***
Декабрь 1522 год Хюррем смотрела в окно и тихонько поглаживала уже большой живот. В покои вошла Нигяр-калфа, она должна была помочь Хюррем написать письмо Султану. — Наконец-то ты пришла, — сказала Хюррем, — чем ты всё время занята? — У меня есть свои дела, Хюррем-султан. Есть свои обязанности, не могу я всё время с тобой сидеть. — Ты у Гюльнихаль была, да? — Это так, не злись. — Я не хочу, чтобы ты проводила с ней время. — Она может и не мать шехзаде, но она родила султаншу. Она хочет, чтобы я ей помогала, я не могу отказать. Я служу всем госпожам. — Я тебя поняла, садись.***
— Госпожа, выпейте это, — обратилась Джансу-хатун к своей султанше, — вам нужно перестать думать о плохом, тогда вы и поправитесь. — Как мне перестать думать о плохом, Джансу, я каждую ночь вижу кошмары, я очень боюсь за Ибрагима, у меня плохое предчувствие, с ним может случиться что-то плохое, — около месяца назад во дворец пришли ложные сведения о смерти повелителя, после таких новостей Хатидже-султан постоянно переживала, что в конце концов вылилось в болезнь. В покои вошла Айшель-султан, находившаяся в прекрасном настроении. — Хатидже, как ты? — султанша села рядом с девушками. — Наша госпожа не хочет пить отвар, который дала лекарь, — ответила Джансу. — Как же так, госпожа? Неужели вы хотите встретить нашего повелителя и хранителя покоев в болезненном состоянии, — с улыбкой спросила Айшель, — во дворец пришли новости, наш повелитель возвращается. — Они возвращаются, — улыбнулась Хатидже, — Джансу, давай свой отвар, я его выпью. — Вот и прекрасно, я хотела с тобой поговорить, — сказала жена султана, — о вас с Ибрагимом. Может я поговорю с нашим повелителем о вас, когда они приедут. Что ты думаешь насчёт этого? — Не надо, Айшель, вдруг повелитель казнит его, тем более мама будет против этого брака. — Но и то, что сейчас происходит между вами не дело. Вы тайно видитесь в разных уголках сада, что будет, если вас увидят. Будет намного хуже. Поговорите с Ибрагимом, пусть он попросит вашей руки у повелителя. — Молчи, Айшель, не нужно ничего делать, я не хочу разговаривать об этом, лучше вернись к своим детям, займись их воспитанием, меня поучать не нужно, — сказав это, Хатидже взяла книгу в руки и стала читать. — Если вы так хотите, госпожа, — произнесла Айшель и вышла из покоев. — Султанша, Айшель-султан права. Лучше бы вам поговорить об этом. — И ты туда же Джансу, Айшель пора бы перестать лезть не в свое дело. Я лучше знаю как поступить. Можешь идти. — Если вы этого желаете, Хатидже-султан, — девушка поклонилась и ушла.***
Январь 1523 год Уже со второй своей победой вернулся в Константинополь султан Сулейман, вся его семья выстроилась в ряд, чтобы встретить. — Мой дорогой сын, — обняла повелителя Валиде-султан, — поздравляю тебя с победой, ты здоров? — Слава Аллаху, да, Валиде. Однако на меня было совершено покушение, Ибрагим защитил меня и принял весь удар на себя. Хатидже в этот момент очень сильно испугалась, дыхание ее перехватило. Айшель взглянула на нее. — Но теперь он здоров, с ним все хорошо. — Он уже не первый раз спасает твою жизнь, я рада, что рядом с тобой есть такой человек. Хатидже выдохнула и улыбнулась. Сулейман прошел дальше к своим женщинам и детям.***
Айшель лежала на груди мужа, когда он решил сообщить ей о важной новости. — Я хочу тебе кое-что сказать, хочу, чтобы ты первая узнала об этом, — произнес Сулейман, — я решил отправить Пири-пашу в отставку. — Что-то случилось в походе? — поднявшись, спросила Айшель. — Он плохо проявил себя в этом походе, к тому же роль играет возраст. — По правилам, теперь Ахмед-паша станет великим визирем? — Ты права, по правилам должно быть так, но я принял другое решение. — Какое же? — Ибрагим, думаю станет хорошим визирем. Что ты думаешь? — Неожиданно, — удивленно сказала Хасеки, — Ибрагим — умный человек, думаю он станет хорошим визирем, но правильно ли это, вот так сразу давать такую власть? — Я думал над этим, но мне кажется, что ничего плохого не случится, он мой друг, он мне как брат. — Что ж, если ты так в нём уверен, то думаю твое решение будет правильным. — Надеюсь, что это так, — сказал Сулейман, вставая с постели. — Ты какая-то задумчивая сегодня, что занимает твою прекрасную голову, — спросил Сулейман, наливая воду в стакан из кувшина. — Я уже давно думаю о Хатидже, — стала аккуратно подбирать слова Айшель, — не пора ли ей снова стать чьей-нибудь невестой и женой? — Я разговаривал с ней об этом раньше, она замуж не хотела. — Вдруг сейчас что-то изменилось, она в том возрасте, когда у меня уже было трое детей, она же бедная до сих пор сидит около матери с пяльцами в руках. Так вся её молодость и увянет. — Ты права, но я не хочу её заставлять, она — мое сокровище. — Я и не говорю ее заставлять, но может предоставить ей кандидатов, вдруг кто-то ей приглянется, — проговорила Айшель. — Ты права, я бы хотел, чтобы она испытала семейное счастье, я хочу видеть ее улыбку и радость. — После того, что ты мне сказал, я подумала, может Ибрагим-паша будет хорошим мужем для неё, что ты думаешь? — Ибрагим? — А почему нет? Он молод, умен, хорошо образован, хорош собой, и главное — до сих пор не женат, ты считаешь его своим другом, братом. Как по мне самый лучший кандидат на её руку и сердце. Из них вышла бы прекрасная пара, — подходя к мужу, говорила Айшель. — Я подумаю над этим. — Подумай, а я тебе в этом помогу, — сказала девушка и поцеловала султана.***
— О чём ты переживаешь? — спросила Нигяр рыжеволосую госпожу. — Мне кажется, у него пропали чувства ко мне, он даже не улыбнулся мне сегодня, — говорила Хюррем, крепко держась за живот. — Я думаю, тебе кажется. — Он смотрит на меня так же, как и на Гюльнихаль. Но он так улыбался Айшель-султан, он был очень рад ее видеть. Я боюсь, вдруг он меня забудет, что мне тогда делать? — Успокойся, хатун, тебе нельзя нервничать. Твое дело сейчас — следить за своим за своим здоровьем. Это главное. — Я устала от этого, туда не ходи, сюда не ходи, об этом не думай, всю беременность так. Валиде-султан постоянно поучает, эта Гюльнихаль как проклятие перед глазами постоянно появляется, как уж тут думать о здоровье, и Сулейман добивает, ни на одно письмо не ответил, он вообще читал их? — Успокойся, Хюррем, ты все время переживаешь о чем-то, то об одном, то о другом, хватит, думай о чём-нибудь хорошем. — Да как тут думать о хорошем, — тут девушка замолчала и согнулась, крепче схватившись за живот, — ай, ай, болит, Нигяр, болит, мой шехзаде идет. — Назлы-хатун, зови повитуху, — позвала Нигяр служанку, — быстрее, давай, быстрее. — Нигяр, пусть повелителю сообщат, — говорила Хюррем, — пусть сообщат в первую очередь ему. — Сообщим, сообщим, Ясемин, найди Сюмбюля, пусть он сообщит повелителю, что у Хюррем-султан роды начались.***
— Разве пришло время для родов? Как бы мой внук больным не родился, — ворчала Валиде-султан, идя в покои наложницы. В это время в своих покоях места себе не находила Махидевран-султан. — Ещё нет новостей? — спросила госпожа у вошедшей в покои Гюльшах. — Нет, госпожа, но она так кричит, как будто режут её. — Пусть кричит, пусть не переживает эти роды, — молилась госпожа, — прошу, пусть у нее родится девочка.***
— Сообщите повелителю о моем приходе, — услышал сквозь сон султан. — Повелитель отдыхает. — Это очень важно. — Сулейман, что за голоса? — сонным голосом спросила Айшель. — Лежи, — поцеловав жену в плечо, Сулейман встал, — я сейчас все узнаю. — Что за шум? — открыв двери, спросил падишах, — Сюмбюль, что такое? — Повелитель, — поклонился ага, — у Хюррем-султан роды начались, мне приказали сообщить вам. После сказанного повелитель улыбнулся и пошел в гарем. — Говоришь, у неё роды начались, — произнесла вышедшая из покоев Айшель, — что-то рано. — Это так, госпожа. — Как бы с ребёнком ничего не стало.***
— Ну, что там, — спрашивала Хавса-султан, после того как ее пустили в покои, — кто родился? — Мальчик, госпожа, у Хюррем-султан родился шехзаде. — Слава Аллаху, как здоровье? — Хюррем-султан чувствует себя хорошо. — Разве кто-то спрашивает о Хюррем, я спрашиваю о своем внуке, как он себя чувствует? — Он родился раньше срока, он мал, думаю молоко матери ему поможет, — передавая шехзаде в руки бабушки, говорила повитуха. — Дорогу! Султан Сулейман хан Хазретлери! — Матушка, кто родился? — увидев в руках матери младенца, спросил Сулейман. — Шехзаде, родился еще один шехзаде, — Валиде передала ребенка сыну, — у тебя родился прекрасный сын. — Хюррем, ты молодец, — Сулейман подошёл к матери своих детей и поцеловал ее в лоб. — Дай мне его, Сулейман, — попросила ребенка Хюррем.***
Новое утро началось с церемонии наречения имени шехзаде. Махидевран-султан пролила достаточно слез этой ночью, чтобы сейчас стоять и натянуто улыбаться повелителю. Айшель-султан выглядела устало, подарив быстро подарок, она ушла из покоев. Родившегося шехзаде нарекли именем Абдулла.***
Прошло несколько дней. По дворцу разлетелась новость, бывший хранитель покоев стал новым великим визирем. Валиде-султан была недовольна решением сына, думая, что тот недостаточно опытен для данной должности. Махидевран-султан радовалась за пашу, который обучал её сына. Хатидже-султан хотела побыстрее встретиться с ним, они еще ни разу не виделись с пашой, после его возвращения из похода. — Ибрагим-паша, — кивнула Айшель, — рада видеть тебя здоровым после похода, поздравляю с новой должностью. — Благодарю вас, госпожа, как у вас дела, надеюсь все хорошо. — Все прекрасно, надеюсь, ты не забудешь про моего шехзаде с новой должностью. — Нет конечно, я рад заниматься обучением шехзаде Османа. — Я рада этому. — Госпожа, не так давно я разговаривал с Махидевран-султан, она мне очень много говорит про Хюррем-хатун, она ей очень много проблем доставляет. Махидевран-султан просит решить эту проблему. Вас не беспокоит эта девушка? — Ибрагим, мы друг друга давно знаем, ты же знаешь, что меня ни одна из них не беспокоит. В Махидевран играет сильно ревность, не стоит переживать об этом. — Хорошо, если это так.***
Садыку-хатун, так прозвали девушку в гареме, поселили в комнате Айше-хатун. Уже долгое время она находилась во дворце, только вот в деле своем никак она не продвинулась. Сейчас она молилась, держа в руках крест. Вдруг открылась дверь. Девушка быстро спрятала предмет. — Что это ты тут делаешь, — с подозрением спросила Айше. — Я собиралась пойти вниз, — разволновалась Виктория, — а что такое? — Ничего, — взяв что-то с полки, Айше вышла из комнаты.***