Кукла и дракон

      — Я больше никогда этого не сделаю, — мрачно заявила Амалия, когда головокружение прошло, а рвотные позывы наконец перестали её мучить.       Ей оставалось только сожалеть о том, в каком состоянии она вдруг оказалась. Хвост растрепался, её великолепная загорелая кожа стала бледнее примерно на три тона, а сама она чувствовала себя настолько истощённой, что ей пришлось сгорбиться, опираясь на ближайшее дерево, пока к горлу всё ещё подступала тошнота. Ей потребовались все её силы, чтобы удержать свой завтрак.       Или хотя бы то, что от него осталось.       Оглянувшись на близнецов через плечо, она прошипела:       — Вы что, не могли предупредить меня заранее?!       Вздрогнув от внезапно вспыхнувшей вспышки гнева — за исключением парочки проявлений высокомерия, Амалия с момента прибытия была предельно вежлива и демонстрировала идеальные манеры, — Юго и Адамай замолчали, мысленно обсуждая, кто из них должен взять гнев принцессы на себя. Король поджал губы, когда его брат-дракон услужливо заметил, что идея была Юго, и, более того, невеста тоже была его, поэтому ему с ней и разбираться.       Раздражённо вздохнув, Юго пробормотал «она не моя невеста», прежде чем нетерпеливое «Ну что?» божественной куклы вернуло их внимание к ней. Она опиралась на дерево спиной, прислонившись к нему со скрещенными на груди руками и поднятой в ожидании бровью. Элиатроп только нервно хрустел пальцами, но в конце концов признался:       — Ну, по правде говоря… Мы и не подозревали, что так произойдет. Ты вроде как первая из чужого народа, кто когда-либо проходил через портал, — закончил он с неловким смешком, пока неловко потирал затылок.       Амалия закрыла глаза и сжала ладони в кулаки. Она оскалилась, почувствовав, что скоро лопнет от переполняющего её гнева. То, что начиналось как идеальное начало идеального дня, вскоре превратилось в гораздо более тошнотворное событие. Буквально.       Сначала всё было замечательно. Она была так впечатлена видом улыбающегося Юго с протянутой рукой, что даже не ощущала, что двигается. Она была так захвачена сплетением их пальцев, что почти не заметила, как шагнула в портал.       Пребывание в портале элиатропа было одновременно и мимолетным, и продолжительным. В течение нескольких секунд кукла Садида ощущала лишь то, как сотрясалось её вакфу, как будто переносится сама сущность, а не только тело. В мгновение они оказались за пределами дворцовой территории.       Это было захватывающе.       Пока не перестало.       Едва ноги Амалии коснулись земли, как дрожь, которую она испытывала, находясь в портале, усилилась в десять раз, и совсем не в лучшую сторону. Если раньше ей казалось, что вся её сущность путешествует вместе с телом, то теперь, что только её душа и выбралась наружу, оставив позади тело и, что еще важнее, желудок. И всё это закончилось тем, что через долю секунды он рухнул вниз, а вместе с ним и его содержимое.       В одну секунду Амалия стояла на ногах, с удивлением осматривая всё вокруг, а в следующую — скорчилась в кустах, опорожняя желудок и мысленно прося окружающую растительность её простить. Позади неё стояли два очень обеспокоенных брата и спрашивали, всё ли с ней в порядке.       Вспомнив эту неловкую сцену, дикая красавица сморщила нос и вздёрнула подбородок, но в итоге решила их простить. В конце концов, похоже, они были так же ошеломлены её реакцией, как и она сама.       — Вам повезло, что я не испачкала свой наряд.       Юго облегчённо вздохнул, но вскоре снова забеспокоился. Медленно подойдя к Божественной кукле, он положил руку ей на плечо.       — Ты уверена, что с тобой всё в порядке? Мы всегда можем вернуться, если тебе нехорошо.       — Ты шутишь?! — вскрикнула Амалия, отпрянув от его прикосновения, пусть и инстинктивно. — Я буквально пять минут как вышла из дворца! Мы не можем сейчас просто так вернуться!       Адамай пришёл на помощь своему брату, который смотрел на куклу Садида огромными беспомощными глазами.       — Мы просто не хотим, чтобы ты перенапрягалась, Амалия. В конце концов, ты — наша ответственность…       Кукла прищурилась на слова дракона, не понимая, почему они заставляет её чувствовать себя нелепым ребенком. Немного раздраженно закатив глаза, она продолжила:       — Ребята, я в порядке. Правда. Просто я твёрдо решила никогда больше не проходить через твои порталы, если только от этого не будет зависеть моя жизнь.       — Это может быть проблемой… — тихо признал Юго. Неловко взглянув на Амалию, он пояснил: — Место, куда я хочу тебя отвести, находится довольно далеко, а мои порталы — самый быстрый способ туда попасть.       — А почему ты сразу не телепортировал нас туда? — в недоумении вскинула бровь она.       — Потому что наши порталы так не работают, точнее, не совсем так… — ответил он, но не стал ничего объяснять, ограничившись лишь взволнованным: — Скажем так, очень сложно предсказать, как далеко порталы могут тебя перенести, хорошо?       — Хорошо… — пробурчала Амалия, безуспешно пытаясь осмыслить всё это. Сдавшись, она спросила, положив руки на бёдра в ожидании ответа: — Так и как же нам туда попасть? Я имею в виду, без порталов.       Ответил Адамай. Он когтем указал на джунгли позади неё, и его рост заставил куклу Садида выгнуть шею, чтобы проследить за его пальцем.       — Мы могли бы просто пройти прямо через джунгли, но это займет больше времени: около часа или дв... Ох!       Амалия схватила его за лицо и приблизила к себе, подавшись всем телом вперёд и заставив его ошеломлённо моргать, глядя на её сияющую улыбку.       — Почему ты сразу не сказал?! Это идеально!       — Я? — саркастически выдал он и нахмурился, его голос был немного приглушен из-за того, что руки куклы крепко сжимали его щёки.       — Правда? — в то же время спросил Юго.       — Конечно! — воскликнула Амалия, разводя руки в стороны и наконец-то отпуская Адамая, который умудрился споткнуться на ровном месте, хотя ему и удалось восстановить равновесие, прежде чем он рухнул лицом в землю. Разволновавшись, кукла сделала мысленную заметку в будущем быть более внимательной к личному пространству элиатропов и драконов. — Мы должны исследовать остров Ома, верно? А что может быть лучше, чем пройти через джунгли? — сжав кулаки, она взволнованно завопила: — Ох, наконец-то я смогу почувствовать, что чувствуют здешние растения!       И, развернувшись, она направилась в гущу тропической растительности. Когда она ушла в глубь джунглей, оставив за собой ошарашенных близнецов, братья лишь недоумённо переглянулись.       Ладно, тошнотворных порталов Юго было достаточно, чтобы кукла вышла из себя и чуть не разорвала их на части, но многочасовая прогулка по влажным джунглям — это, видимо, повод для праздника? И она намеревалась проверить, как чувствуют себя растения?       — И что это сейчас было? — задал риторический вопрос Юго, нарушая неловкую тишину. Его лицо исказилось в растерянной гримасе, когда он попытался осмыслить все происходящее. — Единственное, что я могу понять, — это история с растениями. В конце концов, она же кукла Садида. Но всё остальное?!       Покачав рогатой головой в знак капитуляции, Адамай ограничился тем, что обнял брата за плечи, прислонившись к нему.       — Не принимай близко к сердцу, Юго. Как видно, одна из немногих констант в Кросмозе — это то, что женщины сбивают с толку; неважно, элиатропы они, драконы, божественные куклы… Нет никакой надежды на то, что мы когда-нибудь сможем понять ход мыслей этих загадочных созданий.       Юго рассеянно кивнул, соглашаясь с выводом брата, так как в его словах всё же была доля истины. В этот же момент пронзительный и слегка раздражённый голос Амалии донесся до них даже из джунглей, выбив их из колеи:       — Вы идете или как?!       Кукла ритмично постукивала ногой по земле в ожидании их появления, когда оказалась застигнута врасплох вспышкой голубого цвета, заставившей её вскрикнуть и прижать руку к груди: король элиатропов и его брат-дракон вышли из очередного портала.       Она всё ещё прижимала руку к себе, пока пристально глядела на них.       — Неплохо было бы предупредить…       — Прости, — кротко извинился Юго, потирая затылок. Он слегка нахмурился, когда Амалия осталась стоять на месте, выжидательно глядя на него. — Что-то случилось?       — Хм, дай-ка подумать… — кукла сделала задумчивый вид, прихватив пальцами подбородок. Затем она продолжила спектакль, притворившись, что загорелась от осознания: — Может, ты поведешь нас, раз уж только ты знаешь, куда мы должны идти?       — Ах, да. Пойдём. Как сказал Ад, это практически прямая дорога на другую сторону, — Юго махнул рукой, и Амалия и Адамай последовали за ним, замыкая шествие, — если это вообще можно было так назвать, когда в группе было всего три человека.       Теперь, когда они снова были в пути, Амалия разрешила себе на мгновение просто расслабиться. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, она позволила всему окружающему миру соединиться с ней. Она чувствовала мягкую землю под ногами, которую ощущала пальцами, когда с удовольствием их сгибала. Лёгкий ветерок ласкал её кожу, как и листья на верхушках покачивающихся деревьев. И, даже если она не могла общаться с ними лично, учитывая свою природу, она могла ощущать всех мелких животных, сосуществующих с растительностью в округе через стволы, пни и ветви.       Природа здесь была спокойна. Здесь было почти так же спокойно, как в царстве отца в Инглориуме.       О, это было чудесно. В тысячу раз лучше, чем то, что она видела со своего балкона. И всё же странное ощущение охватило её, заставив понять, что этого недостаточно. Что-то — что-то мощное — тянуло её к себе, подсказывая, что там гораздо больше, чем то, что она уже ощутила. И сейчас она знала наверняка: она должна найти то, что её манило.       Это был импульс, въевшийся в её кожу настолько глубоко, что она бы сама себя не простила, если бы попыталась избавиться от него. По какой-то причине она просто знала…       — Я хотел сказать, Амалия, что впечатлён твоими способности к перевоплощению.       Слова Адамая вывели её из транса, заставив моргнуть, чтобы сориентироваться. Судя по тому, как солнечный свет проникал сквозь листву деревьев, они уже углубились в джунгли.       — Ад так почти никому не говорит, понимаешь? — вмешался Юго, улыбаясь им через плечо.       — А? — Амалия моргнула ещё пару раз, прежде чем поняла, о чем они говорят. — О! Спасибо, Адамай. Хотя в данном случае я не уверена, что это можно назвать «перевоплощением». В конце концов, я просто переоделась.       — Ты умела делать это с самого начала? — продолжил он, с любопытством наклонив голову. — Ведь каждый раз, когда мы тебя видели, ты всегда носила одно и то же платье…       — Я просто не видела причин носить разные наряды каждый день, — пожала плечами она, а затем жестом указала на Юго. — А ещё я подумала, что носить какую-то определённую одежду — это особенность элиатропов. Юго и остальные всегда носят одно и то же!       — Мы меняем одежду. Просто мы не перебарщиваем, если только это не важный случай… — пробормотал король в попытках себя защитить. Опустив глаза, Юго спросил: — Так ты всё это время переодевалась?       — Ну конечно! Я вообще-то каждый вечер переодеваюсь в пижаму. Ты что, думаешь, я просто так легла бы спать в этом платье? — она рассмеялась от одной только мысли об этом, звук получился весёлым и воздушным.       К её смеху присоединились и братья, хотя их смех был более неловким, и они обменялись многозначительными взглядами. Адамай мысленно отметил, что Юго уже пора вызвать королевского портного, на что элиатроп смог лишь смущённо пробормотать «я знаю» в ответ.       После этого разговор перешёл на всевозможные темы. Теперь, когда Амалия наконец избавилась от головокружения, она снова стала той милой и любопытной девушкой, какой её знал Юго. Пока божественная кукла добродушно укоряла их за чрезмерное употребление мяса, Юго втайне надеялся, что ничто больше не испортит её настроение.       Не поймите его неправильно! Амалия большую часть времени была очень милой, и вполне понятно, что она расстроилась после этого… инцидента, но разительный контраст между милой, доброй куклой, которую он знал, и угрюмым, злобным существом, которое могло заставить их обоих подчиниться, просто повысив голос, был ужасающим.       Рассказывая Амалии о том, что он видел на острове Ома, и обещая в конце концов взять её с собой из-за бесконечных уговоров и щенячьих глазок, Юго напоролся на большой лист, который преградил дорогу и впечатался ему в лицо. Его спутники рассмеялись над ним, но элиатроп ограничился тем, что добродушно закатил глаза, а затем призвал клинок вакфу, чтобы срубить лист.       Как оказалось, это была ошибка.       С болезненным придушенным звуком Амалия упала на колени, прижав руку к груди и тяжело дыша. Побледнев при виде её лица, Юго в одно мгновение оказался рядом с ней, одной рукой обхватил её за плечи, а другой притянул к себе.       — Амалия, что случилось? Что случилось?! — встревоженно спросил он, осматривая её на наличие каких-либо повреждений.       — Это… это… лист… — наконец удалось выдохнуть ей. На её лбу выступили бисеринки пота, и она слабо взглянула на Юго.       Элиатроп нахмурил брови, не понимая, что происходит. Он бросил на брата вопросительный взгляд, но тот лишь покачал головой, давая понять, что тоже в растерянности.       — Лист? Ты имеешь в виду тот, который я только что срезал?       Она с трудом кивнула.       — Что с ним не так? — спросил Адамай.       Амалия не сразу смогла заговорить, её дыхание всё ещё оставалось неровным. После мучительно долгого времени, прислонившись головой к груди Юго, чтобы было легче, она наконец объяснила:       — Технически я садида, то есть одна из народа моего отца… Я связана со всей растительной жизнью вокруг меня. Я… я чувствую их боль.       Юго захотелось дать себе пощечину, когда он осознал масштаб случившегося.       — Значит, когда я срезал тот лист, чтобы расчистить дорогу, ты сама это почувствовала, — закончил он за неё и виновато покачал головой. — Амалия, мне так жаль… Клянусь, я не знал!       Её рука легла ему на грудь, прямо на сердце, и на мгновение Юго показалось, что оно замерло.       — Всё в порядке, — слабо, но не менее искренне и очаровательно улыбнулась она, и элиатроп почувствовал, как сердце его вновь заколотилось. — Теперь ты знаешь, и я уверена, что ты никогда не ранишь меня. По крайней мере, намеренно.       — Может, нам вернуться? — обратился Адамай к Юго, но прежде чем его брат успел ответить, Амалия вмешалась:       — Нет, нет! Я в порядке, правда! Мы можем продолжить! — настаивала она.       — Ты буквально рухнула, потому что я срезал лист, — счёл нужным заметить Юго, поддаваясь тому же защитному порыву, который он испытывал в прошлый раз из-за Чиби и Гругала.       — Отец сказал, что поначалу я буду немного чувствительна к таким вещам, но со временем у меня выработается иммунитет, и боль будет не такой сильной, хотя моя связь с природой никогда не прервется. Но я в порядке, правда. Через несколько минут всё будет так, как будто ничего и не было. Пожалуйста?       Все силы Юго на то, чтобы отказать ей и вернуться домой, испарились в одно мгновение при виде её умоляющих глаз, которые будто смотрели ему в душу.       Он издал многострадальный вздох.       — Ладно…       — Ура! — воскликнула Амалия, вскакивая на ноги. По крайней мере, теперь она выглядела лучше. Затем она подняла палец и подмигнула им. — О, ещё кое-что. Оставьте «мешающие растения» мне, хорошо?       Взглянув друг на друга и не зная, как поступить в этот момент, близнецы лишь пожали плечами, давая божественной кукле своё согласие.       — Конечно, почему бы и нет?       Всю оставшуюся часть пути Амалия сама заботилась о препятствиях на пути, по крайней мере, когда они возникали из-за растений, растущих слишком близко к тропинке. Её истинная сущность одиннадцатой куклы Садида проявлялась, когда растения повиновались каждому её приказу. Достаточно было одного взмаха её руки, чтобы листья и лианы сдвинулись в сторону и пропустили их.       Каждый раз, когда это происходило, Юго и Адамаи могли лишь с недоверием наблюдать за происходящим. Это действительно было невероятно. Они гадали, все ли садиды умеют делать то же самое или только Амалия.

***

      После этого небольшого перполоха прошло около часа, и на этот раз Амалия рассказывала им о забавных случаях, произошедших в Измерении Садида. В настоящее время она рассказывала о ссоре между двумя сёстрами и о том, как Садиде пришлось вмешаться, чтобы разнять их — совсем так же, как обычные родители разнимают ссорящихся детей, — и тут Юго наконец увидел, к чему он их вел. Его лицо расплылось в огромной улыбке, он резко остановился, заставив своих спутников подсознательно последовать его примеру, и стремительно развернулся.       Непонимающе моргая, Амалия спросила:       — Юго? Всё в порядке?       Он кивнул, возможно, немного более энергично, чем ему хотелось бы, но это не имело значения. Он поднял руки, словно это могло помочь ему лучше передать то, что он хотел сказать.       — Да, все замечательно, не волнуйся. Мне просто нужно, чтобы ты оказала мне услугу, ты сможешь это сделать?       — Сейчас? — спросила Амалия, склонив голову набок. Позади неё Адамай наконец понял, что задумал его брат, и не смог удержаться от небольшой ухмылки, скривившей его губы. Разумеется, Амалия осталась в неведении. — Ты уверен, что сейчас самое подходящее время? Может, стоит подождать, пока мы доберемся до того места, которое ты хочешь мне показать?       Адамай, положив руку ей на плечо, посмотрел на куклу.       — Место, которое мы хотим тебе показать, всё равно никуда не убежит, даже если мы немного задержимся. Иначе мы бы просто теряли время с того момента, как ты пообещала больше никогда не заходить в порталы.       — И это обещание я намерена сдержать… — пробормотала она себе под нос совершенно серьёзно. Закатив глаза и вздохнув, она в конце концов сдалась, подняв руки в знак капитуляции, а затем положив их на бедра. — Ладно, ладно. Что мне нужно сделать, Юго?       — Закрой глаза руками, — легко и загадочно ответил он.       — Что? Зачем тебе это нужно?!       — У меня есть свои причины, — пожал он плечами. Затем, увидев подозрение на её лице, он положил руки ей на плечи, безмолвно умоляя выслушать его. — Обещаю, Амалия, это не злая шутка или что-то в этом роде; я проведу тебя до конца пути. Но мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Ты сможешь это сделать? Сможешь ли ты довериться мне?       Амалия открыла было рот, чтобы ответить, но слова замерли у неё в горле от увиденного зрелища. В общем-то, ничего особенного — Юго просто смотрел на неё. Но в его напряжённом взгляде, в том, как он смотрел на неё, было что-то такое, от чего у неё перехватило дыхание. Амалия не могла понять, почему именно сейчас было важно приостановить их поход к таинственному месту назначения, но в этот момент, глядя в тёмно-карие глаза Юго, она так хотела разобраться.       Юго спросил, доверяет ли она ему. И сейчас, да, она доверяет. Она доверяла ему больше, чем любому другому человеку на острове Ома. Крошечный голосок в глубине души подсказывал ей, что так вышло не просто потому что она проводила с ним больше всего времени; он предупреждал, что всё гораздо глубже, чем ей кажется, но пока она отмахнулась от него. Она была слишком ошеломлена, чтобы беспокоиться.       Она даже почти не заметила, как шевельнулись её губы, когда она сказала:       — Да. Я доверяю тебе, Юго.       Белоснежная улыбка, которой он наградил её, заставила её щёки полыхать.       Божественная кукла наконец-то начала приходить в себя, пока её глаза следили за тем, как Юго встаёт позади неё. Прежде чем она успела спросить, что он делает, Юго просто взял её руки и закрыл ей глаза ладонями. По её позвоночнику пробежала дрожь, когда он прошептал ей на ухо:       — А теперь закрой глаза и не подглядывай, хорошо?       — Л-ладно, — вздохнула она и позволила элиатропу направлять себя, когда его крепкие руки легли ей на плечи.       Адамай с изумлением наблюдал за происходящим. Дракон знал, что братья и сёстры любят подтрунивать над Юго из-за его отношений с Амалией, и благодаря их тесной братской связи он понимал, что всё гораздо сложнее, чем все — в том числе и Юго — это представляют. И всё же то, чему он только что стал свидетелем, доказывало, что у происходяящего есть более глубокие корни.       Хотя Юго был добрым и заботливым человеком, поскольку это было в самом его характере, он редко был нежен с другими так, как с Амалией. По крайней мере, с тех пор, как его тело и разум окончательно синхронизировались. И даже тогда, когда его разум начал созревать, а тело не поспевало за ним, Юго начал оставлять эту свою мягкость для маленьких, безобидных существ и детей.       Единственным исключением были случаи, когда у их братьев и сёстер возникали проблемы и они нуждались в утешении. Однако перворождённые элиатропы и их драконы были слишком горды, чтобы просить о помощи даже тогда, когда она была им особенно нужна.       И всё же он был здесь, осторожно вёл Амалию за собой, и его голос и прикосновения были мягкими и заботливыми. Адамай не мог отделаться от мысли, что поведение его брата связано не с тем, что божественная кукла — это буквально дар богов, а с чем-то более глубоким.       Правда, Юго никогда в этом не признается.       — Ад, ты идешь? — спросил он через плечо, отрывая дракона от его мыслей. Встряхнув головой, Адамай кивнул и быстро присоединился к ним.       Наконец они достигли края джунглей, и впереди показалась их цель. Улыбка растянулась на губах Юго, и он наклонился к Амалии, шепча ей на ухо и получая какое-то нездоровое удовольствие от того, как в ответ по её позвоночнику пробежала дрожь.       — Теперь ты можешь смотреть, Амалия.       — Наконец-то! — воскликнула она и, не теряя времени, убрала руки от лица и открыла глаза. К сожалению, это был плохой выбор, потому что в них сразу ударил солнечный свет, заставив её зашипеть от боли и снова зажмуриться.       Когда же она научится? То же самое произошло, когда она родилась и впервые увидела отца и своих сестёр! Кукла не могла отделаться от мысли, что, в отличие от связи с растительным миром, чувствительность к свету никогда не станет менее мучительной.       Бормоча под нос что-то нечленораздельное, потирая глаза и моргая, чтобы восстановить зрение, кукла наконец смогла разглядеть, что предстало перед ней. Она громко вздохнула.       Перед ней расстилалось бескрайнее голубое пространство: гигантский водоём, простиравшийся до самого горизонта и мгновенно пленивший её душу. На горизонте была точка, где вода и небо сходились воедино, и из-за чистого и безоблачного неба невозможно было определить, где начинается одно и заканчивается другое. Она помнила, как видела нечто подобное со своего балкона, но тот вид не мог сравниться с этим. Движение воды было ритмичным и гипнотическим, оно образовывало волны, на вершине которых возникала чудесная белая пена, когда они разбивались о берег.       От охватившего её восторга кукла невольно сдвинулась с места, обратив внимание на новые ощущения под ногами. Она на пробу сделала несколько шагов, удивляясь ощущению тепла и зернистости под ногами и между пальцев. Предпочитая ходить босиком, Амалия привыкла ощущать под ногами твёрдую землю, траву или — в последнее время — гладкий холодный камень, но это… Это было ей совершенно в новинку.       Что это было?       Словно прочитав её мысли, Юго заговорил:       — Это, — он жестом указал на раскинувшийся перед ними пейзаж, — пляж. Довольно неплохо, правда?       В ответ Амалия лишь молча кивнула, слишком потрясённая, чтобы говорить.       Воспользовавшись её молчанием, он подошел к ней чуть ближе и указал на водоём.       — Видишь это? — на этот раз ей удалось произнести «угу». — Это море. Ну, по крайней мере, небольшая его часть: на самом деле оно огромно. А прямо сейчас ты ступаешь по песку.       Наконец Амалия обрела голос, хотя её изумление нисколечки не уменьшилось:       — Юго, это… Это невероятно! Мне кажется, я никогда не видела ничего подобного!       — Я подумал, что в Измерении Садиды такого нет, ведь там не так много растений, которые растут в подобной экосистеме. Поэтому я хотел показать тебе…       Не успел он договорить, как Амалия бросилась вперёд, в сторону моря, подняв шлейф песка, который заставил Юго прикрыть плащом себя и Адамая, чтобы он не попал им в лицо, или в глаза, или в рот… Они могли только удивленно смотреть, как кукла опустилась на колени прямо на берегу, где разбивались волны. Но пока Адамай забавлялся, наблюдая, как она сложила руки, чтобы попить воды, Юго мог только в ужасе смотреть.       Ещё больше его ужасало то, что его близнец ничего не делал, чтобы её остановить.       — Ад, что ты делаешь?! — закричал он, невозможно разочарованный. — Мы должны остановить её!       Но, к его ужасу, Адамай лишь добродушно закатил глаза. О богиня, дракон понимал, что нужно убедиться в сохранности куклы, иначе они рискуют столкнуться с гневом богов, но его брат, безусловно, уж слишком чрезмерно её опекал.       — Расслабься, братан. Пусть учится сама, — протянул он, а потом, к неверию Юго, усмехнулся: — Кроме того, будет здорово увидеть выражение её лица, когда она с отвращением выплюнет солёную воду.       Король поджал губы, его терпение иссякло.       — Адамай.       — Хм?       Юго устало сжал переносицу.       — Как соль влияет на растения?       — А? Ну, конечно, она их убивает.       Что это ещё за вопрос такой?       — Ну да. А кто такая Амалия?       — Она кукла Садида.       Ох.       Ох.       — Как я и думал, — не удержался и немного самодовольно прокомментировал Юго. Через секунду они оба бросились к Амалии, чтобы не дать ей навредить себе. В спешке они не смогли удержать опору на песке и рухнули вниз. Подняв голову и выплюнув изрядную порцию песка, элиатроп вдруг почувствовал непреодолимое желание себя ударить.       — Ну конечно, — раздражённо выплюнул он и, прежде чем Адамай успел у него что-то спросить, протянул руку и создал портал, который опустил их прямо за Амалией.       К сожалению, они опоздали. В тот момент, когда они приземлились, Амалия как раз успела сделать первый глоток воды. С широко раскрытыми от ужаса глазами братья готовились к худшему.       …И тут их лица застыли в замешательстве, когда Амалия издала жалобный звук, поморщившись и скорчив гримасу отвращения.       — Фу! Деревья Садиды! Что это за гадость?!       В то время как всё ещё приходящий в себя Адамай смог лишь с грохотом уронить лицо на песок, ошеломлённый Юго выдавил:       — Ну… да. Морская вода солёная. Пить её вредно.       — Никаких шуток! — прокомментировала Амалия, вставая и стряхивая песок со штанов. — От этой штуки меня чуть снова не стошнило, — когда она обернулась, чтобы посмотреть на близнецов, её брови нахмурились при виде измученного Адамая, расвалившегося на песке лицом вниз, и недоумённого выражения лица Юго. — Ребята, вы в порядке?       — Лучше не бывает, — язвительно, хотя и приглушённо, ответил Адамай, его лицо всё ещё лежало на песке.       Пока кукла лишь безучастно смотрела на их выходки, Юго пытался оглядеться по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно было бы отвлечь её от их маленькой ненужной паники. Глаза, сканирующие пляж, вдруг загорелись.       — Амалия, смотри!       Амалия проследила за его пальцем в указанном направлении, и её глаза расширились от интереса. На песке, лениво развалившись на куске дерева, лежало маленькое забавное существо. Оно было сине-красного цвета и имело желеобразную структуру, так что его туловище практически просвечивало, открывая взору несколько сердец разного размера. Глаза у него были большие и вытаращенные, но трудно было определить, где заканчивается туловище и начинается голова, так как ещё одной отличительной чертой этого существа были щупальца.       Оно было одновременно и отвратительным, и милым.       — А это что такое? — спросила Амалия, указывая на существо.             — Это краламур, — ответил Адамай. Однако, когда Амалия вновь повернулась к нему лицом, она инстинктивно сделала шаг назад, с удивлением заметив, что место дракона теперь занимает сине-белый краламур. Адамай удовлетворённо хмыкнул, увидев её реакцию. — Не ты одна знаешь толк в перевоплощениях, Амалия.       — Погоди, ты тоже умеешь перевоплощаться, Адамай?       Кивнув и выпустив струйку дыма, он снова вернулся в свою драконью форму.       — Вообще-то это драконья фишка, или, по крайней мере, это то, что могут делать драконы элиатропов, — он обменялся взглядом с Юго, прося подтверждения, которое получил в виде кивка. — Уверен, ты наверняка заметила, насколько мы друг от друга отличаемся.       Теперь, когда он заговорил об этом, Амалия припомнила те немногие разы, когда видела драконов вблизи. Когда она мельком видела Фаэриса, он был похож на крылатого, покрытого чешуей Озамодаса; Гругала было почти не отличить от человека; Шинономе была рогатой, краснокожей женщиной; а Бальтазар и Эфрим, казалось, предпочитали свои естественные формы.       Она едва заметно вздрогнула при воспоминании о самом маленьком драконе. Чем меньше она думала о нём и его ужасающих глазах, тем лучше.       Теперь, когда она позволила своему взгляду пробежаться вверх-вниз по форме Адамая, она поняла, насколько он отличается от своих братьев и сестры. В то время как другие драконы либо принимали свои истинные формы, либо более или менее гуманоидные, Адамай был, по сути, драконом с чловеческими чертами. Он всегда был двуногим, и его движения были очень похожи на человеческие, но вместо ладоней и стоп у него были когти; он не пытался скрыть свой хвост или телосложение, а они были совершенно точно как у рептилий; и лицо его было больше похоже на морду.       И при этом они были ошеломлены тем, что она просто переоделась, в то время как их драконы могли делать это. Это было невероятно.       Не зная о мыслях, проносящихся в её голове, Юго анекдотично заметил:       — Знаешь, когда наступает очередь Гругала патрулировать, он обычно принимает облик гигантского краламура, чтобы держать незваных гостей на расстоянии.       — Подожди, правда? Ты тоже предпочитаешь эту форму, Адамай?       — Не совсем, — дракон подавил дрожь от неприятного воспоминания, прежде чем бросить взгляд на усмехающегося брата. — В основном я просто провожу время так. В конце концов, — из его спины выросла пара крыльев, — я могу патрулировать и сверху.       — Понятно… А зачем вам вообще нужно патрулировать?       Юго напрягся от её вопроса и от того, что подразумевал ответ на него. Это была деликатая тема, поэтому будет лучше, если он плавно её сменит.       — Х-хэй! Хочешь искупаться, Амалия? — сказал он, неловко сцепив руки.       Если бы Нора была рядом, она бы воспользовалась случаем и отметила, что у её брата было много достоинств, но плавность не входила в их число.       Хотя Амалия и заметила его жалкую попытку сменить тему, она не стала заострять на этом внимания.       — Ты серьёзно? Ни в коем случае!       Это была не та реакция, на которую рассчитывал Юго, хотя, похоже, это всё-таки спасло его от неудобных вопросов.       — Что? Почему? Пляжи как раз для этого и предназначены: чтобы весело купаться в море и загорать.       Божественная кукла только закатила глаза от его безнадежности.       — Да, в соответствующей одежде! Я не могу плавать в таком виде! — она жестом показала на свой «наряд для приключений», как она его называла. — Это практичная одежда для исследований, а не купальник!       — Тогда почему бы тебе просто не переодеться и не надеть купальник? — Юго не мог понять, в чём проблема. Рядом с ним Адамай тихо размышлял о том, что его брат может и не выдержать вида куклы Садида в купальнике.       — Извини?! — недоверчиво воскликнула Амалия. — Ты что, не слышал, как я говорила, что потратила несколько часов на выбор этого наряда? Я не могу просто взять и сделать всё, что угодно! Нельзя торопить гения, понимаешь? — она скрестила руки на груди и наморщила нос.       Юго в свою очередь недоумевал, куда подевались герои этого мира, требующие реванша, когда они так нужны. Он также сделал мысленную заметку — уже не в первый раз — вызвать королевского портного, чтобы тот сшил одежду для Амалии, как только они прибудут. Тот факт, что она могла сама создать себе одежду и переодеться в кратчайшие сроки, был бонусом, но ему не хотелось заводить этот разговор каждый раз, когда он пытался удивить её, а её наряд не соответствовал случаю.       Заметив слегка ошарашенное выражение лица короля, она поняла, что, возможно, зашла слишком далеко, хотя и знала, что её слова вполне логичны. Кто же берет кого-то в место, где предполагается купание, и не предупреждает об этом заранее? Она прикусила губу. Прочистив горло и гордо вскинув голову, она неуверенно проговорила:       — В общем, то, что мы не можем купаться, не значит, что мы не можем повеселиться в воде. Поскольку я уже босиком, мы можем пройтись по бере…       Её слова были прерваны громким визгом, когда солёная вода брызнула на неё, оставив куклу Садида мокрой с головы до ног. Она застыла на месте с разинутым, как у рыбы, ртом и такими же вытаращенными глазами, как у краламура, всё ещё сидящего на своей деревяшке, пока Юго хохотал с удвоенной силой, а сверху доносился громкий гогот Адамая.       Обычно Адамай никогда бы не опустился до такой низости, но Амалия так остро на всё реагировала, и это была слишком хорошая возможность, чтобы её упускать.       — В чём дело, Амалия? Ты же вроде хотела повеселить в воде? — подшучивал он между смешками.       Её глаз дернулся, когда она почувствовала, что вода пробирает её до костей, однако прошло совсем немного времени, прежде чем возмущение, бурлившее внутри неё, разогрело все её тело в праведном негодовании. Оскалив зубы, исказив лицо в угрожающей гримасе, которой мог бы гордиться даже Срам, Амалия не стала даром терять время и принялась мстить.       — Ах ты!.. — прокричала она во всю мощь своих легких, вскидывая руку и заставляя две довольно высокие пальмы, стоящие в непосредственной близости от Адамая, прийти в движение.       — Подождите-ка, что за…?       И прежде чем дракон успел среагировать, пальмы зажали его между собой, став двумя гигантскими руками, против которых он был бессилен. Пока он извивался и корчился, Амалия опустила руки, и обе пальмы принялись опускаться вниз, пока тело Адамая полностью не погрузилось под воду. Прошло несколько секунд, и Юго уже начал всерьёз беспокоиться о безопасности брата, когда Амалия, наконец, отпустила его, удовлетворенно хмыкнув и потирая руки.       Поглядывая то на промокшего брата, то на ухмыляющуюся божественную куклу, Юго сделал несколько шагов назад, подальше от неё, решив никогда её не гневать. Учитывая её обычно милое поведение и детское удивление, легко было забыть, что она тоже полубогиня и всё из этого вытекающее.       Отплёвываясь от солёной воды и песка, попавших в рот, раздосадованный Адамай не удержался и язвительно выплюнул:       — Ух ты, твоя невеста — такой нежный цветочек, правда, Юго?       Ответ последовал незамедлительно, и он, несомненно, стал последствием всех тех дразнилок, которые ему пришлось вытерпеть за несколько часов до этого.       — Повторяю в последний раз: она не моя невеста!       И если Адамай только поморщился от излишне громкого голоса брата, то слова Юго заставили Амалию задуматься, и её взгляд стал задумчивым, пока она размышляла над ними. Теперь, когда она подумала об этом, это действительно была настоящая причина, по которой её отправили на Ома — стать невестой Юго. И хотя Юго в первый же день объяснил ей, почему этого не может быть, он так и не ответил на вопросы о том, что всё это означает на самом деле. Он сказал, что, хотя невесты и браки, как правило, идут рука об руку, они не могут пожениться, поскольку нет никакой гарантии, что они когда-нибудь полюбят друг друга. Но что такое любовь?       Она знала, что любит отца и сестёр, а они любят её в ответ. Тёплое, счастливое чувство, которое она испытывала с ними, должно было что-то значить. Но чем оно отличалось от той любви, которая заставляет людей жениться друг на друге?       Пока Юго препирался с Адамаем по поводу того, что технически в этой ситауации ему некого винить, кроме себя, он услышал голос Амалии, которая тихо его позвала:       — Юго?       — В чем дело, Амалия? — он оглянулся через плечо, чтобы уделить ей всё своё внимание, и удивлённо расширил глаза от того, насколько неожиданно уязвимой она выглядела. Её поза была нерешительной: одна рука была заведена за спину, а карие глаза были устремлены на песок, будто это была самая интересная вещь в мире. Лёгкий полуденный ветерок шевелил её зелёные локоны.       Её следующий вопрос заставил его сердце остановиться:       — Что такое любовь?       Напрягшись и почти непроизвольно выпрямившись, Юго послал брату умоляющий взгляд, но тот лишь поднял когти вверх в знак капитуляции и отошёл немного в сторону, чтобы дать им немного пространства. Юго не преминул заподозрить, что тот поступил так лишь в отместку за то, что он не помог ему, когда Амалия чуть его не утопила.       Предатель.       Он сделал вид, что прочищает горло и поправляет плащ, пока на самом деле тянул время, пытаясь найти подходящий ответ на её вопрос. Или даже лучше! Пока она не застеснялась и не отступила бы, извинившись за то, что вообще подняла эту тему, а он бы заверил её, что всё в порядке, но при этом позаботился бы о том, чтобы отложить этот разговор на другой день. Желательно никогда.       Но Амалия, похоже, не собиралась проявлять к нему милосердие и давать ему выход. Вместо этого она просто оставалась на месте, ожидая его ответа с затаённым дыханием, и её глаза буквально требовали ответа… Он был обречён. Он не мог проигнорировать её вопрос, когда она так на него смотрела.       Он уже начал подозревать, что она прерасно знает об этом факте и использует его в своих интересах. И уже не в первый раз он проклинал Садиду и его безупречное мастерство.       Он глубоко вздохнул, потирая затылок, и направился к ней, чтобы немного сократить расстояние между ними. Хотя, чтобы было проще, он старался смотреть на океан и полуденное солнце, а не на неё.       — Что такое любовь? — начал размышлять он вслух и задумчиво хмыкнул. — Честно говоря, я не уверен, что хоть у кого-либо есть правильный ответ на этот вопрос. Ничего, если я попробую объяснить, что такое любовь для меня?       Окинув взглядом горизонт, Амалия с благодарной улыбкой на губах пожала плечами.       — Это всё равно больше, чем знаю я.       Что ж, он полагал, что это было справедливо.       — Дело в том, Амалия, что очень трудно найти подходящее определение любви, потому что на самом деле существует очень много её видов. И это значит, что все определения одновременно и правильные, и неправильные, всё зависит от контекста.       — А что, если контекст — это когда два человека хотят пожениться? — спросила она невинно, но прямолинейно.       Ничего себе, маленький цветочек Садиды не сдержался, да?       — Тогда это то, что мы называем романтической любовью, она отличается от любви, которую ты испытываешь к друзьям или семье.       Амалия нахмурилась, неуверенная, что должна чувствовать. Оказывается, действительно существует другой вид любви, помимо той, что она испытывала к своей семье и Юго — и она беспокоилась, как это может отразиться на их дружбе.       — Но почему? Чем отличается «романтическая любовь»? — процитировала она, глядя на него, хотя сам он решительно продолжал рассматривать горизонт перед собой.       Задача, стоявшая перед ним, была не из лёгких: тот факт, что в этой жизни — или, по словам Килби, в любой другой жизни — он ещё не перешагнул порог интрижек, делал объяснение столь абстрактной концепции божественной кукле — существу, заключавшему в себе всю грацию и силу богини, но в то же время обладавшему чувством детской невинности и удивления, — чем-то вроде невыполнимой задачи.       Но он обещал ей всё объяснять, и с его стороны было бы не очень по-королевски сейчас это обещания забирать.       — Я могу сказать с уверенностью, — ты всё поймешь, когда придет время, — наконец сказал он с остекленевшими глазами. — Когда ты влюблён, ты просто знаешь, что эта любовь отличается от других, несмотря на то что она может быть похожа на все остальные. Ты постоянно думаешь об этом человеке и хочешь выглядеть для него лучше всех. И я не имею в виду просто желание выглядеть красиво, нет, ты хочешь показать свои лучшие качества, надеясь, что это заставит этого человека влюбиться в тебя. И ты осознаёшь, что сам ценишь все его лучшие качества, — он смущённо хихикнул, прикусив губу. — О, и какое-то время ты даже будешь находить его недостатки очаровательными! Не зря ведь говорят, что любовь слепа…       Наконец он погрузился в размышления, и в его голосе появилась особая мягкость, заставившая Амалию слушать его с восторженным вниманием, ведь она чувсвовала, что то, что он скажет дальше, будет самым важным из всех:       — Но больше всего на свете ты хочешь, чтобы этот человек был счастлив. Ты хочешь, чтобы он был счастлив и в безопасности, хочешь видеть, как он улыбается, — и это невероятно. Потому что ты просто хочешь для него самого хорошего, и нет лучшего чувства, чем знать, что кто-то чувствует то же самое по отношению к тебе. Не знаю, наверное, влюблённость — это прекрасно. Настолько, что в итоге ты просишь человека жениться на тебе, потому что хочешь быть уверенным, что вы оба будете испытывать это чувство каждый день до конца жизни.       Пока Юго говорил, он совершенно забыл об окружающем мире, слишком отвлечённый своими мыслями, которые в основном сводились к размышлениям вслух. Он был доволен своей жизнью, ведь для него было честью пользоваться неизменным доверием их народа, и ничто так не вдохновляло его, как знакомство со всем миром. Но какая-то часть его души не могла смириться с тем, что он так и не встретил человека, который заставил бы его захотеть остепениться.       На протяжении веков он встречался с замечательными людьми. С ними было так весело, и все они были замечательными, но никто из них никогда не был его якорем. Не в том смысле, что они не привязывали его к себе, а скорее в том, что они не могли заземлить его до такой степени, чтобы он хотел разделить с ними свою жизнь. Не помогал и тот факт, что у них была совершенно разная продолжительность жизни.       Когда Юго встречал этих людей, они были с ним на одной волне. Все они влюблялись в привлекательного короля-авантюриста, опьянённые острыми ощущениями. Но чем больше времени проходило, тем больше их желания и желания Юго расходились, тем чаще приходилось признавать, что они никогда не смогут состариться вместе, никогда не смогут прожить вместе всю жизнь.       Это всегда была одна и та же песня, и это всегда разбивало ему сердце. И всё же он никогда не чувствовал себя по-настоящему разбитым.       Иногда он задумывался, не потому ли он бессознательно держал людей на расстоянии вытянутой руки, ведь он знал, чем всё закончится ещё до начала. Никто не был достаточно близок к нему, чтобы проникнуть под кожу и украсть его сердце. Никто не был настолько близок, чтобы стать частью его самого.       Он был настолько поглощён своими мыслями, что не мог не вздрогнуть, когда почувствовал, как Амалия взяла его ладонь и прислонилась головой к его руке, отчего по ней побежали мурашки. На её лице появилась довольная улыбка, и когда она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, у него уже в который раз перехватило дыхание.       — Ты прав, Юго. Всё это звучит замечательно, — она прижалась к нему поближе и с тоской вздохнула. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь стану настоящей невестой.       Несмотря на уютное сияние послеполуденного солнца и тёплую температуру, характерную для острова Ома, Юго почувствовал, как при этих словах его кровь заледенела. Покалывание в руке сменилось онемением, а разум захлестнуло миллионом шальных мыслей, борющихся за господство.       Как же так получилось, что Амалия обнимает его руку, словно подушку? И все эти взгляды, которые она посылала ему, — невинные и милые, но гипнотизирующие и манящие, как песня сирены… Откуда ему было знать, что она не притворяется, будто не замечает, как всё это действует на него? Откуда ему было знать, что Эфрим не прав и её не учили соблазнять его?       Теперь, когда он об этом подумал… Она, казалось, совершенно спокойно отнеслась к идее остаться во дворце, даже если он не возьмет её в невесты. Что за человек так поступает, если у него нет скрытых мотивов? Если учесть, что её единственной целью было стать его невестой, то в тот момент, когда он отклонил её предложение, она должна была быть более чем счастлива вернуться домой… если только она не рассчитывала использовать это как возможность заставить его влюбиться в неё!       Что-то тёмное и циничное всплыло на поверхность, когда он посетовал на свою беспечность, сжимая челюсти и кулаки от досады на себя. Одно дело — относиться к Амалии доброжелательно и уважительно, совсем другое — выставлять себя перед ней дураком.       Но стоило ему взглянуть на неё, как все мысли о том, что Амалия — коварная соблазнительница, исчезли при виде её улыбающегося лица. Такое милое, такое искреннее, такое сияющее. Такая, как Амалия, ни за что не смогла бы устроить подобный заговор за его спиной. Но то, с какой фамильярностью она обращалась с ним, вызывало беспокойство. Только, возможно, это была его вина, а не сознательная попытка манипулировать им. Возможно, он неосознано продолжал посылать ей неясные сигналы, заставляющие её верить, что у неё действительно есть шанс стать его королевой.       Ему пришлось подавить стон, когда он вспомнил о том, как стоял слишком близко к ней, как без колебаний брал её руки в свои, о близости, как он вёл её сегодня с закрытыми глазами… Если Амалия вела себя словно его невеста, то только потому, что он сам заставил её поверить в это. Он должен был найти способ покончить с этой ошибкой, не совершив при этом ещё более серьезной ошибки — не оскорбить богов Мира Двенадцати.       Он не был влюблён в Амалию. Ради своего народа ему не следовало в неё влюбляться.       Амалия нежилась в лучах тёплого солнца, когда почувствовала, как Юго немного отодвинулся от неё. Она с любопытством посмотрела на него, но он осторожно взял её руку и мягко оттолкнул от себя. Она нахмурилась ещё сильнее, когда он отвернулся от неё.       — Давай вернемся домой, хорошо?       Когда Юго направился обратно в джунгли, Амалия лишь недоумённо переглянулась с Адамаем, прежде чем последовать его примеру.       Она что-то не так сказала?

***

      Несмотря на то, что обратный путь во дворец был ещё более неловким, чем раньше, и Юго не проронил ни слова, Амалия не могла отделаться от безмерной радости. Она пережила своё первое приключение! Она вырвалась из дворца и отправилась в густые джунгли острова, наконец-то воссоединившись с природой. Она даже увидела море! Юго был прав: это, пожалуй, единственное, чего нельзя было найти в Измерении Садиды.       Она обязательно приготовит купальник для следующего приключения!       Даже несмотря на несколько затруднений, возникших по пути, в целом это был идеальный день. Она не могла дождаться ещё одной возможности выйти из дворца. С лёгким румянцем на щеках она надеялась, что в следующий раз с ней будет только Юго.       Не поймите её неправильно, ей нравился Адамай, и он всегда был очень добр к ней. Но по какой-то причине, которую она не могла объяснить, моменты, когда они были только вдвоём, были по-настоящему особенными.       Она повернулась к ним, когда они наконец добрались до той части замка, где находились её покои.       — Ребята, я просто хочу сказать, что сегодня я прекрасно провела время. Я с нетерпением жду нашего следующего приключения! Спасибо вам огромное!       — Не стоит благодарности, Амалия. Нам было очень приятно, — король улыбнулся ей, но это не было похоже на его обычную улыбку. Она казалась какой-то… натянутой.       — Уверен, в следующий раз будет ещё лучше, — кивнул Адамай.       — Амалия, я… — что бы Юго ни хотел сказать дальше, его слова замерли в горле от неожиданного появления Фаэриса. Амалия обратила внимания на то, что он был в своей крылатой человеческой форме.       — Юго, Адамай! — воскликнул он, но вскоре заметил стоящую рядом Амалию. — Фаэрис надеется, что сейчас не самое неудачное время.       Сомнения, омрачавшие лицо Юго до этого момента, тут же исчезли при появлении его брата-дракона: выражение его лица стало серьёзным и сосредоточенным, как и положено королю.       — Все в порядке, Фаэрис. Что-то случилось?       — Фаэрис хочет обсудить некоторые появления дозорных Кра. Остальные члены Совета уже ждут нас в зале Совета.       — Дозорные Кра, да? — пробормотал про себя Юго, в то время как Адамай, задумчиво потиравший подбородок, размышлял вслух:       — Что-то мне это не нравится.       — Нам следует отбыть, как только вы попрощаетесь с леди Амалией.       Замечание Фаэриса напомнило обоим близнецам о присутствии куклы Садида. И о маленькой проблеме с быстрым возвращением её в покои без порталов.       — Нам жаль, что нам нужно так внезапно покинуть тебя, Амалия, — начал Юго, кивнув Адамаю, — но Ад может быстро взлететь и поднять тебя на балкон.       Но, к их удивлению, кукла просто отмахнулась от них.       — О, не беспокойтесь обо мне! Со мной всё будет в порядке. А вы, ребята, идите и займитесь своими обязанностями.       — Ты уверена? — спросил Юго, сам не будучи уверенным.       Она добродушно хмыкнула.       — Уверена.       Прежде чем кто-либо из перворождённых успел сказать хоть слово, из-под ног Амалии выросла гигантская толстая лоза и перенесла её на балкон. Оказавшись над ним, она осторожно спрыгнула с лозы, и та вернулась обратно.       — Спасибо вам ещё раз, ребята! До скорой встречи! — она обернулась, чтобы помахать им на прощание, и все они нерешительно помахали ей в ответ, всё ещё потрясённые увиденным.       Божественная кукла: 7; Совет Элиатропов: 0.       Вернувшись в свою комнату, Амалия решила немного подождать, прежде чем переодеться в пижаму. Она обнаружила, что ей очень нравится её новый наряд; возможно, ей стоит использовать его почаще. Потянувшись, чтобы снять напряжение, накопившееся за день, она удовлетворённо вздохнула, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо.       Прежде чем войти в комнату, она позволила себе ещё немного побродить по балкону. Лучи заходящего солнца омывали всё, до чего могли дотянуться. Она облокотилась на перила, заметив Юго, который зашёл в один из своих порталов — наверняка, чтобы попасть в зал Совета, — и в её голове снова и снова прокручивались его слова и всё, что он сделал для неё сегодня.       Вспоминая его слова о любви и о том, как она ощущается, особенно если знаешь, что твой любимый человек чувствует то же самое, Амалия не могла сдержать улыбку при мысли о том, что однажды и ей доведётся испытать такую любовь.