***
Леди Бесс надеялась застать Младшего Вальдемара в «Букете вкусов», но – увы. Пришлось идти к клубу. Пришлось лицезреть милого Деми, чуть ли не обнимающегося с полуголой смуглокожей танцовщицей у служебного входа. Зрелище было довольно абсурдное: Деми в своём твидовом пиджаке, брюках, шарфе, и эта миниатюрная девушка – в платье, едва прикрывающем колени, к тому же босиком. На улице стоял лёгкий морозец, но кому-то из них должно было быть некомфортно. Пока что, кажется, только Ребекке. Она как можно тише подошла к чёрному входу и уже начала различать голоса, но не слова. Первой её заметила узкоглазая танцовщица и сразу нахмурилась, а затем повернулся и Вальдемар, уже со своей фальшиво приветливой улыбкой. – Э-э-э, здравствуйте, леди Бесс, – он вскинул подбородок, но голос слегка дрожал, выдавая волнение – ему не нужно было, чтобы кто-то видел их вдвоём. – Здравствуйте, – и Ребекка тут же этим воспользовалась, всем видом показывая, что знает, на чьей стороне преимущество. – У меня есть к Вам разговор, уделите минутку или Вы слишком заняты? Далее произошла незамысловатая игра взглядами: Бесс – на девушку, которой, очевидно, был «занят» Младший, та на Деми – оценивая, что он сделает, последний же смерил обеих добродушным взглядом. – Сначала, леди Бесс, я хотел бы внести ясность и уменьшить градус неловкости и напряжения. Позвольте представить: Веста, моя возлюбленная, которая недавно согласилась стать моей женой, чему я до сих пор не могу поверить! – Деми с довольным видом и нежностью в движениях притянул невесту к себе за талию – к смущению и почти недовольству девушки. – Веста, кто такая леди Бесс – тебе известно. Вы, леди Бесс, относитесь к узкому кругу лиц, посвящённых в нашу тайну, и я надеюсь, из-за Вас круг не расширится. А теперь: чем могу быть полезен? – Это очень трогательно, но я настаиваю на разговоре наедине. Дело деликатное. Ребекка обращалась к Весте, но та лишь безразлично пожала плечами, а Деми, посмотрев на невесту, повторил её движение и пружинистой походкой ушёл вслед за Бесс. Лёгкая улыбка пропала с лица Младшего, когда аптекарша рассказала ему о притязаниях сына Айзека на место городского лекаря. – Поверьте, я сам не в восторге от его появления, – чего нельзя было сказать по мягкому тону мужчины, но по крайней мере мисс Амварт убедилась, что помрачнел он не от… весьма эмоционального её рассказа. – Я жуть как не люблю все эти истории о преемственности поколений – Вы сами могли догадаться, – но ситуация у Стенли несколько иная, нежели моя. Оба сына Айзека стали докторами, но он не любил говорить ни об одном из них. Старший, насколько мне известно, ужасно справлялся со своей работой, а вот Стенли с юношества проявлял усердие и сообразительность, но… как будто стыдился отца. До сих пор он ни разу не бывал в Редклэе, даже когда господин Кипс неоднократно просил его приехать и помочь с потоком пациентов. – Интересно, что заставило его изменить решение, – глаза Бесс сверкнули недобрым блеском. Деми покачал головой. – Не думаю, что стоит заострять на этом внимание. Факт в том, что Стенли, очевидно, безразлична судьба нашего городка, что даёт Вам преимущество. – Будет ли этого преимущества достаточно, когда в дело вступит Ваш отец, Деми? – Официально городом всё же управляю я. Таково было распоряжение самого Симеона Седона, и с ним не сможет поспорить даже мой отец. Конечно, он пытается упразднить мою власть, но делает это осторожно, чтобы не злить Седона. Даже если Стенли обратится к отцу, а тот отдаст свои симпатии новоприбывшему доктору, никто, кроме меня, не имеет права убрать Вас, – он поспешил добавить, – а я не собираюсь этого делать, разумеется. – Странно, потому что, насколько я помню, именно Ваш отец «попросил» меня занять место господина Айзека. Младший Вальдемар отвёл взгляд и закусил губу. – Только потому что мы с ним обсуждали, как поступить после смерти Айзека. Ваше имя назвал я, но… у меня не хватило сил, чтобы самому сообщить Вам об этом. – Подумать только, а Старший строил из себя главного, да ещё, знаете, с таким криминальным авторитетом! – Есть в нём такое, причём с детства, если верить всё тому же Симеону Седону. По крайней мере теперь у отца есть основание так себя вести – нельзя отрицать, что без его Шахт не было бы и города. – Именно поэтому он – первый человек, от которого стоит скрывать Вашу помолвку? – наклонив голову, хмыкнула Ребекка. Деми ничуть не смутился, лишь решительно кивнул. – По законам жанра отец видит для меня более «солидную» партию, хоть и не предлагает никого конкретного, спасибо и на этом. Естественное желание закрепить свой высокий статус. Но меня его стремления не касаются, как не касается и его скепсис по поводу местных традиций. – Какое отношение это имеет к Вашей помолвке? Тут Младший весь засветился и прибавил шаг, но, скорее, от воодушевления. – Веста – глиняная зазывальщица. Это очень интересная часть нашей истории: в древние времена такие женщины приходили на карьер и танцевали, сильно отбивая ноги о землю, – Деми отстучал у себя на бедре простенький ритм. – После этого глина поднималась к поверхности и её можно было добывать в изобилии. – А-га… – Вижу, Вы разделяете мнение отца, что это пустая трата времени, – кажется, мужчина вовсе не переживал из-за этого факта. – Пустая или нет, как доктора меня беспокоят условия, в которых этим женщинам приходится существовать. Скажите, им обязательно плясать полуголыми и босыми? В таком-то климате. – Тут Вы правы и не правы одновременно. Как я и сказал, то было в древние времена, когда глину использовали для самовыражения: горшки, свистульки, скульптуры. Отец открыл Шахты: самовыражение уступило место производству, и всё сакральное ушло даже не на второй, а на десятый план – не приносило достаточной пользы, по мнению моего родителя. Веста – лишь потомок тех самых глиняных зазывальщиц. Многие из них живут отшельниками в откровенно удручающих условиях, но некоторых мне удалось пристроить в клуб, где они по-прежнему могут отдаваться танцу. – Как благородно, – абсолютно безразличным тоном пробормотала Ребекка. – Я и сам знаю, что мало помог им. Их тела привыкли к простору, к природе; стены и гладкий пол будто сковывают их. Веста хоть и не жалуется, но я вижу, как она хромает и корчится от боли. Вообще-то я хотел попросить Вас осмотреть её… – Попросить, серьёзно? Во-первых, Деми, это моя работа, а во-вторых, Ваша работа – приказывать, а не просить. – И независимо от того, у кого какая работа, я считаю, никто не должен давать непрошенных советов, – натянутая улыбка задержалась на лице Младшего лишь на мгновение. – Осмотрите её, не взирая на Ваше неверие. – Да будет Вам известно, что я никогда не откажу в осмотре, особенно женщине! Надеюсь, Стенли не станет мне в этом помехой. – Не беспокойтесь: отец, скорее всего, отправит его быть врачевателем в Шахтах – уж на это-то он имеет право.***
С каким возмущением Ребекка вспоминала потом эти слова Младшего. Ни в какие Шахты Стенли не отправили, даже напротив: приставили к Амварт в качестве помощника, хотя она, в отличие от старшего Кипса, ни о чём подобном не просила. Девушка снова мысленно выругалась на непонятную, плавающую власть в южных графствах – приказ о назначении Стенли поступил от Деми, который так твёрдо заверял Бесс, что он на её стороне. Младший, конечно, объяснил потом, что это нужно для успокоения отца – чтобы в городе было по врачевателю от каждого Чиприка, – но с трудом верилось, что никто не натолкнул Деми на эту мысль. Ребекку не прельщала перспектива слежки со стороны не просто мужчины, но другого доктора… хотя в компетентности Стенли Кипса аптекарша очень скоро начала сомневаться. Местные поговаривали, что в Новом Седоне Стенли был эндокринологом: молодым, подающим надежды и пользующимся популярностью у пациентов. Ребекка Амварт не доверила бы этому идиоту и полы мыть. Он опаздывал, врывался посреди приёма, вечно переставлял лекарства (а иногда они и вовсе «таинственным» образом пропадали), но хуже всего была его манера общения с пациентами. Леди Бесс не могла назвать себя большим человеколюбцем, но от фразочек Стенли ей хотелось провалиться под землю и никогда больше не вылезать оттуда. Особенно сильно доставалось девушкам. Младший Кипс, видимо, не знал горькую истину, что доктора из-за объёма своей работы часто остаются одинокими, и отчаянно пытался найти среди жительниц Редклэй-Майнс будущую жену. Его способы вряд ли вызвали бы подозрение у другого мужчины, но Ребекка видела, как некомфортно становилось девушкам, когда недо-эндокринолог шутил про их фигуру. Другой большой проблемой Стенли – только не по его мнению, разумеется, – был алкоголь. Однажды этот обиженный жизнью человек явился на приём в таком состоянии, что Ребекка удивилась, как он вообще стоит на ногах. Хуже было лишь то, что в тот день предстояла непростая процедура: выяснилось, что после давней травмы у танцовщицы Весты был повторно вывихнут тазобедренный сустав. Дело было настолько запущено, что вправить сустав оказалось недостаточно, нужно было наложить шину и проколоть курс лекарств… наверное. Ребекка ни в чём не была уверена, но в любом случае для аптекарши-недоучки, к тому же давно не практиковавшейся, это был серьёзный вызов. А тут этот пьяный дебошир Стенли! Накануне они с Бесс обсуждали предстоящую процедуру, и Кипс заверил Амварт, что много раз проделывал подобное и поможет. Теперь Ребекке нужно было решить: рискнуть здоровьем пациентки, но снять с себя ответственность, или отстранить Стенли на день и провести операцию самой. А затем, когда выбор был сделан, выдворить Стенли из лечебницы.***
Несколько дней спустя Ребекку нагнал на улице Младший Вальдемар. Бесс давно заметила, что для правителя целого города молодой человек двигался необыкновенно раскованно и мог спокойно пробежаться, если того требовала ситуация – что не шло ни в какое сравнение с большинством политиков, которые никогда никуда не спешили. Вот и сейчас Деми чуть ли не вприпрыжку добежал до Ребекки Амварт и коснулся её плеча. – Доброго дня, леди Бесс. Да будет щедрой земля у Вас под ногами. – И Вам доброго дня, но при чём тут земля? – Это традиционное приветствие старых шахтёров, – Вальдемара ничуть не смутил холод, с которым ответила аптекарша. – Так обращались к кому-то, кого очень уважают, – мужчина улыбнулся. – Это и про вас. – Благодарю за разъяснение, – с прежним – отсутствующим – энтузиазмом ответила леди Бесс. – Нет, правда. Спасибо за помощь Весте. Она жалуется, как неудобно в шине и что она вообще не понимает, зачем это нужно, но я вижу по глазам, что ей легче. И что рано или поздно она впустит медицину в своё видение мира. – От того, что кто-то не верит в солнце, оно не перестаёт светить, так что мне глубоко безразличны убеждения Вашей невесты. Деми остановился и многозначительно поднял взгляд в небо. Затянутое полотном туч, бессолнечное небо. – Вы сильно заняты, леди Бесс? Я хотел бы пригласить Вас к себе домой. Тут остановилась уже Ребекка. Она медленно развернулась, прокрутившись на каблуках сапог, и вскинула брови. – Особой благодарности за помощь мне не нужно, Деми, тем более Вы почти женатый человек. Или в местных традициях ещё и гарем собирать? – Э-э… не понимаю, о чём Вы. Я хотел познакомить Вас кое с кем. Неужели было непонятно, что всё это время аптекарша намекала, что по-прежнему обижена на Вальдемара за Стенли? Слепое неведение начальника города даже не раздражало, а вводило в ступор своей наивностью. Девушка лишь сухо кивнула, закусив губу. – Допустим, я не хочу ни с кем знакомиться. Что тогда? Заставите меня пойти? – Ни в коем случае. Какой в этом смысл? У этого человека сегодня день рождения, ни к чему портить праздник угрюмыми лицами. – Если Вы надеялись так разжалобить меня, у Вас ничего не вышло. – Вряд ли это вообще кому-либо под силу… Простите. Я всё равно передам имениннице Ваши поздравления. – Это девушка? – Девоч… Ну, вообще-то да, уже девушка, – прежде, чем продолжить, Деми почему-то опасливо огляделся, а затем взял Ребекку под руку и отвёл с дороги. – Моя сестра. Это прозвучало куда мрачнее, чем всё, что прежде говорил Вальдемар. Обречённо. Будто разбойник выдал место спрятанного сокровища. Ребекка прищурилась, всматриваясь во взволнованное лицо Деми. – Она много слышала о Вас и хотела лично познакомиться. Но если Вы не в настроении… – У неё сегодня день рождения? У вас, наверное, весь город соберётся… и Ваш отец. Не горю желанием его видеть. – Я тоже! Поэтому его там не будет. Сестра сейчас живёт у меня… Деми поморщился и махнул рукой: «Неважно». – То есть она сейчас сидит у Вас дома одна? – Не смотрите на меня так – ей нравится быть одной. В любом случае я скоро к ней присоединюсь. Не переживайте насчёт отказа: познакомитесь в другой раз, всё в порядке, правда. – Вообще-то… Ну… В общем я думала, Вы хотите представить меня какому-нибудь своему приятелю. С Вашей сестрой я с удовольствием познакомлюсь. – Правда? Тогда идёмте.***
Дом Младшего отличался не только от дома начальника Шахт, но и в целом от многих домов в городе: почти полностью из дерева, скромных размеров, с кривоватой башенкой-чердаком. Деми указал на окно, в котором переливались оранжевые и синие огни. – Нам туда. Лестница, ведущая в дом, была заставлена какими-то досками, металлическими балками и прочим мусором. Поправляя всё это, чтобы освободить проход, Чиприк чуть не повалил всю конструкцию, но справился и лишь обаятельно улыбнулся Ребекке. Внутреннее убранство дома соответствовало его наружности: аскетично обставленные, а порой и вовсе пустые комнаты, столы с толстым слоем пыли и диваны с потускневшей обивкой, чёрные полосы на полу – следы чего-то большого, что двигали через весь дом. Пёстрым исключением был тот самый чердак в кривой башенке. Стены здесь были увешаны лоскутными пледами всех цветов, на полу лежала целая груда подушек, а освещал комнату необычный фонарь с крутящимися фигурами, отбрасывающими тени. На широком подоконнике, среди разукрашенных горшков с цветами сидела, поджав ноги, девушка. Рыжая копна кудрявых волос сразу выделялась в полумраке, а внимательный взгляд – кажется, единственное, что объединяло всех Чиприков – сразу окатил Ребекку волной странной энергии. В рыжеволосой девушке не было ни угрожающей надменности отца, ни очаровательной бодрости брата: она была самим олицетворением спокойствия, и всё же Ребекка Амварт не могла отделаться от мысли, что спокойствие это было печальным. Должно быть, смирение, с которым сестра Вальдемара сжимала запястье, выдавало в ней пленницу своего положения. Девушка с удивительной лёгкостью спрыгнула с подоконника и поклонилась. – Толли, сударыня. – Простите, как? Долли? – Толли. – Капитолия, – пояснил Деми. В обществе сестры он стал ещё мягче, чем прежде, подошёл к ней и поцеловал в макушку. – Я обещал познакомить тебя с леди Бесс, огонёк – вот, сдерживаю обещание. – Очень приятно, леди Бесс. Прошу, садитесь. Прямо на пол, если не брезгуете, или могу уступить Вам своё место. – Пол меня вполне устраивает, – улыбнулась Бесс, садясь на груду подушек и расправляя полы платья. – У Вас очень уютно, Толли. – Это брат постарался, – Толли и Деми сели на подоконник. Брат не переставая гладил сестру по плечу. – Столько возился с моими капризами, чтобы всё было в точности, как я вижу. Даже из-за границы кое-что заказал, несмотря на запрет Симеона. – Мне это было в радость, – снова с улыбкой добавил Младший. – Гораздо приятнее, чем некоторые обязанности, которые есть у меня по долгу службы. Ребекка переводила взгляд с брата на сестру. Сразу было заметно, как они держатся друг за друга: с какой нежностью Деми заботится о младшей сестре, оберегает её одним своим прикосновением, и с каким благоговением Толли смотрит на него. Такие тёплые отношения кольнули Ребекку Амварт прямо в сердце, пусть и против её воли. Она вспомнила, как обошлась с собственным братом, и, пожалуй, впервые с тех пор усомнилась, стоило ли ей быть столь жестокой. Второй раз Вальдемар будил в аптекарше давно забытые чувства. Она нахмурилась, а затем мотнула головой, прогоняя явившиеся не к месту мысли. – Я пришла без подарка, Толли, простите. Я буквально несколько минут назад узнала о Вашем дне рождения. «… и существовании», – закончила про себя Бесс. – Всё в порядке. Не то чтобы я в чём-то нуждалась. Рыжеволосая девушка хихикнула, а затем вздрогнула и сглотнула. Ребекка, хоть и заметила это, подумала, что так младшая Чиприк выражает неловкость. Разговор и впрямь застыл, и мисс Амварт решила сдвинуть его с мёртвой точки собственными силами. – Почему Вы хотели познакомиться со мной? – О, по многим причинам. Вы лечите людей. Должно быть, это утомляет? А ещё Вы были в Роткетихриуме, городе, где встретила смерть моя дорогая тётя. «Моя», не «наша». Ребекка перевела взгляд на Деми, но тот, вопреки обыкновению, воздержался от подробных разъяснений, и аптекарша заключила, что у наследников были разные матери. – Вы наверняка слышали о Катрине, леди Бесс, – только и сказал Деми, потерев большим пальцем ладонь сестры. – Мне было бы интересно послушать, что о тёте говорят в… Толли отвернулась и прикрыла рот рукой. Она не плакала, как могло показаться, а лишь тихо прокашлялась. Вальдемар напряжённо вытянулся и вздохнул. Он избегал взгляда аптекарши. – Подавилась, – как ни в чём не бывало продолжила Толли. – Так Вы расскажете, леди Бесс? Нас с Катриной многое объединяет, я хотела бы знать, как сложилась её судьба. Точнее, судьба её имени. – Близкие чтят её память, а её смерть считают трагедией, но о Катрине стараются не упоминать, будто до сих пор боятся того, что с ней случилось. В общем, обычное дело для подобных случаев внезапной смерти. Ребекка попыталась непринуждённо пожать плечами, но сама заметила, как скованно и резко это получилось. Прямота, с которой южане говорили о самых сложных вещах, до сих пор поражала чужачку. Толли кивнула, как-то обречённо глядя в пол, а после закашлялась так, что согнулась пополам. Деми осторожно погладил её по спине. – Простите, леди Бесс, – пробормотал он. – Недели две назад Толли жаловалась на головные боли, мы показали её Стенли. А теперь этот кашель… – Всё было хорошо, пока я была одна, – девушка подняла опухшие слезящиеся глаза, которые говорили лишь об одном: ничего не могло быть хорошо. – Почему повели к Стенли, а не ко мне? – только и спросила Бесс. – Я ничего не успел сделать, отец всё решил. Толли тогда жила у него, а Стенли только приехал в город, всё внимание было приковано к нему. – И что он сказал о головных болях госпожи Чиприк? – Прошу, называйте меня Толли, – из-за сдавленного голоса всё, что говорила рыжеволосая девушка, звучало жалобно, хоть она и сжала кулаки. – Сударь Кипс сказал, что это часть взросления женщины. Ну, Вы понимаете, леди Бесс. – Как скоро у Вас должна начаться менструация? Краем глаза Ребекка видела, как неуютно поёжился Деми при этих словах – впрочем, для мужчины это была ещё вполне сдержанная реакция. Толли же молчала дольше, чем если бы просто считала. – Вообще-то… Недели через три. – Но об этом опытный эндокринолог Стенли Кипс, конечно же, не знал, потому что решил не спрашивать. А как давно мучает кашель? – Да примерно столько же, но он начался уже после того, как сударь Кипс меня осмотрел. – Какое совпадение. И почему вы не повели её ко мне? – на этот раз Бесс обратилась к Деми. – Честно, я думал, Вы из принципа откажетесь осматривать Толли, раз мы не повели её к Вам сразу. –Что за вздор, ни один доктор не посмеет так поступить! Я осмотрю её сейчас. Принесите лампу, тут слишком темно. Ребекка заставила Деми держать над собой лампу, пока осматривала горло младшей сестры. Аптекарша хмурилась, кусала губы. Потом она неловко положила руку на плечо девушки, разрешая закрыть рот и выпрямиться. – Должно быть, Вас продуло, оттого и кашель. Вы ведь часто сидите у окна? – Когда я у Деми, всегда. Это моё любимое место. – Ну, вот. А голова и вовсе могла заболеть от общества Вашего отца – я права? – Да, правы, – невесело кивнула Капитолия. – Поступим вот как: придёте ко мне на приём завтра, а сегодня просто отпразднуем Ваш день рождения, хорошо? Деми, будет пирог или что-то ещё? Что за день рождения без угощений! – Чтобы я и не позаботился о еде, ха! Деми радостно унёсся вниз, а у Ребекки Амварт в голове крутилась лишь одна мысль: «Это надо срочно показать кому-нибудь опытному». Она пыталась скрыть беспокойство, но, взглянув на Толли, заметила, что и та догадывается о тяжести своей болезни.