Призрак Кальмарского замка

Настроение у Ириса совсем испортилось. Гонимый Баданом и его безапелляционными указаниями, он стащил на кухне свечу и немного сухарей, укутался в отцовский плащ и теперь плёлся по извилистой тропе вдоль виноградников, то и дело спотыкаясь и шепча проклятия. Бадан же насвистывал самую весёлую из своих мелодий, явно мечтая о том, как скоро упокоится. — Слушай, а твоя принцесса там хоть с тобой? — спросил Ирис. — Где? — Ну, вот когда ты упокоился и она упокоилась, вы там все вместе или по отдельности? Если вместе, там, наверное, жуткая толкучка, — сказал Ирис, и Бадан невесело рассмеялся: — Нет, когда обретаешь покой, вокруг никого. Но в то же время ты знаешь, что всё у всех хорошо, и от этого тебе и спокойно, понимаешь? — Но у всех всё вовсе не хорошо! — возразил Ирис. — В прошлом году, например, у меня украли свинью, пока ты дрых. А у старой Акации совсем недавно выпал последний верхний зуб, она теперь не может жевать. А у булочника Розмарина… — Ну, не могу же я беспокоиться о благе всех живых! — воскликнул Бадан. — Покой на то и есть покой, чтобы не было никаких забот. — Это очень… — Ирис задумался, вспоминая нужное слово. — Эгоистично, вот! — Может быть, — проворчал Бадан. — А теперь замолкни, вон уже калитка. Монастырь в ночи казался ещё более зловещим, чем при свете дня. Луна вырезала из шпилей и башенок чёрные силуэты, ночные птицы тревожно орали, ветки деревьев покачивались, хотя ночь была безветренной. — Я пойду первым и буду тебе говорить, что нужно делать, — сказал Бадан, — а ты не шуми. И свечу прикрой. — Угу. — Цыц! Ирис мысленно пожелал Бадану провалиться в бочку с нечистотами и подкрался к калитке, старательно заслоняя свечу плащом. — Смотри не спали себя, — сказал Бадан. — А то кто же тебя уложит обратно в могилу, — буркнул Ирис. — Заткнись, пока тебя не схватили! Эти монахи знают толк в пытках. Ирис закатил глаза, но промолчал. — Постой пока тут, — велел Бадан и просочился сквозь закрытую калитку. Ирису отчаянно захотелось домой. Ночь почему-то стала ещё темнее, птичьи крики — ещё тревожнее. А вдруг Бадан упокоится прямо сейчас, ступив на святую землю? С одной стороны, было бы очень удобно, а с другой — это ж возвращаться домой одному в потёмках! Когда Бадан наконец вернулся, Ирис ему даже обрадовался, но виду решил не подавать: ещё загордится. — Всё отлично, — сказал Бадан. — Брат-привратник счастливо дрыхнет в башенке, калитка заперта на крючок. Бери вот эту палку и просовывай в щель. Ирис послушно подцепил указанной палкой крючок, и калитка с чудовищным скрипом раскрылась. — Собирают такие урожаи масла, а петли смазать не догадались, — осуждающе сказал Бадан. — Может, это специально, чтобы слышать взломщиков, — свирепым шёпотом ответил Ирис. Из башенки донёсся храп. — А в прежние времена за сон на посту секли на площади, — беззаботно сообщил Бадан. — Даже монахов. Сейчас тоже так? Ирис помотал головой. — Я же говорю, мир в упадке, — весело сказал Бадан. Ирис отчаянно загримасничал, и Бадан великодушно махнул рукой: — Нам прямо вон до того угла, а потом направо и в окошко. Ирис вытаращил глаза. — А ты собирался ввалиться через двери? — удивился Бадан. — Ты мог бы им всем внушить, что меня тут нет! — сердито прошептал Ирис. — А как же дух авантюризма? — Вот затолкать бы тебя в могилу неупокоенным, чтобы лежал там до скончания веков, а вылезти и изводить меня не мог! — Смотри у меня, а то нашепчу на тебя привратнику! — строго сказал Бадан, и Ирис захлопнул рот. Влезть в окошко оказалось не так сложно: оно было гостеприимно приоткрыто. Спустившись с подоконника, Ирис огляделся и ахнул. Даже в тусклом пламени свечи было видно, сколь богата библиотека: ряды и ряды высоких шкафов, набитых книгами, массивные столы со стопками рукописных текстов, чучело крокодила, старинные свитки, инкрустированные драгоценностями чернильницы… Пока Бадан заинтересованно разглядывал чучело, Ирис спросил: — И где тут написано про упокоение мёртвых? — Думаю, здесь, — ответил Бадан и указал на толстенный фолиант, водружённый на высокую кафедру в центре библиотеки. Ирис решил положиться на его осведомлённость, подошёл к кафедре и пристроил свечу в ближайший подсвечник. — Я листаю, ты читаешь? Бадан неловко отвёл глаза: — Вообще-то я подумал, лучше всего выйдет, если читать будешь тоже ты. — Я не умею читать, — хмуро ответил Ирис. — Ой, как нехорошо получается, — пробормотал Бадан. — Я тоже.