Каждый новый человек,
которого мы встречаем,
приносит с собой новый мир в нашу жизнь.
Пауло Коэльо
Олдервуд, Пайнкрест. — …А потом я такая ему говорю: знаешь что, Робин? То что у тебя рельеф на торсе как спина крокодила — не значит, что я вся потекла при одном твоём взгляде и соглашусь пожрать бутеров с ветчиной в забегаловке на Уолл-стрит и быть трахнутой на заднем сидении твоей тачки! Протяжный громкий звонок, проносящийся над головами учеников, заставляет пустые коридоры учебного заведения заполнится интенсивным потоком вечно толкающихся шумных подростков. Конец учебного дня — несомненно, приятное событие. Но конец учебной недели — это настоящая услада. Оттого главный коридор школы был готов буквально треснуть по швам в последний день. Однако среди всей толпы вечно пихающих и рьяно прущих на таран учеников по коридору следовали две девушки, увлеченно о чём-то общаясь. Одна из них обладала приятной внешностью на свои семнадцать лет, с аккуратными чертами лица и густыми каштановыми волосами, туго завязанными в высокий хвост. Судя по тому, с какой стороны неконтролируемо лился словесный поток — юная брюнетка обладала крайне бурной личной жизнью в свои то года, не прекращая делиться с подругой о своих историях с бойфрендами и неудачными свиданиями с ними непосредственно. И в отличие от рассказчицы, та самая подружка была настоящей противоположностью изящной кокетки: прожжённые дешёвой синей краской волосы с отросшими тёмными корнями небрежно выбивались из съехавшего на бок пучка, а подводка вокруг глаз слегка размазалась, создавая эффект невыспавшейся панды. Глядя на двух подруг со стороны, можно было смело задать вопрос: Как же так? Что ухоженная красотка и дворовая шпана нашли общего друг с другом? Ответ мог быть банален — противоположности притягиваются. Но Риа прекрасно понимала, что всему причиной её общения с Ребеккой — ничем не больше, чем просто медвежья услуга. Так было всегда. Так было… Всю её ублюдскую жизнь. — Эй, Риада! Ты меня совсем не случаешь? — Резкий хлопок металлической дверцы шкафчика приводит Рию в сознание, заставляя кротко мотнуть головой. — Извини, я… — Девушка замялась на месте от резкого вопроса Ребекки, ища взглядом мимолетную возможность уцепиться за какую-то возможность найти себе оправдание. — Я слушала, просто задумалась о своём. Но я прекрасно помню, что ты говорила о… Э-э… О совокуплении на заднем сидении? — Хах! — Ребекка усмехнулась, вытаскивая учебники из шкафчика и прижимая к мягкой груди. — То-то именно это ты запомнила! По правде говоря, Рии вовсе было не до историй школьной подруги о её приблудах. На носу выходные, а это значило только одно — в отличие от своих друзей, развлекающиеся где-нибудь в компании с дешёвым бухлом и потенциальными собутыльниками, девушке придётся вкусить мимолётное чувство свободы от школьной рутины и давления в старом гараже, попутно разбирая собравшийся хлам от реконструкции старого автомобиля, который она так и не могла довести до ума уже ближайший месяц. Риа обещала себе поставить жирный крест на тачках и их изучении изнутри после тех событий, что выплюнули несчастную в пучину дохлого городка, который с виду кажется милым и капустным — а на деле был ничем не больше, чем потенциальной дырой с имитацией жизни. Но слышать постоянные упрёки и вонь от тётки девушке меньше всего хотелось. Да и пора уже избавиться от хлама прошлого, выставляя еле как катающуюся Buick GNX на продажу за пачку сигарет и пакет дешёвых леденцов. И то для этого ведра будет очень дорого и богато. — И всё, какие у тебя планы на выходные? Опять проторчишь в своём вонючем гараже, после чего от тебя неделю будет нести машинным маслом? Риа усмехается. Да уж, подколы Ребекки — крайне неприятная хрень, которая может быть сплюнута из её рта. Но припоминая её рассказы, что Роб пришлось ещё сплёвывать — Риа относилась к этому проще, чем в первые разы, стоило услышать первый подкол со стороны подруги о её неудачной написанной контрольной по алгебре. — А что остаётся делать? Я сделала большую глупость, что забрала это ведро из родного города сюда, а теперь — Габриэлла сжирает мне мозг каждый день тем, что эта колымага стоит в её гараже и она с этого не имеет никакой выгоды. — Риа томно вздыхает, проталкиваясь между собравшейся компашкой у выхода из заведения. — Представляешь? — Да уж, не повезло тебе с роднёй. Что тётка, что от… — Ребекка тут же отступает в продолжении своего монолога, заметив, как Риа хмурится и отводит взгляд темных глаз в сторону, судорожно сжимая лямку спадавшей с плеча сумки. — Извини? Что-то не так? — Давай не будем об этом. Я сама в курсе, какой у меня пиздец, а не семейка. Покидая душные стены школы, ласковые лучи солнца проникают сквозь густую, зеленую листву деревьев, создавая игру теней и света. Теплый ветер ласкает кожу, а в воздухе витал запах сырости и гнилой листвы после дождя. А ведь только с раннего утра шёл сильный дождь, наровясь испортить погоду на ближайшую неделю продолжительным ливнем, слякотью и грязью. А теперь — осеннее солнце навязчиво пыталось пробиться сквозь перистые облака, словно его экранное время имело почасовую оплату. — И всё же, — Юрко спускаясь с череды ступеней, идущие вниз от заведения к тротуару, Ребекка обходит одну из больших луж на пути, ненадолго отдаляясь от Рии, а затем вновь близко припадая. — Как насчёт оторваться в Воскресенье? Предки уезжают на ближайшую неделю к каким-то далёким родственникам, Джон притащит полно бухла, а Мартин позаботится о травке! Ну же, не ломайся! Твоя сварливая тётка и вонючий гараж не стоит того, чтобы наша малышка Риа всё больше вгоняла себя в весеннюю хандру! — Ох, даже не знаю. Мне хватило прошлого раза, когда всё довело до пробуждения в участке и домашнего ареста года так два назад. — Ой, тоже мне! Траге-едия! — Протяжно простонала Ребекка, выходя в шаге чуть вперёд. — У нас на носу выпускной, а это так — разогрев перед самой крутой тусовкой, которую ты никогда не забудешь! Нужно же с чего-то начинать, так? Или хочешь встретить окончание школы в обнимку в ванне с белым приятелем? Тем более ты, которая не боится мешать водку с пивом! — Я подумала, что в твоём стаканчике тогда была вода! — Но я тебя предупреждала. Девушка усмехнулась, продолжая в компании с знакомой поневоле шагать нога в ногу в сторону дома. Казалось, что несмотря на то — пусть дружба с Ребеккой у Рии была условной, и по окончанию школы в конце следующего года станет их последней возможностью провести время вместе, где-то в груди неприятно заболела. Нет, это была не невралгия, а что-то сидящее глубоко внутри, что изредка так болезненно напоминало о себе. Несомненно, она будет скучать по упомянутым тусовкам с Ребеккой, по встречам с дежурными шерифами в участке, когда лишний раз на спор залезешь в чужой двор, или же сядешь пьяной за руль тачки одного из общих с Роб друзей, вмазавшись в деревянный забор пожилой соседки, недавно пережившей инсульт. Но не это ли называют попыткой самолечения? Это ли не называют «self-medication through harm», являющиеся потенциальным звоночком оказаться где-то на границе дурки? И чем больше Риа думала об этом — тем реальнее ей казалось, что всё пережитое в её семнадцать лет — не какие-то приятные воспоминания о бывалых подростковых годах. А жалкая попытка заглушить ту внутреннюю боль, которая отзывается о себе. Когда вместе с Ребеккой подходит к её дому (так вышло, что Риа жила через квартал дальше от подруги, следовательно, каждый раз на пути к дому — она формально провожала подругу до самого порога дома, только потом бродя в одиночестве по полу-пустой улице в свои четыре стены крайне неуютного дома), Риа наблюдает на полянке у аккуратненького одноэтажного домика взрослого мужчину с обильной растительностью на лице, подстригающего газон газонокосилкой и качающий головой в такт музыки, проигрывающая внутри вакуумных наушников. Это был отец Ребекки — настоящий трудяга и золотой человек, без волшебного чуда доставшись не менее прекрасной женщине — матери Роб, что в отличие от дочери не раздвигала ноги перед каждым встречным, считая мимолетное влечение симптомом крепкой любви. Ну или же ранний залёт Ребеккой стал причиной их крепкого брака, держащийся на фиктивности. Но это никак не отменяло того факта, что девушка росла в любви двух родителей, не нуждаясь ни в чём. Ни в поддержке, ни во внимании, ни в любви. Всё буквально подавалось ей на блюдечке, стоило ей только лишний раз пустить сопли в отцовое или материнское плечо. А кто-то был должен глотать собственные слёзы в одиночку. Не так ли?.. — Ну ладушки, — хлопнув в ладоши, девушка с высоким хвостом кратко приобнимает подругу за плечи. — Позвони, как надумаешь насчёт тусовки! Я тебя уверяю — ты очень пожалеешь, если не явишься. «Или очень пожалею, что вновь не застану тебя, сосущейся с очередным придурком из старших классов.» — Гадкая мысль, проносящиеся миражом в мыслях Рии, заставляет её криво улыбнуться, кратко кивнуть головой на слова подруги, сделать один шаг назад — и отправиться в сторону нужного квартала, растягивая процесс добирания до дома как можно дольше.***
Несмотря на то, что Риа выросла практически в самом сердце гонок, драйва и крутых тачек — к упомянутому она относилась достаточно хладнокровно. Почему — ответ был крайне прост и одновременно сложен в понимании. Возможно, всему сопутствовала внутренняя травма девушки, что не могла через рефлексию перебороть надломленного внутреннего ребенка, предпочитая ждать, когда эта бомба замедленного действия рванёт — и отразиться дефектом в виде девиантности или травме во взрослой жизни. Хотя, это ли уже не взрослая жизнь, когда ты думаешь не о том, с каким парнем из параллельного класса трахнуться и выкурить косяк, а как найти и открыть сливной болт для старой масляной жидкости в тачке, что старше, чем её хозяйка? Отбрасывая грязную тряпку на пол у разобранного колеса подвешенной на самодельном домкрате Бьюика, Риа устало падает на просевший пыльный пуфик в гараже, закидывая голову назад. Благо, что сегодня дома она совсем одна — тётка Габриэлла вновь задерживалась допоздна на работе в местной клинике, а это значило, что девушка могла спокойно достать из заднего кармана узких джинс сдавленную пачку сигарет с пару штук оставшихся папирос, щёлкнуть зажигалкой — и вдохнуть дымчатого никотина столько, на сколько это позволяли уже едва живые лёгкие. Час другой — и запаха от дешёвых сигарет не останется и следа. Но будь эта сука дома — Рии уже подавно могла копать себе могилу на заднем дворе дома. И она уже была готова к этому, пока не услышала наверху звук подъезжающей машины к дому. — Блять. — Сплюнула одно из ругательств Риа, прокручивая всевозможные исходы в голове, попутно туша сигарету о пол под пуфиком, а бычок закидывает за отломанный плинтус у стены. Воняло от неё хуже, чем от пропитого бомжа — а что ещё ожидать от дешевых сигарет, купленные на последние деньги с обеда? «Будь что будет. Скажу, что нашла любовь всей своей жизни на помойке и теперь жду от него ребёнка, оттого и такой запах.» — Утешающе проговорила себе же Риа в мыслях, быстро поднимаясь по лестнице из гаража на нулевом этаже вверх. Однако на пороге дома Риа не наблюдала знакомую тучную фигуру пожилой женщины, бьющаяся в истерике от того, как же её падчерица долго шла открывать той двери, вынуждая старую искать ключи в сумке, куда попадает любая вещь — и исчезает раз и навсегда. Вместо этого, Риа наблюдала закрытую так же на замок дверь, и слышала лишь робкие, но отчётливые стуки в дверь. Это не внушало какого-либо доверия Рие, но выхода другого не было. Подойдя медленным шагом на негнущихся ногах, девушка чуть припала головой к двери, выдавая первое, что на ум пришло: — Кто там? Но ответ не заставил себя долго ждать. — Извините за беспокойство, меня зовут Мия Таунсенд — я офицер полиции города Рокпорта, мне нужно поговорить с миледи Рии. И судя по голосу, вы — она и есть. Рию заметно передернуло. «Офицер из города… Что, блять?» Быстро отмыкая всевозможные замки на двери, к замыканию которых девушка была приучена быстрее, чем к горшку — Риа резко отворяет дверь, хмурым взглядом окидывая фигуру на пороге её дома. Это была молодая девушка лет так тридцати, возможно меньше. Её красивые волосы пшенично-русого цвета красиво лежали на плечах, а их кудрявая текстура говорила о том, что обладательнице такой шевелюры не нужно тратиться на лаки, кондиционеры, утюжки и плойки. На стройную фигуру было накинуто бежевое пальто, закрывающее сексуальные изгибы женского тела, но не безобразя их. Даже в таком виде незнакомка выглядела чертовски горячей штучкой, дополняя собственный образ высокими черными сапожками. А позади неё была аккуратно припаркована ярко-розовая с красным отливом Mazda RX-8, с серебристыми винилами по бокам. — Могла сразу сказать, что ты потаскуха с трассы после ночной смены и тебе надо где-то спрятать угнанную тачку, а не придумать байку про офицера из какой-то дыры хуже этого Олдервуда, — сухо вздохнула Риа, закатив глаза. — Чего тебе? — Польщена твоей остроумностью и дерзостью, но боюсь, я хочу поговорить с тобой о серьезных вещах. — Отведя ворот пальто в сторону, Мия демонстрирует оперативную кобуру с пистолетом в ней, и этого было достаточно, чтобы судорога тревоги и напряжения мелькнула на лице Рии. — Этого достаточно для того, чтобы ты услышала меня? — Вполне. — Сглотнула Риа. — И все же, ты не ответила на мой вопрос. Я обязана знать, что тебе нужно на пороге моего… — Девушке понадобилось немного усилий, дабы закончить собственный монолог в том ключе, котором меньше всего хотелось. -…Дома. — Несомненно. Я понимаю. — Мия выпрямляется, расправив плечи. — Я от Райана Купера. Он мой близкий друг — точнее, друг по несчастью, попавший в крайне неприятную ситуацию. И мне нужна твоя помощь. — Что ты сказала? — В вопросе Рии прозвучала нервная, практически истеричная нотка. — Подруга Ра… Серьезно? Это невозможно. — Райан сказал, ты можешь помочь. Я не знаю, кем ты ему приходишься — но я должна вытащить его из тюрьмы всеми способами, какими только возможно. Ты — последняя надежда на то, что я смогу его спасти. Девушка молчит, и Таунсенд это тяготит. Но больше всего её пугало то, что чем больше она вглядывалась в перепуганные и мрачные черты лица молодой девушки-подростка — тем ей они казались… Очень знакомыми. — Могу я узнать, кем ты ему пригодишься? — Выпаливает вопрос из мыслей сразу вслух Миа. — Подруга? Девушка? Риа недолго молчит, а в её глазах собирается свежая влага. Кисть руки, крепко сжимающая ручку двери дрожит, а с губ срывается нервный смешок. — Кем пригожусь этому ублюдку?.. Риа поднимает взгляд на Мию, поджав губы. — Я его дочь.