющие по поверхности воды. Позабыв на некоторое время об острове, к ним потянулись любопытные, ещё толком не понявшие, что случилось. – Оставайся здесь, – строго приказала Маомао, в этот самый момент решившая, что её рассудок может и подождать. Дзинши не умел плавать, а потерять его для лекарки значило лишиться половины собственного сердца. Она прыгнула за борт не раздумывая, и лишь ощутив ещё один «бултых» рядом с собой, поняла, что времена послушания для Сяо Дяо прошли. – Я помогу! – вынырнув, успела крикнуть девочка, и Маомао, кивнув скорее от безнадёги, поплыла в сторону барахтающегося мужа. Ветер дул им прямо в лицо, а это значило, что корабль уносит всё дальше, вполне возможно, их не заметили. Но нет: рядом плюхнулась лёгкая бамбуковая сетка, должна быть, для них, но верёвка стремительно убывала. – Дзинши! – воскликнула Маомао, видя, как макушка главного евнуха ныряет вниз. Одежда! Всё эта треклятая одежда, она намокла и теперь тянула его ко дну! Маомао нырнула, изо всех сил держа защипавшие от соли глаза открытыми. В череде пузырьков наметился силуэт, и молодая женщина, подплыв ближе, ухватила мужа за руку. Он, ощутив её хватку, тоже сжал пальцы, и стало несколько полегче. Было видно, как следом нырнула и Сяо Дяо, подхватывая отца под локоть. – Дыши, – буквально вытолкнув его наружу, приказала Маомао, слыша, как кашляет главный евнух, а затем завертела головой в поисках той бамбуковой сетки, которую им бросили ранее. Вот она! – Хватайся, хватайся за край, – как жаль, что залезть на средство спасения не было никакой возможности, но хотя бы на плаву она держала, чем и воспользовалась Маомао. Пусть одежду мужа всё ещё тянуло вниз, но Дзинши хотя бы держался на поверхности и дышал, правда, глаза у него были выпученные, словно у морского карася, которого против воли вытащили наружу, – Сяо Дяо, дёрни за верёвку, чтобы нас вытащили… Что случилось? – Мам... – девочка схватила просоленный канат, и лекарка практически сразу поняла, в чём дело: он не был натянут. – О, нет-нет-нет... – опёршись на сетку локтем, Маомао принялась сматывать верёвку, но вместо неё увидела край, взлохмаченный, должно быть, лопнувший от поворота корабля. – Где они? – более-менее оклемавшийся от кашля ю Дзинши вертел головой по сторонам, и травница тут же присоединилась к нему, пытаясь сообразить, о чём речь. Дело было не в тумане, и вовсе не в том, что их отнесло течением. Прошли считанные минуты, такого просто не могло быть, но волны плескались тихо, и никакого корабля, равно как и Императора с его свитой на нём, было не видать даже на горизонте. Зато было видно другое, хоть и казалось, что это просто галлюцинация от испуга: горизонт казался выше, чем обычно. Мало того: он приближался. – Да чтоб тебя, – Маомао заморгала снова, но глаза ей не врали, – Идёт волна! Держитесь за сетку и друг за друга, и наберите воздуха! Нужно было нырнуть, но это бы означало, что они лишатся единственной опоры, и так рисковать с одним человеком, не умеющим плавать, было неразумно. Хотя и то, что они делали теперь, было форменным безумием, но другого выбора не было. Как и перемены, волны не считаются с людьми, и последний звук, который Маомао услышала, находясь в открытом море, это треск полых бамбуковых стеблей, которые не смогли соревноваться по крепости с разъярённой стихией. А затем наступила темнота.