Искры во льду

      Солнце боролось с облаками за первенство, подсвечивая их рваные края изнутри и изредка протискиваясь вперед, чтобы залить светом полоску пляжа. Ветер доносил до Алисенты колкие песчинки, соленый запах моря и крики чаек откуда-то вверху. Лореон по обыкновению отправился на поиски выброшенных волнами на берег сокровищ, а Лиа присматривала за Герионом и Мириэль, которые так и норовили забежать в воду, чтобы помочить босые ножки.       Алисента наблюдала за детьми из-под наполовину смеженных век, сидя на покрывале. Зажмурившись от яркого света, на миг она увидела перед собой еще один знакомый, будто бы соткавшийся из солнечных бликов силуэт. Это был Тайвин, но Алисента сразу поняла, что видение ее невзаправду. Тайвин не принадлежал этому пляжу. Его трудно было вообразить где-то в бескрайних просторах песка, моря и неба. Ее мужа было легче представить в кабинете, в окружении дубовой мебели с острыми углами, откуда он этими просторами управлял, и где у каждой вещи было свое место. На пляже, напротив, и ракушки лежали как попало, и море неровными волнами накатывало на берег, и солнце то скрывалось за облаками, то выныривало вновь. Никакой последовательности, никакого порядка.       Однако Тайвин, должно быть, часто бывал на этом пляже в детстве. Бегал здесь с братьями и купался, как теперь это делали ее собственные сыновья. Алисенте показалось, что в духе ее мужа было бы складывать башни из камней, следя за тем, чтобы сохранялся идеальный баланс, чтобы один камень уравновешивал другой и башня оставалась устойчивой.       Не мог быть здесь Тайвин и по той причине, что покинул Утес вместе со своей армией и своим наследником несколько дней назад. Алисента смиренно приняла его доводы, поцеловала сына в лоб, опустив руки на твердую сталь на мальчишеских плечах. Герольд, однако, и не трудился скрыть восторга в глазах, и Алисента с горечью думала, долго ли этот восторг задержится в неискушенном взгляде ее сына.       Прежде не вспоминаемые суеверия вонзились в ее сердце ядовитыми шипами, и Алисента дрожащей рукой сняла перстень со своего пальца, чтобы надеть на мизинец мужа. — Это… как знак… — пробормотала Алисента, будучи не вполне уверенной, что супруг примет этот дар испуганной женщины. Но когда она подняла глаза, все еще сжимая в похолодевших пальцах его широкую теплую ладонь, взгляд Тайвина по обыкновению был невозмутим. — Я буду молиться за твое благополучное возвращение, — выдавила Алисента.       Ей почудилось, что уголок губ ее мужа дрогнул. Едва ли Тайвин большое внимание уделял Семерым, но Алисента выросла в Староместе, который долгие века был центром Святой Веры. Про богов не вспоминаешь в счастье, но теперь для Вестероса настали трудные времена.       В ответ она получила кивок. Алисента нервно облизала губы, боясь высказать свою просьбу, пришедшую в ее снедаемый страхами разум. — Оставь и мне что-нибудь, чтобы я вспоминала о тебе, — почти взмолилась она, не отпуская его руки, чтобы Тайвин не отмахнулся и не ушел от нее. — У тебя останется целый Утес Кастерли, — резонно напомнил супруг. — Я знаю, знаю… — Алисента почувствовала себя глупой из-за собственной беспомощности. Она никогда не молила о крохах внимания — прежде она брала их сама. — Я хочу то, что ты сам выберешь отдать мне... как напоминание.       Она испугалась, что Тайвин потерял терпение, когда он высвободил свою руку из ее, но супруг лишь снял свой собственный перстень и вложил в ладонь жены.       Алисента опустила взгляд на бледно-зеленый камень, сквозь который сияющими искорками проглядывал золотой рант. — Как твои глаза, — пробормотала она вместо заранее приготовленных слов благодарности. — Никогда не замечал.       Тайвин отбыл, оставив на ее руке подобающий случаю поцелуй, а Алисента поспешила укрыться в прохладе и сумраке септы, крутя перстень мужа на большом пальце.       Будь живы Герион и Тигетт, они бы и теперь последовали за старшим братом, как это сделал Киван. Будь жив Гвейн, и он не смог бы остаться в стороне… Возможно, ей стоит благодарить богов за то, что сосредоточить молитвы ей предстоит лишь на нескольких.       Алисента молила Отца о торжестве справедливости и правосудия — не могут же погибнуть те, чье дело правое.       Она просила Мать оберегать сыновей, что окажутся на поле боя.       Уговаривала Кузнеца не дать доспехам пропустить к родной плоти вражеские стрелы и мечи.       Обращалась к Деве, чтобы влюбленные смогли воссоединиться, и каждая девушка дождалась своего жениха.       Воина она просила дать ее мужу силы и твердости в борьбе, хотя в Тайвине не было их недостатка.       Старицу молила даровать мудрость Герольду, чтобы сын ее не пал жертвой собственных ребяческих амбиций.       Алисента в тревожном почтении застыла возле алтаря Неведомого, где вовсе не горело свеч. Она вгляделась в темноту под капюшоном статуи, и ее пробрала дрожь. Уместно ли молить его о милосердии? О том, чтобы не забирал?       В отсутствие мужчин женщины занимали себя сами: по вечерам собирались в великом чертоге, наблюдая за представлениями кукольников, слушая игру на арфе и вышивая в кружке. Состояние у всех было подавленное, но вместе было находиться проще, чем сидеть в одиночестве в тишине покоев и глядеть, как сумрак сгущается над пустой супружеской постелью.       Дженна не теряла надежды слепить из сыновей Ланнистеров, и Джейме взял своим оруженосцем Тиона, но темноволосый юноша менее всего был похож на льва. Дарлесса, должно быть, радовалась, что Тирек в безопасности за стенами Королевской Гавани. Если, конечно, король не решит тоже выступить, но пока об этом ничего не было слышно.       Миранда сетовала на то, что муж ее не присоединился ни к Джейме, ни к Тайвину, а был оставлен в Утесе Кастерли на случай, если придется формировать очередную армию. Неопытные еще мальчишки одолевали сира Стаффорда просьбами начать готовить их к битвам, а Серенна полным тревоги взглядом провожала на тренировочное поле одного из своих красавцев-кузенов, Люциона. Если он проявит себя и будет посвящен в рыцари, то вскорости они смогут пожениться. Но для этого ему сперва нужно остаться в живых.       Нервы Алисенты нещадно истончала неизвестность. Прежде, даже не видя мужа целыми днями, она знала, где он и что делает. Распорядок Тайвина не менялся годами, а о возникших неожиданностях она могла узнать от слуги. Привыкла она и получать отчеты от мейстера касаемо учебы Герольда и его поведения. Теперь же Алисента знала лишь то, что армия ее мужа столкнулась с людьми, посланными из столицы за Горой. Естественно, все закончилось не в пользу вторых, однако приходили вести об армии под командованием Робба Старка, и Алисента снова приходила в уныние. Она не могла убедить себя, что уже собранные армии северян, речных лордов и западных будет так просто распустить и отправить по домам, когда они уже ощутили вкус крови. Король не спешил принимать меры, да и его слова были бы формальностью. Между Старками и Ланнистерами не было любви. Король далеко, а армии противников двигаются навстречу друг другу, и в сердцах горит жажда отмщения.       Тайвин не принадлежал к числу тех, кто стал бы проливать кровь попусту. Беда была в том, что сейчас у него была причина, которой он не таил. Если Кейтилин Старк удумает казнить Тириона, то Тайвин ощутит лишь удовлетворение, избавившись от нелюбимого сына и напомнив всем остальным, что Ланнистеры платят свои долги. Чем больше становилось армий, тем очевиднее было, что кровь все-таки прольется.       Тайвин был так откровенен с ней в ту ночь, предшествующую прощанию, что Алисенте казалось, будто она сумела понять и узнать супруга лучше, чем за все годы брака. И теперь Тайвин покинул ее, а она должна сидеть в замке и ожидать его возвращения, отбивая колени о пол септы и натирая палец снисходительно отданным ей кольцом. Когда Алисента ощутила себя близкой с ним, он снова ушел, а когда вернется, будет делать вид, что никогда между ними и не было того разговора. На повторную женитьбу его толкнул долг, и долгом он руководствовался долгие годы после. Теперь же он свободен от нее, возможно, с облегчением расстался с женой, покидая Утес Кастерли.       Алисента плутала по коридорам замка, глядя на изображения почивших Ланнистеров, выложенные мозаикой и цветным стеклом. Никто не знает, какой срок им отведен, но война вполне может этот срок сократить. У нее начинали слабеть колени от мысли, что вскорости вместо мужа она может увидеть его каменную копию в фамильном склепе. И к этой статуе вполне могли прибавиться еще несколько, которых она желала лицезреть ничуть не больше.       Алисента с отчаянием взирала на портрет своей матери, надеясь найти мудрый совет в спокойных карих глазах. Она годами училась искать подход к мужу, но если Тайвина не было рядом, ей оставалось лишь тщетно блуждать в одиночестве. Прежде Алисента даже не подозревала, как много в ее жизни было связано с молчаливым присутствием Тайвина, и теперь без него в замке ей стало так нестерпимо скучно. Она могла прийти в его покои и в его кабинет, не изобретая предлогов, но кресло возле камина пустовало, как и стол с резной спинкой возле письменного стола, а потому Алисента уходила тотчас же после прихода. И новые шалости детей не доставляли ей столько веселья, ведь она не могла поделиться ими с тем, кто никогда не разделял ее смеха, но для кого Алисента охотно бы смеялась за двоих.       Она бродила по галерее, спрашивая у многочисленных Леди Утеса на портретах, что сделали бы они. Леди Джоханна, оставшись вдовой при малолетнем сыне, облачилась в кольчугу и возглавила ополчение несколько столетий назад. Нет, на такое Алисента едва ли способна. Леди Джоханна знала, что никто не придет ей на помощь, даже близнец ее покойного мужа не внял ее мольбам, но все надежды Алисенты были связаны с Тайвином. Взгляд ее зацепился за знакомый перстень с зеленым камнем. Тот самый, который был сейчас на ее пальце. Многие Леди Утеса позировали в лучших фамильных драгоценностях, но рука с этим перстнем почти затерялась в складках простого зеленого платья под пушистым кончиком длинной косы. Уже не единожды Алисенте приходилось сравнивать себя с леди Роанной Веббер. Она испытывала почти ревность, глядя на рыжеволосую леди из Простора, жившую век назад. Она была бабушкой Тайвина, в нем текла ее кровь, а об истории своего дома Тайвин всегда говорил с увлечением. Теперь и этот перстень, который явно был велик даже для большого пальца этой миниатюрной женщины с озорным взглядом, будто говорил, что леди Холодного Рва добилась куда большего в своей жизни и замужество за Герольдом Золотым не было самым примечательным фактом в ее биографии.       Алисента ощутила желание сорвать перстень с пальца и больше никогда к нему не прикасаться, но мысль о муже успокоила начавшуюся внутри нее бурю гнева. Этот перстень носила не только леди Роанна, но и Тайвин, и наверняка многие из Ланнистеров задолго до рождения Роанны Веббер в маленьком замке Простора. Важно то, что Тайвин сам отдал ей перстень, и Алисента не может просто так швырнуть в угол самый ценный из его подарков.       Алисента привычным движением указательного пальца дотянулась до бледно-зеленого камня и потерла его. Какая глупость. Она даже к его первой жене не ревновала так, как сейчас разозлилась из-за леди Роанны. Что это с ней в самом деле? Отсутствие Тайвина творит с ней поистине странные вещи, поэтому ей как можно скорее следует воссоединиться с мужем. Алисента бросила еще один взгляд на ехидное лицо Красной Вдовы и поспешила в септу. Пусть боги услышат ее молитвы и закончат это безумие поскорее.