Истории, которые высыпались из кармана

Иван добрался сюда перед закатом. И даже присвистнул от восхищения, подумав, что это маленькое лесное озеро похоже на зеркало в драгоценной изумрудной раме. Метафора даже в голове прозвучала банально, но что поделать, если это сравнение оказалось самым точным? И дополнить его можно было лишь одним словом: «колдовское». Дело было не только в том, что эта вытянутая полумесяцем серебристая гладь без единой морщинки, окруженная склоненными к самой воде ветвями, выглядела и вправду завораживающе. Здесь стояла удивительная, неправдоподобная тишина. Не летали комары, не стрекотали кузнечики, не щебетали птицы... В этом неподвижном воздухе было разлито молчаливое обещание. Иван присел на мягкую траву, устилающую берег, и глубоко выдохнул, позволяя своей надежде на чудо вновь поднять голову. Бабка, у которой он останавливался на ночлег, оказалась права, настойчиво отправляя его сюда, а ведь он не хотел, не верил ей. Ворчал, что идти слишком далеко, еще и по бездорожью. Что он заблудится без интернета и карты. Или попадет под дождь, или заболеет из-за промозглой озерной прохлады. Но бабка притворялась глухой и, знай, собирала ему в дорогу нехитрую снедь. Все его опасения оказались напрасны. Озеро отыскалось будто само, небо без единого облачка сияло такой синей глубиной, что это выглядело нереальным. Да и никакого холода от воды не ощущалось, как раз напротив — зеркальная гладь так и манила в нее окунуться. Он перекусил, посидел еще чуть-чудь, отдыхая, и, наконец, решился. — Вот нырну — и окажусь в Зазеркалье, — нервно усмехнулся Иван вслух и принялся раздеваться. Остался в одних трусах, а потом, подумав, снял и их, все равно тут никого больше не было. Озеро казалось таким прозрачным, что он отчетливо мог разглядеть и золотистый песок, и гладкие камешки, и мелкие осколки агатовых раковин, и причудливые заросли каких-то подводных растений. В первое мгновение ступни обожгло холодом, но Иван сделал еще один шаг и понял, что это ему почудилось с перепуга — на самом деле прохлада была вполне терпимой. Он зашагал дальше, ожидая, что под ногами окажется пологий спуск, но дно неожиданно исчезло, и он ухнул в эту прозрачную, будто невидимую, толщу с головой. Даже заорал от неожиданности и наглотался воды. Но вынырнул и с облегчением рассмеялся. Это кристальная чистота воды так его обманула! Он захватил ртом еще несколько глотков — чистая и нереально вкусная, к тому же. Иван сделал несколько мощных гребков, выплывая на середину озера, и лег на спину, наслаждаясь тишиной и покоем. Солнце окончательно скрылось, расцветив вышину нежными розовыми и золотыми оттенками. Но постепенно эта потрясающая палитра потемнела, небо почернело, а видимый за высокими кронами окоем окрасился кровью. Озеро стало ониксовым, словно ритуальный нож в руках великана. Иван почувствовал холодок, пробежавший вдоль хребта. Ему было одинаково страшно от мыслей, что чудо случится, и что не случится. Вскоре из-за ветвей показалась луна, зеркальная гладь снова засеребрилась. И тут Иван заметил крупную рябь на воде, нарушившую эту гладкость, хотя никакого ветра не было, и ветви все так же неподвижно склонялись к озеру. — Рыба! — пробормотал он. — Наверное, здоровенная. Холод вдоль позвоночника усилился, и Иван нырнул, чтобы убедиться в правильности своей догадки. Однако ничего в этой темноте не разглядел, немного поплавал взад и вперед, согреваясь, и снова, раскинув руки, распластался на поверхности озера. Ждать. Небо сияло звездами — огромными и яркими, каких ни за что не увидишь в городе или даже в деревне. Он смотрел и смотрел вверх, пока не почувствовал, как кто-то так же неотрывно глядит на него. И вот тут ему стало страшно окончательно. На что он согласился? Ему нестерпимо захотелось обратно на берег, чтобы ощутить под ногами твердую поверхность. А еще лучше — надежный городской асфальт как можно дальше от этого места. Но бабка ясно сказала — надо дождаться полуночи. И вот тогда громко произнести вслух свое самое заветное желание, а потом назвать цену за его исполнение. Но желание непременно должно быть истинным. Если сфальшивишь — назад уже не вернешься. Иван все повторял и повторял про себя: «Хочу дописать свою книгу, издать ее огромным тиражом и сразу стать знаменитым! Взамен отдаю возможность иметь детей!» Все равно дети ему никогда не нравились. Но чем дольше он думал об этом, глядя в бесконечное великолепие неба и ощущая спиной такую же черную бездну под спиной, тем больше сомневался, что желание — истинное. Что, если он ошибается, подчиняясь навязанным и чужим шаблонам, а его сердце просит иного? Не успеха, а... Любви? Ярких впечатлений? Чистой совести? Чего же? Решать нужно было скорее, он чувствовал, как его конечности начали неметь, а все тело пронзила дрожь. Рябь на воде пробежала снова — уже ближе. Потом еще и еще, сливаясь в безмолвный мерцающий водоворот. Иван сглотнул пересохшим от ужаса горлом. Вот так выглядит чудо, да? Как немое и страшное нечто, не имеющее формы? — Хочу счастья! — выкрикнул он, почувствовав озарение. — Хочу его осознавать и наслаждаться им! А взамен... — и тут Иван понял, что просто не может принести сейчас в жертву своих нерожденных детей. Что они на самом деле — часть того самого счастья, которое он просит. — Взамен отдаю свои амбиции! И в самом деле, зачем нужны амбиции тому, кто уже счастлив? Рябь на воде заскользила еще быстрее. Вода закрутила Ивана, словно ключик в каком-то часовом механизме. Словно монету на пальце фокусника. Словно водящего перед игрой в жмурки. «Иван-болван, с тишиной болтал-болтал, да тишину не выболтал, тайну не выведал, не вытоптал, не выпил, не выплыл — что был, что не был, такая небыль...» Серебристая вода медленно смыкалась над его лицом. Грудь ломило от острого, как экстаз, счастья. И чем глубже он погружался, тем мягче и умиротвореннее становилось счастье, пока не сменилось бархатным и холодным покоем. Что может быть лучше покоя? Озеро не знало. Оно умело дарить только покой.