Я не могу вспомнить

Раньше я выводила этих Кенов из игры, внезапно их бросая, Тем самым избегая полумер, и линяла из города, как преступная сволочь. Свобода мне казалась летом на побережье, А теперь солнце обжигает моё сердце и песок ранит мои чувства. (Тейлор Свифт «По-другому»; перевод - Евгения Фомина.) _ _ _ Это напоминало странный сон. Из разряда тревожных. Один из тех, в которых она чувствовала все эмоции разом и тонула в них, будто в море. Это было не то же самое, что плохое заклинание Уиллоу. Её память – нет, её жизнь – не изменилась. Она была украдена. Им. Или, по крайней мере, по его просьбе. Баффи велела ему уйти, когда он закончил свой рассказ. И он ушёл, без возражений. Ангел не сказал, когда вернётся или где остановился, а Баффи не спросила. В итоге она несколько часов пролежала в ванне, в весёлых пузырьках шипучей соли, словно высмеивающих её непреодолимое горе. Это был просто апогей. Апогей его привычки отнимать у неё что-то, считая, будто он лучше знает. «Мы не можем быть вместе, потому что он слишком стар. Мы не можем быть вместе, потому что он не может заниматься со мной любовью. Мы не можем быть вместе, потому что ему нужна суперсила, чтобы защищать меня». Она всегда понимала это, но никогда не соглашалась с этим полностью. Больше всего ей хотелось обсуждения по правилам. По правилам равноценности голосов. Возможно, больше чем равноценности – с перевесом её голоса, поскольку дело всегда сводилось к тому, что будет лучшим для неё. Действительно ли Райли был лучшим для неё? Это было хорошо. Это был рост. Это не было лучшее. Был ли Спайк лучшим для нее? Это было перекручено. Это был рост. Тогда это было что-то ещё, что слишком сложно определить. Но это было не лучшее. Не говоря уже о Паркере или о Скотте Хоупе или о любом другом придурке, с которым Дон знакомила её за последние несколько лет. Всегда было неплохо. За исключением тех случаев, когда не было. Это никогда не было лучшим для неё. Её кожа давно сморщилась от воды, когда Баффи осознала единственную правду, которая имела значение: это всегда был только Ангел. Это всегда был и всегда будет Ангел. Он был лучшим для неё. Действительно охрененно неудобная правда, как выясняется. Потому что прямо сейчас Баффи была из-за него в бешенстве. Она не помнила, как легла в постель, или в какое время, наконец, уснула в слезах. Но сейчас солнце било ей в глаза, а в ушах звенел дверной звонок. Она спустилась вниз в своей пижаме с попкорновым рисунком и пушистых розовых тапочках, не удосужившись привести в порядок голову после сна или хоть проверить, насколько опухшие у неё глаза. Когда она распахнула дверь, дыхание исчезло из её легких второй раз за последние двенадцать часов. - Господи Исусе, - прохрипела она. - Что? - Ангел оторопел от её реакции. - Ты… Ты очень бледный. Ты знал, что ты очень бледный? - Да, - сказал он, внезапно смутившись. – Я… э-э… работаю над этим. - И на тебе джинсы?! - Ага. Они… Они нормально смотрятся? - Ага, вообще-то. Мне просто интересно, как дела в аду. - Что? - Замёрз ли он в честь того, что ты надел джинсы? - А, ясно, - неловко рассмеялся он. Они простояли несколько секунд, не зная, что делать дальше. - Так… что ты здесь делаешь? – наконец, спросила она. – Я вроде как выгнала тебя. - Я просто пришёл починить твой холодильник. – Он показал две блестящие металлические штуковины, которые Баффи нисколько не интересовали. - О… Ладно. Она отошла в сторону, чтобы впустить его. Проходя мимо неё, он не скрывал, что его глаза рассматривают каждый дюйм её тела. Это было смело и однозначно горячо. - Ты такая красивая утром, - сказал он совершенно искренне. Когда он скрылся на кухне, она ощупала растрёпанные волосы, просто чтоб понять, насколько он сумасшедший. «Ага, волосы аккурат как у кантри-певицы. Он совсем чокнутый». Она сидела на кухонной стойке с миской хлопьев в руках и смотрела, как он работает. Его рубашка задиралась и задиралась по мере того, как он пролезал за холодильник, и Баффи видела проблески той неяркой линии волос, которая, как она знала, за его поясом продолжала спускаться всё ниже. Человечность ни капли не изменила его телосложение, и Баффи была за это благодарна. Она по-прежнему была в бешенстве из-за него. Она не была уверена, заговорит ли когда-нибудь с ним снова после сегодняшнего дня. Но она ведь могла оценить его тело, пока он не ушёл, верно? К тому же, починить её холодильник – меньшее, что он мог сделать, после того как разбил ей сердце. Снова. - Итак, - проговорила она. – Чем ты собираешься заниматься дальше? В смысле, теперь, когда ты целиком и полностью парень-человек. - Тобой, - заявил он прямо. Баффи подавилась «Какао-слойками»*. [*Какао-слойки (англ. Cocoa Puffs) – американская марка хлопьев для завтрака, с шоколадным вкусом – прим. пер.] - Прошу прощения!? – наконец прокашляла она. - Я имел в виду: добиваться тебя. Прямо сейчас это мой единственный план. - А если я не хочу, чтоб меня добивались? - Правда? Не хочешь? Она заколебалась, уверенная, что вопрос с подвохом. - Я хочу… Я… Ангел, я хочу злиться на тебя! Я позволяю тебе чинить мой холодильник только потому, что на данном этапе ты заслуживаешь немного ручного труда в качестве исправительных работ. Ты решил наше будущее без меня! СНОВА! - Это не ответ на мой вопрос, - сказал он, подходя к ней. Когда он приблизился, она застыла, глядя в глубину его глаз. Но Ангел лишь потянулся за её спину, чтобы взять пустой стакан. Он прервал зрительный контакт, как только стакан оказался у него в руке, и вернулся к холодильнику, проверить ледогенератор. Пять кусочков льда радостно вывалились из диспенсера. - Починено. - Он начал собирать инструменты, которые нашёл в её подвале. - В любом случае, это всё не имеет значения. - Почему же? – спросил он, приостановившись. - Потому что это временно, Ангел. Ты не умеешь быть человеком. И ты не умеешь быть счастливым. Что значит, что ты не умеешь быть со мной. Ты всегда находил причину не быть со мной. Так что, на этой неделе или на следующей или через два месяца, ты в конце концов решишь… - Баффи… - … что ты этого не заслуживаешь. Какую причину выберешь на сей раз? Теперь я слишком старая? Или ты ещё недостаточно сравнял чаши весов? Тебе нужно снова пить свиную кровь ещё сто лет, чтобы всё исправить? Он бросил инструменты, они громко звякнули о плитку. Он медленно подошёл к ней, а Баффи решила оставаться на стойке и не отводить взгляд. Добравшись до неё, он схватил её руку и приложил к своему сердцу. Она почувствовала, как оно бьётся в его груди. - Ты чувствуешь это? – произнёс он так спокойно, что это её обескуражило. – Это реально. Больше никакого проклятия. Больше никаких теней… только мы двое. Оба живы в одно и то же время. И это пугает. Ты злишься. Я понимаю это. Но… я всё ещё люблю тебя, Баффи. Всё, что я хочу сделать сейчас, это проявить себя перед тобой. Всеми способами, которыми не мог раньше. Если ты мне позволишь. Баффи сидела, ошеломлённая. Наконец, он отвернулся, и она увидела, как он возвращает инструменты в подвал. Она снова обрела дар речи, лишь когда Ангел уже направлялся к входной двери. - Я вернусь утром, - сказал он. - Для чего? – бросила она ему вслед. - Для всего, что бы тебе ни понадобилось, - крикнул он в ответ. И она услышала, как хлопает входная дверь.