Призрак Кальмарского замка

— Ходят тут и ходят, спасай их, вытаскивай, — ворчал дядька, продолжая награждать Ириса позорными, совершенно детскими, но жутко болезненными шлепками. — Уж и забудешь, куда сам шёл! — И не надо было меня вытаскивать! Я в спасении не нуждаюсь! — обиженно воскликнул Ирис, когда дядька наконец поставил его обратно на каменный пол. — Я вам припомню! Дядька только рукой махнул и пошёл прочь, грузно топая и продолжая ворчать себе под нос. — Я на него пожалуюсь герцогу, — сказал Ирис, поскорее натянув штаны. — Или нет, лучше королю! Пожалуюсь, и его вздёрнут, а потом четвертуют. Нет, пусть сначала выдерут кнутом на площади, а потом сдерут шкуру… Нет, придумал! Пусть у него из спины вырежут ремень, а потом его этим же ремнём забьют до смерти, вот. Не дождавшись ни возгласов сочувствия, ни слов поддержки, Ирис замолчал и приподнялся на цыпочки, чтобы выглянуть в окошко. — Катальпа? В окошке виднелись только весеннее разнотравье да кусок стены замка вдалеке. — Катальпа! Куда ты подевалась? — обиженно спросил Ирис. — Сам же пожелал, чтобы её черти унесли, — донеслось откуда-то сзади. Ирис подскочил от неожиданности, обернулся и увидел нагло ухмыляющегося юнца в дальнем конце коридора, у самого поворота. Ах он нахал! Наверняка подглядывал из-за угла! — Вы… — Ирис брезгливо отодвинул в сторону вежливость и потребовал: — Назовись немедленно, подлец! Юнец расхохотался. Он находился в том неудобном возрасте, когда тело уже пошло в рост, а солидности ещё не было и в помине, но, в отличие от большинства своих сверстников, не пыжился и не хорохорился. Одежда у него была немодной, на лице не виднелось ни малейшей попытки отрастить усы или бороду, взъерошенные волосы говорили о том, что их и не старались облагородить гребнем, маслами и лентами. И он ещё смеет скалить зубы! — Нечего смеяться, — обиделся Ирис, — а то и на тебя пожалуюсь королю. Будешь знать, как оскорблять самого Лиатриса. — Кого-кого? — переспросил юнец, оглядываясь с притворным ужасом. — Меня! — рявкнул было Ирис, но голос подвёл, сорвавшись на визг. Ирис от досады топнул ногой. — Я Лиатрис! — Чёрта с два, — хохотнул наглый незнакомец, окинув его взглядом. — Таких Лиатрисами не зовут. На что угодно спорим, ты какой-нибудь Лютик или Колокольчик. О, а может, Тюльпан? — Ирис, — буркнул Ирис. — А сам-то! С такой мордой ходят только всякие Болиголовы и Репьи с Дурманами. — А вот и не угадал, — ничуть не обиделся юнец. — Я Бадан. — Нет такого цветка, — мрачно изрёк Ирис. — Тебя назвали в честь того, чего нет. Бадан смерил его непонятным взглядом, и Ирису вдруг стало неуютно. — Слушай, проваливай, — сказал он, стараясь принять как можно более суровый вид. — Забудем о том, что здесь было. Мне нужно найти мою даму сердца… — Катальпу, — с придыханием подхватил Бадан. — Только её здесь нет. Ирис поражённо моргнул и сжал кулаки: — Это ты её уволок! Куда ты её подевал, сволочь?! Бадан рассмеялся, подняв ладони: — Никуда я её не девал, не горячись! Убежала твоя Катальпа, аж пятки сверкали. — Убежала? — переспросил Ирис. — Ну да. Во-он туда, — сказал Бадан и указал в сторону замка.