День за днем. Эпизод 5.

Сквозь тяжелый сон, прорываются длинные занудные звонки. Открывать глаза лень, но кажется, это во входную дверь. До меня доносится глухой бубнеж со стороны прихожей - Сомова с кем-то выясняет отношения. Раздраженная, выползаю за пределы спальни, даже не озаботившись сменить свою клетчатую пижаму на что-то более цивильное - нечесаная, заспанная, припухшая.. Там, возле двери, Анька и какая-то длинная рыжая девица в желтой футболке и джинсах. Иду к ним, на ходу продирая глаза: - Я не понимаю, что здесь за бардак! Сомова фыркает: - Какой бардак?! Вот, Таня пришла. Точно! Ее же наняли в помощницы к Аньке! Хмуро ворчу: - Я вижу, пришла. Чего в такую рань? Девица усмехается: - Ну, не такая уж и рань. Тем более, вы сами сказали приходить именно в это время. Я? Почесывая затылок, пожимаю плечами - может быть, не помню: - Ну, никто не умрет, если ты будешь приходить попозже… Ясно? Татьяна кивает: - Как скажете. Ну раз пришла, пусть приступает… Киваю на открытую коробку из под пиццы на кухонной стойке: - Пиццей тут воняет! Может, кто-нибудь уберет? Разрядившись, отползаю на кухню, и Сомова тащится следом за мной: - Слушай, Марго, чего ты разоралась то, ну, в самом деле?! Ну, ты, во сколько сказала ей прийти, она во столько и пришла! Не знаю…Никто вроде и не орал… Набрав воды в стакан из фильтра, присаживаюсь к столу. Помолчав, Анюта добавляет: - И вообще… Тебе самой пора идти в душ и на работу! Допив воду, кисло бормочу: - Я больше не пойду на эту дурацкую работу. Сомова возмущенно вскидывается: - Серьезно?! - Да, очень серьезно. - И чем же ты будешь заниматься? - Найду, чем. - Да-а-а, а чем это? Вот, зануда! Невольно повышаю голос: - Слушай, Сомова, отстань от меня, а? Слезая со стула, недовольно ей бросаю: - Сказала, найду, значит, найду! - Ты себе найдешь или Гоше? - А Гоша, по-твоему, кто? Сомова глазами стреляет в сторону стоящей у раковины Татьяны, натягивающей резиновые перчатки, и я переключаюсь на нее: - Куда ты рядишься?! - Я? А, как куда… Я убирать буду. Она сжимает пальцы в перчатках в кулаки, будто собирается драться, и я хмуро отворачиваюсь: - Завтрак сначала приготовь… Ань, пойдем! И отправляюсь в спальню. Слышу, как за спиной Сомова семенит следом. Едва за нами закрывается дверь, тут же набрасываюсь с упреками на подругу – мне не понравились ее последние подковырки про Гошу: - Слушай, Сомова, чего ты от меня хочешь-то? - Что я хочу? Я хочу, чтобы ты просто пошла на работу. Забираюсь с ногами на кровать: - Я тебе уже тысячу раз ответила - я туда не пойду! Тебе на старославянском, что ли, повторить? - С чего это вдруг ты не пойдешь? - Потому что, делать там мне нечего! - То есть всегда было чего, а теперь нечего? Раздраженно дергаю плечами: - Слушай, Сомова, ты чего издеваешься, что ли? Та, уперев руки в бока, повышает тон: - Это ты издеваешься! Потом патетично всплескивает руками: - Калугин ее бросил! Хэ… Несчастная она, видите ли. Да у вас, считай, почти и не было ничего! На стенку она лезет.. . Гоша свою работу боготворил! Упрек не в бровь, а в глаз, и я печально кошусь на подругу. Та и рада стараться: - И я не позволю какой-то, вот, дуре, все профукать! Ну да, дура! И да, Калугин бросил! Все как эта дрянь Карина обещала! Стиснув зубы и мелко кивая, цежу со злорадством в голосе: - Она, все-таки, добилась своего! - Кто, она? - Карина! - Ой, да пошла она эта Карина! Сомова присаживается на пуфик рядом с кроватью, продолжая меня успокаивать, но я, все равно, с горечью констатирую правоту злобной гадины: - Вот она хотела, чтобы я влюбилась и меня кинули. Вот так и вышло! - Слушай, не ты первая, не ты последняя, кого кинули. В том то и дело, что такая первая! Мои внутренние стенания прорываются отчаянием в голосе: - Он не воспринимает меня как женщину! Он в любом моем жесте видит Гошу! - Слушай, если ты сейчас останешься здесь дома ныть - тебе все, хана! А где мне ныть? Мне так плохо… И нет никакой надежды! С тоской смотрю на подругу: - Что мне делать? Сомова вздыхает? - Ой... Ну, если ты хочешь чтобы тебя воспринимали как женщину, то и веди себя как женщина! Пусть брошенная, но женщина. Цокнув языком, печально отворачиваюсь – выход так себе. Не очень-то я хочу быть женщиной, а уж восприниматься брошенной женщиной, тем более! *** В конце концов, сдаюсь. Но энтузиазма нет, так что для подготовки к выходу на работу, полностью отдаю себя в Анютины руки - пусть одевает, красит, причесывает «a la брошенная женщина» по собственному вкусу, ей видней. Теперь на мне темное, почти черное платье, поверх которого красный укороченный кардиган с застежкой у горла и рукавами по локоть, на плече сумка, зажатая под подмышкой, волосы сзади строго уложены бубликом, неяркий макияж на лице - и я, в таком образе, поднимаюсь на лифте на этаж родной редакции. Двери открываются, я выхожу наружу и, коснувшись пропуском считывающего устройства, иду дальше к секретарской стойке. Люся приветствует меня радостным возгласом: - Ого, Маргарита Александровна! Но это «ого» не вызывает у меня улыбки: - Доброе утро. - А вы прекрасно выглядите. - Спасибо. - А вам уже лучше, да? Ага… Вчера я ей сказала что приболела, но о деталях, которые конечно интересуют народ, не подумала. Не поднимая глаз бурчу: - Да. Я абсолютно здорова. - А что с вами было? Отворачиваюсь, не желая выдумывать подробности: - Не знаю… Недомогание. - Хэ… А это как? Вот, блин, пристала! Невольно срываюсь на грубость: - А это когда не домогаются! - Смешно. - А мне что-нибудь есть? Корреспонденция какая-нибудь? - А, да! Вот, два письма. Забираю протянутые мне конверты, и тут сзади раздается громкий голос подходящего к нам Зимовского: - О, я смотрю, наш главный редактор поправился? Автоматически отражаю выпад: - Я смотрю, ты тоже не похудел. Зимовский бросает стоящему рядом с ним Кривошеину: - Ох, шутит, значит, идет на поправку. У него хорошее настроение и очень хочется его испортить. Мой голос полон желчи: - Когда мужчины видят перед собой женщину, они, как минимум, с ней здороваются! Если они, конечно, мужчины. Валик тут же откашливается: - Извините, Маргарита Александровна, доброе утро. Киваю ему: - И вам того же, Валентин. Зимовский как всегда придуривается, громко объявляя прямо мне в лицо: - Здравствуй, Марго! Клоун! Закатываю глаза в потолок: - И тебе не болеть. Тут же у стойки начинаю перебирать письма - хочется на месте посмотреть на адресатов, но рядом слышится знакомый голос, заставляющий напрячься: - Гхм... Маргарит, привет. Больным взглядом смотрю на подошедшего Андрея, и внутри растет протест: - Здравствуйте, Андрей Николаевич! - А у меня готов макет обложки. Я его могу тебе занести. Преодолев себя, отрицательно качаю головой: - Не надо ничего заносить. Скинь мне по электронке, я потом посмотрю. Напоследок окидываю присутствующих взглядом: - Всем хорошего дня! И направляюсь к себе в кабинет. *** Увы, ни о какой работе не может быть и речи. Едва сажусь в рабочее кресло, и на экране компьютера вылезают Андрюшкины обложки, из глаз потоком начинают течь слезы, а мысли вновь возвращаются к причинам нашего расставания. Приходится закрыть дверь в кабинет на ключ - вот чего я не хочу, так давать пищу для новых сплетен. Но уже спустя десять минут, ручка двери начинает дергаться и за стеклянной стеной слышится голос Любимовой: - Никто Марго не видел? Ты Марго не видел? Голос Валика ей сообщает: - Да вроде у себя была. Опять стук, уже настойчивей: - Маргарита Александровна! Приходится идти к двери, срочно вытирая слезы и беря себя в руки. Щелкнув замком, высовываюсь наружу, опустив в пол, заплаканные глаза: - Чего тебе? - Я тут, вот, отчеты принесла. Вы просили. И сует мне в руки целую подшивку распечаток. Не помню я ничего о такой просьбе. Видимо на разведку приперлась. Хмуро бурчу: - Ну раз принесла, давай! Тут же пытаюсь скрыться в кабинете, только Любимова не дает, проявляя любопытство - ну точно засланная! - У тебя все в порядке? Проморгавшись наконец, поднимаю взгляд: - А почему я должна быть не в порядке? - Ну… Любимова крутит рукой перед своим лицом, показывая, что мои стенания не прошли бесследно для макияжа. Приходится оправдываться, фантазируя на ходу: - А это скрепка отлетела, прямо в глаз, представляешь?! Я прочитаю, я позвоню тебе. И быстренько прячусь за дверью. *** Постепенно работа отвлекает, успокаивает, и я даже иногда делаю вылазки наружу в холл. Хоть в комнату отдыха за чашкой воды, хоть в туалет. При очередной такой прогулке натыкаюсь на Зимовского, разговаривающего по телефону. Выйдя из своего кабинета, он радостно вскрикивает, видимо услышав от абонента что-то приятное: - Yes! Потом замечает меня и завершает разговор: - Я тебе попозже перезвоню. Cкептически скривившись, интересуюсь: - Чему ты так радуешься? У того и правда змеиная ехидная улыбка до ушей: - Да так, рыбешку одну удалось подсечь. Которая очень долго не хотела клевать. - Ну, подсечь – это ерунда. Тут главное вытащить. - Да не переживайте Маргарита Александровна, леска выдержит. - Ну-ну. Иду дальше, к себе, но Антон меня окликает: - Маргарита Александровна! Приходится остановиться и обернуться: - Что? - Скажите, а у вас все в порядке? - Почему ты спрашиваешь? - Да так просто, переживаю. Что-то не верится. Изобразив подобие усмешки, цежу сквозь зубы: - Лучше не бывает. И, все-таки, ухожу. *** Опять сижу с мокрыми глазами, хлюпаю носом – увидела Андрея в холле и нахлынуло. Не спасают и бумажные салфетки, одна за другой отправляющиеся в корзину для мусора. Неожиданно дверь распахивается и в кабинет заходит Егоров собственной персоной, при появлении которого пытаюсь собраться и спрятать подальше несчастный взгляд. Вскочив, отхожу к окну, утыкаясь в жалюзи. Начальник негромко зовет: - Марго. - Да, Борис Наумыч? - Я не вовремя? - Да нет, Борис Наумыч, все нормально, проходите. Остаюсь стоять к нему спиной, и Егоров суетливо топчется сзади, не решаясь приблизиться: - А у тебя чего-то случилось? Невольно хлюпаю носом, но покорно разворачиваюсь лицом: - Нет, просто какая-то аллергия дурацкая! - Аллергия на что? Скорее на кого… Дергаю плечом: - А я не знаю. То ли на пыль, то ли цветет что-то. Егоров сочувствующе вздыхает: - Ну, понятно. - А вы что-то хотели? - А нет, я могу попозже зайти. А смысл откладывать? Вряд ли сегодня плаксивое состояние сменится на что-то положительное: - Да нет, все нормально, присаживайтесь. Потоптавшись, шеф опускает виновато глаза: - Марго, я не знаю с чего начать. - Вы сами меня учили, если не знаешь с чего начать, говори суть! Шеф обрадовано кивает: - Правильно. Вот так и поступим.… Скажи, Каролина случайно с тобой ничего не обсуждала? Сразу вспоминается наш странный разговор о Наташе в комнате отдыха. Вряд ли стоит о нем рассказывать, я же слово дала. Отвечаю не сразу, тяну время: - Когда? - Я не знаю, в последнее е время. Последнее время – понятие растяжимое, можно ограничиться полуправдой, и потому задумчиво поджимаю губы: - Да нет, вроде. А что она должна была со мной обсуждать? Шеф отворачивается: - Не знаю… Но у меня есть ощущение… Черт! Сделав шаг к окну, он встает ко мне спиной. Осторожно предлагаю: - Борис Наумыч , если не хотите продолжать – не надо. Тот резко разворачивается: - Да что, значит, не надо?! У меня ощущение, что она вляпалась куда-то! - Куда? - Да если бы я знал куда! Но я точно уверен, что ее кто-то доит. Ошалело смотрю на начальника, такого поворота я никак не ожидала... Почувствовав влагу под носом, судорожно провожу там платком, вытирая: - И что, ваша жена платит? - Все Марго, давай больше не будем дальше анализировать. Хорошо? - Да, конечно. Перевожу разговор на нейтральные рельсы: - Но Борис Наумыч, вы же ко мне за статьей приходили? Тот обреченно вздыхает: - Да, конечно, за статьей. Он проходит мимо меня, все равно, возвращаясь к важной для себя теме: - Значит, она с тобой ничего не обсуждала? - Н-н-нет, к сожалению. Шеф дергается на выход, но я все же не могу его отпустить без помощи: - Борис Наумыч! А вы попробуйте поговорить с Пантелеевой. - Пантелеевой? - Да просто Каролина Викторовна на нее активно бочку катит в последнее время. - Точно! Чего же я сам до этого не додумался. Грустно хмыкаю, отшучиваясь: - Да потому что у вас есть главный редактор для этого. - Марго, я тебя обожаю. Он идет к двери, а вслед ему летит: - Борис Наумыч, это взаимно. Когда шеф выходит, быстро промокаю мокрый нос салфеткой, и отворачиваюсь к окну. *** За окном вечереет. Бесконечный рабочий день подходит к концу, и я собираюсь домой. Выйдя из кабинета, опустив голову, чтобы не отсвечивать опухшими глазами, стараюсь проскочить мимо секретарской стойки. Сил уже никаких и сумка в руке чуть ли не волочится по полу: - Все, Люсь, до завтра! - Всего доброго, Маргарита Александровна. Уже дойдя до лифта, когда отмечаю пропуск в контрольном устройстве, Люсин голос за спиной опять зовет меня: - Маргарита Александровна! Я уже нажала кнопку вызова кабины, но приходится вернуться к секретарше. Та интересуется: - А как вам Татьяна? - Какая Татьяна? - Ну, домработница. – А эта… Ну, если честно, я не знаю. Я весь день здесь, она там. Ну, сейчас приеду, заценю. Подъехавший лифт со звоном раскрывает двери и туда мимо нас проносится Калугин, ни на кого не глядя и бросая в воздух: - Пока, Люсь! - До свидания. Нажав кнопку первого этажа, Андрей ждет, когда захлопнуться двери и уезжает. Смотрю на весь этот цирк с обиженной растерянностью – то есть, я теперь все, пустое место? Перевожу взгляд на Люсю, ища сочувствия и поддержки: - Не поняла… Хэ, нормально, да? - А что такое? - А, то есть мне говорить «до свидания» уже не надо? Я главное этот лифт караулила, а он взял и на нем уехал! Людмила невозмутимо хлопает ресницами: - А, ну он, наверно, торопился куда-то. И что? Хочется нецензурно ругнуться, и я возмущенно повышаю голос: - Да, конечно! Торопился… Одна я никуда не тороплюсь! Капец, вообще... И иду к служебной лестнице - не хочу больше ждать лифт, пойду пешком. *** Спустя сорок минут я уже перед дверью родной квартиры и, позвякивая, ковыряюсь ключом в замке. Когда захожу внутрь в прихожей горит свет, значит Сомова дома. Раздраженно кидаю ключи на полку, а сумку на ящик с обувью. Мимо меня, с кухни в гостиную, проплывает Анюта со стаканом сока и тарелкой в руках: - О, привет! Как день прошел? Хмуро морщусь: - Да прошел и слава богу. Не торопясь, направляюсь в гостиную вслед за подругой. Та, уже усевшись на диван ужинать, встревожено поднимает голову, встречая: - Марго, ты чего? Да, если честно, то хреново - слезливо, грустно и обидно. Так что бурчу, не поднимая глаз: - Ничего! Усаживаюсь рядом с Анютой, ладонями уперевшись в диван. Сомова, сделав глоток сока из бокала, понимающе сопит: - Опять из-за Калугина? Ну что он опять там прокомментировал, а? - Да ничего он не прокомментировал. Ходит, вообще делает вид, что я пустое место! - Может так лучше? - Как так? - Ну, без этих вот всех уси-пуси... Вот так вот, ножом - хрясь и в таз! Чем по кусочку резать. Может и лучше. Но по мне - что так, что эдак, все равно кровоточит… Только пожимаю плечами, вздыхая: - Мда… Я его все равно очень люблю. - Ну… Больно, конечно. Ну, а кто обещал, что будет легко?! Махнув рукой, Сомова встает: - Но, конечно, ни йодом, ни зеленкой не замажешь. - Ань! - Что? - Что мне делать, а? - Ну как что… Жить! Как жить, когда любимый человек смотрит сквозь тебя? И никаких шансов что-то изменить… Помявшись, поднимаю глаза на возвышающуюся надо мной Аньку: - Скажи, что ты делала, когда я тебя не замечал? То есть Гоша... Сомова хмурится: - Ничего не делала. - Ну как, ничего?! Ты же ходила, каждый день видела его, сохла по нему. А у него даже ни одной мысли не было в ту сторону! Анюта снова вздыхает: - Ну, я… Я абстрагировалась! И плюхается на придиванный модуль. Слово красивое, но малоинформативное: - Как абстрагировалась? - Ну, так…. Ушла с головой в работу. Потом появился Марат. Ну, дальше ты все знаешь. Ушла с головой в работу? Даже вскакиваю, воодушевленная таким простым решением: - Точно! Сомова встает следом: - Что? - Надо упереться в работу! Идея Аньке нравится: - Да! Первая светлая мысль за два дня. Все верно - когда много работы, не до соплей! И на Калугу легче забить: - Пошел он в баню! - Молодец. Меня уже всю трясет от предвкушения, и я начинаю метаться по комнате: - Хэ, тоже мне! Сейчас, я еще буду тут изо всяких козлов тут убиваться! - Правильно. Только он, правда, не совсем козел. Да все мужики козлы! Смотрю на подругу с укоризной: - Так! Не смей его защищать! Сомова поднимает обе руки, сдаваясь, и усаживается обратно на придиванный модуль: - Все! Хорошо, козел, козел, козел… - Да, тоже мне рыцарь печального образа. Не хочешь, не надо, да! - Да. Снова начинаю метаться: - Хэ! Вообще, буду я тут изо всяких упырей работу терять. Да для Гоши работа была все вообще, да! И для меня будет все! - Вот, правильно. - Все! Хватит строить личную жизнь, будем строить карьеру! Остановившись возле стола, хватаю стакан с соком. Сомова настороженно интересуется: - Молодец! Только вот, Марго, ты не слишком разогналась, а? - Нормально, в самый раз! Твое здоровье. И делаю большой глоток из бокала. Анюта слегка растерянно, повторяет: - Ага… Ну, ладно. - Так! Возвращаю бокал на прежнее место на столе. Ну что, за работу? В предвкушении потираю руки: - Где мой ноутбук! Отправляюсь на поиски своего компа, а в спину слышится Анютино: - Где-то там. Напевая, спешу в спальню: - Ноутбу-у-ук, ноутбу-у-ук! Не знаю, во сколько лягу, но завтра себя игнорировать я точно не позволю.