Сердце Равана

Раван оказался прав. Человеческое горе не может длиться бесконечно. Постепенно Сита начала возвращаться к жизни. Она снова ощутила вкус пищи, сладостную прохладу вечерних сумерек, сон начал дарить ей отдых и бодрость. Царевна опять взялась за краски и вновь стала делать мир вокруг себя ярче и прекраснее… Поскольку Рама так жестоко отверг её после нескольких лет безоблачного счастья, её любовь тоже разбилась в осколки, которые уже невозможно было собрать заново. Однако природа Ситы была такова, что сердце её не могло пустовать долго. Без любви жизнь казалось ей унылым, серым путешествием, которое не стоит того, чтобы его совершать. Поэтому вскоре мысли о Раване стали не давать ей покоя. Сита вспоминала дни, проведённые в плену в его дворце, вспоминала, как она, не раздумывая ни мгновения, последовала за ним в лесу, когда он её похитил. Она удивлялась сама себе, воскрешая в памяти их ночную поездку на колеснице, посреди грохочущей битвы, когда что-то внутри неё упорно не хотело с ним расставаться. И к тому же, зачем в тот день она всё-таки с такой тоской нарисовала его портрет на своём веере?.. Что если всё это было не чарами ракшаса, а чем-то большим?.. Чем дольше Сита жила во дворце царя демонов, тем более открывался он для неё с других, неожиданных сторон. Из-под образа чудовища, нарисованного воображением испуганных жителей Айодхьи, со временем стал проступать облик благородного воина, великого государя и способного к сочувствию существа. Да, Раван не был человеком, но и люди иной раз бывают более жестокими, чем демоны… Повелитель Ланки был красив, как палящее солнце или огненный факел. Не у каждого хватало сил поднять на него глаза и вынести сияние этой причиняющей боль красоты… Множество очаровательных жён его питали к своему государю подлинную страсть и готовы были следовать за ним на край света. Правду говорила Мандодари. Ему не было нужды похищать их или принуждать. Дворец Равана был храмом радости жизни и искусства. Сам царь ракшасов божественно играл на вине. Так, что разбивались сердца у богов, людей и демонов во всей Вселенной. Откуда в этой игре, в этом то чуть внятном, то неистовом прикосновении к струнам было столько трогающей души печали?.. Какую скорбь должно было пережить демоническое существо, чтобы исторгать из глаз слушателей слёзы, а из груди сдавленные вздохи? Знал ли это хоть кто-нибудь в мире?.. Не только наслаждения привлекали царя ракшасов. Не было ему равных и в знании Вед, суровых аскезах и благочестии. Недаром он получил от богов в дар неуязвимость в битвах и великую силу. Как сочетались в нём неукротимая страсть, чёрное пламя разрушения и глубокая вера и религиозные подвиги праведного аскета? Раван был весь соткан из противоречий. Как он и сказал Сите, он был текучей водой, истинного облика которой никто не знал… За свою долгую и плодотворную жизнь демон весьма преуспел и в науках. Он изучил медицину и стал искусным лекарем, которому были известны все секреты человеческого тела. Он долго наблюдал за небом, усыпанным мириадами звёзд, чтобы постичь движения светил и законы мироздания. Овладел Раван и несколькими языками и писал на них научные трактаты. Казалось, вся мудрость учёных мужей нашла себе пристанище под этим высоким и величественном лбом… А между тем, он был также великим и искусным государем. Его народ никогда не жил в бедности. Самый простой житель Ланки имел в доме золотую посуду и никогда не знал ни в чём недостатка. Отважно и умело Раван защищал свои владения от всех диких племён, обитавших вокруг волшебной Ланки, и не желавших простить дивному городу его пышного расцвета и взлёта. Был он государем и воином, жрецом и учёным. Но эти статусы ничего не определяли в нём. Он был Раваном. Ракшасом с вечно изменчивым обликом. Живой загадкой. И Сита не могла себе даже представить, что таилось за этими бездонными зрачками и непроницаемым лицом, выражения на котором сменялись, как падающие листья в осеннем саду… Но ей очень хотелось бы это узнать. Обстоятельства, при которых они встретились, были совсем другими, чем те, что свели её с Рамой. Тогда всё было понятно и просто. Она должна была любить мужа, ибо ей было так велено. Здесь не оставалось места никакой тайне или недосказанности. С Раваном же царевна ощутила, что любовные мечтания могут быть чем-то странным, пугающим, приходящим внезапно, но таким властным и непреодолимым… Всё было против этого нового чувства с самого начала. И всё же, оно зачем-то зародилось, уже, наверное, там, в лесу, когда переодетый брахманом приказал он ей следовать за собой при помощи одного бесконечно зовущего в другой мир взгляда… Понемногу Сита всё смелее стала грезить об этом чёрном солнце, осветившем её беспросветное отчаяние. Она всё ещё страшилась и стеснялась своих мечтаний. Ведь то были мысли о запретной и невозможной страсти. Настоящее, как всегда, пришедшее не к месту, любовное чувство. Не простое и предписанное, а окружённое препятствиями и невозможное… Но долгими ночами она держала у себя на груди веер с портретом Равана и застенчиво улыбалась ему в темноте…