День за днем. Эпизод 5.

На работе срочных дел нет, задерживаться допоздна как-то без надобности, и уже в семь, полным составом, кучкуемся у меня в квартире на кухне. Готовка проходит на удивление оперативно, и уже через час мы садимся за стол в гостиной, отдохнуть душой и желудком. Вадим поражает народ вегетарианским изыском – каким-то особенным кабачком по-восточному и мы с Анютой раскладываем по тарелкам, на салатные листья, обсыпанные приправами жареные кругляши. Кабачковый рай дополняет хлебница с ржаной нарезкой, миска с помидорным салатом и бутыль с красным вином. Рассаживаемся согласно участию в поварском процессе - мы с Вадимом напротив друг друга, он – в кресле, в расстегнутой белой рубахе, я на придиванном модуле, нога на ногу, так и не переодевшись, только бросив пиджак на кровать в спальне. И как хозяйка поближе к кухне, наверно, чтобы подавать…, хотя вроде уже все подано. А Анька с Наумычем жмутся на диване. После первых тостов и дружного звяканья вилок, переходим к процессу смакования. Грызя кружок желтого болгарского перца, интересуюсь вкусовыми впечатлениями: - Ну, что скажете? Главный гурман «МЖ» в восхищении: - Здорово. Вот, просто, здорово! Головы дружно поворачиваются к Вадиму и я, посасывая перчик и улыбаясь повару, присоединяюсь к похвале. Перчик неожиданно проскальзывает в рот и губы остаются в воздушном поцелуе в адрес кулинара. Егоров качает головой: - Если бы я не знал, что это кабачок, я бы подумал, что мясо. Преувеличивает, конечно, но и правда вкусно. Шепелев с довольным видом мотает головой: - Спасибо, мне очень приятно. Шеф поднимает бокал: - Ну, что, как говорят на флоте - пора выпить за кока. За тебя, Вадим! Полностью поддерживаю: - За тебя, Вадим. Не только всколыхнул наше болото, но реально оживил. Необыкновенный мужик, все-таки: и кулинар, и ума палата, а про массаж вообще молчу… Наумыч крякает: - Да-а-а. Бокалы звенят, чокаясь, одна Сомова не торопится добавить свой, продолжая ковыряться в тарелке. Шепелев спешит с ответным словом: - А я за всех вас! Наконец, нехотя, Анюта тоже присоединяется, поднимая свою емкость. Я уже делаю маленький глоток вина, но звонок в дверь заставляет оглянуться в сторону прихожей. Наумыч, жуя, тычет пальцем туда же: - Во! Это соседи запах учуяли, о-хо-хо. Сомневаюсь, что соседи. Трезвон продолжается, и я вскакиваю с набитым ртом: - Я открою! Подойдя к двери, замираю у домофона – оп-па-на. Потом открываю – на площадке с кислой физиономией и поджатыми губами стоит Калугин: - Добрый вечер. Вроде же не собирался приходить? Или пришел испортить всем настроение? Стараюсь придать голосу равнодушие: - Привет. Жду продолжения, нервно приглаживая волосы и убирая их за спину. Взгляд Андрея неуверенно мечется, да и я не знаю, как поступить – вдруг он и правда внял приглашению Егорова и заявился с голодухи? Кидаю растерянный взгляд сквозь полки на наше застолье, но Калугин, слава богу, наконец, бормочет: - А прости, на минутку буквально. Он прикрывает входную дверь и, опустив голову и вздыхая, смотрит на папку у себя в руках: - Вот... Э-э-э… Новый вариант обложки и несколько вариантов разворотов на любой вкус, так сказать. Зачем? Знает же про банкет на дому. Наконец наши взгляды встречаются, и я понимаю, что это отговорка. Так может он пришел сказать совсем другое? Из гостиной слышится зов Егорова: - Марго. Ты там кого на пороге держишь? Открыв рот, замираю, набирая воздуха в легкие. Значит не в гости? - А-а-а... Да тут Андрей забежал… И подчеркиваю: - На минутку! Пьяненький голос шефа становится еще радостней: - Андрюш, ну-ка давай сюда! Проходи, мы тут такой китайский деликатес рубаем. Калугин, склонившись, заглядывает сквозь полки туда, в гостиную: - Нет, спасибо Борис Наумыч, я сыт. - Что, значит, сыт, не сыт… Он машет зазывно рукой: - Проходи, что ты как не родной! Сомова неожиданно поддакивает: - Не, ну, в самом деле, Андрюш, ну проходи, выпьешь с нами по глотку, а? Этот «Head & Shoulders» Калугина с Шепелевым в одном флаконе меня немного напрягает, и я молча жду завершения переговоров, дожевывая салат и слегка крутясь на каблуке. Андрей смотрит на меня, как больная собака: - Приглашаешь? Тебя уже Егоров пригласил. Не глядя, равнодушно дергаю плечами и иду в гостиную: - Да, ради бога. - Спасибо. Обойдя полки, уступаю свое место гостю, притуливаясь бочком на широком поручне дивана, ближе к Наумычу. Да и куда мне приткнуться по большому счету? Рядом с Андреем ютится глупо, а с Вадимом, слишком демонстративно и вызывающе. Калугин появляется на пороге гостиной: - Ну что, еще раз всем добрый день, так сказать, и приятного аппетита. Сомова снова подает голос, запихивая вилку с чем-то в рот: - Cпаcибо. А потом тычет ею в придиванный модуль: - Присаживайся! Но Андрей не спешит: - Ни-ни-ни, я сыт, я честно… Тогда зачем остался? Шел бы себе и шел. Егоров командует: - Садись! Со вздохом и виноватой улыбкой Андрей усаживается и Егоров возобновляет спектакль перед новым зрителем - трепетно вбирает запахи, восхищенно кивая: - Это китайский деликатес. Желание Калугина уйти, внезапно исчезает, и в голосе даже появляется бравада: - Ага… То есть, рекомендуете попробовать? - А как же. Но Андрей не спешит присоединиться к трапезе: - Ну-у-у…У меня в последнее время…, с-с-с…, восточными делами напряженка…. Я… Спасибо. Смотрю на него сбоку, со своего насеста, и не могу сдержать эмоции – вот, чего он приперся спрашивается? Пожрать на халяву? Так ему никто чистую тарелку не предлагает… Или он из моей трескать собирается? Вадим тянется к бокалу: - Так, за что выпьем? Наумыч берет тост на себя и поднимает бокал: - Я скажу! Как вы знаете, я говорить умею, но не люблю. Он оглядывается на меня, заставляя улыбнуться, а потом смотрит на Шепелева, склонив на бок голову: - А выпить я люблю. Сомова забирает свой бокал со стола и добавляет: - Но не умеешь. - Но не умею. Несмотря на пикировку, Егоров успевает передать мне мой бокал, так что и я теперь не с пустыми руками. Один Калугин остается неохваченным алкоголем, но кажется он и так доволен – улыбается. Шеф продолжает свой тост: - В общем, я буду краток, как… Он замолкает, потом делается серьезным: - Кинжал самурая! Опустив глаза, Наумыч замолкает, мысленно собираясь, и вдруг выдает: - Я предлагаю выпить за этих вот двух молодых талантливейших людей, которые, сделали новый номер журнала! За нас с Вадимом? Улыбаюсь, довольная оценкой нашей работы, и благодарно переглядываюсь с Шепелевым. Действительно тандем вышел удачным. Калугин, опустив голову, недовольно тихонько бурчит, но мне слышно: - Мда, все остальные, я так понимаю, бамбук курили… Более того, некоторые вообще саботировали, всячески срывали и портили окружающим настроение. И это еще мягко сказано! Последние слова Калугина еле слышны и Егоров переспрашивает, подаваясь к Андрею: - Чего? Могла бы прокомментировать, но не хочется портить праздник. Андрей прячет свое недовольство и, сцепив руки в замок вскидывает их, демонстрируя солидарность со словами шефа: - Я говорю тонко подмечено! - А как ты хотел? Восток - это дело тонкое. Наумыч поворачивается к Шепелеву: - Я правильно говорю? Тот дипломатично качает головой: - Борис Наумыч, с вами трудно поспорить. Перекладываю бокал с вином с правой руки в левую и гляжу на Вадима, ожидая восточного продолжения, но шеф торопит с процессом пития: - Ну, давайте! Андрюш, Ань, ну, давайте выпьем. Егоров крутит головой, посматривая то на одного, то на другого, а я наблюдаю за Сомовой, которая с кислой физиономией поднимает бокал, чокаясь со своим нынешним бойфрендом. От следующей фразы Егорова ее, наверно, вообще скособочит: - За Марго и за Вадима! Шепелев с улыбкой благодарит: - Спасибо. Наумыч с ним чокается: - За вас! - Спасибо. Калугин тут же оглядывается в мою сторону и с язвительной ухмылкой снова вскидывает руки вверх в дружеской сцепке… Ха, пристыдил он меня! Глядя на Шепелева, нарочно поднимаю вверх бокал, виртуально чокаясь, и посылаю улыбку. *** Я не такая вредная, как наверно думает Андрей, так что и тарелку ему приношу, и бокал – ешь, пей, наслаждайся жизнью… Посиделки посиделками, но мне на моем приступке не разгуляться, есть и пить приходиться, держа посуду на весу или пристраивая на плоский верх спинки дивана. С появлением нового гостя трапеза идет ускоренными темпами не только у меня, так что освободившуюся салатную посуду скоро уношу в раковину. Через полчаса, на столе сиротливо ютятся лишь тарелки с остатками пищи, да три недопитых бокала - четвертый у Шепелева, и он потихоньку пьет из него, а Сомова что-то зависла, забыв поставить свой пустой. Похоже, народ выдохся. Выгнув спину, потягиваюсь, закидывая затекшую левую руку вверх и назад. Пора заканчивать… Калуга, смотрю, тоже заскучал - вертит в руках бутылку, что-то там разглядывая на наклейке. Егоров, тем временем, прижав руки к груди, снова хвалит повара: - Божественно, ну просто божественно. Андрей, начитавшись, отставляет бутылку на стол, и Анька вносит дельное предложение: - Ну что, может быть по кофейку? Калугин обрадовано кивает, видимо торопится домой, я тоже не возражаю – пора праздник живота завершать: - Да. Но сначала необходимо расчистить стол. Приборматывая, соскакиваю с диванного поручня: - Кстати, я сейчас посуду быстренько уберу. Обойдя вокруг придиванного модуля, склоняюсь над столом, забирая тарелки у Наумыча и Андрея. Вадим тоже поднимается со своего места: - А я тебе помогу! Хорошо, значит, унесем сразу все. Мы идем на кухню, оставляя гостям вино с бокалами. Пока Шепелев занят варкой кофе, навожу антураж, доставая чашки, салфетки, ложки и расставляя все это на извлеченный из глубин кухонной тумбы ярко-красный поднос. Наконец, все готово и мы возвращаемся в гостиную – я с подносом, а Вадим с кофейником: - А вот и кофе! Слегка присев, осторожно ставлю поднос на столик, и начинаю расставлять чашки. Неожиданно Егоров поднимается с дивана, привлекая всеобщее внимание: - Ну, так получилось, что нам всем пора! Как это? Куда? Шепелев тоже не понимает: – Что, прямо всем сразу? Голос Егорова тверд: - Да! Вот у Андрея дочь одна дома. Ну, с Калугиным понятно и я неуверенно соглашаюсь: - А-а-а… А Аня? - А-а-а, Аня… Решила, вот, меня проводить, за что ей огромное спасибо. Сомова неохотно встает, а Калугин крутит головой, посматривая то на шефа, то на меня. Похоже, уходить ему совсем не хочется и Наумыч специально выпроваживает его на улицу. Может им надо о чем-то переговорить? Непонятно… Но получается странно - то голосуют за кофе, то вдруг некогда. Потирая ладони, гостеприимно предлагаю: - Ну, может быть, все-таки, по глоточку? Кошусь на Шепелева - или нам предлагают этот процесс провести tet-a-tet? Андрей, продолжая сидеть, вопросительно поддакивает, с надеждой в голосе: - По глоточку? Но шеф решительно выносит приговор: - Нет! И подхватив Калугина за локоть, тащит его встать: - Андрей сейчас хорохориться…. Он вдруг начинает выговаривать нерадивому папаше, резко меняя тон на строгий и грозя пальцем: - Алиса тебе уже четыре раза звонила! Что-то я звонков не слышала… Весело поглядываю на Вадима – забавно, понял ли он брачную инициативу Егорова, который, похоже, нас уже оженил? Андрей растерянно бормочет: - Ну и… Но шеф не дает ему собраться: - Что, ну и? Жду, опустив глаза и сложив руки на груди, чем же закончится эта комедия положений. Вадим, засунув руки в карманы, присоединяет свой голос к проводам: - Ну, дети это святое! С любопытством оглядываюсь на него - про детей то мы еще не философствовали! Все про секс и про секс, а ведь в результате бывают и дети. Наумыч святость детей тоже одобряет: - Конечно! Безусловно! Все, гости дорогие, пора и честь знать! Калугин, медленно продвигаясь к выходу, пытается ерепениться: - Борис Наумыч, ну чего вы меня толкаете? - Я не толкаю, я задаю направление. Взяв Аньку за руку, ему и ее приходится тащить - Сомова, закатив глаза к потолку, еле плетется. Эх, никто кроме Наумыча и не позаботится о личном счастье брошенной девушки… В этот момент, Егоров тормозит возле полок: - Ну, что ж, спасибо вам большое. Потом игриво добавляет: - Нескучной вам ночи. Блин, Шепелев черт те чего про него подумает. И про меня тоже! Виновато кошусь на Вадима, но тот остается с прежней добродушной восточной улыбкой. Калугин тянет шею, выглядывая из-за Егорова: - Пока! Но тот не дает расшаркиваться: - Я уже за всех попрощался. Все, пошли, пошли! Приобняв Андрея, Наумыч выводит несостоявшегося зятя в прихожую, а мы наблюдаем, как они там переобуваются… Интересно, почему Калугин так сопротивляется, не желая уходить? И вообще, зачем он пришел? Из ревности? Сейчас он не такой злобный, каким был на работе - человечней, мягче, растерянней… Вадим стоит рядом, уперев руки в бока, в расстегнутой до пупа рубахе, заправленной в брюки, и в шлепанцах, словно хозяин в доме и вдруг смеется, поворачиваясь ко мне: - Странный он какой-то. - Кто, Калугин? Андрей действительно бросает от дверей страдальческие взгляды, но мне он совсем не кажется странным. Шепелев качает головой: - Нет, Наумыч. Наумыч? Сразу переключиться с Андрея не получается, но потом доходит, что речь идет о намеках шефа. - А…, да. Улыбка получается неуверенной. Отворачиваюсь, поправляя волосы, а потом изображаю хлопотунью - тороплюсь к столу навести порядок. *** Гости расползлись по своим делам, в квартире тишина и полумрак… Оставив на столе вино, два бокала и тарелку с фруктами, забираюсь с ногами на диван. Вадим устраивается рядом по-турецки и я, глядя на него, усаживаюсь так же – будем медитировать вместе, под красное испанское и черный виноград с зелеными яблоками. Надеюсь, фантазии Егорова не пробудили в Шепелеае ненужных иллюзий…. А вот горячая ванна для расслабления тела и духа мне бы сейчас не помешала - ручки и ножки утомились, да и в плечах мышечная маета, скопившаяся за долгий день. Вытянув вниз руку, массажирую плечо. Шепелев смотрит прямо перед собой, о чем-то размышляя, потом прерывает молчание: - Марго. Не прерывая своего занятия и сопутствующих мыслей о ванне, вздыхаю: - Что? В пальцах Вадима виноградинка и он откусывает половинку: - Тебя что-то гнетет. Если только Калугин и его трусость. Настороженно кошусь на проницательного гуру: - С чего ты взял? Шепелев шумно вздыхает: - Чувствую. Правильно чувствуешь. Задолбала меня веселая жизнь – подлянка за подлянкой, с небольшими перерывами… То в горку, то в ямку…. И любовь меня такая задолбала... То женщина - сказка, то снова мордой в грязь – мужики, дескать, уши не прокалывают. Только рассказывать все это долго и не нужно. Набрав побольше воздуха в легкие, выдыхаю, запустив обе руки в волосы и откидывая их назад: - Да нет, я просто устала. Он тянется ко мне и берет безвольно упавшую руку за запястье: - Маргарит, ты совершенно не умеешь расслабляться. Забрав мою руку себе, Вадим начинает разминать ладонь пальцами. Ну, на ступне он продемонстрировал свое искусство, головная боль тогда отступила… А с чем он собирается бороться на этот раз? Гляжу, как он сосредоточен, на своих действиях, и даже не знаю, как реагировать. С другой стороны - он же ничего такого не делает, чтобы нервничать? Хотя, конечно, есть ощущение некой интимности, сближения, не спорю - то ножку пощупает, то ладошку. Но ведь все в пределах? Неуверенно качаю головой: - Вадим, не надо. Он не останавливается: - Успокойся. Успокойся, сейчас тебе будет очень приятно. И это действительно так - теплая волна прокатывает от ладони к плечу, и я прикрываю глаза, непроизвольно постанывая и вызывая у себя смущенную улыбку. Осторожные пальцы перебегают с ладони все выше по руке, потом принимаются за другую ладонь. С закрытыми глазами я вслушиваюсь в себя, в свои ощущения, и очень быстро забываю о времени, о минутах обтекающих нас и уплывающих в темноту за окном. Я слышу скрип дивана, и на пару секунд Вадим оставляет меня, чтобы снова коснуться, теперь уже шеи и плеч – видимо он обошел диван и теперь у меня за спиной. Не меняя позы, положив ладони на колени, опускаю голову вниз - эти манипуляции с мышцами действительно так приятно расслабляют, что сознание пытается оторваться от тела и улететь в сон… Растекаюсь словно кисель и пытаюсь все остановить, чтобы окончательно не впасть в дрему, но с губ срывается какой-то полустон: - М-м-м… Вадим, перестань. - Не напрягайся. Просто, плыви. Если бы еще знать, куда меня отнесет такое сильное течение. Прямо Гольфстрим. Закрыв глаза, откидываю голову назад, и уверенные мужские руки, начинают поглаживать мне шею, концентрируясь на точках с передней стороны, потом над ключицами и на плечах, надавливая в каких-то особых местах… Кажется, где-то тут находятся половинки щитовидной железы… Потом, подхватив ладонью снизу голову и придерживая ее, активно массирует основание шеи у затылка, вызывая пробегающую дрожь вдоль позвоночника и волну тепла вниз: - Ох, как же хорошо… Руки уверенно спускаются ниже: на спину, ребра и позвоночник, заставляя исторгать с губ что-то нечленораздельное…. Непроизвольно подаюсь вперед, упираясь руками в столик перед диваном и выгибая спину. Это нечто… - Ох! Настойчивые пальцы спускаются еще ниже по позвоночнику - к крестцу и талии. Вадим мнет с двух сторон какие-то две симметричные точки там внизу, где крестец, влево и вправо, выше ягодиц: - Здесь две точки всех жизненно важных органов. Наверно так и есть, потому что я как вата, как кукла - хочется лечь и лежать, балдея, и ни о чем не думая…. Просто наслаждаясь растительным бытием… *** Я так и делаю, ложась на живот и подкладывая руки под голову. Все, меня нет. Волшебник продолжает массаж спины теперь в ее горизонтальном положении, и обходит диван, подступая с другой стороны. Он разминает и разминает усталые мышцы, отгоняя их напряжение и срывая стоны с губ. - Сосредоточься на энергии, которая внутри тебя... И дыши. Дыши глубоко. Дыши глубже. Вадим где-то сбоку, нависнув сверху, и я чувствую, как он давит большими пальцами на позвоночник, обхватив ладонями талию. Некоторые точки сладко болезненны, вот ведь как бывает, и я продолжаю постанывать, иногда морщась: - О... Капец, Вадим, ну что ты со мной делаешь!? - Ничего такого, что могло бы причинить тебе вред. Он упирает то ладони, то кулаки между лопатками, потом у нижних ребер, и мнет, мнет, надавливая вращательными движениями по кругу. Разминается все и вся – мышцы, внутренности, сила воли…. - О-о-о, ну, так же нельзя-я-я-я…. Вадим почти шепчет: - Кто сказал? Здесь точки надпочечников. Они помогают решить многие женские проблемы. По направлению вниз, всей массой своего тела он давит и давит, с обеих сторон от позвонков уже ниже талии…, вызывая прилив крови к весьма и весьма интимным частям тела. Хорошо, что мои глаза закрыты, а то бы наверно сгорела от стыда. Пылают и грудь, и живот… Дзен в сексе? Невозможно открыть глаза, только губы то приоткрываются, то закрываются совсем. Новое болезненное место между позвонками заставляет поморщиться: - Хэ… Ты знаешь какие-то точки, да? Его пальцы вновь опускаются ниже, там, где крестец и сзади по бокам: - Не загружай свой мозг, просто плыви. Руки быстро возвращаются на плечи и шею, и снова вниз по позвоночнику к крестцу и бокам от него, возле копчика, чуть сдвигая вниз брюки. Я сейчас такой кисель, что даже если он их с меня снимет совсем, наверно и не дернусь. С моих губ срывается новый стон, и я приподнимаю голову, не открывая глаз: - О-о-о-ох… О-о-о-х, как хорошо! Потом бессильно роняю голову на руки… Чувствую, как там, внизу, все уже напряглось, донельзя, готовое разрядиться. Да уж, с таким массажистом и никакого секса не надо, зря гинеколог в женской консультации наговаривал. Над ухом слышится вкрадчивый голос: - Вот умница. Вот мы почти и доплыли. Одновременно он мнет где-то между лопатками и возле копчика. Нет, это невозможно…. Не могу сдержать стон…. Накрывает полностью, выгибая в сладкой судороге и вызывая дрожь и сокращения внутренних мышц… Признаюсь, последствия такого массажа просто удивительные… Словно родившись заново, чувствуешь во всем теле свежесть, расслабленность и особую радость жизни. Буквально в каждой клеточке…. Потом мы пьем свежезаваренный китайский чай и мне уже ничего не надо – только спать.