Танатоморфоз

      Одного взгляда на дом Дэниеля хватило, чтобы понять, почему этот человек назвал сон в тихом и чистом госпитале «дико неудобным». Как и его хозяин, дом иммунолога мало чем походил на дом… собственно, иммунолога, да и любого другого доктора. К нему вёл высокий мост с изящными коваными перилами, который плавно перетекал в винтовую лестницу… которая обвивала сам дом, словно плющ. Высокие рельефные стены, длинные, но узкие витражные окна, колонны у входа довершали эту картину тщеславия.       Ребекка была удивлена, когда ей открыла девушка. Светловолосая, круглолицая, с голубыми, грустно опущенными глазами, в облегающем вязаном платье до колен. Она не была похожа на служанку, хотя это было единственное предположение, как в доме холодного и высокомерного Окнада оказалась девушка.       Незнакомка успела лишь улыбнуться леди Бесс, когда в дверях показался Дэниель: во фраке, с бутоньеркой в петлице. В глаза сразу бросилась перемена в лице доктора – оно смягчилось из-за тёплой улыбки. Этот человек умел улыбаться?       Дэн коснулся ладонью лопаток светловолосой девушки, кивнул ей, и та пружинистой походкой ушла вглубь дома. Иммунолог шире открыл дверь и отошёл в сторону.       – Проходи, Бесс.       Конечно, зачем нужны ответы!       Внутри было темно, но уютно – во многом благодаря бесчисленным картинам. Тут были и старинные карты звёздного неба, и балетные афиши, и анатомические рисунки. Если всё это принадлежало Дэниелю… В коридоре будто из ниоткуда возникла ещё одна девушка, тоже светловолосая, но с более зернистой кожей и вытянутым лицом. Она смотрела в пол и почти натолкнулась на Ребекку, если бы не Дэниель. Девушка отрешённо кивнула и выдавила вежливую улыбку.       – Здравствуйте.       Она взметнулась по лестнице на второй этаж.       – Мои сожительницы, – соизволил объяснить Дэн. – У дверей была Джанна, а это Жюли. Не выходят из дома с начала карантина, а я всё тут обрабатываю по три раза в день, так что они не должны заразиться.       Окнад с нажимом произнёс последние слова.       – Я могу с ними…       – Нет.       Дэниель отдёрнул пёструю шторку с кисточками, и двое докторов прошли на кухню, совмещённую со столовой. У гарнитура по-хозяйски нарезал овощи Артур – он лишь посмотрел из-за плеча и кивнул. Дэниель сел за стол, Ребекка неуверенно сделала то же.       – Я правильно понимаю, мы скрываемся от вездесущих ушей Симеона? – она поправила складку на скатерти.       – Именно, – иммунолог постучал пальцами по столу, следя взглядом за Артуром. – Говори, что хотела.       – Что? Ах, да… В общем, мне кажется, эту болезнь создал Симеон.       Предположение, которое Ребекка Амварт считала титанически смелым, нисколько не удивило Дэниеля, не говоря уже о его друге. Иммунолог лишь покачал головой не то с разочарованием, не то с досадой.       – Подобное пришло нам в голову в прошлый раз – я имею в виду во Рту, – но мы, гм, отмели эту теорию, – он почему-то судорожно коснулся левой щеки, и Ребекка могла поклясться, что в этот момент в его глазах промелькнул страх. Даже Артур на мгновение застыл, обернувшись на приятеля. Однако Дэниель с завидной молниеносностью вернул себе самообладание. – Пришлось отмести, и я советую тебе поступить так же, пока не стало хуже. В начале эпидемии нас уже обвинили в том, что зараза пошла из госпиталя, от врачевателей. С трудом удалось вернуть себе доброе имя, и я не хотел бы снова оказаться в опале по твоей милости.       – Даже за правду?       – Это не правда. Симеон, как и все Седоны, талантливый управленец с неординарным умом, но он не может обладать такими познаниями в медицине. Не хочу себя нахваливать, но даже мне неизвестно, как искусственно вырастить подобный вирус и распространить его среди людей. Ладно, со второй частью всё более или менее понятно, но «создать болезнь» со столь… нетипичными симптомами человеку не под силу.       «То есть ты пригласил меня, чтобы сказать, что моя теория – бред? Ты ведь сразу понял, что я хотела сказать в госпитале», – Ребекка немигающим взглядом смотрела на Дэниеля и даже не заметила, как Артур поставил миску с салатом, тарелки и приборы и сел рядом с приятелем, тут же принявшись за еду.       – А у тебя есть идеи? – девушка сцепила пальцы.       – Я не отрицаю, что ходучка как-то завязана на крови. Крови Седонов в частности. Может, останки предшественников Симеона и Грегора отравили землю. Может быть, все мы – те из нас, кто из Нового или Старого Седона, по крайней мере, – носим в себе частичку правящей семьи, и теперь эта часть каким-то образом пробуждается.       – Звучит поразительно правдоподобно, – закивала Ребекка.       – Ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию не получится, пока мы не добудем образцы крови каждого из Седонов, а этого не предвидится. Симеон… презирает нас с Артуром за провал в Роткетихриуме.       Окнад выглядел не столько опечаленным, сколько разочарованном в себе, и это сразу напомнило, что он, хоть и самый опытный из присутствующих, всё же был ещё молод и не так твёрд в своих поступках. Ребекке стало почти жаль его. Почти.       – Вам повезло: когда я достаточно натренируюсь, я должна буду осмотреть Виктора. Марибель позволит взять у себя кровь – очевидно. У Симеона не останется выбора, так что образцы скоро будут у вас.       В один миг на кухне повисла абсолютная тишина. Оба доктора застыли на месте, Артур – с вилкой, поднесённой ко рту.       – Не надо так о Симеоне, – очнулся Дэн, проморгавшись. – Ты же не думаешь, что до тебя он не просил никого осмотреть своего несчастного сына? А, как ты помнишь, в его приказах всегда есть скрытый смысл, так что на твоём месте я бы так не радовался. Впрочем, чего тебя сравнивать с нами, к тебе явно отношение особое… Может, оно и к лучшему – не пришлось просить тебя об услуге.       – Это не значит, что я не потребую что-нибудь взамен на образцы. Ответы, например. Грегор? Честно, я уже устала слышать новые имена.       – Брат-близнец Симеона. Наст… Нет, основатель Нового Седона. Город, как он есть: улочки, лестницы, мосты, дома – даже этот – его заслуга; он нашёл братьев Роткетихра и поручил Андерсу спроектировать город.       – То есть город назывался «Новым» ещё до Симеона?       – Именно, хоть нынешний правитель и пытается доказать обратное, – Дэниель размял пальцы. – Смерть Грегора повлияла на всех по-разному. Всё-таки он был… да, настоящим управленцем: полностью посвятил себя городу, даже семейные узы не связывали его. Симеон не показывает этого, но многие замечают его попытки хотя бы сравняться с братом. Это невозможно.       Артур скучающе вздохнул: «Политика…». Бесс и сама пожалела, что задала этот вопрос – кто же знал, что господин Окнад окажется таким осознанным гражданином своего города.       – И после этого вы не уверены, что болезнь началась с него? Или, по крайней мере, что он стоит за отравлением мяса в Роткетихриуме? Это было первое, о чём я подумала – кто-то подстроил, кому-то это выгодно. Не могли же пропустить целую партию испорченных консервов, хотя бы из-за запаха… А вы, кажется, прибыли в город незадолго до того, как всё началось?       Доктора в который раз переглянулись. Каждый раз, когда они так делали, между ними словно происходил маленький диалог. Удивительно, как тесно связывает людей общая беда.       – Да, – снова заговорил Дэниель. – Меня отправил на испытательный срок институт, в котором я собирался работать, а Артур проходил учебную практику.       – Институт… тот, что заграницей?       Дэн невесело кивнул.       – И после всего случившегося тебя, разумеется, не приняли?       Кипс с напряжением чиркнул вилкой по тарелке – раздался противный скрип.       – К чему глумиться? – ершисто отмахнулся Дэниель. – Это было предсказуемо.       – Я не глумлюсь, просто это подозрительно похоже на умышленный саботаж – Симеон сделал всё, чтобы не пустить своих подданных заграницу.       – Тогда при чём здесь я? – впервые подал голос Артур. – И весь город?       Ребекка закусила губу.       – А, ты же из Роткетихриума, да, Артур?       – Ещё нет, э… то есть тогда никто его так не называл. Не суть. Я провёл там раннее детство, потом родители переехали в… сюда, – стоматолог подпёр щёку кулаком – лишь бы показать, что эта тема ему безразлична, когда, очевидно, это было не так.       – Значит, ты не застал трагедию с Катриной, но наверняка о ней слышал. Я хочу сказать… если я правильно помню, Александер хотел наладить связь с соседними графствами. Это могло не понравиться Симеону, и тут из-за границы так удобно приходит партия отравленного мяса… Получается уже двойная выгода.       – Из-за Иратилима родители и уехали, – кивнул Кипс. – Он чудак, но это не значит, что город должен страдать из-за его распрей с Седоном.       И почему-то Артур посмотрел на своего друга, который под этим взглядом совсем смутился и потёр шею, будто это он рассорил правителей двух городов.       – Это уже конспирология, – пробубнил иммунолог.       Амварт сощурила глаза.        – А ты, значит, родом отсюда, Дэниель?       – Отсюда-отсюда, только что это меняет… – последнее черноволосый доктор явно хотел произнести тише, чтобы его не услышали, но что-то озлобленное заставило его, наоборот, повысить голос. Дэн вздохнул. – Я, Джанна, Жюли – мы из приюта, понятно, какого. «Наследие Старого Седона», – передразнил он кого-то.       Ребекка уже слышала это выражение…       – При Грегоре было лучше, – нахмурился Дэниель. – Он обещал пристроить нас, но не успел, а у Симеона были уже другие планы…       Доктор посмотрел на шторку. По одному взгляду было понятно, что – точнее, кто – занимал сейчас его мысли. Однако обычно самолюбивый Дэниель Окнад не стал рассказывать, как бескорыстно приютил у себя двух девушек, которым не так повезло найти своё место в мире.       Артур сжал кулаки – ему передалось настроение приятеля. Он долгое время пытался что-то сказать, открывая и закрывая рот, и наконец решился:       – Того мальчика звали Митчелл?       Когда мисс Амварт поняла, о ком он, её лицо в удивлении вытянулось.       – Да.       – А девочка с ним была?       – Майки, да.       – Угу. Как они?       – Выглядели неплохо: играли, учились. Только Майки была уж очень легко одета.       Что-то наподобие улыбки зародилось в уголках губ стоматолога, когда он отвёл взгляд, погружаясь в воспоминания.       – Это нормально. А… Лаура?       – Что Лаура?       – Ничего, забудь.       Артур едва слышно прорычал, встал из-за стола и вышел. Окнад проводил его обеспокоенным взглядом и уставился в стол, сложив руки перед собой.       – Он принял неудачу слишком близко к сердцу – родное поселение всё-таки. Родителей Митчелла и Майки не удалось спасти от отравления, и Артур стал присматривать за ними. Правда, с собой не взял – это было слишком опасно, учитывая, что на нас ополчились оба города. Возможно, из-за этого они и поссорились с Лаурой, хотя в это я уже не лез.       На некоторое время каждый из врачевателей задумался о своём, и во всём доме повисло молчание. Лишь с верхнего этажа доносились звуки гитары и совсем слабый скрежет пера о бумагу. Затем Ребекка всё же заговорила, но скорее так, продолжая рассуждать вслух.       – У вас прямо семья…       Дэниель с любопытством наклонил голову. Кажется, он был готов уцепиться за любую тему, лишь бы отбросить нависшую тоску о прошлом.       – Мы с Артуром поделились своими секретами – спрошу у него завтра, что было в этом волшебном салате. Твоя очередь для откровений. Тюрьма… кого ты убила?       Ребекка облизнула губы и задумчиво отвела взгляд. Был ли смысл молчать, если она уже проговорилась?       – Б-брата… сводного.       – Он что-то натворил? – Дэн пытался говорить спокойно, хотя его брови уже поползли вверх.       – Вообще-то нет. Но мог. Наверное… Просто нужно было проучить кое-кого.       – «Просто»… убить невиновного назло другому? Это жестоко.       – Справедливости ради, он мог отбиться, если бы не выпил. В этом и была суть: показать, что алкоголь – главный бич и нашего, и всех прошлых и будущих времён.       Дэниель пожал плечами, и что-то внутри Ребекки дрогнуло: неужели и этот интеллигентный человек был слаб перед бутылкой?       – Бороться с ним бесполезно, армия противника слишком велика.       – Мухи тоже слетаются на гов…       – Я не говорю, что в пристрастии к спиртному есть что-то хорошее – я всё-таки доктор! Просто это слишком укоренившаяся… традиция, что ли? Что бы это ни говорило о нас, как об обществе…       Ребекка поднялась со стула. Она окинула взглядом стол: большая миска салата, теперь пустая, на том месте, где сидел Артур, чуть ли не вылизанная у Дэниеля и полная – у неё, у леди Бесс. Девушка скривила рот. Когда в последний раз у неё был аппетит?       – Пойду я. Спасибо за приглашение и содержательную беседу, но работа не ждёт.       «И проклятие тоже». Оно могло играть в дружелюбие, защищая от болезни, но никуда не отступало и постоянно напоминало о себе, своей силе. Лучше не злить его.