Семидесятый съезд

      Валера Лагунов воткнул в землю лопату и потянулся, разминая спину. Яма углублялась медленно, хотя земля ещё не успела слежаться, и копать ее было проще, чем какую-нибудь неподнятую целину. Но все равно раскапывать могилу было долго.       — И что стоим, кого ждём? — поторопил Феликс Феликсович. — Друга кто спасать будет?       — Вот сам бы и копал, — огрызнулся Валерка.       Феликс Феликсович демонстративно посмотрел на свои ногти, хотя вряд ли что-то мог рассмотреть в темноте кладбища, и поудобнее прислонился к соседней оградке.       — Кто-то, — сказал он наставительно, — должен осуществлять общее руководство операцией. Копай, Валерий, копай. Бери пример с Павла.       Этот самый Павел, обладатель буденовских усов, явно фальшивых, и гитлеровской челочки, возможно, своей, рыл землю с упорством трактора, но всё равно следовать его примеру не хотелось.       Валера не верил в то, что они делают что-то полезное. Феликс Феликсович не вызвал доверия. Кто вообще стал бы доверять человеку, который подходит к тебе на улице и зовёт пойти ночью вместе на кладбище?       Валера посмотрел на груду ещё не выцветших венков, которые они свалили с могилы, на Риту, прислонившуюся к соседнему памятнику, и признал, что этим идиотом является как раз он сам.       — Хочешь я за тебя покопаю? — предложила Рита.       — Не хочет! — отрезал Феликс Феликсович раньше, чем Валера успел ответить. — Разумеется, он не будет заставлять даму работать, когда есть мужчины.       Себя он к мужчинам явно не относил. Валера снова углубился в яму.       На кладбище было темно, все фонари остались далеко в жилых районах. Здесь светили только звёзды и убывающая, но ещё на две трети круглая луна. Тишина была в буквальном смысле мертвой, даже ветер затих, чтобы не мешать компании вампиров откапывать мертвеца.       — Ну что? — минут через десять спросил Феликс Феликсович.       Валера не стал отвечать.       — Копаем, — вместо него ответил Павел. — Немного осталось.       — Давай побыстрее. Не хочу всю ночь здесь проторчать.       Павел ускорился. Возражать своему стратилату он не мог, а Валера продолжил ковырять землю. Феликс Феликсович мог сколько угодно говорить о своих полномочиях, но верилось в них не очень. Председатель профсоюза стратилатов, серьезно?! Таких вообще не должно было существовать. Вампиры не имели права на профсоюзы, председателей и вообще на существование. Они были угрозой людям, убийцами и чудовищами, это Валера знал точно, судил по себе.       И тут явился Феликс Феликсович в светлом плаще, с белым шелковым шарфом и кудрями, как у какого-нибудь поэта из прошлого века, и заявил, что он номинально самый главный стратилат и поэтому они идут на кладбище.       Лопата гулко ударилась о крышку гроба. Изнутри кто-то постучал в ответ.       — Я же говорил! — Феликс Феликсович подошёл ближе к краю могилы, брезгливо переступая через кучи земли и пытаясь не испачкать ботинки. — Лев? Хлопов, как ты там? Не паникуй, сейчас мы тебя вытащим. Продолжайте, товарищи!       Валера швырнул наверх лопату земли, пытаясь попасть в белый плащ председателя. Феликс Феликсович ловко увернулся, но больше не подходил. Из гроба снова раздался стук, а от следующего удара крышка задрожала и затрещала.       Валера представить себе не мог, что чувствовал Лева, который очнулся в гробу и, возможно, лежал там несколько суток — с последнего полнолуния. Думать об этом было страшно. Валера облизнул губы, подбирая слова типа «Лев, ты только не нервничай, но ты теперь тоже…» Новый удар изнутри гроба окончательно сбил его с мыслей.       — Вылезайте! Дальше он сам! — крикнул Феликс Феликсович.       Павел выскочил из ямы одним движением, с нечеловеческой быстротой. Валера задержался.       — Лева? — спросил он. В гробу стало тихо. — Ты подожди…       От следующего удара крышка гроба треснула вдоль, и Валера вылетел из ямы, вцепившись в лопату.       — Барышня, подержите-ка…       У соседней могилы Феликс Феликсович отдавал Рите свой шарф.       — Осторожнее с ним, мне подарила его бабушка. Сейчас таких уже не делают.       Теперь к звуку удара примешивался хруст ломаемых досок.       — Валера, не лезь, я его сам поймаю, — Феликс Феликсович снял и плащ и повесил его на острые зубья ближайшей оградки. — Павел, приготовь пакет. Вздумаешь сам выпить — пойдешь на еду нашему новому коллеге.       — Может, лучше я? — не выдержал Валера.       — Да что ты умеешь? — явно риторически спросил Феликс Феликсович, а потом стало не до разговоров. Обломки досок вылетели из могилы, за ними вылетел Лёва, но тут же упал обратно, поскользнувшись на сырой земле, горкой лежащей у края ямы.       — Эх, дети-дети! Даже восстать нормально не можете! — покачал головой Феликс Феликсович. Когда он успел переместиться, Валера не увидел, но следующий прыжок Лёвы он встретил отточенным захватом. Как зубы охотничьей собаки смыкаются на шее подбитого зайца, так пальцы Феликса Феликсовича сомкнулись на шее Лёвы. Валера отвернулся, не желая видеть, как оторванная голова друга отлетит в сторону, но услышал только треск ткани.       — Тихо, мальчик, тихо! Все равно не отпущу! — Феликс Феликсович засмеялся, и Валера решился открыть глаза.       Лёва лежал на животе, а Феликс Феликсович сидел, опустившись одним коленом ему на спину и вроде бы совсем непринужденно прижимал плечи к земле руками. И только то тому, какие глубокие борозды уже продавил Лева в земле пальцами, пытаясь вырваться, можно было оценить, с какий силой его держали.       — Павел! — Феликс Феликсович тряхнул кудрями с сердитым видом. Мол барин уже вспотел, а челядь не шевелится!       — Бегу-бегу! — Павел подбежал с железной кружкой, в которой маслянисто плескалась кровь. Нет, Валера ее не видел, он просто знал, каким-то шестым чувством, как она плещется, ударяясь о стенки с каждым шагом Павла и… нет, Лёве было нужнее!       Валера отступил на пару шагов, глядя как Павел бесстрашно опускается на корточки перед своим хозяином и Лёвой и протягивает ему кружку. Видимо и правда верил, что Феликс Феликсович его удержит.       — Не торопись, подавишься, — пожурил Лёву тот, по отечески поглаживая по голове и заодно выбирая из волос комки земли и сухие листья. — И не чавкай, а то добавки не получишь.       Сейчас он больше напоминал воспитателя в детском саду, чем стратилата, который только что откопал — пусть и чужими руками! — ещё одного стратилата.       — Валер, — Рита подошла и тронула его за руку. — Это как?       — Да я сам не понимаю, — признался Валера.       Когда Феликс Феликсович днём подошёл к ним с Ритой у школы и сказал, что нужно срочно найти того, кого последним убил Глеб, Валера чуть сам его не прикончил. Остановило только то, что на улице стоял белый день, мимо шли одноклассники, из окна учительской смотрела завуч, и при всей этой компании было как-то неудобно нападать на ни в чем неповинного прохожего и отрывать ему голову. Поэтому Феликс Феликсович успел рассказать свою историю.       — Я же вам три раза повторил уже, — сказал Феликс Феликсович. — Паш, дай ещё крови, молодой человек явно оголодал… Стратилата можно убить. Но род остаётся до тех пор, пока цел оберег. Значит, в ближайшее полнолуние дар перейдет кому-то ещё. Обычно — последнему убитому покойным стратилатом.       Паша долил в кружку крови. Лева, наконец, поднял голову и уставился прямо на Валеру. В лунном свете его кожа казалась мраморной, под ней проступил черный рисунок вен. Выглядел он, мягко говоря, не очень живым.       — Что это? — хрипло выдохнул Лёва.       — Кровь, — просветил его Феликс Феликсович. — Консервированная, поэтому может кислить, но для еды сгодится. Все претензии — к местному стратилату, он отказался кормить тебя людьми.       — А? Слезьте с меня.       Лева снова дернулся, и на этот раз Феликс Феликсович его отпустил.       — Поздравляю, коллеги, — сказал он бодро и отряхнул руки. — Воскрешение прошло успешно, мирные жители не пострадали. Собрание профсоюза назначим на седьмое ноября, подберём коллеге территорию. Всех все устраивает?       — Нет, — выпалил Лева. Похоронили его в школьной форме, и теперь он выглядел так, словно шел на линейку, но по дороге был вынужден пробираться канавами и огородами. — Валерка, зачем вы это со мной сделали?! Я больше не хочу быть пиявцем!       — Конечно, детка, — согласился Феликс Феликсович, — пиявцем ты больше не будешь. Если, конечно, какая-нибудь зараза не решит потребовать у тебя твою кровь, но будем надеяться, что нет… Ты будешь стратилатом.       — Убейте меня, — попросил Лёва.       Валера его понимал. Когда он три года назад превратился в вампира, то первая мысль у него была точно такая же. Лучше бы всё-таки Серп Иванович его убил.       — Ну, это вы, мальчики, сами между собой решайте, — сказал Феликс Феликсович. — Седьмого ноября мы принимаем в профсоюз двух стратилатов, а уж кто именно это будет… Кстати, интересный вопрос — кому перейдет дар от Хлопова, если он никого не убил. Расскажете, если выясните.       Валере захотелось выяснить, кому перейдет дар от Феликса, если сейчас оторвать ему голову. Не позволяла благодарность. Как ни крути, а он действительно помог Лёве. Тот стоял, условно живой, относительно здоровый, и его несправедливую, нечестную смерть удалось отменить, хотя бы частично. Без Феликса Валера ни за что не догадался бы его откопать.       — Итак, — продолжил Феликс, надевая плащ, — осталось ещё одно дело. Нам будет нужен общий пиявец для связи. Или могу забрать с собой барышню. Хотите в Ленинград, девушка?       — Не хочу, — отказалась Рита, и Валера сжал ее руку в своей.       — Она никуда не поедет.       — Тогда обращаем нового? — предложил Феликс Феликсович.       — Нет, мы никого не будем убивать, — мотнул головой Валера. — Вы сами сказали, мой город — мои правила. Если вы кого-то здесь убьете, это вашей же конвенции противоречит, так ведь?       — Так, — согласился Феликс Феликсович. — Но надо же нам как-то держать связь?       — По телефону позвонить не судьба? — спросил Валера.       Феликс поморщился.       — Это же я должен быть около телефона, ты должен быть около телефона… А если ты на уроках, но мне срочно нужен? Нет, намного удобнее общий пиявец, который мои мысли тебе напрямую передаст, а тебе мои.       — Я вам не разрешаю убивать в моем городе, — упёрся Валера.       Феликс возвел глаза к небу.       — Ладно, можем убить в соседнем, я договорюсь.       Валера подобрался. Его благодарность всё-таки имела границы. Значит, сначала обратить пиявца, потом убить пиявца, а потом, глядишь, Валера станет таким же беспринципным убийцей, как был Серп Иванович.       Каким наверняка был Феликс Феликсович.       Избавить от него мир точно было бы очень хорошим поступком, достойным настоящего комсомольца.       — Ладно, — словно прочитал его мысли Феликс, — пойдем другим путем. Твоя мораль позволит тебе добить умирающего, мой маленький святоша? Пойдем в больницу, найдем кого-нибудь безнадёжного и продлим ему жизнь. Так будет хорошо?       Валера хотел сказать «нет», но рядом стояла Рита, держала его за руку и при ней говорить такое вслух просто не поворачивался язык.       Зато повернулся у Лёвы.       — Валер, ты чего?! Даже не думай, ты же нормальный, а не как эти кровопийцы!       — Я бы попросил не обобщать, — Феликс Феликсович накинул на шею шарф и повернулся к Лёве. — Тебе, молодой человек, тоже потребуется пиявец. И да, подпись под конвенцией, учтите, беззакония мы не терпим. Откажетесь — и любой из нас будет вправе убить вас, если вы зайдете на чужую территорию.       Он поправил мизинцем прядь волос над лбом и кивнул:       — Словом, не делайте глупостей, мальчики.       — Тут не только мальчики, — угрюмо напомнила Рита.       — Милая барышня, я просто и не предполагал, что от вас можно ждать глупостей, — развел руками Феликс Феликсович. — Мне показалось, вам свойственен здоровый прагматизм. Возможно, мы бы с вами даже поладили, если бы мне не нравились дамы постарше.       Павел хрюкнул и тут же закашлялся, словно хотел прикрыть этим смех.       — А вы для меня, наоборот, слишком старый! — огрызнулась Рита.       — Вы даже не представляете, насколько, — серьезно согласился Феликс Феликсович. — Не вздумайте меня за это осуждать, дело вкуса, знаете ли! Паша, забирай посуду и пойдем. Завтра встречаемся у первой городской больницы в десять утра…       — В десять у меня уроки, — напомнил Валера. — В два часа дня.       — Ты этого не сделаешь, — проговорил Лева без особой уверенности, и Валера не стал отвечать.       — Сделаешь, — понял Лёва. — Валер, я от тебя этого не ждал. Ты же всегда был…       — Только не втягивайте меня в ваши драмы! — перебил Феликс Феликсович. — Встречаемся завтра, в два часа, и обращаем пиявцев с тем, кто придёт. Город тоже поделите сами. Хотите — пополам, не хотите — подберём второму новый. Вот Анадырь почему-то никто никогда не хочет брать!       Он махнул своему пиявцу и быстро зашагал прочь, на ходу небрежно перелетая ограды и могилы. Валера с самого начала знал, что ничего хорошего от Феликса Феликсовича ждать не стоит.       — Я, пожалуй, тоже пойду, — сказал Лёва, пытаясь отряхнуть землю со своей школьной формы. Увы, отчистить с нее мокрую глину было не так-то просто.       — Куда пойдешь? — спросила Рита, кивая на крест с табличкой. На ней значилось имя и дата смерти. — Только не говори, что домой.       — К Валентину Сергеевичу, — сказал Лёва мрачно. — Он подскажет, что делать.       — И это тоже плохая идея, — тряхнула головой Рита. — После того, как тебя убили, Валера с ним очень плохо разошелся. Проще говоря, чуть не убил.       — Не собирался я его убивать! — справедливости ради заметил Валера. — Всего-то связал, чтобы он свой арбалет на меня не наставлял.       А ещё чуть не задушил, когда схватил за шею, но об этом говорить не стоило. Лева и без того отвернулся, опустил плечи.       — Стоило ожидать… Ничего, мы с ним договоримся.       Его уверенность вызывала подозрения.       — О чем именно договоритесь?       — О чем надо.       — То есть, могилу не закапываем? — спросил Валера прямо. — Чтоб Валентину Сергеевичу лишний раз не трудиться.       — Можно и закопать, — отозвался Лёва. — Стратилаты обычно до праха сгорают, даже костей не остаётся. Не понадобится прятать труп.       Валера промолчал, не зная, что сказать. Лева имел право выбирать, жить ему дальше стратилатом или нет, но все равно… не для того они полночи лопатами махали!       — А как же талисман? — вставила Рита. — Феликс Феликсович же сказал, что пока он цел, то дар перейдет кому-то другому. И мы не знаем — кому.       — Это точно правда? — уточнил Лёва после паузы. — Точно перейдёт?       — Тебе же перешёл.       — Да, мне… Значит, вы всё-таки его победили?       — Валера победил, — кивнула на него Рита. — Твой Валентин Сергеевич, кстати, не такой и хороший человек. Он Валеркину плиту отдал и сам где-то по коридорам шлялся, пока Глеб чуть нас всех не убил. Но там отец Павел вовремя вмешался, и поэтому Валерка всё-таки победил. Вот только ему меня укусить пришлось, так что я теперь пиявец. Вот такие новости.       — Понятно, — протянул Лёва. — И как это тебе? Много у тебя тушек? Ты готова отдать жизнь Валерке, как только он потребует?       — Я не потребую, — сказал Валера. — Этот Феликс рассказал…       Стоило признать, что Феликс Феликсович вообще болтал без умолку всё время, но иногда от него можно было услышать и что-нибудь полезное.       — Что пиявцы умирают, только если из них кровь выпить. Если не пить, живут себе сколько угодно.       «Иеронов был пошлым извращенцем, который обожал кусать маленьких детишек, — говорил Феликс. — Потом убивал, ничего лучше придумать не мог, видимо. Но если ты нормальный стратилат, то обращаешь председателя горкома, директора универмага, хорошего парикмахера, наконец, чтоб стричься без очереди… С детей-то что взять?»       — Ясно, — кивнул Лёва, и Валера каким-то седьмым чувством понял, как изменилось его настроение. — Значит, если я умру, то дар Глеба перейдет дальше? Потому что цел талисман? И где его найти?       — Завтра Феликса спросим, — предложил Валера и снова взялся за лопату. Могилу нужно было закопать и привести в приличный вид до утра.       С кладбища они вышли нескоро. Могильный холм, кажется, так и не получилось довести до прежней высоты, лишний объем пришлось добирать венками.       — Может, с соседних могил притащить ещё? — спросила Рита, с сомнением разглядывая результат их работы.       Луна к тому времени ушла за горизонт, милосердно убавив освещенность, но трое вампиров все равно видели в темноте достаточно хорошо — к их собственному сожалению.       — Тогда точно заметят, что что-то не так, — сказал Лёва, скептически оглядывая собственную могилу. Вряд ли кому-то вообще приходилось видеть такое. — А так… Ну, решат, что ветром растрепало. Вряд ли будут откапывать и проверять, да?       — Надеюсь, — сказал Валера. — Может, твои и не приедут на кладбище на этой неделе, а там дожди пойдут. Будут думать, что земля от влажности просела.       — Главное — лопаты возле могилы не оставлять, — Рита выдернула из земли и закинула на плечо оба их инструмента. — А не прогулять ли нам завтра школу, а, Валер?       — Нет. Уроки сделаны, спать нам не обязательно, так что не стоит лишний раз внимание к себе привлекать.       Валера очень старался не командовать Ритой. Не подчеркивал, что она всего лишь пиявец, что она будет его слушаться, что бы он ни сказал. Рита словно и сама это чувствовала. Иногда вроде бы начинала спорить, но быстро отмахивалась, говорила «Ладно, как хочешь».       Валера очень надеялся, что она с ним соглашалась по своей воле.       — А мне куда? — спросил Лёва. — Может, всё-таки к Валентину Сергеевичу?       — Ты опять?! — Валера толкнул его плечом. — Договорились же!       — Да я не в этом смысле, — отмахнулся Лёва не слишком убедительно. — Просто домой мне нельзя — у меня же вон, могила с венками есть. Под мостом жить как-то не хочется, а Валентин Сергеевич, может, и согласится помочь.       — Или встретит тебя осиновым колом в грудь, — заметила Рита. — Ты бы его видел, когда Валера меня обратил. Я думала, он сейчас взорвётся от злости.       — А почему он тебя обратил, кстати?       — Так было нужно, — ушел от ответа Валера. Вспоминать тот день в подвалах школы ему не хотелось. — Потом расскажу.       — Лёва может пожить у меня, — предложила Рита. — Бабушка не будет задавать вопросов, если я ее… ну, вы поняли.       — Не смей кусать бабушку! — выпалил Валера и очень удивился, когда Лёва сказал то же самое одновременно с ним.       — Тогда бабушка не поймет, кто этот мальчик, и почему он у нас живёт, — возразила Рита. — Можно, конечно, сказать ей правду. Что он умер и воскрес, и теперь ему нельзя домой, чтобы родители с инфарктом не свалились… бабушка у меня верит во всякое такое. Но тогда в курсе дела будут все ее подруги, и скоро они пойдут прикладываться к Лёве, как к чудотворным мощам. В общем, лучше укусить.       Впервые Валера подумал, что Феликс Феликсович может быть был прав. Ну, когда предлагал Рите уехать в Ленинград. Для бабушки Риты это точно было бы безопаснее.       — Лева пойдет со мной, — решил он за всех.       — А родители? — спросила Рита. — Ты же их не кусал, они точно спросят, кого ты привел.       — Скажу, что одноклассника, — Валера забрал у нее лопаты, одну отдал Лёве, другую понес сам. — Скажу… не знаю ещё что, придумаю!       — Дело твоё, — пожала плечами Рита. — Если не прокатит — мое предложение всегда в силе. Ну, как пойдем? Пешком или пробежимся?       Валера посмотрел на часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали пятый час утра. Общественный транспорт ещё не ходил, от кладбища было тащиться столько, что родители могли встать раньше.       — Бегом, — решил он. — Так быстро, как получится. Лёв, ты как, справишься?       — Считаешь, я бросил футбол — и бегать уже разучился?       — Ты месяц был мертв, — напомнил Валера. — Так что, могу понести, если… не знаю, у тебя трупное окоченение какое-нибудь ещё не прошло.       — Нет у меня никакого окоченения! — Лёва тряхнул головой. — Видишь, нормально шевелюсь.       — Тогда побежали!       Рита первой сорвалась с места. Валера подождал, пока Лёва её догонит, и только тогда припустил за ними.       Вампиры могли двигаться значительно быстрее людей. Поэтому пришлось бросить волейбол и записаться в кружок радиоэлектроники, там вампирские преимущества не считались. Валерка вообще старался быть человеком настолько, насколько это возможно.       Чаще всего это получалось. Иногда, вот как сейчас, иначе было нельзя, и он старался не замечать, насколько ему это нравится. Когда проносишься по пустой дороге, и кажется, что тени тянутся за тобой, и сами помогают перелетать по два метра за шаг. Хотя откуда ночью взяться теням? Но они находятся, они готовы поймать, если упадешь.       Если ты им только позволишь.       Поэтому Валерка и не позволял.       С Ритой они распрощались возле её дома. Провожать её было не обязательно — ночь, улицы пустые, вряд ли она кого-то могла встретить. Но Валерка все-таки предпочитал перестраховаться. Мало ли, попадется какой-нибудь пьяница на дороге, потом думай, куда труп прятать!       Так что он проводил Риту, дождался, пока она заберется домой через окно — по наружной стене, всего-то на четвертый этаж, секундное дело для вампира! — и помашет им рукой.       — Спокойной ночи, мальчики!       — Да когда тут спать…       Рита засмеялась и захлопнула окно.       — Пойдем, — Валера хлопнул Леву по плечу. — Для начала вдоль дома направо, потом покажу. Тут дворами совсем рядом.       — Ты уверен, что готов позвать меня к себе? — спросил Лёва серьезно. — У тебя же родители.       — А ты сытый, — отрезал Валера. — Я уверен, что ты на них не нападёшь.       — А если все-таки да?!       — То я оторву тебе голову и скажу, что так и было, — Валера постарался, чтобы это прозвучало шуткой. Он, правда, хотел верить, что не ведет монстра себе в квартиру. Вот Феликса Феликсовича бы ни за что не пригласил, но Лёва — это же другое. Он на вампиров охотился, и теперь ни за что бы не стал нападать на людей. Наверно. По крайней мере, в это хотелось верить.       — Я понял, — Лёва серьезно кивнул. — Я очень постараюсь их не трогать, Валер. Но если что — отрывай и не сомневайся.       От его тона становилось не по себе. Валера не стал отвечать, да и что на такое скажешь?       В свою квартиру он вернулся также, как и Рита, — по стене в окно, разве что для вида цепляясь за соседские балконы и вглядываясь в чужие темные окна с задернутыми шторами. В любую секунду любая могла отодвинуться, и Валера встретился бы взглядом с кем-нибудь из соседей, и тогда…       «Ольга Николаевна, а ваш-то Валерка по ночам по балконам лазает! Как бы не к Катьке из третьего подъезда ходил… а может, он вообще курит?!»       Соседям почему-то всегда было дело до чужой личной жизни.       В этот раз повезло, снова, и забраться удалось без лишних свидетелей. Не лишний свидетель, а вполне даже соучастник, внизу зашёл в подъезд и наверняка уже поднимался по лестнице.       Валера торопливо разделся. Спортивные штаны были все в глине чуть ли не до колен. Кеды тоже пришлось нести в прихожую двумя пальцами и надеяться, что родители не спросят.       В дверь еле слышно постучали.       — Кто там? — спросил Валера, уже не стараясь соблюдать тишину. Лёва Хлопов должен был появится у них в доме вполне официально.       — Я, — сказал Лёва и добавил так тихо, что только вампирский слух и помог расслышать: — Лагунов, пусти в домик.       — Заходи, — Валера со щелчком провернул ключ и открыл дверь. — Заходи. Приглашаю.       Лева переступил порог, заоглядывался, хотя квартира у их семьи была самая обычная, как у всех: тесная прихожая, куда еле влезли банкетка и вешалка, узкий короткий коридорчик на кухню, открытая дверь в «зал», где Валера когда-то спал вместе с братом, а в последние годы один, на купленном по какому-то блату заграничном диване. Его можно было разложить так, что он занимал полкомнаты, но мама не любила, чтобы Валера так делал. Говорила, от колёсиков ковер протирается.       — Разувайся, — командовал Валера, чтобы чувствовать себя менее неловко. — Ванную сейчас покажу, умоешься…       — Валер, кто тут? — папа вышел из темноты соседней комнаты, на ходу натягивая майку. Волосы у него стояли дыбом после сна, голая шея притягивала внимание. Лева держался молодцом и даже не облизнулся.       — Это мой друг, мы с ним вместе в лагере были, — сказал Валера торопливо. — Я его в гости позвал.       — В пять утра? — уточнил папа. За его спиной показалась мама в халате.       — В любое время. Тут такое дело… Я тебе сейчас расскажу, — сказал Валера и потянул Лёву в ванную. — Так, ты пока умывайся…       — Может, я всё-таки пойду?       — К Валентину Сергеевичу? Ни за что, — отрезал Валера и закрыл дверь, оставляя Лёву в ванной. Тут же зашумела вода.       — Пап, мам, — тихо сказал Валера. — Можно Лёва у нас поживет пару дней? У него родители сегодня напились и… побили его немного и из дома выгнали.       Врать родителям было до сих пор непросто. Они в последнее время и так смотрели на него как-то иначе, чем раньше. Или никак не могли принять, что сразу после смерти Анастасийки он подружился с Ритой, или что-то все же помнили с тех пор, как были тушками. Честно говоря, Валера боялся их расспросить.       — Пару дней? — папа встретился с мамой взглядом. — А родители не станут волноваться? Не хочется, знаешь ли, чтобы его у нас искали с милицией.       — Они не станут, — тут Валера сказал чистую правду. Родители Лёвы ни за что не стали бы искать своего ребенка, потому что точно знали, где он лежит. — Они это… дня по три пьют обычно. Он уже сбегал летом и ночевал где придется.       — Валера, твоя компания не перестает меня изумлять, — начал было папа, но мама перебила:       — Конечно можно, бедный ребенок! — она толкнула папу в бок и посмотрела осуждающе. — Валера же не с его родителями общается! Мальчик голодный, наверное? Скажи ему, пусть оставит форму в ванной, я почищу. И дай ему что-нибудь из своей одежды.       — Спасибо, — Валера кивнул. — Я знал, что вы меня поймёте.       Он был рад, что в этот раз удалось обойтись без укусов и прочей кровавой магии. Без этого жить было куда лучше.       — Лёв? — Валера стукнул в дверь ванной, не дождавшись, пока он выйдет сам. — Я зайду?       — Угу.       Шпингалет щелкнул и дверь приоткрылась. Лёва стоял в одних трусах, майке и в пионерском галстуке. Валере было бы смешно, если бы он не понимал его мысли — сам первое время боялся расстаться со всеми знаками, помогающими выживать.       — Лучше значок оставь и в карман сунь, — посоветовал он, протягивая Лёве штаны и рубашку. — Форму тут оставь…       — Я слышал, — перебил Лёва. Потом втянул Валеру в ванную и, закрыв дверь, снова пустил воду. — Я же не могу все время у тебя жить. Или как это теперь у нас называется.       — Говори тише, пожалуйста, — попросил Валера. Конечно, льющаяся вода должна была заглушить их голоса, но слух у мамы был как у нетопыря, любой вампир обзавидуется. — И вообще, не думай об этом сейчас.       — А о чем думать? — шепотом спросил Лёва. — О том, кого съесть? Ты меня как с родителями оставишь?       — Никак, — честно ответил Валера. — Они на работу уйдут сейчас и до вечера их дома не будет. Когда в школу пойдем, я тебе свои ключи отдам, вернешься — переждешь тут день. К вечеру что-нибудь придумаем. А сейчас ты всё равно сытый и вообще можешь обойтись без крови до следующего полнолуния.       Лёва молчал долго, потом кивнул и молча начал натягивать штаны. Валера прижался к двери, потому что кабинет для тайных переговоров из ванной был так себе — маловат.       — Ты будешь обращать себе пиявца для связи с этим Феликсом? — спросил он.       — Нет.       Другого ответа Валера и не ждал.       — А я, наверно, всё-таки соглашусь. Понимаешь, он говорит, что если играть по их правилам, то других стратилатов в городе без моего разрешения не будет. Значит, и пиявцев тоже. Значит, людям буду угрожать только я.       — Считай, что и ничего, — согласился с ним Лёва. — Ты хорошо держишься. Я не уверен, что смогу также.       — Сможешь.       Почему-то очень хотелось, чтобы это было правдой. Чтобы Лёва тоже оказался из тех, кто способен жить с этим проклятием, и не заходить за черту. Возможно, вместе они смогли бы что-то изменить. «Вместе легче». Валера отбросил эту мысль.       — Ну, пойдешь завтракать или сказать им, что ты лучше поспишь?       — Второе. Так всем будет удобнее, — сказал Лёва. — Не хочу пока общаться с людьми.       Валера знал, что потом он привыкнет. Это в самом начале тяжело. Кажется, что у тебя какая-то заразная болезнь, и нельзя ни к кому подходит, чтобы не заразить. И сказать никому нельзя, потому что если про эту болезнь хоть кто-то узнает, то все, люди больше и близко не подойдут, ни один. Валере тогда повезло, у него была Анастасийка. У Лёвы были они с Ритой.       — Ладно, передам родителям, что ты всю ночь не спал и по городу бродил. Можешь лечь в зале на диване, мы скоро уйдём.