Пояс Вечной Ночи

Ноа оказался в телепортариуме Слепца после короткого ощущения невесомости, сопровождавшегося оглушительным воем и хлопком, и сразу же сошел с платформы, включив командную вокс-частоту ордена, пока покидали телепортариум остальные Ангелы Ночи, вернувшиеся с ним в числе первых. Среди них не было инквизитора и пожелавшего остаться в её распоряжении первого капитана, который прихватил с собой еще нескольких боевых братьев, но был Первый Хранитель, который тенью ступал за бывшим штурмовым капитаном, сержант фон Верг, который исполнял пока обязанности главы Первого Крыла, и сержант Хет из Идущих в Огне. - Братья Галаад, Тавлаан и Седек, встречаемся в стратегиуме, - приказал Ноа и отключил связь, шагая далее безмолвно по хорошо знакомым полутёмным коридорам флагмана. Тело будто из кусков треснувших костей состояло, и каждое движение посылало волны боли, которая стала ему словно одежда. Ему стоило давно уже позаботиться о своих ранах, но на это не было времени, а дар Майев Ингвардоттир, который мог бы его исцелить, всё равно не мог исправить его искалеченную бионику, работающую до сих пор лишь потому, что это было необходимо. Ворон, сидящий на его левом плече, каркнул, и в голове магистра сформировалась мысль, которую он не хотел бы слышать. Ноа никогда не стремился к тому, чтобы стать главой ордена, отчасти потому, что это требовало от него не только физических навыков, но и стратегической подготовки, и хозяйственной, в которых он был, мягко говоря, слаб, потому что этот уровень в его опыте отсутствовал. Затем каркнул и ворон сидящий на правом, напомнив новому лидеру Ангелов Ночи, что подобного опыта не было и у предыдущего магистра. Опасения и выставление брата Гавина на пъедестал лучшего лидера были излишними. Ошибки и просчеты Ворона были допустимы точно так же, как будущие ошибки и просчеты самого Ноа. Никто не идеален и все ошибаются, важны лишь стремления и, разумеется, конечный результат. Таким был посыл его новых спутников. Два черных призрака, принявших облик черных птиц, осколки душ сформировавших орден Воронов, теперь всегда были рядом, незримо или вот так, занимая места на его плечах, и они открывали ему глаза на многие вещи, которых Ноа раньше не замечал, создавая из тысяч случайных мелочей цельную картину. Это одновременно пугало то, что осталось от старой личности Ноа, будто запертое глубоко внутри пустой оболочки, и заставляло нового магистра без сомнений следовать по избранному пути. Стратегиум "Непрощенного Слепца", куда они пришли, выглядел почти так же, как когда Ноа покидал его, лишь несколько экранов вдоль стен потухло и несколько шли помехами, а сервиторы около повреждённых когитаторов выглядели закончившими свою службу, но ощущения от него были новыми, будто из мрака вероятностей наконец произросло нечто важное. Трое капитанов уже сидели на своих местах в ожидании гостей и их испытующие взгляды желали ответов. Бывший штурмовой капитан поприветствовал их ударом кулака по груди, а затем обошел стол и занял место в его главе, где в прошлый раз сидел покойный ныне Гавин Сорнери, первый магистр Ангелов Ночи. Над столом всё еще отображался гололитический образ флагмана в окружении двух эскортов и флота некронов, демонстрируя в текущем времени все изменения в космосе, хотя теперь это уже имело мало значения и Ноа выключил проекцию нажатием на руну, чем погрузил зал в еще более глубокий полумрак. По левую руку от него сел Тлен, вернувший лицу привычное безмятежное выражение, а место Никара занял Рамиллий фон Верг, чьи длинные волосы и меланхоличные возвышенные черты, словно у благородного вампира, немного контрастировали с лысыми татуированными головами остальных капитанов. Хет занял кресло, на котором ранее сидел сам Ноа, а место советника главы ордена, которое ранее занимал Янтарь, так и осталось пустовать, словно напоминая об утратах, которые они понесли в этой кампании. Ноа обвёл взглядом собравшихся. Седек, Тавлаан и Галаад выглядели не многим лучше Тлена с Рамиллием и Хетом. Доспехи капитанов были во многих местах побиты, следы крови и ихора на сдёршейся местами краске указывали на их личные сражения, из которых они вышли победителями, а третий капитан и вовсе лишился наплечника, под которым была наложена временная пропитанная кровью повязка. Каждый из них пострадал в этой кампании, каждый нёс на себе её след, словно цепь, связывающую их с братьями и орденом. Именно этого хотел добиться Гавин. Сплотить их, спаять, закалить и сделать достойным орудием воли Императора. Ноа наконец-то снял шлем, явив своё измождённое лицо с запавшими от усталости, но всё еще спокойными черными глазами, отражающими мерцание окружавших его лампочек когитаторов. Следующие его слова должны были стать верными, хотя никакие слова не могли выразить его ощущения и стремления. - Магистр Гавин Сорнери и старший библиарий Янтарь пали в бою. Первый капитан Никар отбыл с инквизитором Ингвардоттир и не вернётся в орден. - Объявил Ноа, когда все заняли свои места. - Наша миссия с инквизитором выполнена успешно. Миссия помощи магосу Вульфу отменена. Пришло время возвращаться домой. Братья переглянулись и на их лицах отразились терзавшие их ранее сомнения, печаль и личный вопрос, который первым озвучил Галаад, глядя пристально на бывшего второго капитана. - Ты выглядишь иным, брат, - произнёс он с подозрением, а затем подался верхней частью тела вперёд, облокотившись на стол своими мускулистыми руками. - Что там случилось? Ноа давно знал Галаада. Они почти век сражались вместе в отделении Савелия и по навыкам командования Галаад был вторым после терранца, хотя боевым опытом и физически немного уступал Ноа. Между ними никогда не было конкуренции, но все понимали важность старшинства и влияние, которое оказывает неверный выбор командира. Конечно, брат с его внимательностью к деталям сразу заметил отличия. Ноа и сам понимал, что даже манера речи у него поменялась, не говоря об остальном. В их осколке легиона не любили демонопоклонников и тех, кто поддавался влиянию Разрушительных Сил, а теперь, когда они были на стороне Империума, это казалось особенно важным. Магистр только собирался открыть рот, когда тихо зашелестел голос Первого Хранителя. - Брат Ноа умер, - словно гвоздь вбил в крышку гроба, произнёс Тлен, глядя прямо на Галаада, но все остальные в не меньшей степени выразили удивление, разве что Рамиллий остался внешне невозмутим. - Уже во второй раз. Ноа внутренне вздрогнул от этих слов, повернув голову к оракулу, который продолжил говорить. - Первый раз на Соблазне Мечтаний. Тогда мне показалось, что я ошибся. Но во второй раз, на "Алой Заре", он умер снова, и теперь я уверен, что он просто восставал, каждый раз теряя часть себя. Потому теперь он так сильно отличается от себя прежнего. - О чём ты говоришь? - нахмурился Галаад, сжимая кулаки, и по его лицу Ноа видел, что брат не хочет в услышанное верить. - Как ты можешь обвинять в таком брата? - возмутился так же и Хет, ударив ладонями по бронзовой окантовке стола. - Он тебе что, демон, чтобы перерождаться? Проклятый магос Вульф обвинял его в том же! Ты что, на стороне предателя, Первый Хранитель? Сердца Ноа забились чаще, разгоняя боль и адреналин по изломанному телу, готовя его к бою, который не случится. Оракул не станет нападать на него, потому что уже бы это сделал, если бы хотел. А еще магистр понимал, что темный провидец прав. Он не мог выжить после такого ни тогда, когда в него врезался дредноут, ни сейчас, когда получил почти в упор снарядом из нагрудной пушки Осквернителя, но к чему вёл хранитель души ордена, Ноа пока не знал, потому поднял ладонь, призывая братьев успокоиться и дослушать Тлена до конца. Хранитель Тишины однако молчал, не собираясь ни продолжать, ни оправдываться. - Брат Галаад, думаю, Первый Хранитель просто ответил на твой вопрос, - вступил в разговор Рамиллий фон Верг, став голосом примирения в напряженной ситуации. Галаад переглянулся с Хетом, шумно выдохнул, взглянув затем коротко на аристократа, и вернулся в прежнее положение, а в зале стратегиума воцарилась временная тишина, нарушаемая только писком и перестуком механизмов внутри когитаторов. Несколько секунд понадобилось, чтобы все успокоились. - Место первого капитана временно займёт брат Рамиллий. Место второго капитана займёт брат Хет, - заговорил после этой паузы Ноа и собственный голос казался главе ордена мёртвым. - По возвращении на Фрацию мы пополним припасы и свои ряды, и орден до восстановления полной численности будет действовать малыми группами с войсками Крестового Похода. Сделки с Механикус не будет. Мы будем сами по себе. Инквизитор Ингвардоттир позаботится о том, чтобы нас не коснулись последствия предательства Вульфа. - Один из его кораблей сбежал, - мрачно сообщил Галаад и чувство вины за то, что он не справился с возложенной на него задачей, проявилось на суровом лице. - Не сбежал, - качнул головой провидец и посмотрел на Галаада. - Все Механикус мертвы, кроме двух. Тавлаан невольно усмехнулся, кивая утвердительно, поскольку именно бойцы его роты утащили с "Аксиомы" тех, кого просил достать Галаад. - Магос Кварро и навигатор. Ноа на миг показалось, что они тут сборище упырей, нацепивших маски ангелов и глодающих украденные кости. Бывшие предатели, несущие в себе проклятые гены Ночного Призрака, управляемые терявшим свою человеческую суть магистром и стоящие в шаге от падения на сторону Тёмных Богов из-за грызущей их души метки Принца Красочной Резни. Почерневшие листья на иссыхающем древе Империума, готовые упасть и вспыхнуть пламенем, которое подгрызет это дерево еще немного. Еще миг, и наваждение прошло. - Наши предки завоевали этот сектор для Императора и мы вернём его Ему, - пообещал Ноа, поднимаясь из-за стола. - Мы с тобой, магистр Ноа, - выдохнул с готовностью Хет, которому только предстояло вникнуть в настоящее прошлое их ордена, и один за другим его поддержали остальные капитаны, так же поднявшись. Сидеть остался только Тлен, смотрящий перед собой, но будто бы в никуда. - Брат? - обратился к нему магистр. Хранитель Тишины перевёл на него взгляд и моргнул, а в его темных зрачках отразились два ворона, всё еще сидящих на плечах нового главы ордена. - Я с тобой, магистр Ноа, Неумирающий, - дал ему прозвище Тлен, как в те старые времена, когда Повелители Ночи называли друг друга с издевкой или подколкой, но это красиво звучало для посторонних, кто не был знаком с причинами прозвища. Неумирающий. Это звучало как напоминание о том, что он уже дважды переступал порог смерти, но каждый раз возвращался назад, отказываясь умирать. Подходящее прозвище.