Неделя невезения

Ехать на кладбище, расследовать убийство, совершённое сектантами. Это становится рутиной. Всё то же затхлое кладбище, всё те же криминалисты, всё тот же пыльный брезентовый мешок с уже другим мертвяком. Единственное что отличается (кроме времени суток) это машина Панкрата, осторожно припаркованная возле патрульных авто. И сам Панкрат, стоящий возле толстоватых полицейских и что-то раздражённо говорящий. – Почему шею этой жертвы чуть ли не разгрызли, а шею прошлой настолько осторожно покусали, что мой лучший сыщик ничего не заметил?! – Спасибо за комплимент! – Никита подходит сзади, бесшумно и незаметно, от чего кузен пугается и оборачивается к слегка хриплому голосу. Никита усмехается необдуманному комплименту, но осознает слова сказанные ранее и хмурится, – Стоп, что за покусанные шеи? Разве жертв не зарезали сектанты? – Это не сектанты, я же сказал, – вырывается из Панкрата со усталым вздохом. Он продолжает, – Это какая-то нечисть. Очень кровожадная нечисть. И понятно какая. И Никита понимает. Это легче чем сложить дважды два. Он тяжело выдыхает, понимая, что скоро привычная жизнь (в который раз!) снова обрушиться, словно хрупкий карточный домик, который аккуратно, карточку к карточке строил юный оборотень день ото дня. Прилаживал осторожно одну к другой, смотря чтобы они стояли как можно крепче. Не дышал, стараясь не потревожить своё творение и не сломать... Вурдалаки. Снова будут мешать ему жить! Ярость свирепо захлестнула его волной, смывая здравый смысл и все остальные чувства, лишая понимания ситуации. В нем заговорил животный гнев на Сэнтери, что из раза в раз врывались в его жизнь, делая плохо его близким. Никита больше не намерен терпеть, он убьет всех вурдалаков. Панкрат сочувствующе смотрит, как лицо кузена искажается в дикой ярости, а в усталых, зелёных глазах зажигается нетушимый огонь злобы. Никитины руки сжимаются в кулаки, выпуская длинные когти, пронзающие ладони, от чего с них начинает капать темная жидкость. Руководитель знает, что Сэнтери скорее всего сильно добавят им проблем, а потом сбегут, зализывать раны, но прихватив что-то ценное из Санкт-Эринбурга. Оборотень быстро мотает головой, сбрасывая наваждение. – Ну, так где тело? – Легостаев-младщий спрашивает, как ни в чем не бывало, будто это сейчас не он от бесконтрольной злобы впился острыми когтями в собственные ладони и горел от ярости. – Вон оно. – Легостаев-старший слабо махает кистью в сторону брезентового мешка, что уже оттащили от середины каменной площадки. Никита ведёт глазами в сторону, любезно показанную старшим братом, и пристально смотря на странно повернутый мешок, приближается к нему. Подойдя, он чует острый запах запекшейся крови, что неприятно пощипывает нос, дразня темные, совсем не радостные, воспоминания. Парень прогоняет их куда подальше. У тела действительно почти прогрызенная насквозь шея, сломанная в нескольких местах. Из неё мерзкой бахромой торчат мышцы и связки, окрашенные в кроваво-красный, через которую видно белеющие позвонки. Убийца мерзок – он подло напал со спины, разгрыз шею и достал сухожилия. Труп ужасно изуродован, но всё равно на лице жертвы - девушки можно различить изумление смешанное со страхом. Именно страхом, не ужасом, как будто бедняжка просто услышала странный шорох, а не была загрызена насмерть. Никита смотрит на её мягкие русые волосы, жутко напоминающие Настины и пустой взгляд, как у мертвой Ксю... В голове появляется образ разодранной Насти, смотрящей мертво. Он отчаянно трясет головой, мечтая забыть только что придуманный ужас, но паранойя уже цепко схватила его своим мерзкими руками, прижала к себе мертвой хваткой, не давая вдохнуть. Оборотень хватает когтистыми от страха руками собственные волосы, вырывая клочки черноты. Физическая боль (хоть и небольшая) заземляет. Парень смотрит на труп, искренне сочувствуя бедолаге – быть разорванной и покусанной вурдалаком никому не хочется. Он с метлой прогоняет мысли о схожести мертвячки и Насти. Мертвячка... Не вспоминать! Снова мотает головой и думает, что если образы из прошлого будут так же лезть в голову, а он ею так же мотать – то голова просто напросто отвалиться. Что-то он опять отвлекся. Нюхает затхлый воздух – есть запахи криминалистов, Панкрата и его собственный. Юный оборотень проклинает вонь вурдалаков, что слишком похожа на запах кладбища и почти незаметна рядом с мертвым телом. Вздыхает, массируя снова болящие виски и коротко кричит хрипловатым голосом – Панкрат, я не чувствую их запах из-за тела и кладбища! Кузен, выясняющий что-то у криминалистов оборачивается и поджимает губы в недовольстве. Он до последнего надеялся, что они быстро нападут на след Сэнтери, но его надеждам, не суждено было сбыться. Впрочем, как и почти всегда всё идёт не по плану. Но Панкрат хватается за последнюю соломинку – знание что семейка вурдалаков приехала поздно ночью. Они не любят некомфортную обстановку, из чего следует, что семейка заселилась в какую-нибудь крутую гостиницу сразу после приезда. Значит нужно проверить их все. Руководитель подзывает Никиту, говоря, что ему надо проверить все крутые отели в Санкт-Эринбурге на наличие Сэнтери и постараться их не убить при обнаружении. Парень с умным видом кивает, мимолётно соглашаясь с мыслью о том что поспать ему сегодня точно не удастся – как минимум потому что в Санкт-Эринбурге пятизвёздочных гостиниц штук десять по всему городу, а четырёхзвездочных и того больше. Прискорбно. *** Восемь часов вечера. А Никита ещё не объехал и четверти отелей города! Оборотень даже не думал, что в родном городе настолько много гостиниц... Голова снова начала невообразимо болеть, разрывая изнутри черепную коробку, то и дело подкидывая виды из кошмара. К мигрени прибавилось больное горло, таблетки от которого не спасали. У Никиты было очень много вопросов к собственному организму. Подъезжая к очередному пристанищу богатых туристов, парень слышит бьющую по чувствительным ушам мелодию своего мобильного. Он закатывает глаза в раздражении от мерзкого звука и ужасно хочет чтобы проклятая лава наконец исчезла из черепушки и больше никогда не возвращалась. Но, не смотря на протесты боли от черепной коробки, юный оборотень берет трубку. – Котик, я уехала. – печальный голос Насти слышен плохо, то и дело прерываясь, ведь она находится на железнодорожном вокзале, где время от времени приезжают и уезжают поезда. – Давай, Коть, созвонимся... – его голос в ответ звучит так же грустно, но ещё и ужасно хрипло, что девушка замечает даже сквозь шум. – Дорогой, у тебя горло что-ли болит? – полуобеспокоенно, полунедоверчиво тянет она, вспоминая что оборотни не болеют. – Нет. – он произносит настолько твёрдо, насколько это возможно с хрипящим баритоном, но непослушный голос карает его за лишнее повышение тона влажным кашлем. – Ну и зачем ты мне врешь? Я же слышу. – говорит Котя, обижаясь на дурачка, за которого так переживала. – Чтобы ты не переживала... – шелестит оборотень сипло. В ответ она фыркает, улыбаясь, но быстро теряет улыбку от милых Никитиных слов и становится "мисс Ответственность". – Так, дурачок, дома есть суп, ты будешь есть его. На столе стоят таблетки от головы, которые ты выпьешь, когда вернёшься. А ещё не забывай спать! Ты хоть и оборотень, но сон всё равно тебе необходим! – заканчивает она твердо. Настя – ответственный человек, она всегда продумывает план, включающий в себя почти всё, что может потребоваться, в отличии от более импульсивного Никиты, которому эту планы в прямом смысле жизнь спасают. – Но если у тебя сейчас болит горло можешь не отвечать. – девушка смилостивилась и продолжила, – Обязательно купи таблетки от горла и не переусердствуй с кофе. Пока... – под конец от твёрдого, приказного тона ничего не осталось, а последняя фраза была произнесена с печалью разлуки. Вызов сбрасывают. Легостаев тяжело и хрипло вздыхает. Теперь, когда Настя уехала, капкан отчаяния и боли схватит его мертвой хваткой, без возможности выпустить, а болезненные воспоминания, на пару с мигренью, добьют его и без того, раздолбанную Черноруковым и смертями девушек, психику. Так, что-то он раскис, надо перестать думать о плохом и переключиться на отель, в котором чисто гипотетически могли остановится Сэнтери. Оборотень в это не верил. Чтобы вурдалаки, как обычные туристы остановились в гостинице? Это что-то за гранью реального! Но нужно проверить все варианты, которые хотя бы возможны. Поэтому Никита выходит из теплой машины на холодную парковку, роясь в карманах мятого пиджака, выискивая удостоверение. В глазах внезапно темнеет, а к больному горлу подкатывает тошнота. Через боль оборотень её сглатывает, не понимая внезапного ухудшения своего состояния. Находит документ и идёт ко входу в отель, будто бы не замечая черноты, расстелившейся перед глазами. *** О Господи, как его задолбал парень на ресепшне! Он до последнего не хотел отвечать на вопросы молодого оборотня-следователя и усиленно пытался вызвать спящую охрану, вместо того чтобы просто напросто ответить на лёгкие вопросы. О боже, какой дурак! Никита хотел разорвать себе уши от его мерзкого тонкого голоска, активно настаиващего на правилах гостиницы, которые Легостаев обходил, из-за своей профессии. Но всё же оборотень его уломал и тот очень не хотя ответил на все вопросы, специально попискивая, после того как понял, что Никита болезненно реагирует на его голос. Подонок. Это была уже предпоследняя гостиница города, значит, скоро можно будет ехать в Департамент и спокойно заполнить все бумажки, а потом и отправиться спать... Как же хотелось спать... Усталость волнами накатывала на него, усиляясь в геометрической прогрессии и не давая даже сфокусировать взгляд на чем-либо, размывая контуры предметов до непонятных образов, странно похожих на какой-то импрессионизм. Туманила разум, сея туман на задворках сознания. Всё таки сна на бумагах ему явно не хватило. А вот и здание последнего отеля. Он даже не заметил, как доехал, пока думал и боролся с усталостью. Интересно, сколько он проехал за этот день, во время того как колесил город? А во сколько гостиниц заехал? Неизвестно... На часах семь утра и Никита прикончил уже неизвестно-какую-по-счету кружку чистого черного кофе. Стоило признаться, что эта идея изначально была на почти сто процентов провальной. Провал. О, да это была плохая идея, в отелях вурдалаков нет. Что мы от неё имеем – понимание, что вурдалаки не поселились в гостиницах и Никиту, что хочет спать настолько же сильно, как и то чтобы все его враги вдруг умерли. Он забыл что в среду полнолуние.