Правила написания писем вынужденному мужу

      На пути в Хакодатэ       __________       Мерный стук колёс поезда навевал дремоту. Отец читал газету, Ольга смотрела в окно на проплывающий с сумасшедшей скоростью пейзаж.       И не смотрела на Който, который сидел напротив.       Она купилась на предложение сопровождать отца в поездке по работе в Хакодатэ. Всё-таки последняя неделя её каникул. Но, как только встретила на перроне ещё и этого мартышонка, сразу же поняла, к чему всё идёт. Возвращаться обратно было уже поздно. Тем более повод не провести ещё немного времени с отцом вышел бы совершенно глупый, хоть младший лейтенант Който её жутко раздражал.       Тот всю поездку просто светился от счастья. Если отец не давал ему какого-то конкретного поручения, младший лейтенант ходил за Ольгой хвостиком, стоило только ей с отцом разминуться, — что она сама находила ещё более странным, чем всё остальное его поведение. Обычно все подчинённые, если выбор стоял между ней и отцом, всё-таки предпочитали ходить за ним.       И Който то порывался помочь понести её чемодан. То даже как-то попытался поймать шляпку, которую подхватил порывистый ветер в заливе и унёс достаточно далеко. Ольга уже и не надеялась её вернуть, Който зря старался. Вот только, к её огромному удивлению, — поймал.       В растерянности от мысли, как люди вообще могут так быстро бегать, к тому же за всего лишь какими-то шляпками, она случайно взялась не за поля, а за его руки. На ощупь кожа у него после пробежки была горячая. Первым резко отдёрнул обе ладони Който, из-за чего шляпу снова едва не унесло ветром; теперь уже крепче держала Ольга, а тот с задушенным вскриком пятился от неё. Пока не упал на лавочку и не растёкся там полусидя.       Так и остался сидеть, пока не вернулся отец с небольшим кожаным чемоданом, по-видимому с документами, и мило не поинтересовался, как у них дела.       Ольга каждый раз многозначительно хмыкала, глядя на отца, как только он пытался проворачивать все эти свои штучки: разумеется, он взял младшего лейтенанта Който только потому, что тот ему был просто необходим как подчинённый! И, конечно же, отец совершенно не пытался демонстративно в первые пару дней брать его с собой везде, пока Ольга оставалась предоставлена сама себе. Явно делал вид, что не пытается их свести. Вот, мол, дочь, смотри: он действительно нужен по работе.       Ага, как же. Так она и поверила.       Ольга встречала их после работы. К счастью, поскольку Хакодатэ не было их зоной ответственности, заканчивали они довольно быстро, один раз даже обошлись с утра всего одной встречей с какой-то важной шишкой.       Но чаще Ольге приходилось просто прогуливаться в одиночестве. В Хакодатэ было красиво. И из-за того, что город окружён водой, — не жарко.       Ей нравилось прогуливаться, нравилось в Хакодатэ, и она ничего не имела против того, чтобы порой насладиться всем этим в умиротворяющем одиночестве.       Вот только с каждым днём Който всё чаще, как бы абсолютно случайно, оказывался просто гуляющим рядом с ней. Конечно, отец и раньше иногда отправлял кого-нибудь из своих особенно доверенных людей сопровождать её, но те хотя бы пытались делать это незаметно, на расстоянии. Или хотя бы притворялись, что столкнулись с ней неумышленно.       «Какая чудесная погода, госпожа Цуруми, а можно прогуляться с вами? Мне как раз нужно в ту же сторону».       Этот мартышонок шатался рядом с ней, иногда что-то пытаясь говорить на своём непонятном диалекте с видом, что всё это в порядке вещей.       Ольга от такого нахальства попыталась спрятаться от него в городской библиотеке. Но с упорством в выполнении приказов, достойным лучшего применения, младший лейтенант рассекал за ней между стеллажей, точно в кильватерном строю.       Учитывая, что у него револьвер и сабля на поясе висели, выглядел он как-то до забавного неуместно, однако даже взял с полки какую-то книгу, присел рядом за столом — вернее, ровно через один стул от неё — и принялся читать. Ольга замечала боковым зрением его взгляд. Минут через десять ей всё-таки надоело.       Едва слышно встала, захлопнула свою книгу. Подошла к Който и забрала книгу у него из рук. Тот позволил. Только посмотрел щенячьим взглядом снизу вверх.       — Футабатей Шимей? Не думала, что тебе нравится литература настолько, чтобы читать критику о ней, — Ольга задумчиво некоторое время разглядывала обложку, а потом вернула ему. — Тем более добраться до сто двадцатой страницы за такое короткое время, — она только устало выдохнула.       Който внезапно покраснел, смуглые щёки окрасились в по-детски наивный румянец. Что-то коротко и эмоционально ответил. Ольга устало потёрла переносицу.       Он обычно провожал их до гостиницы, возведённой в европейском стиле, а сам жил дома. У Ольги благодаря отцу на такие вещи была отличная память: в Хакодатэ как раз жили родители Който, поэтому она даже не спрашивала, куда он девается после того, как их проводит.       А ещё отец учил думать наперёд, поэтому она ничуть не удивилась, когда в последний день пребывания в Хакодатэ родители Който пригласили их на ужин.       Сначала, конечно, Ольга наивно надеялась, что приглашение распространяется только на её отца. Но, как только он заговорил про аренду нарядного кимоно, а то, скорее всего, ей в простоватом-то европейском платье будет не комфортно на таком мероприятии, — всё сразу стало ясно.       Отец медленно, но верно подталкивал её к этой ужасной идее со свадьбой каждый раз, когда они оставались наедине. Вот и прогулка по набережной вокруг старого форта не стала исключением.       — Все, кто когда-либо слышал обо мне, слышали также и то, что у меня есть прекраснейшая дочь, которая своим умом и сообразительностью способна затмить даже императорского советника, — отец отвернулся, пространно обвёл раскрытой рукой вечерний залив. — А красотой — белый нефрит.       Он вскинул перед собой обе раскрытые ладони на уровне лица и тут же слегка их развёл. Пытался удержать её внимание — подсознательно или нет, она не знала. Но замечала: отец так обычно делает в разговоре с кем-то важным или о чём-то важном, а потом стала обращать внимание на такие мелочи сама — жест с раскрытыми ладонями выглядит приятнее, чем сжатая поза или руки за спиной. А любая жестикуляция на уровне лица говорящего привлекает больше внимания, чем просто чёткий, громкий голос.       Ольга всё равно ему мягко улыбнулась:       — Прямо-таки? Ты же мне специально льстишь.       — О, нет-нет-нет, даже преуменьшаю, — отец экспрессивно замотал головой. — Все считают, что я специально тебя ни с кем не знакомлю из-за собственного скрытного характера. Не хочу снова возвращаться к проблемам насущным, но мне как раз не на руку, чтобы кто-то так думал.       Отец печально развёл поднятыми руками. Подступающие сумерки красили небо в трогательно розовый оттенок над старым фортом; укрепления и насыпи поросли травой, в зелени которой растворялся уходящий закат.       — И поэтому мне нужно познакомиться именно со знатными заносчивыми богатеями, которые вырастили явно им под стать самоуверенного мартышонка? — Ольга хмыкнула.       — Нет, что ты, — отец даже слегка удивился.       — Мы будем знакомиться с кем-то другим? — удивилась Ольга в ответ.       — Нет, ты догадалась правильно. Но родители Който — очень милые люди, они тебе понравятся, — отец не улыбался, но выглядел, как всегда, ненавязчиво доброжелательно. А потом сказал то, что она не ожидала от него услышать: — Ну, а что касается самого́ младшего лейтенанта Който… Разумеется, я понимаю, он довольно специфичный человек. Со своими… — он качнул головой, делая паузу. — Особенностями.       Она удивлённо подняла брови и немного подалась вперёд от неожиданности: отец признал, что Който объективно странный!       — Типа того, что напрочь забывает японский? — Ольга недоумевающе развела руками, даже не вспомнив, что при каждой попытке сводничества хотела упираться резко и до конца. — Или чуть что — то прячется, то верещит и дёргается, как одержимый?       — Тебе совершенно не обязательно относиться к нему как к настоящему мужу, — отец махнул рукой, как на какой-то пустяк, закатывая глаза. — Тем более, как только вы поженитесь, на службе у него начнётся самое интересное. И я уверен, ты — умная девушка. Если вдруг понравится кто-то другой, то сможешь всё организовать правильно, в крайнем случае, обращайся ко мне, у младшего лейтенанта Който появится срочное и важное задание.       И подмигнул.       — Да что ты такое говоришь?! — мгновенно покраснела она, тут же прикладывая ладони к горячим щекам. — Ужас, разве же так можно? Разве ты не должен учить меня, ну, там… нравственности и…       Ольга поняла: он в целом никогда её ничему такому и не учил, — а потому растерялась прямо посреди фразы.       Отец отмахнулся ещё сильнее, чем до этого:       — А не ты ли говорила, что уже взрослая? Уверен, сможешь определиться сама: что правильно, а что — нет. Без моих нравоучений.       — Да мне просто аж жалко младшего лейтенанта Който стало, — неохотно призналась она.       Отец только усмехнулся.       — Он, кстати, вполне отлично говорит на стандартном японском, — будто между делом заметил отец.       Они медленно прогуливались до гостиницы, пока небо окрашивалось из нежно-розового в кроваво-бордовый. Ольга смотрела в небо, стараясь определиться: жалко ей бедного Който или он её раздражает всё-таки сильнее.       Отец продолжил, прекрасно зная, что даже с таким отстранённым видом, она его внимательно слушает:       — Более того, до того как ты недавно сошла на берег в порту в Отару, он не мог изъясняться на общепринятом со мной. А сейчас от этого остались только изредка проскакивающие слова, если совсем уж торопится.       Ольга поджала губы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, поглядывая на отца украдкой.       — И ещё, я не хотел этого говорить, но по окончании высших курсов ты бы всё равно узнала это, — отец тоже, будто бы неловко, поднял взгляд в сторону неба.       Слишком уж часто в последнее время всплывало то, что он «не хотел говорить». Ольга нахмурилась, снова ожидая что-то донельзя неприятное.       — Който Хейджи был тем, кто помогал мне оплачивать твоё обучение. Зарплата офицера младшего ранга не позволяет такую роскошь, как образование сверх того, что даёт школа. Да ещё и аж в Токио… Но я просто не мог тебе отказать!       — Полагаю, я знаю, почему он оказал такую услугу, — Ольга не столько злилась на отца, сколько чувствовала какую-то тянущую тоску от того, что, конечно же, всё снова свелось к деньгам. — Ты уже давно договорился с ним, что я выйду замуж за его сына, верно? А лучше иметь образованную невестку. Такой приятнее будет хвастаться.       Отец внезапно похлопал её по плечу с такой неуместной радостью, что Ольга растерянно уставилась на него.       — Ты ошибаешься, — и усмехнулся себе в усы. — Я просто как-то обмолвился в разговоре о том, что «мой единственный ребенок», — он специально выделил интонацией эту формулировку, по которой даже было непонятно, какого пола этот ребёнок, — мечтает о хорошем образовании. И господин Който Хейджи был так добр — сам предложил помочь.       — Случайно обмолвился, — точно так же лукаво усмехнулась Ольга. — Ага, как же, батюшка, как же.       — Зато всё остальное — чистая правда! — отец резко вскинул руки, будто скорее спешил сдаться перед её прозорливостью.       Но сдалась окончательно тут только Ольга:       — Хорошо, ладно, пойду на этот ужин, — пожала плечами. — Полагаю, будет как-то очень невежливо, если я намеренно буду избегать приглашения от такого человека. Тем более давно подозревала: как-то финансовая сторона вопроса не сходится. Хоть я и изучаю литературу, а считать всё равно умею, — она устало выдохнула и уронила в шутку: — Но всё это время просто надеялась, что ты нашёл клад в несколько кан золотых самородков.       Он вдруг неуловимо подобрался: из любящего отца, который полушутя болтает с дочерью, вдруг стал выглядеть как-то резче. Более статным.       Как боевой офицер сильнейшего дивизиона и умнейший человек, которого она когда-либо знала. Но вместо серьёзности он улыбнулся так, что обнажились оба ряда идеально ровных — даже без клыков — зубов, а бугристый шрам на верхней половине лица жутковато переломился в багровом свете заката.       — О, это нас ждёт дальше! — и голос его звучал с хищной радостью.

***

      Ольга смотрела в тарелку перед собой, не видя изысканных блюд, не слыша разговоров отца с родителями младшего лейтенанта Който. В голове раз за разом прокручивалась та сумасшедшая история: о горе золотых самородков, об отделении территории Хоккайдо от всей Японии, о вооружённом восстании.       Об образовании нового государства.       И Ольгу всё это не удивило.       Отчего чувствовала, будто это неправильно — не отговаривать отца от всего этого. Она впервые видела его таким… Настолько сильно горящим чем-то?       К тому же отговаривать его, если уж в чём-то так сильно уверен, — всё равно что пытаться остановить поезд, несущийся на полном ходу.       А едкое, гадкое чувство обиды где-то в глубине души подталкивало её даже помочь в этой сумасбродной затее. Почему вообще человек, убивший её мать, пусть и по случайности, будет так легко реализовывать свои амбиции, жажду власти?       Ведь даже не он вымывал это золото из бурных горных рек, стоя по колено в ледяной воде! Он просто пришёл под конец со своими амбициями. Если он легко идёт к будущему своей мечты, так почему же не могут и они?       Тем более, с точки зрения простой логики, шансов у таких революционеров, набранных из обычных гражданских, не особо много: государство подавит восстание быстрее и жёстче, чем Сацумское.       Даже если те найдут достаточно добровольцев, купят на это золото оружие — военный опыт в комплекте не поставляют. Даже если паре человек из них удалось несколько лет назад организовать убийство императора, по словам отца, два десятка лет назад их осталось всего лишь двое или трое. Может, сейчас и того меньше.       Все остальные не в силах тягаться с настоящей армией.       Ольга задумчиво поправила заколку в волосах, вслушиваясь в непринуждённый разговор отца с отцом младшего лейтенанта Който: они обсуждали какие-то дела на юго-восточном побережье Кюсю.       Отец младшего лейтенанта Който всегда говорил короткими, рублеными фразами, что выдавало в нём человека, которому под кожу вместе с морской солью въелась привычка выражаться исключительно лаконично, будто продолжал отдавать команды и за десертом, во время ужина. Но при этом в разговоре чувствовалось его особое отношение к гостям.       К ней с отцом.       А вот тот, как обычно, говорил таким образом, чтобы даже самого неразговорчивого человека невзначай подтолкнуть к оживлённому диалогу. Господин Който-старший с довольно серьезным выражением лица что-то сказал себе в густую седую бороду, а её отец усмехнулся, как на очень остроумную шутку.       Мама старшего лейтенанта Който — «госпожа Юки», как она сама Ольге представилась — сидела напротив и как воспитанная достойная жена в разговор мужчин не встревала. Видимо, её вообще пригласили за стол, чтобы хоть как-то составить Ольге молчаливую компанию.       По крайней мере, она так думала, пока та не начала расспрашивать её об учёбе, о Токио.       Вот тут-то Ольга вынырнула из омута своих спутанных мыслей. И сначала неловко, а потом уже более заинтересованно начала рассказывать о переводах произведений иностранных писателей, о том, как один раз ей посчастливилось даже редактировать статьи для газеты, разумеется, под псевдонимом. Немного о разборах древнекитайских трактатов. О том, как всё это, конечно, интересно. Ещё и библиотека в Токио просто громаднейшая!       Вот только очень уж там жарко, Ольга бы лучше провела оставшуюся жизнь на Хоккайдо.       А потом резко замолчала, когда поняла: говорила до неприличия долго о всяких — вроде бы для такой компании — глупостях. Но госпожа Юки вдруг смутилась, первая, и сказала, что как раз читала отредактированные Ольгой статьи, однако в жизни бы не подумала, что настолько молодая девушка могла проделать такую серьёзную работу.       Ольга не поняла, как реагировать. И просто ещё раз поблагодарила родителей Който за то, что дали ей такую возможность — учиться. Она эту возможность ценит.       Отец оказался совершенно прав — родители младшего лейтенанта Който были приятными людьми, которые, кажется, даже не считали, что она им чем-то обязана за помощь. Поэтому благодарность выходила лёгкой и искренней каждый раз.       Сам младший лейтенант Който вообще отсутствовал на ужине в его же собственном доме по совершенно абсурдной причине: он плохо себя чувствовал. «Абсурдной», потому что ещё утром она с ним виделась, и самочувствие у него было прекрасным. Ей это показалось странным — он ни за что бы не пропустил визит своего обожаемого начальника.       Но у Ольги вдруг проскользнула шальная мысль, что ей было бы любопытно посмотреть: он и при родителях не сможет разговаривать нормально? С другой стороны, те как раз могли бы перевести, что же он там так экспрессивно пытается ей постоянно рассказать. Может быть, — она допускала такую шальную мысль — он даже говорит что-то дельное.       Ольга снова задумчиво замолчала, когда отец, к счастью, начал медленно уводить разговор в нейтральное русло. Смотрела на него со стороны и долго-долго размышляла.       Если бы кто угодно другой сказал, что собирается совершить государственный переворот — она бы посчитала его сумасшедшим, не осознающим масштабы своей цели и последствия. Ольга уже не была ребенком, который умилительно наивно верит: родители — всемогущие непогрешимые люди, самые лучшие, самые-самые.       Дело было как раз в том, что её отец объективно мог это сделать.       С непривычки в нескольких слоях плотной и оттого тяжелой ткани кимоно стало душно, всё-таки она привыкла к более удобной одежде. Хоть и признавала, что кимоно, которое выбрал отец, — донельзя красивое. Журавли, вышитые серебром, взлетали с самого низа подола в расшитое синевой небо.       Фирменный символ долгой жизни.       Ольга с извинениями вышла из-за общего стола и, следуя объяснениям родителей Който, нашла в конце петляющих коридоров открытый балкон. Весь их дом в европейском стиле выглядел внушительно и снаружи, и изнутри, что ей аж становилась неловко. Одно дело — просто знать и мельком слышать об абстрактном богатстве или убедиться в нём на примере странного девчачьего драндулета. А другое — видеть лично.       Отец был совершенно прав: если он погибнет, осуществляя свой сложный амбициозный план, ей действительно было бы сподручнее быть более статусной, чем просто дочерью мятежного младшего офицера. К тому же она слишком хорошо его знала: заставлять или ставить жёсткие условия не будет, но в конце концов всё само как-то так сложится, что Ольга с радостью согласится выйти замуж за этого мартышонка.       Она видела это слишком часто со стороны, поэтому не думала, будто какая-то настолько особенная, чтобы под мягким воздействием отца не поверить в то, какая это прекрасная идея.       А до тех пор Който так и будет совершенно случайно таскаться за ней. Чем быстрее она согласится — тем меньше нервов вымотает.       Ольга с сомнением осмотрела резные перила — те выглядели красивыми и крепкими, но, на её вкус, это было чересчур. Вообще весь этот прекрасный богатый дом был… чересчур. Она как-то неосознанно представила себя в нём, и выглядело это, даже в её голове, совершенно неуместно.       Единственный плюс: вид на город в сумерках открывался незабываемый. Пару улиц в центре освещали электрические фонари.       Она не думала о том, что младший лейтенант Който сам мог бы не захотеть на ней жениться. Конечно, она — невыгодная партия: слишком бедная, слишком светловолосая и недостаточно чистокровная японка.       Всё это, очевидно, меркло перед раболепием подчинённых перед её отцом.       Те были готовы убить кого угодно, даже вчерашних братьев по оружию, — весьма удобно, когда собираешься устраивать восстание — и так же рьяно готовы были умереть без раздумий при необходимости. Младший лейтенант Който — первый в рядах таких готовых на всё ради обожаемого начальника.       Среди всего этого Ольге было до банального обидно, что она, в общем-то, именно такая, как о ней и говорили, — просто необычный сувенир. И Който этот сувенир с радостью примет в подарок. Если, конечно, ему не поплохеет от переизбытка радости прямо на месте, как только услышит такое предложение.       Поплохеет?..       Ольга резко опомнилась, отвлекаясь от созерцания пейзажа. Всё встало на свои места!       Отец, разумеется, не солгал ей: он никому из семьи Който ничего и не говорил про свадьбу. Но не говорил только как раз до вчерашнего вечера. Поэтому-то Който и «плохо себя чувствовал» именно во второй половине сегодняшнего дня — он просто окончательно перегрелся, от счастья.       Ольга собиралась выйти с балкона, уже взялась за ручку массивной деревянной двери, как дверь дёрнули на себя с другой стороны. От того, как резко она чуть не опрокинулась вперёд, звякнули длинные украшения в её волосах. Но её аккуратно поймали за плечи.       И она уже знала кто.       — О, вам уже лучше, господин младший лейтенант? — Ольга на него прищурилась.       Прямо в таком положении медленно провела двумя пальцами по волосам, поправила заколку, чтобы не потерять. Та тоже была арендованной, как и красивое кимоно, — компенсацию платить не хотелось.       Който с каждой секундой всё больше и больше явно был готов взорваться в какой-то немой панике.       Судя по немного неряшливо выправленной из-за пояса брюк рубашке и расстёгнутому чуть ли не до середины груди воротнику, он сначала всё-таки собирался на ужин, а потом передумал. Но не настолько, чтобы нормально переодеться — что он там дома носит? Или, может, он прямо так и ходит? Ольга ещё раз осмотрела его снизу вверх и обратно.       Който явно никого на балконе встретить не ожидал, поэтому не знал, что делать.       — Позволишь пройти? — Ольга не стала дожидаться, когда он перестанет стоять в стойке «смирно», загораживая весь проход.       Който сначала резко отошел в сторону. А потом вдруг сделал то, чего она ожидала от него меньше всего, — схватил её за локоть.