Призрак Кальмарского замка

Келья, в которую Ириса отвели после неудавшейся порки, была тесной и мрачной, с окошком-бойницей и выдолбленной прямо в каменной стене нишей, застеленной жёстким шерстяным одеялом. — Темницы Кальмарского замка — и те уютнее, — заметил Бадан. — А мне нравится, — буркнул Ирис. — Хотя бы не нужно ни с кем делить постель. — Да уж, желающих поспать на таком камушке днём с огнём не сыщешь, — подхватил Бадан и сделал вид, будто щупает одеяло. — Не нравится — проваливай, — отрезал Ирис и демонстративно плюхнулся на свою новую постель, о чём немедленно пожалел: камень и впрямь прекрасно чувствовался сквозь одеяло, боль в давешних синяках аж до костей проняла. — Ты на живот ложись, в первое время так полегче, — подсказал Бадан. — Сам знаю, — проворчал тронутый этой заботой Ирис. Он встал, прошёлся из одного угла кельи в другой (вышло целых шесть шагов), выглянул в окошко и наконец спросил: — Так что там произошло? — В Каменном Мешке Бастардов? — уточнил Бадан. — Ну, я так думаю, что того младенца потревожил лично ты, поэтому другие его не видели. — Но он не был захоронен! — воскликнул Ирис, и Бадан кивнул: — Не был. Может, он просто спал и решил являться лично тебе, кто же его знает. — Но потом, когда брат Олеандр помолился, он исчез, — с нажимом сказал Ирис. — Кстати, очень жаль, — сказал Бадан. — Я к нему уже почти привык. — Если тебе так уж нравится общество сопливых младенцев, можешь забрать себе Барбариса или Флокса, — великодушно разрешил Ирис. — Они же не призраки, — возразил Бадан. — Это поправимо, — буркнул Ирис. — А как ты выбрался из ямы? — А это, дорогой мой Ирис, вопрос веры, — торжественно провозгласил Бадан и гордо выпрямился. — Когда я задался этим вопросом… Ладно, вру, я не сам догадался, мне подсказал несостоявшийся тесть, но не суть. В общем, гляди. Он торжественно вскочил на каменное ложе, не смяв ногами одеяла, но и не пройдя сквозь него. Дождался удивлённого возгласа Ириса, соскочил на пол, просочился сквозь плиты и крикнул откуда-то снизу: — Если хочешь знать, тут винный погребок. К сожалению, я пока не научился силой веры открывать бочонки, а то бы… — Вылезай обратно! — потребовал Ирис, и Бадан с готовностью выскочил из-под пола. — Вот видишь? Могу подниматься, могу спускаться. Пробовал ходить по воздуху, пока не могу. Наверное, веры не хватает. Но это ничего, Гелихризум тоже не может. А то бы нос задирал, знаю я его! Ирис задумчиво кивнул. — Опять дуешься? — подозрительно спросил Бадан. Ирис мотнул головой. — А что тогда? — Ну, я запомнил, что брат Олеандр тогда сказал… Бадан помолчал, покачался по своей дурацкой привычке с пятки на носок, а потом спросил: — Сможешь повторить? — Угу. — Ирис крепко зажмурился и нараспев сказал: — Благодарю Тебя, Господи! Ниспошли покой душам праведников и грешников, преставившихся в этом каменном узилище, во имя Линнея и Ботаники. Аминь! Стало очень тихо. Ирис медленно разлепил глаза. — Не помогло, — констатировал Бадан. — Я всё ещё здесь.