Пояс Вечной Ночи

Микель нёс Фиррис на руках, хотя она уже способна была идти на своих двух, и смотрел на покрытый каплями крови коридор, ведущий в медицинский отсек для людей, понимая, что многие пострадали пока его не было. Он уже слышал, что некоторые тираниды успели пробраться во внутренние отсеки, и не везде их смогли сразу же остановить его братья. Из-за этого, да и не только из-за этого, он ощущал гнев, злость и раздражение, которые кипели внутри него, как в каком-то проклятом котле, но, что хуже, он мог бы сдержаться, мог бы перевести свои мысли в другое русло, но ему нравилось это ощущение, от которого было словно жарко. Жарко. Совершенно отлично от холода тьмы и долга, которые он ощущал раньше, разогреваясь только когда стремился к личной славе. Ему было необходимо насытиться этим, словно от него скрывали ледяной стеной эту возможность, заставляя ранее голодать. - Микель, - прошептала женщина на его руках, потянувшись к его подбородку, и ход мыслей десантника запнулся, как и сам он. Сержант остановился посреди коридора, опустив взгляд на свою принцессу, которая выглядела изможденной и беспокойно смотрела на него, даже в таком состоянии оставаясь безумно красивой. Она была сильна морально и могла перетерпеть физическую боль, могла восстанавливать свои раны, но от усталости и голода эти способности её не спасали. На самом деле он не знал что ему делать и думал, что Фиррис умирает, потому так спешил в медицинский блок, чтобы заставить медиков осмотреть её и сделать всё возможное, чтобы ей помочь. Так спешил, что не стал ждать ни Ангелику, ни сопровождать раненых братьев в апотекарион. - Да, любовь моя? - он ощутил, как от одного взгляда на неё, жар из груди уходит, ярость отступает, уступая место чему-то тонкому и трепещущему, от чего его горло сжималось. - Всё хорошо, - она погладила пальцем в перчатке его щеку и подбородок, а затем устало закрыла глаза. - Просто показалось, что ты злишься. Он не мог на неё злиться и, наверное, в принципе злиться, когда она смотрела на него. Злость окончательно ушла, оставшись лишь вялым напоминанием где-то глубоко внутри, и Холлстер глубоко вдохнул, нежно и осторожно перехватывая летописицу поудобнее. - Прости, что увидела меня таким, - проговорил он негромко, всё еще глядя на неё и не решаясь сделать шаг. - Я не хотел. Она облизала сухие губы, снова открыв глаза и удивлённо уставилась на него. - Ты никогда раньше не оправдывался и не извинялся, - обеспокоенно произнесла она дрожащим голосом, и нотки страха в нём вызвали холодок в сердце сержанта, но раз начал, то стоило идти до конца. - Ты знаешь кто мы на самом деле? - спросил он, неожиданно решив открыть ей всё, что его на самом деле злило. - Знаешь, что мы просто инструменты войны, которые раньше убивали невинных и наслаждались этим? Что мы просто звери в обличье людей? Что внутри нас тёмная жажда и безумие бродит рядом? Я слышал в своей голове голос демона, толкавшего меня в бездну, и такие же твари из варпа преследуют каждого из нас. Второе сердце Холлстера застучало, будто готовя его к новому бою, а лицо исказилось едва сдерживаемой злобой, что снова поднялась изнутри. Злобой на себя, на Янтаря, на орден и мир в целом. Взгляд будто затуманился и ему стало плевать на то, что это может быть и, скорее всего, было влиянием демона, потому что чувства, которые он испытывал, были настоящими вне зависимости от того, пытался на него влиять Нерождённый или нет. От неожиданной пощечины его голова дернулась в сторону, а тело рефлекторно напряглось, будто собираясь убить кого-то, но у него на руках была только его принцесса, которая хмуро смотрела на него, и это её рука привела его в чувство. Гнев схлынул, словно кто-то загасил разгорающееся пламя ведром воды, и осталось только удивление. Взгляд прояснился и Микель с чувством вины посмотрел в глаза Фиррис. - Я знаю, - тихо произнесла она и напряженно вздохнула, теперь осторожно коснувшись его щеки, которую только что ударила, и нежно погладила пальцем вдоль линии скулы. - Вы звери, жестокие убийцы и ужасные маньяки, которые защищают людей сейчас. Она сделала акцент на последнем слове, а затем сжала губы на мгновение, и Микель задумался. Сейчас, значит... - Думаешь я не знаю как это, когда на тебя смотрят, как на убийцу? Как тебе желают смерти и проклинают? Как притворяются друзьями, чтобы посмотреть как ты умрёшь? - она с вызовом приподняла бровь. - Но это то, что было. Снова акцент на последнем слове, и внутри Микеля затеплилась надежда. Было не то же самое, что есть. - Чертов пёс Готье, я даже его уже простила и отпустила, - фыркнула она, начиная со слезами смеяться. - И Ангелику, которая хотела убить меня на скитальце. И всех людей, что смотрели на меня, как на тварь, убившую или хотевшую убить их близких. Теперь, - она выделила это слово особенно ясно, - теперь всё иначе. Я - герой ордена. Ангелика моя подруга. Борземи, видимо, станет мужем Ангелики. А все те, кто смотрел на меня с осуждением, теперь смотрят совсем иначе. Блондинка потянулась обнять его за шею и подтянуться ближе, и он охотно помог ей сделать это, приподняв выше и ощущая, как губы сами собой изгибаются в зачинающейся улыбке. Кто бы мог подумать, что она, такая эмоциональная и казавшаяся не очень умной, сможет так уловить его настрой, и кто бы знал, что они с ней окажутся куда больше похожи, чем любой из них мог бы подумать ранее. - Да я даже тебя, урода издевающегося надо мной постоянно, полюбила, - теперь она смеялась и прижималась к нему теплой щекой, содрогаясь от слёз. - Потому помни то, кем ты был, и оставайся тем, кем стал, потому что иначе я тебя брошу. Это было мило до безумия и смешно. Микель чувствовал, как начинает смеяться вместе с ней и в уголках его глаз собираются слёзы, которые невозможно и даже не хочется сдержать. Его горло будто кто-то стиснул и пришлось с усилием сглотнуть, чтобы суметь вздохнуть, а затем он теснее прижал женщину к себе, так что заскрипел керамит о керамит, и поцеловал горячо её щеку, прижавшись затем к ней своей щекой. Проклятый демон подождёт внутри пока его не изгонит Тлен. Ради своей принцессы её рыцарь должен суметь выдержать и куда большие сложности. - Ты заплаканная вообще не красивая, - пошутил он как обычно, и Фиррис прыснула со смеху, стукнув его кулачком по плечу. - Гад, - смеясь, ответила она, теснее прижимаясь к нему, а затем отстранилась, придав лицу наигранной горделивой надменности. - Неси меня уже в медблок, а то помру из-за тебя. Это уже походило на их старое общение, но теперь, когда они прошли столько вместе, оно было еще более ценным. - Да, моя принцесса, - он изобразил поклон, насколько это возможно в его положении, а она аккуратно пальцем стёрла слёзы с уголков его глаз. - Рыцарь, зови меня теперь своей королевой, - выдала блондинка, картинно откинув волосы за ушко, и гордо подняла подбородок, изображая благородную особу. - Да, моя грязная и потная королева, - поддразнил её он и выдохнул, под очередной её возмущенный стук кулачками по его нагруднику пошагав таки к медблоку, ощущая благодаря ей лёгкость и понимание того, насколько она всё-таки важна в его жизни.