День 118 (216). Вторник.
20 марта 2024 г. в 09:40
Трудовой порыв завершается только часам к трем ночи. Отправив все наработки по электронке себе на рабочую почту, ложусь спать только под утро. Почему на почту? Все что наваяла, надо будет распечатать перед летучкой, экземпляров десять не меньше…
Спать почти не пришлось - будильник, выставленный на полвосьмого, звенит вовремя, обрывая сладкий сон. Есть время правильно одеться и правильно накраситься - новый яркий подход к работе требует нового яркого имиджа главного редактора. Сегодня на мне будет темное платье без рукавов, чуть выше колен, с открытым квадратным вырезом, на шею надену нитку бус, а в противовес вчерашней баранке - распущенные слегка взбитые волосы. Но самое главное - яркий макияж, подчеркивающий глаза и губы.
Ровно в девять я в редакции, выхожу из лифта, сосредоточенно рассматривая прямоугольник пропуска - как-то он быстро потрепался, валяясь в сумке, как бы, не начал сбоить. Проведя им по щели регистратора и получив одобрительное посвистывание, направляюсь к секретарской стойке:
- Доброе утро, Людмила!
- Доброе утро, Маргарита Александровна…. А-а-а, ой!
- Что, «ой»!
- Вы сегодня так прекрасно выглядите. Была бы я мужиком, обязательно бы влюбилась!
Звучит приятно для уха, особенно для моего, про «была бы мужиком»:
- Ой, Люсь, была бы я мужиком, я бы… Гхм… Так что там есть для меня?
Людмила копается в кипе бумаг и извлекает пару конвертов и один распечатанный листок:
- Вот два письма и один факс.
- Отлично, спасибо.
Сзади слышится голос Кривошеина:
- Всем доброе утро!
Откликаюсь на пожелание:
- Доброе.
- Маргарита Александровна, вы сегодня как никогда!
Хороша или наоборот? Оглядываюсь на Люсю:
- Вот обожаю мужиков – хотят сделать комплимент и как обычно.
За спиной новый голос, теперь Калугина и он звучит бодро:
- Всем общий привет!
Кинув в его сторону быстрый взгляд, снова утыкаюсь в бумаги:
- Привет, Андрей!
Интересно прореагирует или опять не заметит? Тот топчется рядом, явно разглядывая мой новый образ, и негромко повторяет:
- Привет. Отлично выглядишь.
Надо же, углядел! Снова отрываю от писем ясный взгляд:
- Не поверишь - и так же себя чувствую!
Оглядываюсь на Люсю:
- Запиши, пожалуйста, через час я всех жду на совещание! Кто опоздает, может сразу приходить с заявлением об уходе. Все поняла?
- Я все поняла, Маргарита Александровна.
- Ознакомь, пожалуйста, всех под роспись.
Люся сосредоточенно записывает:
- Хорошо, Маргарита Александровна, я все поняла.
Уже собираюсь идти к себе, но голос Валика заставляет притормозить и оглянуться:
- Маргарита Александровна, а тем, кто слышал, тем тоже расписываться?
Это типа шутка юмора?
- А те, кто слышал, расписываются в первую очередь!
И ухожу к себе.
***
Ровно в десять собираемся в зале совещаний. Когда прихожу туда с пачкой распечатанных предложений и планов, основной народ уже на месте. Возглавив местечко за председательским креслом, жду пока подтянутся отстающие. Рядом у окна, по левую руку, пристраивается Зимовский, в шаге от него Калугин, остальные садятся за стол – Любимова, Кривошеин, а по другую руку Мокрицкая с Егоровой – младшей. Начинаю оперативку:
- Добрый день еще раз. Я собрала вас для того, чтобы озвучить следующие мысли. Наступил момент, когда нам просто необходимо что-то поменять в нашей работе!
Все начинают встревожено переглядываться, и приходится немного уточнить:
- Речь не идет, о каких-то кардинальных ноу-хау. Но внести свежую струю в каждом конкретном направлении просто необходимо.
Сразу к делу - начинаю раздавать присутствующим принесенные распечатки, начиная с Зимовского:
- Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. Я тут набросала кое-какие мысли.
Следующий листок отправляется Калугину:
- Это не догма, это скорее руководство к действию.
Передаю бумагу Гале, а та сует ее Валику в руки.
- Более того, я готова по каждому пункту спорить и даже штурмовать!
Теперь распечатка отправляется Эльвире, которая берет ее с недовольным лицом. Последнюю отдаю Наташе.
- Поэтому!
Возвращаюсь на свое место, разворачиваясь лицом к Антону и посылая ему выразительный взгляд:
- Не надо рассматривать это с позиции критики. Постарайтесь увидеть в каждом пункте рациональное зерно. И давайте вместе его прорастим!
Заканчиваю речь самой дружелюбной улыбкой. Кривошеин со своего места хохмит:
- Я так понимаю, у нас тут теперь министерство сельского хозяйства?
Но Любимова его обрывает:
- А чего ты скалишься?! Тебе как раз хорошо за плугом стоять. Ха-ха!
Зимовский вдруг поднимает руку как ученик в школе. Уже есть вопросы? Благосклонно киваю:
- Да?
- Маргарита Александровна, можно выйти?
Живот прихватило у бедного? Вот, клоун!
- Потерпите до звонка Зимовский!
Как по волшебству у Антона звонит мобильник, и он охотно лезет за ним в карман. Потом ехидно хмыкает:
- А теперь?
Тут уже усмехаюсь я:
- Ну, конечно.
И Зимовский спешит на выход под продолжающиеся трезвоны.
***
Совещание продолжается, и мы переходим к обсуждению готовящегося номера. Хочется уже сейчас, конечно, увидеть какие-то новые подходы, в свете моего начального выступления, но увы… Все очевидно и примитивно. Перекладываю листы туда-сюда, но дать добро язык не поворачивается:
- Не знаю. Как то это все мне не нравится.
Кривошеин удивленно поднимает голову:
- Маргарита Александровна, вы вчера сказали, что интервью с Рогожиным на уровне.
Вчера в соплях я и не такое могла ляпнуть… Приходится выкручиваться:
- К интервью с Рогожиным у меня и сегодня нет претензий.
Любимова подает голос.
- А колонка моды?
- Более-менее, четыре с плюсом.
Калугин, потирая подбородок, хмыкает:
- Угу… А ты можешь спокойно объяснить, что тебя не устраивает?
А я что психую, что ли? Глупый наезд задевает, и мой ответ звучит резко:
- Меня не устраивает стилистика некоторых снимков Андрей Николаевич. А точнее всех!
- Круто. А с чего это вдруг?
- Что, значит, «с чего это вдруг»?
Калугин складывает руки на груди:
- Ну, когда человек говорит «не устраивает», он это как-то аргументирует.
- Да, пожалуйста!
Раскрываю папку со снимками, здесь же лежит прихваченный с собой журнал «Фотоискусство» с моими закладками:
- Вот, я даже тут заложила. На! Сравни.
Андрей склоняется над картинками:
- Ну и что я тут должен сравнить?
- Тогда прокомментируй.
Калугин берет свои снимки в одну руку, а журнал в другую:
- Легко! И там, и здесь, снимки сделаны профессионально.
- Вот именно, даже такое ощущение, что снимал один и тот же человек. Да?
Тот захлопывает папку и кладет ее на стол:
- Маргарит… Объясни, пожалуйста, чего ты хочешь?
- А я что делаю.? Ты что, не видишь: и графика, и стилистика - одинаковые!
Нет индивидуальности, нет собственного лица фотохудожника. Пожевав губу, добавляю:
- А мы должны отличаться! Меня все слышат? Отличаться!
Вижу, как Любимова усердно кивает, поддерживая мысль. Зато Калугин желчно бурчит:
- Стоп - машина! И там, и здесь, снимки сделаны на высоком профессиональном художественном уровне. Так?
Блин, я ему про Фому, а он мне про Ерему. Надув щеки, шумно выдыхаю, мелко кивая - не хочет он меня услышать, амбиции все застят. Калугин упрямо повторяет:
- Я всегда работал в этой стилистике и в этом направлении! У тебя никогда не было никаких нареканий. В чем проблема?
- Все правильно: не было, а теперь есть!
Андрей зависает, и я настаиваю:
- Я еще раз повторяю: мы должны отличаться!
- Угу, круто! То есть, вчера было хорошо, а сегодня плохо, так?
Странно слышать. .. Неделю назад и мы оба скакали от счастья… Или по крайней мере - я.
- А тебе Андрей не знакома такая ситуация? Да вчера было хорошо, а сегодня плохо! Потому что жизнь не стоит на месте. И мы не должны стоять!
- Все что вы сейчас здесь говорите, Маргарита Александровна, извините, немножечко эфемерно. Можно поконкретнее направление задать?
Нарочитое упрямство Калугина начинает раздражать, и это невольно прорывается:
- Конкретнее я могу задать направление пинком!
- М-м-м…
- А вы у нас художественный редактор, так что идите и дерзайте!
Обхожу вокруг него, добавляя:
- Нащупывайте!
Андрей стоит набычившись, но потом пускается в рассуждения по новому кругу:
- Если мне не изменяет память, вы у нас главный редактор, так?
Неопределенно промычав, только качаю головой - мне его тон не нравится, хочется ответить грубостью. Калугин обиженно повторяет:
- Вы обязаны подсказать, Маргарита Александровна!
- А я уже подсказала.
Выхватив у Любимовой листок со своими предложениями, которые раздавала в начале летучки, сую их под нос Калугину:
- Вот!
Несколько раз подряд тычу в них пальцем:
- До трех ночи сидела, на компе набирала! Кому непонятно, перечитайте еще раз!
Разворачиваюсь к сидящей публике:
- Все, хватит лясы точить! Шашки наголо и вперед!
Напутствуя всех, иду к двери:
- И жду ваших предложений!
Секунда и исчезаю за дверью.
***
Не проходит и часа как ко мне в кабинет приходит Андрей - типа у него есть подборка с последних двух фотосессий и он готов о ней посоветоваться. Демонстрирую готовность это сделать, здесь же при нем, даже не присаживаясь. Пока я сравниваю якобы новую творческую линию с прежними снимками, Калугин отходит к окну, чтобы не мешать, и утыкается носом в приоткрытые жалюзи. Увы, посмотрев выборку фотографий, скептически качаю головой:
- Андрей, ты меня, конечно, извини, но, по-моему, ты никак не можешь нащупать!
Калугин c кислым видом разворачивается:
- Марго, елки-палки, если бы я знал, где, как ты выражаешься, щупать, я бы пощупал!
Эту песню мы сегодня уже слышали, причем неоднократно. Под моим укоризненным взглядом, Андрей не выдерживает:
- Ну, что ты смотришь на меня?!
А что остается делать, если меня не слышат? Смотреть и молчать.
- Маргарит, ну я не понимаю, понимаешь? Я просто не понимаю, ну ты хоть дай мне след, что ли какой-нибудь, как ищейке. Или обрисуй!
След, след… Надо продемонстрировать что-то наглядное, если словами не пронять... Посетившая мысль, подталкивает подойти к этажерке с журналами и взять с нее иностранный фотовыставочный журнал Digital Photographer с полуголой девицей на обложке:
- На вот!
Калугин пренебрежительно дергает подбородком:
- Что это?
- Ты полистай, увидишь!
Передав журнал ему прямо в руки, отхожу к окну, выглядывая на улицу. Андрей со вздохом раскрывает разворот:
- Ну и что?
Если не доходит, то можно человеку и объяснить, конечно. Но человек продолжает тупить или издеваться, уж не знаю:
- Что ты мне предлагаешь? Чтобы я содрал их стилистику, что ли? Плагиат сделал или как?
Блин, я хочу, чтобы ты придумал свою собственную стилистику, отличную от всех, вот чего я хочу!
- Никто не говорит про содрал. Просто там четко видно, как можно ломать стереотипы и находить свежие решения.
Андрей начинает расхаживать с насмешливым видом:
- Маргарит! Не кажется ли тебе, что у нас уже есть журнал, который неплохо продается и это уже чересчур?
Вот, не пойму: он специально перечит, из вредности, или боится, что не справится? Терпеливо повторяю, переходя в торец стола:
- Я предлагаю ломать стереотипы, а не стилистику журнала. Увидишь – сломаем стереотипы, и продажи тоже увеличатся!
- То есть ты в этом уверена, да?
- Если бы я была не уверенна, сидела бы и молчала в тряпочку!
Калугин нехотя сдается:
- Хорошо, я полистаю.
- Листал ты его уже здесь! А я тебе предлагаю взглянуть на это с профессиональной точки зрения!
Дальнейший спор бесплоден и я, оставив Андрея посреди кабинета, выхожу в холл. Направляюсь к секретарской стойке, забрать пришедшие днем факсы, и Андрей нагоняет меня через несколько секунд:
- Маргарит, э-э-э, я тебе сейчас кое-что покажу!
Он срывается к себе в кабинет, а я, забрав у Люси несколько листков, возвращаюсь к себе. У двери Калугин вновь меня нагоняет:
- Марго, прости, секунду!
В его руках новая распечатка и он разворачивает страницу ко мне правильной стороной, демонстрируя фото:
- Ну, как тебе вот это? С профессиональной точки зрения?
- Ну вот, здесь уже что-то есть. А откуда это?
- Вообще-то это уже месяц лежит у меня на рабочем столе!
Значит, можешь? И все не так катастрофично?
- А почему ты мне не показывал?
- А потому что это не наш стиль.
- Ага… Наш - это топтаться на месте…. Это вот, действительно, наш!
- Хорошо, но ты же прекрасно понимаешь, что вот с этими картинками, весь смысловой ряд и текст уйдут на второй план!
И что? Бросив на сомневающихся скептический взгляд, фыркаю:
- Ты из-за текста не переживай! Здесь есть, кому за них переживать.
- Хорошо, Марго.
Андрей не уходит, продолжая мяться:
- Ты дальше тоже собираешься продолжать, ну в этом же ключе или как?
- Ты о чем?
Он недовольно сопит:
- У меня такое ощущение, что я в чем- то виноват.
А разве нет? Хотя связи с его новыми картинками и его ощущением вины, хоть убейте - не вижу:
- Виноватые Андрюшенька, у нас в конце месяца премии не получают. Ты премию получил?
- Получил.
- Ну, значит, ни в чем не виноват.
- А я сейчас не о журнале.
- А я только о журнале и говорю! Во всяком случае, на работе. Так что, вперед как говориться, и с песней!
Развернувшись, толкаю дверь в кабинет и исчезаю внутри.
***.
Работа, работа, работа! И даже приехав домой после рабочего дня, когда, переодевшись в любимый спартаковский спортивный костюм и перекусив бутербродами, сажусь за ноутбук писать центральную статью – сомнения Калугина в моих возможностях меня задевают крепко. Наверно поэтому, стуча по клавишам, не устаю вести параллельный диалог:
- Переживает он за текстовой ряд! Я тебе такой текстовой ряд забабахаю... У тебя глаза на лоб полезут! Ты у меня таких статей в жизни не читал. Так что готовься, господин художественный редактор… Блин, виноватым я его считаю...
Пренебрежительно развожу руками:
- Делать мне больше нечего!
Потом продолжает печатать:
- Да, считаю! А можно подумать - ты не виноват. Так, ладно, все Калугин, иди домой! Не видишь, я работаю.
И так до полуночи…