Black Wings Over Black Skies

      Покорно согнув руку в локте, Гарри почувствовал, как тонкие, изящные пальцы обвили его предплечье. От этого прикосновения у него по руке и спине пробежала волна мурашек, вызывая в теле необычное и труднообъяснимое чувство. Пытаясь игнорировать ощущения, вызванные её прикосновением, Гарри заторможено вывел Беллатрису из библиотеки. При этом он отчаянно старался не думать о том, что посреди ночи сопровождает Беллатрису Блэк на кухню, нарушая при этом добрый десяток школьных правил.              Впрочем, это мало чем отличалось от его ночных похождений с Гермионой и Роном. Вот только даже в самых смелых фантазиях Гарри не мог представить, что однажды отправится в небольшое приключение вместе с правой рукой Волдеморта. Шаг за шагом он учился не сопоставлять образ её повзрослевшей версии с образом юной особы, идущей рядом с ним. Мысли о том, какой она стала в его времени, всё ещё иногда сбивали его с толку, но с развитием их отношений это случалось всё реже. Тем более, кроме неё у него всё равно никого не было. И Гарри не хотел обрывать эти отношения, несмотря на все её попытки выудить из него секреты, которые он предпочёл бы оставить при себе.              Беллатриса поймала себя на мысли, что с каждым новым поворотом всё сильнее прижимается Гарри. Она не могла видеть, в какую сторону он направляется, и ориентировалась только через телесный контакт. Его предплечье оказалось крепким и мускулистым, на что она обратила внимание ещё во время занятий, когда он закатывал рукава. Однако видеть оголённые руки на занятиях и ощущать напряжение мышц через ткань его одежды – совершенно разные вещи. Удивительно, но Гарри никогда не выставлял свою физическую форму напоказ и не хвастался ею. Мерлин, этого даже нельзя было заметить, если специально к нему не присматриваться.              На третьем или четвёртом повороте Беллатриса неверно истолковала его движение и шагнула в противоположную сторону. Потеряв на мгновение контакт с Гарри, она поспешно протянула руку туда, где он должен был находиться, ухватившись за его бицепс. В момент соприкосновения её пальцев с его рукой, все мысли мигом вылетели у неё из головы, и единственное, о чём она могла думать – насколько твёрдыми казались его мышцы на ощупь. Очевидно, Гарри находился в отличной физической форме, раз обладал такой мускулатурой.              Как и подобает истинному джентльмену, Гарри остановился, позволяя Беллатрисе сориентироваться в пространстве и вновь приблизиться. Ей было приятно осознавать, что он обладает хорошими манерами, пусть даже и не всегда их демонстрирует. Сама того не осознавая, она крепче сжала его руку, прижимаясь к Гарри всем телом. Как же так вышло, что его рука оказалась столь твёрдой и абсолютно не поддавалась её давлению? Одежда, скрывавшая его мускулатуру, создавала обманчивое впечатление податливости, мгновенно развеянное, стоило ей только ухватиться за него.              Стараясь успокоить дыхание, Беллатриса вернула пальчики на его предплечье. Во время танцев ей приходилось касаться рук и плеч других молодых людей, но никогда прикосновения не ощущались так. Руки Гарри казались сплетенными из крепких канатов мышц, что явно было результатом его постоянных тренировок в перерывах от чтения.              Спустя минуту, когда Беллатриса в очередной раз чуть было не свернула не туда, Гарри осторожно положил руку ей на спину, чуть пониже лопаток, надеясь, что это поможет лучше её направлять. Она вздрогнула от его прикосновения, и Гарри сразу же пожалел о своём поступке, поняв, что она, возможно, из-за сложных отношений с родителями не привыкла к обычным, доброжелательным прикосновениям. Однако спустя мгновение она расслабилась и уже с готовностью следовала его указаниям.              Гарри поразило, насколько фигура Беллатрисы была изящной и утончённой. Он также отметил, что она намного ниже его ростом – это было невозможно не заметить, особенно когда вы стоите бок о бок. Однако, только прикоснувшись к ней, он почувствовал, насколько же хрупкой она была на самом деле. И это осознание вызвало у него ещё большее уважение к её смертоносной грации и силе. Ей не нужно было быть высокой и устрашающей, чтобы считаться самой талантливой и могущественной ведьмой своего поколения. И эта мысль отчего-то вызывала у Гарри чувство восхищения.              Он изо всех сил старался не обращать внимания на лёгкую выпуклость корсета под его рукой. Мысли об этом уводили его в совсем нежелательные размышления. Даже если он и признавал, что девушка обладала великолепной фигурой... нет, он не собирался об этом думать. Это была Беллатриса Блэк, и она его совершенно не привлекала. Ни капельки. Объективно говоря, она была очень красивой, но ни о какой симпатии не могло идти и речи. Чтобы не потерять самообладание, Гарри отбросил лишние мысли и сосредоточился на единственной цели – добраться до кухни.              Сердце Беллатрисы билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, а в животе всё скручивалось в тугой узел. Не то чтобы происходило что-то неподобающее – в конце концов, каждый раз, танцуя с партнёром, её держали точно так же. Это было то же самое. Абсолютно то же самое. Его рука лишь слегка касалась её, направляя налево или направо.              Гарри держал Беллатрису с такой непринуждённой близостью, о которой она и подумать не могла. От тепла его руки по её телу пробегала дрожь, а кожа пылала под его прикосновением, несмотря на рубашку и мантию. Беллатриса совершенно не замечала, в какой части Хогвартса они находятся – все её мысли были сосредоточены на руке Гарри, покоящейся на её спине С того самого момента, как он её коснулся, её сердце забилось чаще и никак не могло успокоиться. Она была благодарна чарам невидимости, иначе Гарри наверняка заметил бы, как её щеки заливаются краской смущения. Но ведь ничего неподобающего не происходило. Почему же её тело так реагировало? Что с ней не так?              Она вернулась в реальность лишь тогда, когда Гарри остановился и убрал руку со спины. На мгновение поддавшись слабости, ей даже захотелось, чтобы он вернул её на прежнее место. Однако, взяв себя в руки, Беллатриса восстановила контроль над своими эмоциями. Они стояли перед огромным полотном, о котором она никогда раньше не слышала.              "Видишь ту грушу справа?" – прошептал Гарри. Его голос прозвучал совсем рядом, заставив её вздрогнуть. – "Пощекочи её", – добавил он, казалось бы, нечто совершенно бессмысленное.              Беллатриса повернула голову в его сторону, забыв, что они оба скрыты под чарами невидимости и она не может видеть выражения его лица.              "Пощекотать?"              "Ну ты знаешь… пощекочи её" – мягкий голос Гарри раздался из пустоты рядом с ней. – "Пальцами."              "Мне известно, что такое щекотка", – прошипела Беллатриса, и, замешкавшись, неуверенно добавила: – "Я просто никогда этого не делала. "              "Что? Серьёзно? Оу, прекрасно, тогда я сейчас тебе покажу."              Гарри развеял "дезиллюминационные чары" и, вытянув руку, пощекотал нарисованную грушу. Груша весело захихикала, и полотно откинулось в сторону, открывая проход на кухню Хогвартса.              Кухня поражала своей чистотой, и было очевидно, что домашние эльфы замка прекрасно справлялись со своими обязанностями. Мраморные столешницы, печи, плиты и шкафы с кастрюлями и сковородами – всё было идеально организовано, расставлено и готово к утреннему приготовлению завтрака.              Однажды Гарри спросил у Фреда и Джорджа, во сколько начинают работу домашние эльфы. Близнецы рассказали, что эльфы приступают к готовке завтрака около пяти утра и обычно продолжают трудиться до девяти часов вечера.  Гарри поделился этой информацией с Беллатрисой, также уже снявшей чары невидимости. Её глаза сияли от восторга, пока она с восхищением осматривала кухню.              "Как ты её нашёл? Это ведь не могло быть случайностью?" – спросила Беллатриса.              "Я не собираюсь раскрывать все свои секреты. Сегодня ты и так уже узнала немало." – ответил Гарри с улыбкой.              Беллатрисе не так уж и нужен был ответ, ей было просто любопытно. Вероятно, его дядя Флимонт рассказал ему об этом месте, и Гарри просто не хотел говорить ей об этом.              Гарри величественным жестом обвёл кухню: – "Но теперь это и твой секрет. Всё что здесь находится, в твоём полном распоряжении, по крайней мере пока нет эльфов."              Беллатриса сообразила, что Гарри не собирается варить ей кофе, и поскольку она сама не умела этого делать, обратилась к нему с просьбой: – "Мистер Поттер, будьте так любезны, сварите мне кофе."              "Ты не знаешь, как это делается, да?" – взглянул на неё Гарри.              Нахмурив брови Беллатриса произнесла: – "У нас дома этим занимался домашний эльф. Да и в Хогвартсе тоже." – конечно же, она не представляла, как готовить кофе.              В этом был смысл. Кивнув, Гарри произнес: – "Верно. Кричер готовит его исключительно чёрным, без добавления сахара и моло..." – но тут же осёкся, поняв, какую огромную ошибку он совершил.              Поначалу Беллатриса даже не поняла, о ком он говорит, но затем... Её лицо исказилось яростью, она резко повернулась к Гарри: – "Кричер?! Ты знаешь Кричера? Откуда, во имя Мерлина, ты знаешь нашего домового эльфа?!"              Гарри с тревогой заметил, что Беллатриса уже достала свою палочку. Он поднял руки в примирительном жесте, лихорадочно соображая, как поступить. Его собственная палочка была спрятана в мантии в слишком неудобном месте, и Беллатриса явно успела бы наложить на него парочку болезненных проклятий, прежде чем он успел бы её достать. Гарри напрягся, в любой момент готовый к уклонению, и осторожно сделал шаг назад, проклиная себя за то, что позволил себе расслабиться в присутствии этой опасной девушки. Она могла быть чрезвычайно обаятельной и, да, невероятно привлекательной ведьмой, но она всё же оставалась Беллатрисой Блэк.              Громкий хлопок аппарации эхом разнёсся по кухне, и перед Беллатрисой с низким поклоном появился Кричер. Его мрачное выражение лица сменилось подобострастным, стоило ему только увидеть свою госпожу.              "Юная госпожа звала Кричера," – дрожащим от подобострастия голосом произнёс старый эльф. – "Что Кричер может сделать для юной госпожи?"              Беллатриса направила палочку на Гарри, не в силах сдерживать голос: – "Ты знаешь этого волшебника?" – со злобой произнесла она, выплевывая его имя: – "Гарри Поттера!"              Кричер повернулся к Гарри, прижимая руки к груди и хватая ими грязный кусок ткани, служащий ему одеждой.              "Нет, юная госпожа." – произнёс эльф. – "Кричер никогда не встречал этого волшебника. Он выглядит как жалкий..."              "Довольно, Кричер." – оборвала его Беллатриса. – "Можешь идти."              "Кричер живёт, чтобы служить, юная госпожа," – поклонился эльф и исчез с хлопком.              Появление Кричера дало Гарри возможность незаметно достать палочку. В конце концов подумав, Гарри нацелил её в пол, не желая усугублять и без того напряженную ситуацию.              Беллатриса начала ходить по кухне, держа свою палочку направленной на Гарри. – "Проклятье! Как ты... Угггг!" – воскликнула она. – "Каждый раз, когда я думаю, что приближаюсь к разгадке, оказывается, что у тебя есть ещё один туз в рукаве. Ты невыносим, Поттер!"              Гарри действительно не мог понять, собирается ли Беллатриса проклинать его или нет. Её настроение, казалось, балансировало на грани, и он понятия не имел, в какую сторону она склонится.              Отчаянно оглядевшись в поисках способа её отвлечь, Гарри предложил: –"Может, ты хочешь кофе?"              Это оказалось правильным предложением, так как Беллатриса, кажется, забыла, что собиралась сказать дальше, и просто остановилась на: – "Мы ещё не закончили, Поттер. Откуда ты знаешь Кричера?"              "Я уже ответил на твои вопросы. Это не то, на что я должен отвечать." – покачал головой Гарри.              Беллатриса выругалась и начала расхаживать по кухне, вновь и вновь проклиная всё на свете. Гарри был почти уверен, что опасность миновала, но её палочка всё ещё находилась в её руке, хотя уже и не была направлена на него. Так что он просто продолжал следить за ней, сохраняя бдительность. Её мантия развевалась в стороны при каждом шаге, открывая взору облегающее черное платье, украшенное тысячами крошечных тёмных звёзд, мерцающих при её движениях.              Гарри, настороженно наблюдая за ней, постепенно начинал любоваться её фигурой, пока она расхаживала по кухне. Беллатриса двигалась со смертоносной грацией, сочетая гибкость и изящество танцовщицы с ловкостью хищника. Платье плотно облегало её бёдра и талию, расширяясь ближе к груди... Гарри быстро вернул взгляд на её лицо – он не может позволить себе отвлекаться, не сейчас! Она в любой момент могла наложить на него заклятие. Её брови были сдвинуты к переносице, глаза горели яростью, а губы сжаты в недовольной гримасе.              Наконец, повернувшись к Гарри, всё ещё раздражённая, но чуть более спокойная, Беллатриса пробормотала: – "Я узнаю все твои секреты, Поттер, так или иначе."              Гарри кивнул, пытаясь её успокоить, хотя в мыслях всё отрицал – она никогда не узнает всех его секретов.              "Так что насчёт кофе?" – спросил Гарри.              "Ты уж постарайся сварить его как следует." – фыркнула Беллатриса, все еще находясь на взводе.              Гарри сгорбился, потирая руки и подражая елейному и в то же время скрипучему голосу Кричера: – "Да, юная госпожа. Конечно, юная госпожа. Кофе сейчас будет готово, юная госпожа Блэк."              Гарри не был уверен, почему решил поступить именно так, но, по всей видимости, это оказалось правильным решением, потому что Беллатриса расхохоталась. Она смеялась так, как он никогда раньше не слышал – громко и долго. Искреннее, чистое веселье исходило от неё, обычно сдержанной и темпераментной натуры. Беллатриса наклонилась вперёд, держась за колени, и пыталась перевести дух.              Он стоял, смущённо улыбаясь, и старался не таращиться на её грудь, пока она не смотрела на него. Никто никогда не считал его смешным, однако, если его кривляния так действуют на людей, он мог бы делать это чаще. Особенно приятно было видеть, как обычно напряжённая и сердитая Беллатриса Блэк заливается из-за него смехом. Спустя какое-то время её смех утих настолько, что она наконец смогла поднять на него взгляд.              Прежде чем она успела что-то сказать, Гарри повторил свой недавний трюк, на этот раз добавив: – "О, нет, юная госпожа, так много смеха не может быть полезным для вас. О, пожалуйста, остановитесь, юная госпожа. Пожалуйста, продолжайте хмуриться, юная госпожа."              Это вызвало новый приступ смеха, ещё громче и продолжительнее, поскольку Гарри, так и не остановившись, продолжал протестовать ужасным голосом Кричера. Гарри понимал, что ведёт себя довольно странно, но он получал от этого слишком большое удовольствие. Он продолжал своё представление, пока сам не начал смеяться. Каждый раз, когда один из них успокаивался, смех другого вызывал новый взрыв громоподобного хохота. Им потребовалось несколько долгих минут, прежде чем они смогли остановиться.              "Не знала, что смех может вызывать колики." – держалась за живот и тяжело дыша, сказала Беллатриса.              Эти слова опечалили Гарри, ведь за годы жизни в Гриффиндоре он не раз испытывал подобное. И все же, он был рад, что смог подарить ей этот опыт. Каждый должен испытать такой смех, прежде чем окончательно повзрослеть.              Наконец Беллатриса выпрямилась, бросив на него притворно строгий взгляд: – "Будь ты проклят, Поттер. Это было ужасно."              Гарри поднял руки в том же примирительном жесте, но на этот раз не из-за опасений за свою безопасность: – "Прости. Прости. Это было ужасно. Я сам не знаю, что на меня нашло."              Беллатриса взгромоздилась на стол и спросила: – "Так что там с кофе?"              Гарри улыбнулся ей, вся прежняя напряжённость между ними исчезла, уступив место чему-то... более близкому.              Ему понадобилось немного времени, чтобы найти всё необходимое, пока она наблюдала за ним с интересом. Во время приготовления кофе Гарри осознал, что Беллатрисе никогда не приходило в голову просто проинструктировать Кричера, чтобы тот приносил ей кофе по вечерам. Чистокровные действительно лишены простого здравого смысла. Тем не менее, если это поможет ему получить доступ в запретную секцию, он не станет упоминать ей об этом, даже если его импровизированное выступление на это намекало.              "Я не мастер в приготовлении изысканного кофе, обычно я пью его с добавлением молока. Ты, конечно, предпочитаешь чёрный?" – говорил Гарри, наливая ей кофе.              "Естественно. В большинстве древних благородных семьях пьют чай, но Блэки уже давно предпочитают кофе. Только моя мать пьёт его с сахаром и молоком," – с лёгкой улыбкой ответила Беллатриса.              Она пристально наблюдала за Гарри, стремясь выяснить, знал ли он об этом ранее. Гарри лишь сжал губы и кивнул, словно это было очевидным.              "Постой, что ты подразумеваешь под изысканным кофе?" – внезапно зацепилась за его слова Беллатриса.              "Ну, знаешь, латте и другие разновидности кофе," – пояснил Гарри, не замечая её реакции.              "Нет, не знаю. Что такое латте?" – нахмурившись, спросила Беллатриса.              "В магловских кофейнях кофе готовят самыми разными способами. У них есть специальные машины, делающие его пенистым и..." – начал объяснять Гарри, но быстро замолк, поняв, что Беллатриса не могла знать о магловских заведениях, будучи представительницей одной из самых фанатичных чистокровных семей.              "Ты ходишь в магловские кофейни?" – спросила Беллатриса, с презрением сморщив нос.              Беллатриса не испытывала особой неприязни к маглам, ведь она никогда с ними не сталкивалась. Однако родители с детства внушали ей о неполноценности маглорожденных, да и полукровок тоже, по сравнению с чистокровными ведьмами и волшебниками. Она полагала, что при встрече с маглом их врождённая ничтожность будет для всех очевидной. Гарри же, по-видимому, не видел проблемы в общении с ними – вероятно, из-за своего странного воспитания и домашнего обучения.              Гарри не знал, как ответить, её мнение о маглах было предельно ясно. Он должен был догадаться, что она придерживается идей превосходства чистокровных – ведь именно это и было причиной возвышения Волдеморта. Но сейчас он не хотел затевать с ней спор. Ему всё ещё нужна была её помощь для получения доступа в запретную секцию библиотеки, и он не собирался рисковать этим, пытаясь развеять её глупые предрассудки. Это потребовало бы больше усилий, чем он мог себе сейчас позволить.              "Эм, да. Пару раз бывал. У них действительно отличный кофе."              Беллатриса сомневалась в этом, но не хотела спорить, особенно сейчас, когда ей наконец-то удавалось узнать больше о загадочном Гарри Поттере. Быстро сменив тему, она спросила: – "Итак, зачем тебе нужно попасть в запретную секцию на несколько минут? Разве ты не мог просто попросить разрешение у преподавателя?"              Гарри посмотрел на неё с немым изумлением, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову. Беллатриса давно уже об этом думала, но не хотела спрашивать, чтобы он не решил, что этот вариант лучше, чем договариваться с ней. Неужели ему и вправду это не приходило в голову?              Гарри и правда не подумал об этом. Почему он об этом не подумал? Он развернулся и начал медленно биться головой о шкаф.              Беллатриса хихикнула, видя его реакцию. Её устроил такой исход – она получила от него всё, что хотела. Теперь ей было всё равно, пойдёт ли он за разрешением к преподавателю или нет.              Гарри прекратил буквально и фигурально издеваться над собой, развернулся, прислонился спиной к стене и начал пить кофе. Теперь, размышляя об этом, он осознал, что на уговоры учителя ушло бы слишком много времени. Этот вариант оказался быстрее, хоть и рискованнее, и он не мог позволить себе жалеть об совершённом выборе. Кроме того, вечер в компании Беллатрисы вышел неожиданно приятным, что уже стоило всех потраченных нервов и усилий.              "Мне это даже в голову не пришло. А если бы и пришло, на получение разрешения ушли бы дни или даже недели. А я не могу столько ждать." – ответил Гарри, усиливая любопытство Беллатрисы до предела.              Намек Гарри на срочность получения доступа к запретной секции библиотеки говорил о наличии конкретной цели. Цели, выходящей за рамки обычных школьных задач. Если бы другие студенты имели подобные проекты, она бы давно заметила их попытки пробраться в запретную секцию.              Беллатриса сделала глоток обжигающего кофе, скрывая охватившее её волнение, пока Гарри продолжал говорить. О, какой же он милый гриффиндорский идиот.              "Я не могу сказать тебе, что я буду делать сегодня ночью. Мне просто нужно, чтобы ты оставила меня на десять минут." – произнес Гарри, задумавшись.              Беллатрисе очень хотелось узнать, что он задумал. Она кивнула, будто бы соглашаясь на его условия, но в голове у неё уже крутились мысли о том, как бы незаметно за ним проследить.              "Полагаю, это что-то важное, раз ты об этом просишь" – попыталась она получить чуть больше информации.              Гарри серьёзно кивнул, не уловив подвоха: – "Да. Это действительно..." – начал он, но осёкся. – "Угх, прекрати вытягивать из меня секреты. Я больше ничего тебе не скажу."              Если бы Беллатриса была на месте Гарри, она бы заставила его поклясться молчать о сегодняшнем разговоре. Хотя не то чтобы она планировала с кем-то делиться сегодняшними откровениями – по крайней мере, пока.              "Может быть, ты найдешь одну-две емкости для кофе, и мы могли бы вернуться?" – Беллатриса вновь сменила тему, стараясь казаться беспечной.              Гарри оживился, его лицо просветлело, придавая ему более мальчишеский и обаятельный вид вместо обычного мрачного и привлекательного. Беллатриса не могла решить, какой Гарри ей нравится больше. Она размышляла над этим, пока он уже наливал оставшийся кофе в два найденных термоса.              Обратный путь стал для Беллатрисы настоящим испытанием. Гарри снова положил руку ей на спину, ведя её через коридоры. Его прикосновение согревало её гораздо сильнее, чем тепло термоса с кофе в руке. Мысли о том, как бы она себя почувствовала, если бы он её обнял, не покидали её. Беллатриса видела, как некоторые пары обнимаются в различных местах, и, хотя раньше она ничего особенного в этом не находила, сейчас это казалось ей довольно милым.              Беллатриса вернулась к реальности лишь тогда, когда перед ней возникли знакомые очертания коридора, ведущего к библиотеке. Погруженная в свои мысли, она даже и не подумала, что большую часть обратного пути могла бы пройти самостоятельно. Покачав головой, Беллатриса удивилась своей рассеянности. Что же с ней происходит?              Добравшись до места, она велела Гарри отойти в сторону и не подглядывать за её действиями. Убедившись, что Гарри не видит, Беллатриса наложила чары на свой привычный пропуск, используемый для получения доступа к запретной секции. Однако сегодня она внесла в него ещё одно имя. Правда, перед уходом ей предстояло стереть их имена из журнала посетителей на столе у мадам Пинс.              Гарри попытался разузнать, что же она сделала, но в итоге сдался, когда она поинтересовалась, готов ли он ответить ей ещё на несколько вопросов. Беллатриса разочарованно вздохнула: ей хотелось, чтобы он жаждал узнать её секреты так же сильно, как она его. Она хотела продемонстрировать свою хитрость и смекалку, произвести на него такое же впечатление, какое он произвёл на неё. Да, время для этого ещё будет, но ей хотелось, чтобы его интерес к ней был столь же велик, как и её к нему.              "Всё готово, я посижу и почитаю здесь. Возвращайся, когда закончишь." – сказала Беллатриса, как только они пересекли невидимую черту запретной секции.              Гарри отвернулся, и спустя несколько долгих секунд, чтобы он её не заметил, Беллатриса наложила на себя заклинание тишины и чары невидимости. Осторожно ступая по каменному полу, она последовала за ним.              Беллатриса наблюдала, как уверенно он двигался вдоль стеллажей, мысленно отмечая его целеустремлённость. Обычно Гарри выглядел либо задумчивым, либо расслабленным, но сейчас его движения излучали решимость человека, нашедшего свою цель и готового достичь её любой ценой. К своему удивлению, Беллатриса узнала в его походке зеркальное отражение её собственных движений. Именно так она ходила по Хогвартсу, не обращая внимания на мнения окружающих.              Это был Гарри в своей стихии – таким она увидела его на площади Гриммо в день их первой встречи. С тех пор он носил маску немного наивного и слегка растерянного подростка, но это не отражало его истинную сущность. Беллатрисе хотелось видеть его таким чаще.              Она следила за ним без тени смущения – угрызения совести редко тревожили её душу, а если такое и случалось, то обычно это было связано с одной из её сестёр.              Она не была уверена, чего ожидала увидеть, но с готовностью могла утверждать, что точно не этого – Гарри остановился у бронзового бюста какого-то древнего мага и начал кропотливо вырезать руны на основании статуи своей волшебной палочкой. Беллатрисе хотелось подойти ближе, чтобы разглядеть, какие руны он выводит, но она не могла рисковать тем, что он её заметит.              Ещё больше её поразило то, что он наполнил и активировал руны своей кровью. Она ощутила странную гордость за него. Он долго протестовал против использования тёмных искусств, но вот он здесь – экспериментирует с ними только для того, чтобы получить доступ к ещё большим знаниям по тёмным искусствам. Её маленький гриффиндорец взрослеет прямо у неё на глазах.              Разумеется, экспериментировать с магией крови было безрассудной затеей. Опытный маг, воспользовавшись свежей кровью или кровью, наполненной магией, мог сотворить очень опасные вещи.              И снова Гарри удивил её. Задрав рубашку, он начал выводить руны на боку, прямо под рёбрами. Даже при тусклом свете библиотеки Беллатриса могла различить очертания его пресса и рельефные контуры мускулов на его торсе. Тени, словно живые, скользили по его телу, создавая причудливые узоры.              Сердце Беллатрисы забилось в бешеном ритме. От этого зрелища глубоко внутри неё всколыхнулось что-то первобытное и необъяснимое. Тепло разливалось по животу, а по коже пробегала дрожь. От смеси изумления и возбуждения ей стало нестерпимо жарко, а дыхание участилось.              После активации рун Гарри издал едва слышный стон. Этот звук, тихий, но проникновенный, отражал его победу над болью и оказался для Беллатрисы неожиданно притягательным. Её щёки залил румянец, но, даже несмотря на это, она никак не могла отвести от него взгляда. Заворожённая, она стояла неподвижно на дрожащих ногах, не понимая, что с ней происходит.              Наконец Гарри одёрнул рубашку и повернулся в сторону, где должна была сидеть Беллатриса.              Испытывая неловкость от обострившихся ощущений, она бросилась обратно к своему креслу. Что она творит, во имя Мерлина? Ещё можно было понять, почему она позволила ему проводить её до кухни, но вот подсматривать за ним, когда он оголяет свой торс – это уже слишком. Узнай Леанна об этом, она бы точно оторвала ей голову.              Беллатриса едва успела добраться до кресла, надеясь, что он не заметит её пылающего лица и учащённого дыхания. К счастью, Гарри, похоже, ничего не заметил и просто поблагодарил её за помощь.              Беллатриса, не доверяя своему голосу и не смея поднять на него глаза, смогла лишь выдавить из себя короткое: – "Пожалуйста."              Гарри не обиделся на её краткий ответ и с воодушевлением отправился исследовать запретную секцию, оставив Беллатрису наедине с её бурными мыслями.