Танатоморфоз

      Пару дней спустя Симеон Седон вызвал аптекаршу-самоучку к себе. Посыльный бесцеремонно пришёл поздним вечером – Симеон ожидал, что его волю исполнят в любой момент. После рассказа Дэниеля о брате градоначальника эти попытки играть в бога стали казаться не только глупыми, но и забавными.       Ожидаемо, Ребекка доказала право осмотреть Виктора Седона. Девушка поправила Симеона: речь шла об осмотре всей семьи. Замечание Ребекки, казалось, лишь слегка раздражило старика – как грязь под ногтями.       – Сначала Виктора. Я помню всё, что я говорил.       Леди Бесс вывели на задний двор. Здесь, поодаль от главной резиденции, стоял ещё один дом: поменьше, но также пышущий богатством. Между домами пролегала ровная линия цемента, будто раньше это был один дом, но затем коридор между крыльями вырвали с корнем.       Виктор сидел в кресле, свесившись на левую сторону. Ему было запрещено покидать спальню, однако для удобства наблюдения за больным в стене наскоро проделали окна и даже вставили стёкла. Напрягающее зрелище – Виктор всё-таки был человеком, а не каким-нибудь зверьком.       Это был высокий мужчина, ещё достаточно молодой, с чёрными взъерошенными волосами, правильными чертами лица – разве что линия челюсти была слишком уж острой – и глубокими синими глазами. На нём была простая рубашка, выправленная с одной стороны и расстёгнутая на две пуговицы, но Бесс предположила, что это была его «больничная» одежда. Даже сквозь стекло было слышно, с каким трудом и хрипом Седон дышит. Когда он увидел доктора, то приподнялся и открыл рот, но тут же зашёлся в таком приступе кашля, что едва не повалился на пол.       Ребекка быстро омыла руки в спирте и вошла в изолятор. Приложила ладонь к спине больного, чтобы понять, насколько глубоким был кашель. Виктор ещё пару раз пытался заговорить, но всё не мог набрать воздуха. Аптекарша не теряла времени и осмотрела его носовой платок. «Тут запёкшиеся пятна крови, но он завёрнут таким образом, чтобы их не было видно. Зачем?».       Глаза Седона слезились, а сам он дрожал от напряжения, когда наконец смог заговорить:       – Виктор. Рад знакомству.       – Поберегите дыхание, – Амварт достала стетоскоп.       Помимо хрипа Виктор дышал как будто с опаской, сдерживаясь.       – Отвечайте только «да» или «нет». Боль в груди?       – Да.       – Боль в горле?       – М-м-м… нет.       – Горло чешется?       – Да, да.       – Как давно? Две недели?       – Нет.       – Три?       – Почти.       Ребекка невесело кивнула, поджав губы.       – Отдыхаете достаточно? – в сущности это был единственный вопрос, который имел значение. Если Виктор ответит «нет», его уже не спасти.       – Да. Я не хочу ходить. Хочу только ка…       Седон снова раскашлялся. Красноречиво. Ребекка понаблюдала за ним внимательнее: мужчина долго не набирал воздух, а затем громко вдыхал, будто хотел задохнуться, но в последний момент что-то останавливало его.       – Невозможно… – просипел Виктор и помутившимся взглядом посмотрел на лежавшую на тумбе курительную трубку. Ребекка сделала вид, что не заметила этого – лишь из почтения к пациенту. Будь перед ней человек попроще, отчитала бы его за одну мысль о курении при таком кашле.       – Часто Вам вот так не хватает воздуха?       Он лишь кивнул, снова жадно открывая рот.       – Позвольте взять у Вас кровь.       – Мне уже не помочь, – с горькой усмешкой Виктор отдёрнул руку.       – Это для изучения болезни. Чтобы помочь другим.       Не колеблясь ни секунды, мужчина протянул руку обратно и даже попытался сам закатать рукав, но кашель опять одолел его. Ребекка тем временем подготовила шприц и занесла его над предплечьем пациента.       – Постарайтесь сдерживать позывы, чтобы не пораниться.       Она дождалась, пока Виктор придёт в себя, и быстро забрала кровь.       – Благодарю. Вы отлично справились, Виктор. У Вас есть подсвечник?       Сын градоначальника указал куда-то позади себя и обессиленно облокотился на подлокотник кресла.       – Прямо здесь… анализ? – в комнате было много книг: Виктор явно обладал острым умом, однако кашель заставлял его говорить обрывистыми фразами. От этого было не по себе.       – Нет. Хочу порекомендовать Вам упражнение. По очереди зажигайте и задувайте свечи. Сначала медленно, потом быстрее. Лучше делать это с кем-то – на всякий случай. Меня больше всего беспокоят Ваши лёгкие, они явно страдают от неравномерного дыхания. Это упражнение должно помочь выровнять его.       – Есть смысл?       Виктор с иронией обвёл себя рукой, говоря: «Я и так труп». Ребекка собрала инструменты и покачала головой.       – Вы единственный заразились в своей семье, это так, но Вы уже продержались дольше большинства, если не всех больных. Я не исключаю возможности, что Вы станете первым человеком, пережившим болезнь.       Уходя из комнаты, Ребекка Амварт услышала тихое: «Сомневаюсь…». Она не поняла, был ли это её внутренний голос или всё-таки голос Виктора.              

***

      

      Симеон велел сразу вернуться к нему с докладом, но у дверей в главный дом аптекаршу поджидала внучка градоначальника. Она стояла с поднятой головой, как всегда в горделивом спокойствии, но беспрерывно теребила в руке подвеску.       – Как он? – в голосе тоже слышалось напряжение.       – Ваш дед совершил ужаснейшую глупость, предоставив Виктора самому себе. За всё время эпидемии я впервые вижу настолько запущенный случай – из-за кашля он почти не может говорить!       Марибель отвела взгляд и нахмурилась, но затем мотнула головой и произнесла следующие слова с куда большей твёрдостью, чем до этого:       – Симеон не способен на глупости.       «Значит, он умышленно губит собственного сына», – хотела сказать Ребекка, но лишь закатила глаза.       – Из хороших новостей, если их можно назвать таковыми: на данный момент Ваш отец болеет ходучкой дольше остальных.       – Что это даёт?       – Не хочу ничего обещать, но, возможно, его иммунитета хватит, чтобы вылечиться от болезни. Это будет прорыв.       Госпожа Седон кивнула так быстро, будто только и ждала этих слов. Она даже прошептала что-то одними губами, но что именно – Бесс не расслышала.       – Чтобы лучше разобраться, кого затрагивает болезнь, – осторожно начала аптекарша, – мне необходимы образцы…       – А, да, конечно. Я уже взяла у себя кровь. Слуга передаст Вам пробирку, когда будете уходить.       – У себя? – аптекарша встряхнула головой. – Простите, госпожа, я не могу использовать образец, если не видела, как он был взят. Не поймите неправильно, но там может быть чья угодно кровь или не кровь вовсе… Всякое бывало.       Марибель несколько секунд пристально смотрела на Бесс, а затем рассмеялась. Смех у неё был настолько ровный, что казался неправильным, особенно учитывая тяжёлое положение её отца.       – Ну, хорошо. Тогда возвращайтесь ко мне после разговора с Симеоном.       – Благодарю. Не подскажете… Как убедить Вашего деда, что ему тоже необходимо сдать кровь?       – Можете использовать ту же лесть, что на мне, – пожала плечами девушка. – Уникальность нашей семьи всегда завораживала его.       Ребекка медленно кивнула. Даже Марибель, очаровательная Марибель порой говорила загадками, что её вовсе не красило, к досаде аптекарши.       – Взяв его кровь, как думаете, сможете понять, заразился ли он? – будто прочитав мысли девушки, госпожа Седон вмиг сделалась серьёзной и сосредоточенной.       – В этом суть анализа… Хотя Ваш дед не выглядит больным. У ходучки очень выраженные симптомы – взгляните хотя бы на своего отца. Кстати, как он заразился? Господин Симеон скрыл от меня эту деталь.       – По-Вашему, мы нуждались бы в докторах, если бы могли сами определять такие вещи? Отец заразился одним из первых в городе – это всё, что мне известно. А учитывая, что он больше и охотнее нас общался с подчинёнными, круг подозреваемых – как Вы их назвали? «Нулевые пациенты»? – не сужается.       Мисс Амварт кивнула, нахмурившись от растущего клубка тайн, и уже собралась уходить, когда госпожа окликнула её – слишком громко для столь небольшого расстояния.       – Леди Бесс! Я могу рассказать отцу…       – Что?       Марибель что, замялась? Потупила взгляд, не могла подобрать слов?       – Про… Про Рэдклей? Он до сих пор не знает.       – Думаете, это встревожит его?       – Его – да! Из-за кашля Вы не смогли узнать отца, так что и не Вам его судить! Но одно дело город… Деми…       Это имя она произнесла совсем тихо, неподобающе тихо для своего высокого статуса. И сильнее сжала подвеску, будто пыталась выжать из неё внутренние силы. Пожалуй, когда речь шла о таком человеке, как Вальдемар, горевать было не стыдно даже члену семьи Седон.       – Он тоже до последнего не поддавался, – Ребекка решила скрыть ужасающую правду о том, что во время вспышки смертельной болезни незаражённый Деми лишил себя жизни сам.       – Ещё бы. Он часть нашей семьи. Мой кузен, – Марибель положила руку на грудь и оставила подвеску в покое. Она говорила о Деми с гордостью, но без привычного высокомерия, а просто, по-домашнему. – Иногда мне казалось, папа любит… любил его даже больше меня.       – В таком случае я бы повременила с печальными новостями. Господин Виктор держится, но о выздоровлении говорить пока рано. Сильное потрясение может усугубить его состояние. Во время эпидемий приходится принимать такие непростые, порой бессердечные решения, Марибель…       Сама того не заметив, Ребекка потянулась к руке темноволосой девушки и крепко сжала её. От ладони до плеча пробежался ток. А ведь они с Седон были чем-то похожи: амбициозные девушки, запертые в клетке обстоятельств… Хорошо, что градоначальница не слышала этих мыслей.