Пояс Вечной Ночи

Никар перепрыгнул низкую трубу и упал на пол, чтобы летящие в него болты прошли мимо, а затем, ругаясь отборным нострамским матом, пополз к кубу, за которым мог бы укрыться и выиграть себе еще несколько секунд. У него чертовски болела левая рука, раненая мельтой по касательной чуть ниже локтя, левый бок, где попал болтерный снаряд, и правое бедро, бронепластина на котором превратилась в искорёженое месиво керамита и его мяса после пары попаданий из болтера. Мерзость ситуации была в том, что он бы никогда не получил столько ран, если бы не проклятый псайкер, способный замедлять то ли время, то ли жертву своего колдовства, то ли ускорять своих союзников. Что бы это ни было, когда первый капитан попадал в его поле зрения, даже несмотря на активный тенегенератор, который должен был скрывать его, практически сразу ощущал, как становится вдвое медленнее. Будто в страшном сне, где ты пытаешься убежать от кого-то, а ноги не хотят слушаться и ты еле двигаешься, но на яву и с риском реальной смерти. И это привело его к мысли, что с ним оставили не лишь бы кого, а таких же, как он, Повелителей Ночи. Бывших. - Братья, вас тут оставили на убой, бегите к Карадону или сдавайтесь, - лишь добравшись до спасительного куба, способного впитать в себя несколько хороших очередей из болтера прежде чем начать разваливаться, Никар окликнул оставленных убить его бывших Повелителей Ночи. - Или так боитесь его, что лучше сразу умереть? Всегда есть другой выход. И правда, всегда был другой выход. Первый капитан был тому самым ярким примером. Для упорных же или тупых выход был на острие его меча, которым он одного из позорных отступников успел подловить и убить. С тех пор они держались от него подальше, за пределами возможного рывка, и планомерно окружали, а потом пытались застрелить с безопасного для них расстояния, где и его инферно-пистолет был не так эффективен. И самое отвратительное, что это не сильно поменялось даже когда в зал ворвались десантники Караула Смерти. Эти предательские ублюдки просто разделились, потеряв одного своего после рывка Черного Щита с громовым молотом, а колдун теперь воздействовал и на них, замедляя облаченных в черное с серебром лоялистов точно так же, как раньше замедлял одного Никара. Просто теперь им стало сложнее одновременно укрываться от плазменной пушки Обреченного Орла и какой-то аннигилирующей хрени Черного Дракона, уменьшившей число легионеров Карадона до семи. - Тебе нет веры, Невидимка. Мы знаем скольких "своих" ты уже убил, - крикнул ему в ответ один из стрелков. Или колдун. Скорее всего колдун, потому что по нему продолжали стрелять с других углов. - А мы знакомы вообще? Из какой ты роты? - уточнил Никар, шарахаясь в сторону от осколков и понимая, что сейчас снова придётся менять укрытие, которых на самом деле оставалось не так много, ибо метрах в пятнадцати уже была стена, дойдя до которой его прижмут и завалят. Вместо ответа там, откуда только что звучал голос псайкера, вспыхнуло ослепительное пламя, которое Никар, увидев раз, больше ни с чем другим в мире бы не перепутал. - Майев! - воскликнул первый капитан и рассмеялся громко. - А я шел тебя спасать! Смерть колдуна означала так же и то, что теперь его скорость ничто не ограничивает, кроме жалкой раны на правом бедре. А еще в атаку пошли караульные, двое из которых были крепкими бойцами ближнего боя, так что стоило поторопиться, чтобы вся слава не досталась им. - Но почему-то уже во второй раз спасаю тебя я, - отозвалась инквизитор. - Потому что ты лучшая женщина в моей жизни, - хохотнул первый капитан, а затем, выбрав момент, когда противник с одной из сторон начал перезарядку, обнажил клинок и ринулся к другому укрытию, чтобы сократить между ним и собой расстояние. - Льстец, - фыркнула скрытая покровом психической маскировки фенрисийка, которой сейчас было довольно-таки больно после применения своего сжигающего душу огня. Никар, стиснув зубы от боли в ноге, проскочил мимо очередной преграды и следовавший за ним залп болтов осыпал осколками его силовую установку. Он пригнулся и пробежал за упавшей колонной, затем прыгнул на стенку другой цилиндрической конструкции и, оттолкнувшись от неё, приземлился прямо перед стрелком, который едва успевал повернуть к нему болтер. Удар пылавшего алым силовым полем клинка отсёк легионеру руку с оружием, а затем вспорол горло, оставив того захлёбываться кровью, ибо от такой раны его не спасёт ни быстрая сворачиваемость крови, ни могучая физиология Астартес. Почему-то в этот момент Никар чувствовал себя обиженным. Преданным. Никогда бы не подумал, что его будут пытаться по приказу какого-то левого урода убить свои. Вот это он называл настоящим предательством. Одно дело когда вы внутренние дела решаете таким образом, а совсем другое, когда тебе хрен с горы диктует когда и как убить брата. Мерзость и низость. Потому он хотел, чтобы его бывшие братья, поднявшие на него руку, пострадали перед тем, как умереть. И дальше это походило на череду издевательских убийств, когда он сначала прострелил глаз одному перед тем, как обезглавить, затем отрезал ногу и руки второму, оставив его умирать. Поиздевался бы вдоволь и над третьим, но к тому моменту, как он до него добрался, легионера уже сбил с ног могучим ударом громового молота один из караульных, и хотел добить повторным, уже занеся его для удара и начав опускать. - Стой! - крикнул капитан, вскидывая раненую руку с инферно-пистолетом в сторону Черного Щита, который со всей силы ронял боёк молота на голову лежащего врага, и понимая, что останавливать его уже поздно. К собственному удивлению, Никар увидел, что мощного телосложения караульный сумел свой тяжеленный молот в последний миг остановить, продемонстрировав не только недюжинную силу, но и прекрасный контроль за своим оружием, а затем и повернул шлем с алыми линзами к нему. - Что? - только и спросил Черный Щит, наверняка будучи недовольным из-за того, что его лишают честного убийства, к тому же последнего здесь врага, потому что стрельбы больше слышно не было, как и других звуков боя. - Хочу узнать кое-что, - улыбнулся первый капитан Ангелов Ночи, отключив тенегенератор, и, прихрамывая, подошел к лежащему на полу в расколотом от удара молота нагруднике легионеру, который хрипло дышал и даже не пытался потянуться к лежащему в пределах досягаемости мечу рукой. Брат Гектор убрал оружие в сторону, но остался наготове, а другие его товарищи по истребительной команде потихоньку начали подходить к ним. - Можно просто его съесть, чтобы узнать что нужно, - подал голос Обреченный Орёл, явно провоцируя Никара на ответную колкость. - Как же можно есть собственных братьев, - вместо этого ответил ему первый капитан, покачав головой. - Мы же не дикари какие-то. Учитывая то, что Аполлонарис был дикарём с Гатиса, которого превратили в Астартес, но ума от этого у него не сильно прибавилось, хорошо было, что от необдуманных действий опустошителя удержал положивший тому руку на наплечник технодесантник, а инквизитор, фыркнув, остановилась рядом с капитаном. Её тоже интересовали причины присутствия здесь Предателей. - Отлично, - констатировал Никар, приседая около лежащего и едва дышащего легионера, а затем стянул с того шлем, под которым оказалось относительно молодое бледное алебастровое лицо с длинными черными волосами, хотя сам первый капитан больше внимания обратил на метки, три ровных вертикальных шрама от нижней губы до подбородка, которые сам ему когда-то оставил. - А теперь расскажи мне, что ты забыл здесь с этими ублюдками, Деспофетос.