Призрак Кальмарского замка

— Пойми, сын… — сказал отец, разглядывая свои руки, и Ирис его мрачно прервал: — Не пойму! — Поверь, мне было больнее, чем тебе. — Обжёгся? Так тебе и надо! Отец вздохнул и приобнял Ириса за плечо. — Я понимаю, ты на меня обижен, но и ты тоже пойми, — сказал он. — Если ты лезешь туда, где опасно, я должен… — Да сколько можно меня спасать! — закатил глаза Ирис. — Сначала тот грубиян, теперь ты! — Грубиян? — переспросил отец, и Ирис вдруг понял, что не горит желанием объяснять ему про инцидент с ремесленником. — Пап, ну правда, я не делал ничего опасного, — заныл он, на всякий случай повыше подтянув штаны и не выпуская их из рук, чтобы отцу не вздумалось выдать ему добавки. — Я просто познакомился с одной девочкой из города, мы с ней погуляли… Я не знаю, что она тебе говорила, но я в замок ни ногой! Отец посмотрел на него с огромным подозрением, потом тряхнул головой: — Пошли в дом, ужин стынет. Ужин был отдельным наказанием. Бедняга Ирис ёрзал и вертелся на жёсткой скамье, давился варёной капустой и с ненавистью слушал болтовню младших братьев, которые вовсю наслаждались жизнью. Ну конечно! Их-то никто не лупил дважды за день — оба раза унизительно, обидно, как маленького! — и не бросал вероломно в заброшенном замке — тоже, кстати, дважды за день. Им скамья казалась удобной, а капуста — вкусной. Гадкие, примитивные, отвратительно счастливые создания! — А уютный у тебя дом, — сказал вдруг кто-то, и Ирис от ужаса выронил ложку. Бадан подмигнул ему и кивнул на миску с унылой капустной похлёбкой: — Вкусно? Сто лет такого не ел. Ирис вытаращился и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. Остальные прилежно молотили ложками, будто ничего странного не происходило. — Всё в порядке, они меня не видят, — с неуместной радостью сказал Бадан. — Прикрой рот, а то смахиваешь на старика Кипариса, причём после того, как его хватил удар. Ирис не знал никакого Кипариса, но рот послушно захлопнул. — Умница, — сказал Бадан. — А теперь сбеги от этого веселья, нам надо потолковать. Ирис промямлил извинения и выбрался из-за стола. — Нужно найти какое-нибудь укромное место, — решительно сказал Бадан, когда они оказались во дворе. — А ты чувствуешь запахи? — спросил Ирис и, дождавшись утвердительного ответа, кивнул: — Так тебе и надо. Он промаршировал к маленькому домику в самом углу двора, пропустил Бадана вперёд и запер на крючок хиленькую дверь. В уборной кружили мухи и смердело так, что слезились глаза. — Говори, — буркнул Ирис, заткнув нос воротом рубахи. — Минуту, — откликнулся Бадан и аккуратно вышагнул сквозь стену. — Эй! — возмущённо воскликнул Ирис. — Я думал, нам надо поговорить втайне! — Меня всё равно никто не слышит, я постою снаружи, — бодро откликнулся Бадан. — Итак, ты уже осознал, насколько благоразумнее было бы помочь мне? Ирис хотел было поспорить из вредности, но атмосфера уборной не располагала к длительным препирательствам, и он буркнул: — Да помогу, помогу! Лишь бы больше не видеть твою рожу. — Вот и отлично! — обрадовался Бадан. — И что я должен делать, чтобы ты упокоился? — Понятия не имею.