Призрак Кальмарского замка

— Ох, Лиатрис, мне ужасно страшно, — сказала Катальпа и изящно задрожала. — Ничего не бойся, ты со мной, — ответил Ирис, надеясь, что говорит басом. В присутствии Катальпы ему жуть как хотелось казаться больше, старше, храбрее, чем на самом деле. Потому и докинул себе пару лет, потому и назвался Лиатрисом — намного солиднее, мужественнее, благороднее, длиннее, чем какой-то там Ирис! — потому и повёл Катальпу не куда-нибудь, а в замок. — А вдруг здесь привидения! — прошептала Катальпа и схватила Ириса за руку. Ирису стало совершенно невозможно дышать — не из-за страха, хотя почему же, наверное, всё же из-за страха, но не перед привидениями. Рука предательски вспотела. Захотелось вытереть её о штанину, но Ирис не мог себе такого позволить: во-первых, очень по-простолюдински, во-вторых, это же придётся бросить изящную ручку Катальпы! — Нет никаких привидений, — сказал он. — А если и есть, то не средь бела же дня! — Действительно! Какая я глупая, — сказала Катальпа. — Пойдём, там за лугом стенка, с неё открывается отличный вид! — А вдруг кто-нибудь увидит? Детям же нельзя ходить к замку! — Я уже не ребёнок, — задрал нос Ирис. — Я же говорю, мне почти четырнадцать! — Всё равно нас высекут, если поймают, — рассудительно сказала Катальпа, — а я этого не люблю. — А я возьму всю ответственность на себя и скажу, что это я тебя заставил, — не растерялся Ирис. — Тогда высекут только тебя? — заинтересованно спросила Катальпа. — И пребольно, — с удовольствием сказал Ирис, уже воображая себя мучеником во имя любви. — Плетьми по спине. — А по-моему, розгами и немного пониже, — рассмеялась Катальпа. — Ну и пусть! Ради тебя — любые унижения и страдания! Ирис покрепче ухватил Катальпу за руку и помчался через заросший травой лужок, упиваясь своим счастьем. Как прекрасно, когда можно направо и налево жертвовать собой! Как здорово, когда весна, птицы и чудесная девочка рядом! Он споткнулся о какой-то горбик и чуть было не плюхнулся бесславно на землю, но успел восстановить равновесие и беспечно воскликнул, игнорируя всполох боли в ушибленной ноге: — Ерунда, какой-то камешек! Катальпа снова засмеялась и сама вприпрыжку устремилась к замку, увлекая за собой Ириса: — Скорее, Лиатрис, я хочу посмотреть королевские покои! — А как же вид? — воскликнул Ирис, который, вопреки всему, что наплёл Катальпе, никогда не был в самом замке и не видел ни королевских покоев, ни полуистлевших гобеленов, ни сокровищ в сундуках. — Потом! Катальпа перебежала по откидному мостику через ров, нырнула в арку, помчалась по длинному коридору меж кольцевых стен, восторженно повизгивая. Эхо подхватывало её звонкий голос, и Ирису он уже не казался самым прекрасным звуком в мире. — Катальпа, может быть, не надо, ты всё-таки слишком деликатная и хрупкая… — Глупости! Катальпа подоткнула подол, вскарабкалась по каменным уступам и легко пролезла в полуразрушенное окошко, ведущее во двор замка. — Катальпа! — воскликнул Ирис. — Ты идёшь? Она нетерпеливо обернулась, и Ирис с тяжёлым вздохом поставил ногу в первый уступ. Ну и вредная же попалась девчонка! Как тут покрасуешься, если она всё время лезет вперёд? Кто-то ухватил сзади за штаны, и Ирис завопил: — Призрак! — Ну-ка не ори! Голос был сухой, рыкающий, будто кто-то сыпанул в ступку пригоршню мелких камешков. Ирис обернулся и увидел крепкого дядьку в кожаном фартуке поверх грубой льняной одежды и с кожаным же шнуром вокруг головы. Не призрак. Обыкновенный ремесленник. — Кто разрешил тут лазить? — спросил дядька, и у Ириса внутри шевельнулось очень нехорошее предчувствие. — Ну, ты идёшь? — нетерпеливо спросила Катальпа, заглядывая в окошко. Ирис ничего не успел ответить. Дядька, не обращая никакого внимания на Катальпу, стащил его с уступа. Потом всё происходило стремительно, но в то же время поразительно медленно. Вот дядька сам ставит свою ножищу в освободившийся уступ, вот перекидывает Ириса через колено — и всё оказывается вверх тормашками, и у самого носа стёсанные камни пола, а по ним ползут мокрицы. — Вы что! — возмутился Ирис. Дядька рывком стащил с него штаны. — Пустите! — пискнул Ирис. От баса не осталось и следа. — Он уже взрослый, его полагается плетьми по спине, — услужливо влезла Катальпа, и Ирис обиженно воскликнул: — Чтоб тебя черти унесли, дура! Крепкая дядькина ручища с размаху опустилась на то место, которое более не прикрывали штаны, и Ирис позорно заверещал.